7 января 1945.
1. Вижу, с самого раннего утра, Иисуса, к которому всё у тех же ворот присоединяются ученики Симон и Иуда. Иисус уже вместе с Иоанном. И слышу, как Он говорит: «Друзья, попрошу вас пройти со Мной по Иудее. Если для вас это не слишком затратно, особенно, для тебя, Симон».
«Почему, Учитель?»
«Путь по Иудейским горам суров… и, возможно, еще более неприятным будет для тебя встретить кое-кого, кто причинил тебе зло».
«Что касается пути, то еще раз уверяю Тебя, что после того, как Ты исцелил меня, я крепче молодого, и никакая усталость меня не тяготит; это также потому, что путь совершается ради Тебя, а теперь еще и вместе с Тобой. Что до встречи с теми, кто навредил мне, то в сердце Симона, с тех пор как оно принадлежит Тебе, больше нет болезненной досады, ни даже болезненных чувств. Ненависть отпала вместе с шелухой моего недуга. И, поверь, не знаю, что счесть бóльшим чудом: то, что Ты исцелил мою истерзанную плоть, или что исцелил душу, сжигаемую злобой. Думаю, не ошибусь, если скажу, что более грандиозное чудо – это последнее. Душевную язву исцелить всегда не так легко… а Ты исцелил мне ее в один миг. Вот это чудо. Потому что – нет, не исцеляются в один миг, даже если пожелают этого всеми своими силами; не исцелится человек от душевной привычки, если Ты не уничтожишь эту привычку Своей освящающей волей».
«Ты не ошибаешься, рассуждая так».
2. «Почему Ты не совершаешь этого со всеми?» – спрашивает Иуда несколько обидчиво.
«Но Он совершает это, Иуда. Зачем ты говоришь такое Учителю? Разве ты не почувствовал себя другим с той поры, как стал с Ним общаться? Я уже был учеником Иоанна Крестителя. Однако я ощутил себя совершенно изменившимся с того момента, когда Он сказал мне: „Пойдем“».
Иоанн, который обычно никогда не вмешивается, и особенно, если это происходит в присутствии Учителя, на этот раз не в силах смолчать. Мягко и дружески он положил ладонь на руку Иуды, словно успокаивая его, и обращается к нему взволнованно и убедительно. Потом, заметив, что начал высказываться вперед Иисуса, краснеет и говорит: «Прости, Учитель. Я заговорил вместо Тебя… но я хотел… хотел, чтобы Иуда не огорчал Тебя».
«Да, Иоанн. Но он Меня еще не огорчил как ученик. Когда он им будет, тогда, если будет упорствовать в своем образе мыслей, он Меня огорчит. 3. Мне только грустно констатировать то, насколько человек испорчен Сатаной, который сбил с пути его помышления. У всех, понимаете? У всех у вас помышления взбаламучены им! Но придет, – о! придет тот день, когда вы обретете в себе Силу Божию, Его Благодать; обретете Мудрость вместе с Его Духом… Тогда вы получите всё, чтобы рассуждать справедливо».
«И все будем рассуждать справедливо?»
«Нет, Иуда».
«Но Ты это относишь к нам, ученикам, или ко всем людям?»
«Я говорю это, имея в виду сначала вас, а потом и всех остальных. Когда наступит час, Учитель выберет Себе работников и отправит их по всему миру…»
«Разве Ты уже не делаешь это?»
«Пока Я прибегаю к вам только для того, чтобы вы говорили: „Здесь Мессия. Идите к Нему“. Тогда Я дам вам способность проповедовать от Моего имени, совершать чудеса во имя Мое…»
«О! даже чудеса?»
«Да, над телами и над душами».
«О! Как тогда нам будут удивляться!» – Иуда в восторге от этой мысли.
4. «Тогда мы уже не будем с Учителем, так что… мне всегда будет страшно совершать человеческими силами то, что совершается Богом», – говорит Иоанн и смотрит на Иисуса задумчиво и, одновременно, немного печально.
«Иоанн, если Учитель позволит, я высказал бы тебе свое мнение», – говорит Симон.
«Выскажи его Иоанну: Я желаю, чтобы вы по очереди советовались друг с другом».
«Ты уже знаешь, что это совет?»
Иисус молча улыбается.
«Хорошо, в таком случае я тебе скажу, Иоанн, что ты не должен, мы не должны бояться. Положимся на Его мудрость святого Учителя и на Его обещание. Если Он говорит: „Я пошлю вас“, значит, Он понимает, что может послать нас, и мы не принесем вреда ни Ему, ни самим себе, иными словами, делу Божию, которое всем нам дорого, словно только что обрученная супруга. Если Он обещает облечь нашу умственную и духовную нищету в сияние мощи, которую Отец дарует Ему ради нас, мы должны быть уверены, что Он сделает это и мы справимся, не сами собой, а по Его милосердию. Конечно, все это произойдет в том случае, если мы не привнесем в наш труд гордости и человеческих желаний. Я думаю, что если мы заразим наше призвание, которое всецело духовно, стихиями земными, тогда даже обещание Христово может не исполниться. Не из-за Его неспособности, а потому что мы сами задушим эту способность петлею гордости. 5. Не знаю, доходчиво ли мое объяснение».
«Твое объяснение весьма доходчиво. Я был неправ. Но понимаешь… я думаю, что, в сущности, желание, чтобы нами восхищались, как учениками Мессии, настолько близкими Ему, что даже удостоились творить то, что творит Он, – это желание еще более возвеличить могучую фигуру Христа среди людей. Хвала Учителю, у которого такие ученики, – вот что я имел ввиду», – отвечает ему Иуда.
«В твоем рассуждении не все так плохо. Но… видишь ли, Иуда. Я происхожу из сословия[1], которое гонимо из-за… из-за превратного понимания того, кем и каким должен быть Мессия. Да. Если бы мы ожидали Его с правильным в и дением Его сущности, мы бы не впали в такие ошибки, как богохульство против Истины и мятеж против римских законов, за которые мы были наказаны и Богом, и Римом. Мы захотели увидеть в Христе некоего завоевателя и освободителя Израиля, нового Маккавея, еще более великого, нежели великий Иуда[2]… И только это. А почему? Потому что больше интересов Бога мы преследовали свои интересы: интересы отечества и граждан. О! Польза отечества тоже свята. Но что она перед вечными Небесами? Сколько раз – за долгие времена сначала преследований, а потом изоляции, когда я беглецом прятался в норах дикий зверей, деля с ними постель и пищу, чтобы уклониться от римской власти и, прежде всего, от доносов ложных друзей; или же когда, ожидая смерти, я уже чувствовал запах могилы в своей трущобе прокаженного – я представлял себе и видел: видел облик истинного Мессии… Твой облик, смиренный и добрый Учитель, Твой облик, Учитель и Владыка духа, Твой облик, о Христос, Сын Отчий, приводящий к Отцу, а не к царским дворцам из праха, не к обожествлению грязи. Ты… о! мне легко следовать за Тобой… Потому что – прости мою смелость, заявляющую, что она права, – потому что я вижу Тебя таким, каким представлял, я узнаю Тебя: сразу Тебя узнал. Да, это было не знакомство с Тобой, а узнавание Того, с кем уже знакома душа…»
«Поэтому Я позвал тебя… и поэтому беру тебя с Собой сейчас, в это первое Мое путешествие по Иудее. 6. Хочу, чтобы ты довел до конца это узнавание… и хочу, чтобы и они тоже, чей возраст предоставляет меньше возможностей добраться до истины путем суровых размышлений, поняли, каким образом их Учитель пришел к этому часу… Поймете потом. Вот уже видна башня Давида. Рядом Восточные ворота».
«Мы выйдем ими?»
«Да, Иуда. Первым делом отправимся к Вифлеему. Туда, где Я родился… Вам хорошо бы об этом узнать… чтобы рассказать остальным. Это тоже входит в познание Мессии и Писания. Вы обнаружите пророчества, записанные в событиях уже не голосом пророческим, но голосом истории. Обойдем эти дома Ирода…»
«Старая коварная и похотливая лиса».
«Не судите. Есть Бог, чтобы судить. Пойдем по той тропинке между этими огородами. Остановимся в тени дерева, возле какого-нибудь гостеприимного дома, пока солнце еще палящее. Потом продолжим путь».
Видение заканчивается.
[1] Из партии зелотов.
[2] Иуда Маккавей – предводитель иудеев, см. (1 Мак. 3:1-26