Гражданская война
Сланцы
30.01.2019 – 27.02.2019.
Вступление. 4
О.А. Дроздик. 22
Начало ХХ века. 22
О.А. Дроздик. 29
1919 год. 29
В.В. Иванов. 33
На рубеже веков. 33
В.И. Будько. 41
Газета «Гдовский голос». 41
1917. 41
С.В. Яров. 49
Крестьянин как политик. 49
Крестьянство Северо-Запада России в 1918 - 1919 гг.: 49
политическое мышление и массовый протест. 49
Н.М. Афонский. 62
Сланцы.. 62
В.В. Иванов. 72
На пути строительства социализма. 72
А.Ю. Дорошенко. 77
Портреты жителей села Никольщина в начале ХХ века. 77
Белые и красные. 77
А.Ю. Дорошенко. 83
Судьба миротворца. 83
А.Г. Прыгунов. 86
История нашей железной дороги. 86
Чуркин Ф.А. 88
Из истории одной деревни. 88
В.И. Богомазов. 100
Отец. 100
С.В. Рацевич. 153
Нарва. 153
1918 – 1919 годы.. 153
Ф.А. Чуркин. 167
Гражданская война в нашем районе. 167
К 70-летию разгрома Юденича на Петроградском фронте. 167
Ф.А. Чуркин. 173
Старая Выскатка. 173
Б.А. Павлов, Б.Б. Павлов. 177
На Гдовской земле. 177
Ф.А. Чуркин. 182
Наш земляк – соратник В. Кингисеппа. 182
Ф.А. Чуркин. 185
Первостроители Советской власти. 185
в Ложголовской волости. 185
Ф.А. Чуркин. 188
За власть Советов. 188
Ф.А. Чуркин. 192
Комбат Красной Армии. 192
Поиски начались с письма в Сланцевский горисполком.. 192
Ф.А. Чуркин. 197
По памятным местам нашего края. 197
С.А. Пронин. 200
Страницы славной истории. 200
Николай Реден. 223
Сквозь ад русской революции. 223
Ф.А. Чуркин. 227
Боевой Гдовский Ленинградский. 227
И. Слатин. 234
Башкирский кавалерийский советский полк. 234
на Петроградском фронте. 234
А.В. Седунов. 242
Псковская губернская ЧК в 1918 году. 242
Ян Фрицевич Фабрициус. 252
М.В Васильев. 253
Мобилизация псковских крестьян. 253
в Красную армию 1918 – 1920 гг. 253
О. Денисов. 268
Воспоминания о господах офицерах. 268
Гражданская война. 273
Хроника белого террора. 273
Нарком Дыбенко. 277
Скамья. Памятный крест в Устье Чудского озера, на берегу р. Наровы.
Здесь в 1919 г. красными и Эстонской армией расстреливались
бойцы отступавшей армии Юденича[1].
Вступление
Народ, не помнящий своего прошлого,
не имеет будущего.
В.О. Ключевский.
Писать о событиях по архивным и открытым источникам – обычное для историка и краеведа дело. Между тем, документальных свидетельств о событиях первых лет советской власти на севере Гдовского уезда и о Гражданской войне сегодня найдено немного. – Дело в том, что реальные документы той поры находятся в архивах С.-Петербурга, Москвы, Пскова, Выборга, что делает их малодоступными для исследователей, тем более, что пересъемка документов во всех архивах по-прежнему остается платной.
Между тем, сланцевские краеведы старшего поколения сделали немало для того, чтобы в подробностях записать события нач. ХХ в. – Они непосредственно разговаривали с теми, кто принимал участие в Гражданской войне и еще помнил конкретику о Великой Октябрьской социалистической революции. К сожалению, работая в архивах, никто из них практически не указывал выходные данные архивных дел.
Простое перечисление братских могил на территории современного Сланцевского района дает сложную картину событий того времени, когда русские земли топтала нога немецкого оккупанта, когда брат пошел на брата, а сын на отца. Немцы намеревались в итоге занять Петроград, а молодая Советская республика не имела возможности оборонять город. Отсюда и провалы России в международных переговорах того времени.
Краевед А.Ю. Дорошенко, склонный к «литературной» подаче местной истории, писал по этому поводу:
«…белые и красные, отцы и дети, братья и соседи. И все – русские, и каждый за правду и справедливость. А между ними река крови, которая и до сегодняшнего дня разделяет нас. И где же найти тот мост, который соединит оба наши берега? И кто тот, кто устроит этот мост? Неужели права пословица: «И моя правда, и твоя правда, но нигде ее нет»? Но протестует против этого душа[2].
О пребывании немцев в Скамье пишет В.И. Богомазов. О высадке немцев на станции Поля пишет краевед А.Г. Прыгунов. О том, что немцы оккупировали в то время Нарву, пишет С.В. Рацевич, и только «революция» в Германии предотвратила бóльшую трагедию. О мародерстве немцев в Пскове пишут некоторые авторы.
О зверствах и мародерстве бело-эстонцев пишет в своем романе «Пейпус-озеро» Вячеслов Шишков. Вообще в Эстонии сегодня не любят вспоминать события Гражданской войны. Это понятно, ибо эсты уже тогда показали предательскую сущность свою в отношении России, в т.ч. показали ее и в годы последней войны. Сегодня власти Эстонии ведут русофобскую политику, и она стала в этой стране политической картой в руках западных покровителей.
Могилы Гражданской войны в Слацевском районе известны в деревнях и селах: Ольгин Крест, Скамья, Втроя, Загривье, Криуши, Низы, Б. Поля, Поля, Гостицы, Руя, Попкова Гора, Клин, Выскатка, Заручье, Ложголово. По каждому из этих захоронений можно сказать отдельно, и сказать достаточно много, но сосчитать погибших в то время – невозможно.
В Ольгином Кресте совместная могила красных и белых находится на внехрамовом кладбище. Местный священник, по мнению О.А. Дроздика (Эстония), относившийся с симпатией к белым, хоронил в одну могилу и белых, и красных. Об этом свидетельствуют метрические книги[3] церкви пог. Ольгин Крест, составленные в указанное время:
«25.03 / 30.03 [в метрической книге храма пог. Ольгин Крест на Нарове записаны] 4 бойца Западного отряда 5 роты 2-го батальона О. К. С. А. [Отдельного корпуса Северной армии.][4], возраст не указан – убиты при перестрелке около деревни Омут. И тут же потери с другой стороны [со стороны красных]: 25.03 / 30.03 красноармеец Крутиков Пермской волости и еще 4 неизвестных – убиты при перестрелке около деревни Омут»[5].
В недавнюю пору местные вандалы украли с этой могилы металлическую цепь и сдали в металлолом. Имен и фамилий, похороненных в этой могиле на памятнике, естественно, нет. Не известно и общее число лиц, похороненных здесь. Мне представляется, что эту могилу в новую эру следует хоть как-то обиходить.
В д. Загривье посредине деревни стоит на братской могиле памятник с первоначальной датой «1919». Лично мне лет 20 назад поручили к этой дате дописать еще даты последней войны – «1941 – 1945».
Сегодня на этом мемориале на памятных плитах написаны, видимо, только фамилии бойцов, погибших в Великую Отечественную войну. Фамилий же бойцов, погибших в Принаровье в Гражданскую войну, на этом мемориале нет.
В Скамье, как известно, был похоронен Иван Богомаз, воевавший в составе 1-го, затем 49-го Гдовского полка. Его расстреляли белые, а памятник на его могиле сегодня является памятником истории регионального значения, единственный в русском Принаровье.
В той же Скамье в г. был выставлен памятный крест на месте гибели воинов Талабского полка
«Памятник с фамилиями» в д. Втроя – один из немногих в таком роде. Историю создания этого памятника еще предстоит разыскать.
Исследователь О.А. Дроздик (Таллин) с фактами в руках рассказывает на сайте «Принаровье» о том, что не все погибшие в Принаровье в 1918 – 1919 гг. хоронили традиционно на гражданских кладбищах. Были здесь и могилы на свободных территориях бл. д. Загривье.
На сайте Дроздика собрана хорошо документированная часть материалов по данной территории применительно к заявленному периоду. Исследователь скрупулезно просматривал архивы Эстонии и России, читал газеты и книги, а так же опрашивал земляков, сканировал многочисленные фотографии и бумаги. – Им создана не «литературная», – «фактологическая» картина времени, войн и революций нач. ХХ в.:
«Наше Загривье переходило в день [из рук в руки] по несколько раз, то к белым [переходило], то к красным. Вдруг на лошадях [в деревню белые] скачут, начинается допрос, где красные? Кто с ними связан? Были и такие, кто скажут, где красные. Тут – хоп [человека] за деревню и без всякого следствия [тут же] и расстреляли. Вот и были [раньше] могилы такие за деревней[6].
Но был и забавный случай. В Загривье были красные, а тут появились белые. На улице дети бегают, где еще детям играть, вот на дороге, в этом песочке сидят и роются. Вдруг на конях белогвардейцы. Все ребятишки разбежались, а один остался, сидит. Они к нему подъезжают: «Ты вот пацан знаешь кого-нибудь здесь красного?» А все остальные сидят и дома из окошек глядят, что же будет. А он и начинает, вот эти красные и эти точно, что они коммунисты. А в деревне был двор (строение, где держали скотину), а в нём такое маленькое окошечко. Там стояли овцы и вдруг одна овца с этого окошка «бяя». А мальчик и говорит, а это тоже коммунист. Военные нагайками своих лошадей стегнули и ускакали. Народ весь аж замерши был. Полдеревни стояло бы под расстрелом из-за этого маленького мальчишки»[7].
В книге В.В. Иванова «Сланцы»[8] события нач. – сер. ХХ в. представлены с исчерпывающей полнотой. – Автор, многолетний редактор газеты «Знамя труда», профессионал своего дела, работал как с газетными, так и с книжными материалами в библиотеках гг. Сланцы и Ленинграда.
Прекрасно зная материал по истории г. Сланцы, он мастерски использовал работы краеведов, которых ко времени написания его книги вышло уже немало. Причем, многие из статей краеведов, прежде, чем появиться в газете, прошли через его вдумчивую редактуру.
Василий Васильевич составил фактически хронологию указанных лет, за что ему – большое человеческое спасибо. – Его книга может служить учебным пособием в школах, где сегодня историю родного края изучают еще недостаточно.
Прекрасный материал, основанный на архивных материалах, дал исследователь С.В. Яров[9]. Он в подлиннике приводит сообщения агитаторов, которые бывали в 1918 г. в сс. Выскатка, Рудно, Ложголово, Старополье, в поселениях совр. Сланцевского р-на Ленинградской обл. Материалы Ярова – это единственное в своем роде собрание документов, которое отображает реальные события на Северной Гдовщине в 1918 г.:
«На другой день (9 июня 1918 г.) я отправился в Выскоцкую волость, где по [моей] просьбе было собрано общее собрание, и на этом собрании хотя присутствовали в большинстве бедняки, но неорганизованные, а небольшая кучка кулаков и приехавших из города рабочих, по убеждениям правые эсэры и меньшевики, старались мешать собранию.
…
В общем положение неблагоприятное в Выскоцкой волости и на второй день, т.е. 10 [июня] отправился в Рудзенскую (Рудненскую – Б.В.) волость, где сразу встретил другую картину. В Совете хотя и не большевики, но бедные крестьяне, и дело поставлено хорошо. Земля разделена, у помещика отобрана, и уже часть засеяна, а с остальным приступлено к организации сельскохозяйственной коммуны. На мою просьбу собрали собрание...»[10].
Факты, приведенные в книге Ярова, говорят о неоднозначном восприятии крестьянами военных реквизиций и произвола армейцев. Красный лидер Ян Фабрициус писал при этом, что боевой дух крестьянства в отдельных случаях был невысок:
«В докладной записке Я. Фабрициуса о причинах падения Пскова в 1919 г. откровенно отмечалось (по поводу одной из дивизий) «ненормальное и преступное отношение к крестьянам большинства частей..., которые... позволяли себе грабить беднейшее крестьянство, отбирая них последних лошадей, пищевые продукты, деньги, чем... создавали среди крестьян враждебное отношение к Красной Армии».
Однако все же не грабеж, а ненормированность военных повинностей была основной причиной неприязни крестьян к армейцам. Какая-либо правовая основа здесь практически отсутствовала, и крестьяне с трудом отличали самозванцев от постоянно наезжавших часто даже не слышавших друг о друге комиссаров.
…
Резолюции в поддержку РККА [в деревне] не столь уж редки, но, например, после принятия одной из них (на митинге в Передольской волости Лужского уезда) в сентябре 1918 г. предложивший ее агитатор, говоря об «общем впечатлении», подчеркивал: «...настроение к Советской власти и Красной Армии [в деревне] враждебное». В первой половине 1918 г на армию многие вообще смотрели как на своеобразное вынужденное «отходничество». Я. Фабрициус писал в одном из своих докладов, что «красноармейцы, набранные из местного населения, не могут быть надежными солдатами, стоя на посту у родной деревни... Между красноармейцами Гдовского уезда ходят такие разговоры, что мы, дескать, будем служить только до нового хлеба, а если Советы вздумают производить регистрацию хлеба, то мы повернем штыки в другую сторону». Эта тенденция давала о себе знать и позднее»[11].
А.Ю. Дорошенко в 2016 г. выпустил книгу «Плюсское притяжение»[12], в которой дал новые данные о деревнях и погосте, которые существовали на берегах Плюссы до появления г. Сланцы. Примечательно в этой книге изложение событий Гражданской войны в Никольщине и в д. Б. Поля. Оно основано на воспоминаниях старожилов, которые помнили еще горькую правду истории:
«Утром 13 мая 1919 года Федор и Степан Кудрявцевы привели белогвардейцев [в Никольщину] к дому [активиста] Е.П. Добрякова. Дом был оцеплен, а он сам арестован. По их указанию были также арестованы [другие активисты] Ефим Сойкин, Петр и Архип Савельевы. Местные жители пытались просить белогвардейского командира Алексея Палена[13] пощадить односельчан, но безуспешно.
Этим утром Петр Савельев вместе с двумя другими членами Никольского комбеда Петром Демидовым и Василием Демидовым успел было укрыться в лесу. Но он понимал, что его семья подвергается серьезному риску. И Петр вернулся в село. Оказалось, что очень вовремя. Заложником был уже схвачен его шестнадцатилетний сын Иван. Юноша был так избит белыми, что остался инвалидом на всю жизнь»[14].
Старожилы села помнили, как белые расстреливали в Никольщине вместе с активом пленных красноармейцев. Видимо, красноармейцев хоронили на внехрамовом кладбище, которое территориально располагалось на перекрестке сельских дорог, в сторону р. Плюссы. Теперь это место расположено на перекрестке ул. Кирова и Ленина, за бывшими магазинами № 47 и «Радуга», во дворах.
Кладбище это, отведенное здесь в 1851 – 1855 гг.[15], снесли, очевидно, в 1930-е гг.[16], когда в Сланцах началось строительство т.н. «Военного городка», четырех 4-х-этажных казарм красного кирпича, совр. адрес: ул. Кирова 16, 18, 20, 24:
«Вместе с пленными красноармейцами [167 Cтрелкового полка Красной армии] в этот день были расстреляны [местные жители] Петр и Архип Савельевы, Ефим Сойкин.
Егора Петровича Добрякова расстреляли без военно-полевого суда. Федор Кудрявцев на глазах белогвардейцев схватил его за горло и крикнул: «Если вы не расстреляете его, то я сам задушу его»! Егора Добрякова вывели на огород родного дома и расстреляли. А затем его, смертельно раненного, добивали штыками. Мертвое тело долго бил ногами Василий Кудрявцев. «Собаке – собачья честь», – сказал он жене Егора Татьяне Васильевне. Василий Какурин, улыбаясь, смотрел на мертвое тело и говорил, что «Этот уже не будет собирать коммуны»[17].
Книга Дорошенко, изданная им за свой счет, изобилует иллюстративным материалом, который базируется нередко на экспонатах школьного музея, созданного краеведом.
О событиях Гражданской войны в Б. Полях и Никольщине писал в свое время краевед Ф.А. Чуркин. – Его материал проливает во многом свет на появление отдельно стоящих братских и одиночных могил на территории теперешнего города и возле него, а так же о братских могилах на гражданских кладбищах г. Сланцы:
«В мае перед наступлением белых в Больших Полях занимал позиции батальон 167-го стрелкового полка. Штаб полка в деревне Никольщина и штаб бригады были захвачены в деревне Попкова Гора. Причиной была измена местных жителей, а особенно бывшего офицера царской армии, работника Выскатского военкомата, хорошо знавшего расположение частей полка и бригады. Накануне наступления белых он перешел на их сторону. Попав в окружение превосходящих сил противника, батальон, стоявший в Больших Полях, оказал врагу достойное сопротивление. Многие его бойцы пали смертью храбрых в бою на поле за деревней. Среди взятых в плен были командир Нечаев, коммунисты и сочувствующие, которых здесь же расстреляли. Командир батальона пытался отступить вплавь через Плюссу, но был застрелен в реке.
Гавриловское.
Памятник красноармейцам 167 Стрелкового полка
Красной армии, погибшим в 1919 г.[18]
Все убитые в бою и расстрелянные похоронены на северной стороне лютеранского кладбища [в д. Б. Поля]. Их братская могила до Великой Отечественной войны сохранялась. Сейчас ее следы затерялись. Долг наших следопытов – разыскать и восстановить эту могилу»[19].
Была так же могила времен Гражданской войны и в Никольщине, которая, вроде бы, существовала непосредственно возле храма. В ней по рассказам краеведа А.Г. Прыгунова было захоронено до 120 человек красноармейцев. Их останки, когда стали строить в 1962-м – 1964-м гг. здание современной Детской библиотеки, свезли на Старую городскую свалку. Дело, видимо, было в том, что священник храма, а им был в то время о. Николай (Шенрок)[20], осуществлял отпевание и захоронение всех воинов красной и белой армий одновременно, не делая различия применительно принадлежности к тем или иным войскам. Потери при сражении за Поля и Никольщину были с обеих сторон большие.
\ 
Гостицы.
Братская могила времен Гражданской войны.
Была, якобы, и братская могила на внехрамовом кладбище. В годы строительства домов по ул. Кирова, 24 и ул. Ленина 11/26, эта братская могила времен Гражданской войны, которая, по слухам, еще оставалась здесь, была снесена, а табличка с памятника, по словам опять же Прыгунова была перенесена на красный памятник в пос. Гавриловское. На ней были перечислены фамилии руководителей полка:
Дорофеев – командир полка,
Мельников – военком полка,
Видюков – секретарь РКП (б) полка,
Попов – секретарь ячейки РКП (б) полка.
Федор Алексеевич Чуркин внес особый вклад в дело фиксации событий Революции и Гражданской войны в нашем крае. Уроженец д. Ужово, идейный коммунист, он относился к исследователям «старой сланцевской школы», а потому писал в условиях, когда критика советской власти была невозможна.
Будучи выходцем из крестьянской среды, краевед в очерках своих и статьях доходчиво объяснял причины российских революций ХХ в. – Главные вопросы для крестьян и рабочих тогда были – мир, вопрос беспощадной эксплуатации и вопрос земли. – В связи с этим Чуркин приводит слова Ленина:
«В своей работе «К деревенской бедноте» В.И. Ленин писал «У крестьян при их освобождении [в 1861 г.], [помещики] отрезали необходимые для них земли, отрезали выпас, выгон, отрезали лес, отрезали водопой. Крестьянам некуда деться без этой отрезанной земли, без выпаса, без водопоя. Хочешь, не хочешь, а приходится к помещику идти [наниматься работать]». Отрезки составляли почти половину, притом лучшей части всей земли, которую крестьяне обрабатывали для себя, во времена крепостного права. Время шло, семьи разрастались, а земли не прибавлялись. Появились безлошадные семьи, с одним душевым наделом, полоской, где еле умещалось три рва картошки. Такие бедняцкие дворы не могли быть опорой царю, и Столыпин ликвидировал общинное владение землей, разрешив ее продажу, и выход на хутора и отруба. Кулаки стали скупать у разоряющихся крестьян землю, расслоение деревни на бедных и богатых ускорилось. Трудно теперь представить те кровавые побоища соседей из-за меж и в семьях при разделах отцовской земли. Выходом были отхожие заработки. Счастливые находили постоянную работу в городе, а большинство работало на сезонных работах, летом на земляных работах и мостовой, а зимой в лесу»[21].
Чуркин писал, что после Октябрьской революции ячейки сочувствующих большевикам создавались даже в глухих деревнях. Повсеместно проводились собрания крестьян, в чем им помогали агитаторы из города и Гдовского УКОМа. В Выскатке, в частности, приняли резолюцию, в которой были следующие слова:
«Мы собравшиеся граждане [Выскатской и Рудненской волостей], клянемся в беспощадной борьбе со всеми деревенскими кулаками, эсерами и соглашателями буржуазного класса. Клянемся умереть за жизнь новой Советской России. Да здравствуют вожди пролетарской революции, товарищи Ленин и Либкнехт»[22].
О событиях мая 1919 г., о приходе в Гдовский уезд белых, Федор Алексеевич писал:
«Мирная передышка [в деревне после революции] продолжалась недолго, в мае 1919 года наш [Гдовский] край был оккупирован белыми бандами [Юденича]. Начались кровавые расправы над коммунистами, сочувствующими, комбедовцами. Жертвами белогвардейскими разгула стали: Г. Рассадкин, Я. Ветров, В. Матросов, Е. Иванова и многие другие. По освобождении территории нашего края от белых, вновь закипела работа по восстановлению партийных коллективов, органов Советской власти, разрушенного хозяйства. Были проведены партийные недели, и новые отряды передовых людей влились в ряды коммунистической партии. Но еще больше вступило молодежи в ряды впервые создаваемого в нашем крае Коммунистического Союза Молодежи. Нас, молодежь, не напугали виселицы и расстрелы коммунистов белыми. Мы своими глазами видели, как коммунисты дали нам безземельным землю и как вернувшиеся с белыми помещики, отбирали эту землю обратно, а нас вновь заставляли на них работать. И мы поняли с кем нам, молодежи, по пути. Новые силы с еще большим упорством и энергией продолжали дело первых коммунистов, строили коммунизм[23].
Ф.А. Чуркин подчеркивал принадлежность свою к числу первых комсомольцев Гдовщины, что было в свое время весьма и весьма почетно. Статьи его последнего времени нередко указывали на то, что он являлся «персональным пенсионером союзного значения». – Советский Союз чтил активных своих граждан, общественников.
Родная деревня краеведа Ужово сегодня – труднодоступная деревенька Гдовского района, в которой нет практически постоянного населения.
Вот, что сообщает об этой деревне Википедия:
«[Деревня Ужово] Расположена на правом берегу реки Плюсса, в 20 км к северу от Гдова и в 5 км к востоку от волостного центра, деревни Добручи. Дорога до деревни отсутствует.
Численность населения деревни на 2000 год составляла 7 человек, по переписи 2002 года – 18 человек. На 1.01.2017 [г.] в деревне в 45 дворах постоянно проживал 1 человек, остальные приезжали на весенне-летний период»[24].
Федор Алексеевич изложил факты своей жизни в биографической повести, которая называется «Из истории одной деревни»[25]. Он начинает историю малой своей родины главой «Далекое прошлое нашего края» и продолжает повествование рассказом о памятниках XV – XVII вв. Далее идут другие темы, применительно к его пониманию истории, все в том же духе.
Не вдаваясь в анализ писанного автором, скажем, что тема событий начала и первой пол. ХХ в. дана с исчерпывающей полнотой. Уже названия глав говорят сами за себя:
Деревня перед Октябрьской революцией,
Наши дома,
Наши доходы,
О школе, учителях и учениках,
Война 1914 – 1918 года,
Февральская и Октябрьская революция,
Гражданская война,
Новое в общественной жизни,
О борьбе старого с новым,
Коллективизация деревни.
Автор с большой убедительностью описывает деревню, сколько и каких домов было у крестьян. Несомненный интерес представляет описание отходничества и обучения в сельской школе.
Революции, Февральская и Октябрьская, Гражданская война в творчестве Ф.А. Чуркина представлены широко. – Со знанием дела описывает он ход событий в Гдовском уезде, а так же на всем театре военных действий. Все это было ему знакомо, поскольку он был к тому времени в зрелом возрасте. Сразу же после 1917 г. Федор Алексеевич включился в дело организации комсомольской ячейки.
О его мемуарах сохранился отзыв историков:
Отзыв о рукописи Ф.А. Чуркина
«Из истории одной деревни»
Рукопись краеведа Ф.А. Чуркина «Из истории одной деревни. Далекое прошлое нашего края» содержит собранный автором и живо изложенный рассказ об истории деревни Ужово, одной из деревень Ленинградской области. В рукописи собраны сведения как о дореволюционном прошлом, так и о событиях, связанных с Октябрьской революцией, гражданской войной, послевоенным периодом. Заслуга автора в том, что он собрал много сведений, касающихся отдельных людей, описал некоторые события, которые часто указываются вне поля зрения историков.
Эта рукопись, плод большой работы, может быть интересна как еще один источник по истории сельского населения нашей области.
Вопрос о публикации рукописи в настоящее время положительно решать трудно, т.к. она требует значительной редакционной доработки. Вместе с тем есть опасения, что при работе редактора в издательстве из рукописи могут выпасть детали, сами по себе интересные. Поэтому можно предложить автору, если он на это согласится, передать один экземпляр рукописи на хранения в научный архив Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР.
С текстом рукописи тов. Ф.А. Чуркина
ознакомились доктора исторических наук
А.И. Копанев и А.Н. Цамутали.
Старший научный сотрудник доктор исторических наук
А.Н. Цамутали.
Сотрудники Сланцевской библиотеки в свое время составили биографию Ф.А. Чуркина:
Врач. Краевед. Исследователь
Федор Алексеевич Чуркин родился 20 апреля 1902 года в деревне Ужово Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии в крестьянской семье. Окончил три класса церковно-приходской школы.
В 1920 году по путевке комсомола был направлен на курсы красных командиров в Петроград.
Позже поступил в военно-медицинскую академию.
С 1932 года – военный врач.
Великую Отечественную войну прошел в составе 291-й штурмовой авиадивизии.
После демобилизации в 1947 году вернулся в родные края, в г. Сланцы.
Работал санврачом, позже врачом-невропатологом, заведовал поликлиникой.
Вел большую общественную работу. Участвовал в деятельности общества «Знание», читал лекции по истории края, разрабатывал экскурсионные маршруты, по которым водил экскурсии.
Занимался краеведением. Собирал материалы, работал в библиотеках и архивах гг. Москвы, Ленинграда и проч. Вел переписку, встречался с людьми.
Ф.А Чуркиным написано свыше 100 статей по истории края.
Сланцевская объединенная районная библиотека.
О Чуркине много писала газета «Знамя труда», о чем есть соответствующие материалы в его библиографии, составленной работниками Сланцевской Объединенной районной библиотеки, библиографами В.М. Гуслиной и Ю.С. Зайковой[26]. Согласно их списку – число работ самого краеведа насчитывает 152 ед., и еще есть 15 статей, написанных о нем. Это достаточно много для нашей истории.
Между тем, краевед не смог выпустить собрания своих работ в книжном виде, в то время, как его коллеги сделали это[27]. При этом местные авторы – краеведы С.А. Пронин и Н.Д. Симченков тоже дают в своих книгах материалы о первых годах советской власти. Пронин делает это на основе архивных изысканий, а Симченков, видимо, только опрашивал местных жителей.
Его материал о событиях в Попковой Горе можно сегодня признать излишне «тенденциозным». Не случайно исследователи нового времени подвергают его работу заслуженной критике. – С историей нельзя обращаться вольно, но в Советском Союзе так было принято.
Северогдовские исследователи указали особо о том, что писатель-историк Н.Д. Кондратьев и краевед Ф.А. Чуркин были земляками и уроженцами бывшего Гдовского уезда. Оба они, в принципе, писали по одной теме, каждый на своем уровне[28].
Известно, что Ф.А. Чуркин в память о героях Гражданской войны посадил каштаны в Сланцах на Рабочей ул., у памятника в пос. Говриловское, у Центральной почты, школы № 1, на Северной окраине и у Центральной районной больницы.
Секретарь «военно-патриотической секции» C.А. Пронин, краевед, писал в газете о Ф.А. Чуркине, когда ему исполнилось 90 лет.
Выдающуюся по-своему книгу «Отец»[29] о событиях Революции и Гражданской войны написал В.И. Богомазов, который был похоронен со своим отцом на внехрамовом кладбище с. Скамья. – В книге подробно описываются события в родном селе, а так же в тех местах Гдовщины, куда автора закинула судьба в годину испытаний. – В книге помянуты гг. Гдов, Луга, Псков и Тарту, сс. Кярово, Самро, Крапивно, дд. Овсище, Кежово и Посконкино. В этих населенных пунктах автору приходилось жить во время войны, и потому нам особо интересны свидетельства очевидца.
Для сланцевской истории представляет несомненный интерес конкретное описание Скамьи, сделанное В.И. Богомазовым:
«До революции Скамья была большим торговым селом. В ней имелись второклассная учительская школа, выпускавшая учителей для так называемых школ грамоты, аптека, почтовое отделение, гостиница, трактир, много лавок и несколько каменных пристаней, с которых пароходы ходили в Нарву, Гдов, Псков и Тарту.
Жители Скамьи в те годы занимались рыболовством, огородничеством и торговлей. Много было и сапожников, которые снабжали рыбаков сапогами.
Среди местных торговцев были и крупные купцы. Самыми богатыми считались братья Громовы, которым принадлежала громадная («Громовская») пристань, несколько пароходов, лавки в Скамье, Гдове и в деревнях Гдовского уезда, а также могучие леса, простиравшиеся от Скамьи до самого Гдова.
Немногим уступал Громовым купец Любомудров.
Купец Чернов славился тем, что со своих огромных огородов поставлял зелень и овощи за сотни верст – в Петербург.
Происходил папа из самой беспросветной бедноты. Старожилы Скамьи до сих пор помнят его отца Никиту Корнеевича Богомаза – из-за многодетности и беспробудного пьянства. Беднее деда в Скамье считалась лишь вдова Алексеева, по прозвищу Фунтиха, но у той было двое ребятишек, а у деда – шестеро»[30].
Примечательно, что через несколько лет другой уже автор, Степан Рацевич, описывает разницу в благосостоянии жителей все той же Скамьи, которая в 1920 – 1930-е гг. находилась под юрисдикцией Эстонии:
«Впервые попадая в Скамью, сразу видишь разницу, существующую между домами бедняков и зажиточных людей. С края деревни поражаешься красотой двухэтажного дома-терема, построенного в русском стиле с резными украшениями, типичными над окнами наличниками. Рядом с ним несколько более скромный барский дом, но тоже добротный, помещичий. Их владельцы – местные богачи Громовы, которым принадлежали сотни гектаров леса, пашен, покосов, выгонов. И тут же, буквально в нескольких шагах, лачуги скамейских бедняков, покосившиеся избёнки с подслеповатыми, собранными из кусков разбитого стекла окнами, полуразвалившимися дымовыми трубами и крыльцами, которые грозят в любую минуту развалиться.
Дома выстроились вдоль одной береговой улицы у самой реки. Рядом с церковью кирпичный двухэтажный дом церковного причта. Далее такой же дом купца Любомирова, и [далее] снова безрадостная картина убогой деревенской постройки, свидетельствующая о бедности их владельцев»[31].
Богомазов пишет о пребывании белых в селениях Гдовщины, а затем о приходе красных, которые поддержали его семью: снабдили, и не раз, продуктами и вещами, а однажды подарили… корову:
«О гибели папы в [Гдовском] полку было известно еще в апреле. Его семью тоже считали погибшей. Известие о том, что мы остались в живых и находимся совсем недалеко, было неожиданным и радостным не только для Коли и Саши [братьев отца], но и для всех ветеранов полка, которые хорошо помнили нас по Гдову и Луге. По предложению старослужащих немедленно был начат сбор денег для оказания нам материальной помощи. Денег собрали так много, что на них удалось купить корову»[32].
Семья погибшего Богомаза перенесла много невзгод и одно время вдова его вместе с детьми находилась в эстонском лагере. За это время в Скамье дом Богомазовых был приведен в безобразное состояние.
Описывая пребывание в Овсище, автор кратко поминает о призыве крестьян в Белую армию. По его словам – овсищинские крестьяне служили в ней неохотно:
«На наше счастье, белые в деревне не стояли, и лишь изредка наведывались их небольшие команды, чтобы забрать мужиков, мобилизованных в армию. В дни, когда эти команды приезжали, в деревне поднимался плач и вой, доносившийся и до школы. Это голосили бабы, провожавшие своих кормильцев на войну.
…
Однажды Петя Иванов (тот самый, который чуть не выжег себе глаза порохом), улучив удобную минуту, отозвал меня за угол школы и жарко зашептал:
– Твой отец ведь в Красной Армии? Да? Я был озадачен его словами и молчал.
– Да чего ты таишься? Вся деревня об этом знает! Так вот, он скоро приедет!
Петя оглянулся вокруг и зашептал мне в самое ухо:
– Мой батя сказал. Он бежал из белого полка и теперь прячется дома. Только ты никому ни слова! Слышишь!
…через день в деревне появилось еще два дезертира, потом еще и еще, и через неделю почти все мобилизованные белыми мужики были дома. Сначала они прятались, потом перестали. Выставляли только дозорных на обоих концах деревни, чтобы своевременно обнаружить приближение белых и успеть попрятаться»[33].
Книга В.И. Богомазова «Отец» является литературно-биографическим, и, вместе с тем, самым масштабным по охвату означенной темы произведением, которое было создано нашими земляками.
К сожалению, внекнижная конкретика об авторе в Сланцах сегодня известна недостаточно. – О ней можно справиться лишь в школьном музее д. Загривье. Примечательно при этом, что рецензию на нее давал наш земляк, писатель Н.Д. Кондратьев.
Он заметил в своем тексте, что с первого раза книга Богомаза «не задалась», и ее пришлось переписывать заново:
«…Всеволод Иванович Богомазов собрал множество архивных документов, свидетельских показаний, газетных выписок и уложил их в должном порядке, но поначалу вдохнуть в них жизнь не смог»[34].
Кондратьев описывая в «резюме» на книгу боевой путь Яна Фабрициуса, командира и организатора т.н. «Гдовского полка», указал, что Всеволод Иванович: «…успел своевременно побеседовать с [военными и большевиками] И.И. Воробьевым, А.В. Костылевым, Н.В. Николаевым, Е.О. Мурзиной, Н.М. Зверьковым, Н.В. Ивановым, Г.Н. Алексеевым и другими людьми, которые знали его отца или полк, где он служил».
О судьбе Ивана Богомаза в Сланцах, видимо, узнали только после установки памятника на его могиле, на котором были выбиты слова:
ИВАН НИКИТИЧ БОГОМАЗ
(БОГОМАЗОВ)
Командир 1 батальона 49 стрелкового
Гдовского полка Красной Армии
Родился в Скамье 28 X 1891
Расстрелян белогвардейцами в Скамье 14 IV 1919
«В 1967 году Сланцевский горвоенкомат установил вокруг могилы И.Н. Богомаза металлическую ограду. С тех пор пионеры Загривской школы каждую весну сажают на могиле земляка-героя цветы и возлагают венки...»[35]
Следует отметить так же исторические наработки Б.А. Павлова, который приезжал в родную д. Пуговично из подмосковного г. Химки. – Его работы, изданные в основном за собственный счет, ценны неизбывной конкретикой малой деревни, которая так же была ареной социальных битв.
Павлов в одной из книг пишет о реформах Столыпина, об «отрубах» и хуторах, а потом переходит к анализу политики советской власти. Он пишет в данном случае о коллективизации и раскулачивании.
Многие материалы по заявленной теме можно найти на страницах сланцевской газеты «Знамя труда». Сделать это помогут специальные сборники Сланцевской библиотеки. – Один из них вышел в 1988 г.[36]
Впрочем, и сегодня исследователям нашего края есть, что сказать о событиях Гражданской войны.
А.Д. Дорошенко в своей книге «Пл