После оказания первой медицинской помощи Персеусу, Ковальски попросила оставить её одну и пообещала вернуться вовремя, без опозданий, и с более-менее вменяемым настроением. Хоть Роберт и пообещал ей большую лекцию после, он сжалился над её беспомощностью и только попросил не встревать ни в какие проблемы, на что она, что странно, согласилась; обычно, любимой фразой служила “обещаний давать не могу”. Что-то в ней, конечно, поменялось, пока она находилась рядом с Персеусом на протяжении получаса в полном уединении, ведь вышла она из денника с высоко поднятой головой и кристально чистыми глазами, а не туманными, как раньше. Поэтому существовала надежда, что она не совершит ошибки вновь.
- Франсуа, - окликнула старика полячка, бесстыдно подкравшись к нему сзади. Он лишь ухмыльнулся в ответ. - рассказывай, какую новость ты решил мне преподнести в такой неудачный день.
- Сколько пафоса в твоих словах, - немного недовольно ответил он, поскольку ему не по нраву её внезапная манера разговора.
- Столько, сколько нужно. Знал ведь, что я не выдержу твоего появления, а всё равно явился. - она продолжала говорить, столь аккуратно перекладывая всю вину на француза, который правда знал те вещи, о которых говорилось. - Уверена, что ты видел, какую ошибку я только что совершила, потому что не могла хоть на секунду отпустить воспоминания о ней. Чуть не угробила своего коня и саму себя, пока ты наблюдал, как я нахожусь на грани саморазрушения.
- Не правда! - сразу возразил француз, потому что такие вещи задевают его, ведь он всегда считал себя намного умнее молодой девушки, которую когда-то взял себе под крыло.
- Правда. - тем поставив точку в данной дискуссии, Лех перевернула ситуацию в свою сторону, не желая слушать его оправданий. - Говори, Франсуа. Я уже не тот ребенок, каким была, я правда тебя выслушаю.
Он потёр свою седую бороду и тягостно вздохнул, рассматривая совсем другого человека, а не молодую даму, что, проклиная всех, тянула на себе сама своё горе. Теперь она стала женщиной под стать своим принципам.
- Знаешь ведь, как сложно было найти тебя. Спряталась от мира всего, полностью отрезала своё прошлое от будущего и начала всё заново. Мне повезло однажды взглянуть в телевизор и увидеть тебя, так изящно выступающую на горячей, серой кобыле, что так была на тебя похожа. После, я постоянно за тобой смотрел: в каждой лошади, что ты брала, была частичка Стеллы. Я знал о твоём горе, знал, как сильно ты ненавидела меня вместе с Женевой. Однако, был один странный феномен: как только у нас появлялись какие-либо денежные проблемы, и неважно, каких размеров, максимум через неделю времени нам поступал конверт от анонимного посланника с той самой суммой. Я узнал как-то, из какой страны посылался конверт, и тогда мне стало ясно, кто был кем и что происходило...
- Даже и не знаю, о чем ты. - совершенно спокойно, без каких-либо эмоций, ответила Лех, внимательно слушая каждое слово. - Я рада, что кто-то вам помогает.
- Даже не признаешься в очевидном? - спросил он, на что получил только молчание. - Что же, тогда я правда приехал сюда без причины. Но, я обязан сказать одно: я больше никогда не совершал той же ошибки благодаря тебе, и наконец смог осуществить мечту о реабилитационном центре для нуждающихся лошадей.
- Поздравляю, - правда радостно ответила Ковальски, не желая и пытаться признаться в том, что было правдой. Он понимал, что она не жаждет связать заново узы со своим прошлым, но также не может отпустить его полностью и отправить в свободное плаванье; а она прекрасно понимала, что он знает каждую её мысль. - кстати, - вставая, добавила она, - если хочешь вновь взглянуть на ту горячую кобылу, то я скоро буду на ней выступать. Приходи.
Лех оставила поляну с чистым, легким сердцем, хоть и не забыла ни единой секунды того ужасного кошмара. Она смирилась, в каком-то смысле, и приняла своё существование в реальности с мыслью о том, что она постоянно наблюдает и верит в то самое будущее, которое осуществиться лишь потому, что она однажды проживала на планете Земля. Говорят, что любят лишь однажды, а после ищут им похожих; возможно, это именно тот случай, ведь в каждой лошади она всегда, что правда, видит частичку вороной бестии, которая, точно дикий ураган, никогда не поддавалась человеку не по собственной воли. Её остатки сожгли на костре, но дикая кровь течёт по венам такой же бестии, как и она, такой же масти, которая имеет единственное отличие от своей матери — это небольшая отметина на голове в виде звезды. Их сходство неотличимо, и от этого, изредка, смотреть на маленькую версию Стеллы немного невыносимо. Но память вещь странная: один раз, она приносит только боль, а в другой — силу, чтобы бороться дальше.
Роберт, ожидая появления всадницы, и подумать не мог, что она вернётся настолько спокойной и даже несколько удовлетворенной? От удивления он еле вспомнил, что собирался сказать по её приходу.
- Ты выглядишь в хорошем настроении. - заметил парень, когда Лех оказалась достаточно близко, чтобы не пришлось кричать.
- Так и есть, - пролепетала она, протянув Лютерме, что послушно ожидала своего часа чтобы засверкать, морковку, которую успела одолжить у одного из знакомых коневодов по пути. - а ты чего такой угрюмый? - теперь её взгляд приковался к Роберту.
- Несколько пар отказались от участия, поэтому вас поставили чуть ли не первыми в последнем классе, что означает, что у вас будет очень мало времени на разминку. - выдал он на одном дыхании, надеясь, что Ковальски не разозлиться, ведь подобные смены ей не по вкусу.
- Всё в порядке, Роб. Лютерма и я покажем им, чего мы стоим и без слишком хорошей разминки. Ведь так, красавица? - уверенность полячки взбудоражила немца, как глоток холодной воды: с каких пор он сомневается? И как только прозвенел очередной колокол, она замаршировала на арену, чтобы правильно изучить маршрут, в котором препятствия больше не выглядели безобидно.
С привычным серьезным видом Лех шагала по песку, от барьера до барьера, иногда заводя беседу с некоторыми известными тренами, которым по душе была кобыла Ковальски. У всех людей свой интерес в данном спорте, и для них — это возможность заполучить лошадь, которая точно сможет пойти и выше. Однако, к их сожалению, Люкке Ли-Терма никогда не станет продаваться; им, скорее всего, лучше этого не говорить, ведь тогда повянет их стремление, и больше не будет так весело подыгрывать им, когда они станут говорить о возможном совместном будущем с данной кобылой.
Лех решила завершить прохождение маршрута немного раньше обычного, и распрощалась со своими собеседниками на приятной ноте, словно сбросив с плеч груз навязанной вежливости. Роберт уже подготовил кобылу, что готова была сорваться в бег в ту же секунду, что Ковальски оказалась на её спине. Лютерма сильно тянула поводья и просила отпустить её, разрешить сойти с ума раньше времени, однако всадница нисколько не поддавалась любым просьбам лошади и настаивала на подчинении. Лех чувствовала, насколько сильно её напарница готова лететь в небо на небывалой скорости, и она обожала подобное ощущение именно на этой лошади, что не могла стоять смирно перед видом жердей. Они обе знали, что произойдёт, и вместе играли в игру на время разминки: женщина то слегка пускала поводья, преднамеренно намереваясь подобрать вместе её зад, то специально сдерживала, насколько могла, чтобы проверить, как быстро сегодня отвечает животное на команды. И сколько они не играй друг с другом, перфекционизм внутри этой пары только разрастался. Они правда подходили одна другой и улавливали малейшие движения, какие не часто получиться заметить так просто на других лошадях, отчего их коммуникация становилась на уровне невозможного: и не пойми, кто кем владеет, ведь они везде шли вместе.
- Во имя Стеллы... - прошептала она за секунду до того, как Лютерма превратилась в монстра, что порхал по арене с такой ярой грацией, свойственной исключительно чемпионам.
Они остановились перед судейской будкой, и всадница поприветствовала присутствующих, после чего раздался громкий звук старта. Лютерма, жаждущая свободы, показала всем себя, встав на дыбы, после чего сорвалась в галоп, хоть и премного импульсивный, но контролируемый. Маршрут состоял из десяти барьеров и представлял собой ничего страшного, имея в себе много острых углов и длинных дистанций, которые обязательно многим добавят немало времени. И так, первый чухонец они встретили размеренным темпом, удерживая себя в повороте, где у них перед носом очутились брусья слишком ярких цветов; кобыле не понравился окрас, поэтому она своим эксцентричным стилем обняла препятствие под углом, поджимая под себя ноги как можно сильнее, лишь бы не коснуться жердей. Там же, Лех сыграла первый ход: она отпустила голландку на небольшой кривенькой линии. Вертикальное препятствие она перелетела с истинной верой в свою мечту о полете, оставив всадницу слегка в неприятной ситуации, ведь после ей пришлось мгновенно выровнять плечи лошади и подготовить спину на четвёртый номер, который из угла они вместе подметили некрасивым; чисто. Всего несколько темпов, чуть сдержанных, ведь никто не хочет улететь раньше времени, и брусья повстречали их с широко расставленными стойками. Кобыла растянулась, как могла, в прыжке отбив копытом. Им на руку играло телосложение Люкке, ведь с Персеусом, который покороче, таких трюков не выйдет, сколько не старайся. Усмирив разбушевавшееся животное, Лех уверенно подвела их на систему, в которой им не хватило чуточку импульса, из-за чего они вынуждены были прыгать из далека и только молиться, чтобы случайно копыто не задело высокое препятствие. Тишина стала подтверждением успеха, и они перестроились на очередной оксер, так мило обставленный парой высоких кустов. Лютерма давала знать о своей готовности, слегка потягивая повод, и, как только седьмой номер остался позади, Ковальски вновь попустила поводья, позволяя лошади использовать весь свой драйв на трёх последних одиноких прыжках, которые, безусловно, требовалось разукрасить непревзойденным баскюлем! Чухонец, аккуратный, быстро пройденный, поворот, опять широкие брусья и финишная прямая, на которой Лех уж точно потеряла весь контроль... Как только кобыла взлетела в воздух, поводья упали ей на шею, и женщина захохотала, громко, весело и очень счастливо.
Она точно смотрела, она видела! И пускай гордиться человеком, который навсегда выгравировал в своём сердце её имя. А пока Лех ещё не думает о всякой чепухе, она наслаждается одним из самых радостных выступлений, которые когда-либо случались...