Современная уголовная политика отличается крайней непоследовательностью, неадекватностью криминальной действительности и коньюктурной избирательностью. Особенно ярко проявились эти черты в маневрах высших органов государственной и судебной власти вокруг института смертной казни, точнее, в ходе ее фактической отмены.
Дискуссия сторонников и противников исключительной меры наказания[1] продолжается столько же, сколько существует смертная казнь, доводы каждой из сторон хорошо известны, хотя автор настоящей статьи пытался привести и новые аргументы в пользу данного института.[2] Но сейчас речь идет не о субьективных социально-психологических оценках спорного наказания, а о формально-юридических аспектах этого феномена.
Как могло получиться, что наказание, предусмотренное Конституцией Российской Федерации (ст. 20 п. 2) и Уголовным кодексом Российской Федерации (ст. 59) оказалось фактически выведенным из системы наказаний? Какие нормативные акты оказались сильнее Основного Закона страны и кодифицированного Федерального уголовного Закона?
Таким нормативным актом первоначально явился Указ Президента Российской Федерации от 16 мая 1996 года "О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы", который, в соответствии с установленной Конституцией РФ иерархией нормативных актов находится только на пятом месте и располагается после Федеральных законов, обладая меньшей юридической силой. В данном случае Указ Президента подменил собой Федеральный Закон.
Как такое могло произойти? Супруга бывшего президента Наина Иосифовна бесхитростно пояснила: "Сначала коммунистический Верховный Совет, потом коммунистическая Дума… не принимали законы, нужные для страны, поэтому многие решения приходилось проводить указами президента".[3]
На домашнем уровне это вполне понятное и убедительное объяснение. Но в соответствии с частью 3 статьи 90 Конституции РФ, Указы и распоряжения Президента Российской Федерации не должны противоречить Конституции Российской Федерации и федеральным законам.
Опираясь на данное положение Конституции, Верховный Суд РФ в части 2 п."г" Постановления Пленума от 31.10.1995 N 8 (в ред. от 06.02.2007) "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" разъяснил: "Нормативные указы Президента Российской Федерации как главы государства подлежат применению судами при разрешении конкретных судебных дел, если они не противоречат Конституции Российской Федерации и федеральным законам (ч. 3 ст. 90 Конституции Российской Федерации).
Таким образом, названный Указ Президента является нелегитимным и не препятствует судам выносить приговоры, связанные со смертной казнью. В связи с этим, Председатель Верховного Суда РФ в соответствии со ст. 3 ч.1 п.а и ст.101 Федерального конституционного закона "О конституционном суде Российской Федерации" должен был обратиться в Конституционный суд Российской Федерации для рассмотрения последним вопроса о соответствии Конституции вышеназванного Указа Президента. Однако, этого сделано не было.
Почему противоречащему Конституции и Уголовному кодексу Российской Федерации Указу не была дана оценка Конституционным судом, сказать сложно (хотя предположить причину можно совершенно безошибочно: расстрел из танковых пушек "несогласного" Верховного Совета в 1993 году и приостановка деятельности Конституционного Суда, признавшего данные действия неконституционными, оказали мощнейшее общепревентивное воздействие на все ветви власти), но, тем не менее, названный Указ первым "торпедировал" вполне легитимный институт смертной казни. Свою долю участия в ликвидации исключительной меры приняла Комиссия по вопросам помилования при Президенте РФ, более чем на год приостановив рассмотрение ходатайств осужденных к смертной казни,[4] а следовательно, исключив исполнение уже вынесенных приговоров.
Конечно, трудно предположить, что Комиссия при Президенте действовала против воли Президента, и это косвенно подтверждается тем обстоятельством, что если до 1998 года Президент не всегда соглашался с решениями Комиссии и расхождения составляли от 1 до 43 дела в год, то в 1998 году без всяких расхождений помиловано 149, а с января по июнь 1999 года – рекордное число – 716 осужденных.[5] Таким образом, фактически, смертная казнь в России была отменена одним человеком – Президентом Б.Н.Ельциным, который явно вышел за пределы своей компетенции и "поправил" как Конституцию, так и Уголовный кодекс.
При этом, до февраля 1999 года фактический мораторий на смертную казнь не имел юридической основы и вызывал как недоуменные вопросы одних ученых, так и критические ответы на них других. В частности, уважаемый профессор В.В. Лунеев категорически не согласен ни с "непонятным мораторием", ни с самим правом президента РФ "открыто ставить интересы собственной политики над правопорядком".[6] В свою очередь, не менее уважаемый профессор В.Е. Квашис резко критикует как В.В. Лунеева, так и других сторонников СК, но вместе с тем признает как "вялотекущую" ситуацию с мораторием, так и то, что "форма принятого властью решения в очередной раз оказалась настолько же непредвиденной, насколько и казуистической".[7] А критикуемый им профессор Э.Ф. Побегайло совершенно обоснованно отметил, что Протокол № 6 должен был быть ратифицирован в течение трех лет, но этого не произошло. Проекты законов о моратории на приведение в исполнение смертных приговоров, вносившиеся в Государственную Думу, были ею отвергнуты, но фактически "мораторий" действует, ибо смертные приговоры исполняться перестали.[8] И критикуемый профессор С.Ф. Милюков выражает сомнение в правомочности решения вопроса о СК Конституционным судом.[9]
2 февраля 1999 года Конституционный суд РФ, по обращению трех осужденных к смертной казни, вынес Постановление № 3-П в котором признал неконституционным возможность вынесения смертных приговоров в отсутствие судов присяжных во всех регионах страны.
Трудно сказать, в чем состоит нарушение прав лиц, приговоренных к СК судами присяжных тех территорий, где они имеются, при невозможности вынесения смертных приговоров в тех территориях, где такие суды отсутствуют. Скорее, отсутствие в некоторых местностях судов присяжных, нарушает право особо опасных преступников на применение к ним смертной казни! К тому же, при подобном подходе, можно говорить о нарушении прав граждан в любом случае, когда одному вынесен смертный приговор, а другому – нет. Но, как бы то ни было, такое решение состоялось.
С 1.01.2010 г. суды присяжных должны были начать действовать в последнем субъекте федерации, где их до сих пор не было — в Чеченской республике. Казалось бы, с устранением обстоятельства, положенного в основу Постановления № 3-П, возможность вынесения смертных приговоров, предусмотренных Конституцией РФ и Уголовным кодексом РФ, автоматически восстанавливается. Однако, этого не произошло.
Вместо простого исполнения российского законодательства, Председатель Верховного Суда РФ на этот раз обратился с запросом о возможности применения смертной казни, опять же в Конституционный суд РФ. 19 ноября 2009 года Конституционный суд РФ своим Определением № 1344-О-Р «О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П» признал невозможность назначения смертной казни.
Суд мотивировал это тем, что положения пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П в системе действующего правового регулирования, на основе которого в результате длительного моратория на применение смертной казни сформировались устойчивые гарантии права человека не быть подвергнутым смертной казни и сложился конституционно-правовой режим, в рамках которого — с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Российской Федерацией, — происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни, как исключительной меры наказания, носящей временный характер («впредь до ее отмены») и допускаемой лишь в течение определенного переходного периода, то есть на реализацию цели, закрепленной статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации, означают, что введение суда с участием присяжных заседателей на всей территории Российской Федерации, не открывает возможность применения смертной казни, в том числе по обвинительному приговору, вынесенному на основании вердикта присяжных заседателей.
Следует отметить известную туманность данной формулировки, а так же то обстоятельство, что даже при всем уважении к Конституционному суду вряд ли он может вместо толкования Конституции, ограничивать ее действие, по-существу, применяя аналогию неприменения закона!
Нельзя оставить без внимания и особое мнение судьи Конституционного суда Ю.Д. Рудкина, который убедительно обосновал мнение, что Постановление Конституционного суда от 2 февраля 1999 года № 3 –П "четко определяет условия, при наступлении которых наказание обвиняемых в преступлениях, за совершение которых предусмотрена смертная казнь, назначаться может". А таким условием является создание суда присяжных в Чеченской республике с 1 января 2010 года.
Конституционный Суд РФ также указал, что Российская Федерация связана требованием статьи 18 Венской конвенции о праве международных договоров не предпринимать действий, которые лишили бы подписанный ею Протокол № 6 его объекта и цели, до тех пор, пока она официально не выразит свое намерение не быть его участником (то есть этот документ будет ратифицирован). Поскольку основным обязательством по Протоколу № 6 является полная отмена смертной казни, то в России с 16 апреля 1997 года (даты подписания Протокола) смертная казнь применяться не может, то есть наказание в виде смертной казни не должно ни назначаться, ни исполняться.
Последний аргумент заслуживает тщательного рассмотрения. Но, во-первых, как совершенно справедливо отметил директор центра международного права и гуманитарных проблем Дипломатической академии Российской Федерации профессор С.В. Черниченко, обязательство России присоединиться к Протоколу № 6 и не применять смертную казнь носит не юридический, а политический характер[10].
К тому же, следует отметить, что такая щепетильность в отношении международного законодательства носит явно выраженный избирательный характер. Как совершенно справедливо отмечает профессор Р.Р. Галиакбаров: "…изъятие конфискации из перечня наказаний, предусмотренных уголовным законом, вступило в противоречие с положениями ряда международных конвенций, подписанных Российской федерацией… Конфискация это общепринятая мера воздействия в законодательстве других государств. Например, Конвенция Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 года рекомендует государствам предусмотреть эту меру в своем законодательстве. Специально вопрос о конфискации рассматривается в пункте "а" ст. 4 и в ст. 5 Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ от 19 декабря 1988 г."[11]
Таким образом, отказ от конфискации имущества, как вида уголовного наказания не только противоречит криминологической ситуации, которая буквально взывает о необходимости такой меры, но опровергает и требования международноправовых норм,[12] однако это никого не смущает.
При повышенном внимании к Протоколу № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Протокол № 1 к той же Конвенции, отнюдь не вызывает такого же внимания. Может быть, его исполнение менее актуально для России? Отнюдь. В частности, статья 1, предусматривает защиту собственности, в то время, как тысячи граждан РФ лишаются своих квартир, теряют или не могут воспользоваться омертвленной долевой собственностью при строительстве новых домов, их дома незаконно сносятся, либо проводятся незаконные выселения. Не очень заботит общество и право на свободные выборы (ст. 3), подготовка и результаты каждых из которых, вызывают немало споров, нареканий и недовольства.[13]
Оценивая доводы Конституционного суда о признании приоритета международных договоров, связанных с подписанием Протокола № 6, судья Ю.Д. Рудкин так же вполне обоснованно отмечает, что эта аргументация вообще не может применяться, так как в Постановление Конституционного суда от 2 февраля 1999 года № 3 – П этот вопрос не исследовался.
Критикуя иные аргументы Конституционного суда, следует отметить, что постоянные обращения к нератифицированному 10 лет назад Протоколу № 6, открывает возможности для неоднократных возвращений к иным законопроектам, не получившим одобрения Государственной Думы или Совета Федерации. Вызывает сомнение и утверждение о том, что хотя "Российская Федерация не ратифицировала Протокол № 6, но и не выразила своего намерения не стать его участником." Между тем, такое намерение достаточно четко выражено в самом факте неподписания протокола № 6 на протяжении десяти лет.
Не вдаваясь в аргументацию сторонников и противников смертной казни об ее эффективности, правомерности, справедливости, допустимости и т.д. и т.п. хотелось бы обратить внимание научной общественности на следующие обстоятельства, которые представляются автору очевидными:
1. Предусмотренный Конституцией РФ и Уголовным кодексом РФ правовой институт смертной казни фактически отменен в ненадлежащем порядке и ненадлежащими субъектами, сколь бы значимыми, важными и авторитетными эти субъекты не являлись, и сколь бы уважаемые ученые их правомочность не подтверждали, в силу следующих причин:
2. Предложения о поправках и пересмотре положений Конституции Российской Федерации могут вносить Президент Российской Федерации, Совет Федерации, Государственная Дума, Правительство Российской Федерации, законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации, а так же группа численностью не менее одной пятой членов Совета Федерации или депутатов Государственной Думы.
3. Изменение п. 2 ст. 20 Конституции РФ, как и других статей второй главы, в соответствие со ст. 64 Конституции осуществляется в особом порядке, предусмотренном ст. 135, а именно, они не могут быть пересмотрены Федеральным Собранием. Если предложение о пересмотре будет поддержано тремя пятыми голосов от общего числа членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы, то в соответствии с федеральным конституционным законом созывается Конституционное Собрание, которое подтверждает неизменность Конституции либо разрабатывает проект новой Конституции, который принимается Конституционным Собранием двумя третями голосов, или выносится на всенародное голосование.
4. Изменение ст. 59 Уголовного кодекса РФ должно быть произведено Государственной Думой Российской Федерации в форме Федерального закона.
Корецкий Данил Аркадьевич, 89064227770.
[1] Исключительной мерой наказания по российскому уголовному законодательству всегда признавался один вид наказания – расстрел. Поэтому заполонившие в последнее время средства массовой информации названия высшей или исключительной мерой пожизненного лишения свободы являются следствием юридической неграмотности, широко распространившейся, к сожалению, не только среди журналистов.
[2] См.: Корецкий Д.А. Адекватны ли меры борьбы с преступностью ее состоянию? Законность, 2003, № 2, с. 27 – 29; Его же. Смертная казнь в аспекте современной криминологической ситуации // Право на смертную казнь / Под ред. А.В.Малько. М., 2004. С. 168-173; Его же. Время невиноватых. Критические размышления о преступности, нравственности и справедливости. М., 2007. - 383с.
[3] См. Комсомольская правда от 12 января 2010 г., с. 8.
[4] Цивилев Р.М. Смертная казнь в России: немного статистики.//Всероссийская конференция по проблемам отмены смертной казни. М., 2000, с.159.
[5] Там же, с.161-162.
[6] Лунеев В.В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции. М., 2005, с. 111.
[7] Квашис В.Е. Смертная казнь. Мировые тенденции, проблемы и перспективы. ЮРАЙТ, Москва, 2008, с. 629.
[8] Побегайло Э.Ф. Современная криминологическая ситуация и проблема смертной казни. Российский криминологический взгляд. 2009, № 4, с.210.
[9] Милюков С.Ф. Смертная казнь и проблемы российского суверенитета. Там же, с. 194.
[10] См. Всероссийская конференция по проблемам отмены смертной казни. Москва, 3-4 июня 1999 г. М., Юрид. Лит., 2000, с. 66.
[11] Галиакбаров Р.Р. Уголовное право, общая часть. Учебник. Краснодар, 2005 г., с. 347-348.
[12] Там же.
[13] См., например: "Депутат Госдумы Татьяна Воронова: "Оппоненты "Единой России" заранее пытаются оправдать свое поражение на предстоящих выборах". "Комсомольская правда" от 8 октября 2010 г., с. 9.