Два цыпленка
В.Росин
Нашли два цыпленка в углу двора кусок хлеба и принялись его клевать. Увидел это индюшонок и боком-боком к цыплятам подходит. Видно, и ему хлеба хочется, а попросить стесняется.
—Ешь с нами,— позвал желтый цыпленок.— Ешь...
—А нам самим хватит? — пискнул черный цыпленок.
—Хватит, хватит,— успокоил его братишка.— Чего уж там. Так втроем и позавтракали.
Наелись цыплята и побежали к своей маме, крылышками машут.
—Мама, мама! — кричит черный цыпленок,— с нами индюшонок хлеб ел. Скажи, хорошо я сделал, что поделился с ним? Правда, хорошо?
—Да что об этом говорить,— остановил его братишка.— Позавтракали и все.
Посмотрела курица-мама на сыновей и сказала:
—Хорош тот, кто делится с товарищем, но еще лучше тот, кто делится и не хвастает этим.
Самое страшное
Е.Пермяк
Вова рос крепким и сильным мальчиком. Все боялись его. Да и как не бояться такого. Товарищей он бил. В девочек из рогатки стрелял. Взрослым рожи строил. Собаке Пушку на хвост наступал.
Коту Мурзею усы выдергивал. Колючего ежика под шкаф загонял. Даже своей бабушке грубил.
Никого не боялся Вова. Ничего ему страшно не было. И этим он очень гордился. Гордился, да недолго.
Настал такой день, когда мальчики не захотели с ним играть. Оставили его — и все. Он к девочкам побежал. Но и девочки, даже самые добрые, тоже от него отвернулись.
Кинулся тогда Вова к Пушку, а тот на улицу убежал. Хотел Вова с котом Мурзеем поиграть, а кот на шкаф забрался и недобрыми зелеными глазами на мальчика смотрит. Сердится.
Решил Вова из-под шкафа ежика выманить. Куда там! Ежик давно в другой дом жить перебрался.
Подошел было Вова к бабушке. Обиженная бабушка даже глаз не подняла на внука. Сидит старенькая в уголке, чулок вяжет да слезинки утирает.
Наступило самое страшное из самого страшного, какое только бывает на свете: Вова остался один. Один-одинешенек!
Сила не право
К.Ушинский
Прибежал Митя в сад, выхватил у своей маленькой сестры Тани куклу и поскакал с куклой по саду, верхом на палочке. Таня стояла и плакала.
Выбежал из дома старший брат Мити, Сережа. Сереже показалось весело возить куклу по саду, и он отнял у Мити куклу и лошадь.
Митя побежал жаловаться отцу, а отец сидел у окна и все видел. -
Что сказал Мите отец?
Вместе тесно, а врозь скучно
К.Ушинский
Говорит брат сестре:
—Не тронь моего волчка. Отвечает сестра брату:
—А ты не тронь моих кукол.
Дети расселись по разным углам, но скоро им обоим стало скучно.
Отчего детям стало скучно?
Два козлика
К.Ушинский
Два упрямых козлика встретились однажды на узком бревне, переброшенном через ручей. Обоим разом перейти ручей было невозможно; приходилось которому-нибудь воротиться назад, дать другому дорогу и обождать.
— Уступи мне дорогу,— сказал один.
— Вот еще! Поди-ка ты, какой важный барин,— отвечал другой,— пяться назад, я первый взошел на мост.
— Нет, брат, я гораздо постарше тебя годами, и мне уступить молокососу! Ни за что!
Тут оба, долго не думавши, столкнулись крепкими лбами, сцепились рогами и, упираясь тоненькими ножками в колоду, стали драться. Но колода была мокра: оба упрямца поскользнулись и полетели прямо в воду.
Лесные хоромы
М.Михайлов
Шел лесом прохожий да обронил кузовок. Обронил и не хватился, и остался кузовок у дороги.
Летела муха, увидала, думает: «Дай загляну, нет ли чего съестного». А в крышке как раз такая дырка, что большой мухе пролезть.
Влезла она, съестного не нашла: кузовок пустой, только на дне хлебных крошек немножко осталось. «Зато хоромы хороши! — подумала муха.— Стану в них жить. Здесь меня ни птица не склюет, ни дождик не замочит».
И стала тут муха жить. Живет день, живет другой. И вылетать не надо: крошек еще всех не переела.
Прилетает комар, сел у дырки, спрашивает:
— Кто в хоромах? Кто в высоких?
— Я, муха-громотуха, а ты кто?
— А я комар-пискун. Пусти в гости!
— Что в гости! Пожалуй, хоть живи тут.
Не успел комар пробраться в кузов, а уж у дверей оса сидит:
— Кто в хоромах? Те отвечают:
— Двое нас: муха-громотуха да комар-пискун, а ты кто?
— А я оса-пеструха. Будет мне место?
— Место-то будет, да как в дверь пройдешь?
— Мне только крылышки сложить: а я не толста, везде пройду.
— Ну, добро пожаловать!
Она — в кузов, а у двери уж опять спрашивают:
— Кто в хоромах? Кто в высоких?
Муха-громотуха, да комар-пискун, да оса-пеструха, а ты кто?
— А я слепень-жигун.
— Зачем?
— Да к вам побывать.
— Милости просим! Да пролезешь ли?
— Как не пролезть! Только немножко бока подтяну. Пролез и слепень в кузовок.
Пошли у них разговоры. Муха говорит:
— Я муха не простая, а большая. Порода наша важ ная, ведет род исстари. Везде нам вход открытый. В лю бой дворец прилетай — обед готов. Чего только я не ела! Где только я не была! Не знаю, есть ли кто знатнее меня!
— Кажется, и мы не из простых! — говорит оса.— Уж не передо мною бы хвастаться! Я всем взяла: и красо той, и голосом, и нарядиться, и спеть мастерица. Все цве ты меня в гости зовут, поят-кормят. Не знаю, есть ли кто на свете наряднее да голосистее! Посмотрела бы я!
— А меня не пережужжишь,— сказал слепень.
— Да у тебя приятности в голосе нет. У меня голос тонкий,— говорит оса.
— А у меня и тоньше и звонче! — пискнул комар.
И пошли они перекоряться.
Только слышат, опять кто-то у дверки возится.
Кто там? — спрашивают. Никто не отзывается.
— Кто у терема? Кто у высокого? Опять ответа нет.
— Кто нас тут беспокоит? Мы здесь не сброд какой- нибудь, а муха-громотуха, да комар-пискун, да оса-пест руха, да слепень-жигун.
Сверху не отвечают.
— Надо бы взлететь да посмотреть! — крикнули все в один голос.
— Я первая не полечу, я всех знатнее,— говорит муха.
— Я первый не полечу, я всех голосистее,— гово рит комар.
— Я первая не полечу, я всех наряднее,— говорит оса.
— Я первый не полечу, я всех сильнее,— говорит слепень.
И пошел у них спор: никто лететь смотреть не хочет. Вдруг в хоромах стало будто темнее.
— Что это за невежа нам свет заслоняет? — крикнули все.
— Да ведь это, никак, паук свою сеть заплел,— сказал комар.
— Ах, и в самом деле! — загудели все.— Как нам быть? Что делать? Надо поскорее выбираться! Покамест еще сеть не крепка, прорвемся.
— Мне первой,— кричит муха,— я всех знатнее!
— Мне первой,— жужжит оса,— я всех наряднее!
— Мне первому,— пищит комар,— я всех голосистее!
— Мне первому,— гудит слепень,— я всех сильнее! И пошел у них опять спор. Чуть до драки не доходило. Покуда они спорили и вздорили, паук плел да плел свою паутину. А как согласились, кому за кем лететь, все в ней и засели.
Мае i твае
Л.Арабей
У Колi быу дзень нараджэння, i яму прынесл1 шмат падарункау — i метал1чны канструктар, i гульню «Футбол», а колькi кн1жак! Але самы найлепшы быу татау падарунак — веласiпед! I не дз1ва, што Коля радавауся гэтаму падарунку больш за усё. Яго таварышы дауно ужо мел1 веласшеды — i Miшa, i Воука, i Казiк. А у яго не было. Прауда, сябры давалi яму пакатацца, але усё ж гэта не тое, што мець сваю машыну...
Цяпер i у Кол1 ёсць веласшед. I не маленкi, як у хлопцау на ixнiм двары, а куды большы i, што самае галоунае, з вял1к1м званком-с1гналам. Прымацаваны да руля, званок зван1у вельм1 звонка i весела, не так, як у машынах ягоных сяброу — ледзьве трэнькау.
Назаутра Коля усю ран1цу катауся па кватэры, а кал1 на дарозе траплялася мама, ён моцна званiу i крычау:
— Сцеражыся! Веласше-ед!
Мама спачатку смяялася, а пасля пачала сварыцца:
— Надакучыу ты мне са сва1м велас1педам, носiшся як апантаны, звон1ш. 1дз1 на двор i катайся!
Коля узрадавауся. Як гэта ён i сам дасюль не здагадауся пахвалщца хлопцам сваёю машынаю?
Ён хуценька cxaпiy велас1пед i пацягнуу яго ун1з па лесв1цы.
Быу цёплы летнi дзень, на двары гуляла шмат дзяцей. Miшa, Воука i Казiк таксама каталiся на свaix веласiпедах. Яны толькi што прыпынiлiся у канцы двара. Казiк надумау зрабщь з веласшедау цягнiк. I толькi сабралiся хлопцы наладзщь такую гульню, як з'явiуся Коля. Ён глянуу на машыны свaix сяброу, потым на сваю i усм1хнууся. 1х вeлaciпeды былi ужо старыя, з аблезлаю фарбаю. У Miшынай машыны руль зyciм пагнуты, у Казiкавай пaлaвiны cпiц няма у колах. А у яго, у Кол1, машына новенькая, уся блiшчыць, асаблiва руль i званочак.
Коля шпарка паехау па двары i моцна-моцна зазванiу. Хлопчыкi як убачылi яго, забылiся адразу пра сваю гульню i пабегл1 яму насустрач. А Коля пад'ехау да сяброу i важна спынiуся перад iмi.
Вось гэта веласше-ед! — аж прысеу ад захаплення Miшa.
— Здорава, — сказау Казiк, абышоушы машыну.
— А з якiм сiгналам! — пахвалiуся Коля.
Нацiснуушы на педал1, ён павольна зрабiy круг перад сябрамi, увесь час звонячы у званочак.
— Дай праехаць! — nanpaciy Miшa. Коля памкнууся быу злезцi, каб даць пакатацца Miшy, але раптам перадумау. Ён нахмурыу бровы, зручней усеуся у сядле i сказау:
Не дам... Ты яшчэ зломiш!
— Мы асцярожненька, — nanpaciy i Воука.
Коля зipнyy на таварыша. У таго ажио кpoпeлькi поту выступiл1 пад носам — так хацелася яму пакатацца на новым веласiпедзе.
Коля ад'ехау крышку назад i зноу коратка буркнуу:
— Не дам!
— А мы ж табе давалi, кaлi у цябе не было, — ушкнуу Miшa.
— Параунау! Вашы 6ылi старыя, а мой новы... I у мой званок вы званщь не умееце!
— Усе няумекi, толькi ты умека, — па кpыyдзiycя Воука.
— Каб мы табе веласiпеды не давалi, ты i катацца не умеу бы, — сказау Miшa.
— I не npaciцe у яго, кaлi ён такi,— сказау Казiк. — Хадзем лепей у цягнiк гуляць!
Тут хлопчыкi успомнiлi, што збipалiся гуляць у цягнiк, i naбeглi да свaix вeлaciпeдау.
Коля адзiн пачау кружыць па двары. Але дзiуна, як тoлькi хлопчыкi адьшлi i пачал1 гуляць без яго, новы веласiпед з такiм звонкiм сiгналам быццам страцiу усё свае хараство. Коля без усякай радасцi нацiскау на педал1 i паварочвау руль, без усякай радасцi званiу сва1м звонкiм званочкам.
A Miшa, Казiк i Воука так загулялiся, што зус1м забылiся пра Колю. 1м было весела. Коля панура сядзеу на сва1м новым веласiпедзе i усё званiу, званiу, але на яго нiхто не звяртау увагi. Нарэшце Коля не вытрывау i, кал1 «цягнiк» зрабiу астаноуку, пад'ехау да таварышау.
— Калi вельм1 хочаце, то наце, пакатайцеся, — сказау ён, ахвотна злазячы са свайго велас1педа.
Хлопчык1 глядзел1 на Колю, на яго вiнаваты твар. 1м, вядома, хацелася пакатацца на новай машыне, але яшчэ свежаю была i крыуда.
— Што, сумна аднаму? — спытау Казiк. — Сам да нас прыехау?
Коля н1чога не адказау.
Ну добра, — згадзiуся Miшa. — Ты на ма1м пакатайся, а я на тва1м паспрабую.
— Чакайце, чакайце, — замахау рукам1 Казiк. — Няхай Колеу велас1пед будзе нашым паравозам! Miшa, садз1ся на яго, i кал1 цягн1к рушыць, ты будзеш с1гналщь, н1бы машын1ст на паравозе!
— А пасля мы усе па чарзе будзем машынiстамi, — дадау Воука.
— Правiльна, прав1льна! — закрычалi хлопчыкi.
I вось цягнiк пачау наб1раць хуткасць. Каз1к i Воука моцна пыхкал1:
— Пых, пых!
Потым Miшa званiу, а Коля крычау:
— Дарогу!
3 вясёлым гоманам i смехам хлопчык1 рушыл1 з месца. На паваротах Miшa моцна с1гналiу. I хоць званок веласшеда быу зуciм не падобны на гудок паравоза, хлопчыкам усё роуна здавалася, што яны едуць на сапраудным цягн1ку, едуць далека-далека, можа, нават у краiну райскай птушкi.
Два товарища
Л.Толстой
Шли по лесу два товарища, и выскочил на них медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего — он упал наземь и притворился мёртвым.
Медведь подошёл к нему и стал нюхать: он и дышать перестал.
Медведь понюхал ему лицо, подумал, что мёртвый, и отошёл.
Когда медведь ушёл, тот слез с дерева и смеётся.
— Ну что, — говорит,— медведь тебе на ухо говорил?
— А он сказал мне, что плохие люди те, которые в опасности от товарищей убегают.
Стрелок и его друзья
Таджикская сказка
Давным-давно жил охотник, меткий стрелок; никогда не приходил он с охоты с пустыми руками.
Однажды возвращался охотник домой и встретил бедного крестьянина.
— С хорошей охотой, стрелок! Богатая у тебя добыча! Верно, дорого тебе заплатят за нее!
Стрелок поглядел на бедного крестьянина и сказал:
— Дорога здесь только меткость глаза да ловкость рук. Не знаю, сколько бы дали мне за эту дичь другие, но тебе продам охотно. Дай мне за нее столько, сколько можешь.
— Ох, спасибо, браток! Но мне ли покупать дичь? Совсем разорили меня налоги. Пусто у меня в доме, пусто на дворе, только конь один остался. Горсть муки с водой — весь наш обед. Не знаю, как протянем до нового урожая.
— Ну ладно, бери мою добычу даром, не нужно мне денег. Кушай на здоровье! — сказал стрелок.
Крестьянин взял у него дичь и сказал:
— Спасибо, друг, я не забуду твоей доброты. С этого часа считай меня своим другом. Когда бы ни пришлось тебе проходить мимо моего дома — непременно заходи, всегда будешь мне самым желанным гостем.
— Хорошо! — сказал стрелок и пошел домой. Через несколько дней стрелок опять был на охоте.
Много настрелял разной дичи и возвращался домой. При входе в город увидел стрелок — лежит у забора дряхлый старик.
— Здравствуй, отец! Что с тобой?— спросил стрелок.
— Плохо мне, сынок, стар я и болен. Всю жизнь служил я во дворце падишаха, кормился тем, что давали. А вот теперь сил нет, работать не могу. Никто обо мне не позаботится, и есть мне нечего.
— Возьми мою добычу, отец,— сказал стрелок.
— Нет, сынок, не возьму, как можно! — сказал старик.— Ведь это дорого стоит.
— Дорого стоит только меткость глаза да ловкость рук. А дичь мне легко досталась. Бери ее, тебе на неделю хватит,— сказал стрелок и положил перед стариком всю добычу.— Подкрепляйся и будь здоров.
Старик, тронутый добротой стрелка, заплакал и сказал:
— Пока я жив, считай меня своим другом. Когда бы ты ни проходил мимо — заходи непременно, я приму тебя, как родного сына.
— Спасибо,— ответил стрелок и пошел домой. Через несколько дней стрелок опять пошел на охоту
и настрелял много дичи. На обратном пути увидел он широко раскрытые ворота. Один богач сидел на ковре возле своего дома и пил чай. А у ворот, на улице, прямо на земле, в очерченном круге сидел какой-то бедняк.
— Чего сидишь в круге? В чем провинился?— спросил бедняка стрелок.
— Задолжал я богачу, а долг отдавать нечем. Вот посадил он меня в круг и велел сидеть здесь до вечера. Если за это время кто-нибудь меня не выкупит, с завтрашнего дня я стану рабом богача. А кто меня выку пит? Родственников богатых у меня нет. Ничего не поделаешь, придется, видно, идти в кабалу,— сказал бедняк.
— Не бывать этому!— воскликнул стрелок.— Вот, возьми мою добычу, отдай богачу — он тебя отпустит.
Бедняк недоверчиво посмотрел на стрелка, а тот уже снимал с плеча всю настрелянную им дичь и складывал ее перед бедняком.
— Спасибо, друг! — сказал бедняк.— Спас ты меня. Но пусть буду я теперь твоим должником. Вон мой дом, вон калитка моего двора. Заходи ко мне, когда захочешь, ночуй у меня. Я обижусь, если пройдешь мимо. С этого дня считай меня своим другом.
— Ладно, когда-нибудь зайду,— сказал стрелок и пошел домой.
Скоро опять отправился стрелок на охоту. На этот раз долго ходил он по лесу, но все не было удачи — ничего не мог подстрелить. Расстроенный, решил стрелок вернуться домой.
Вдруг встретил он в лесу падишахскую охоту. Падишах гнался за выслеженным зверем и стрелял, но все не мог попасть в цель. Слуги падишаха окружили зверя кольцом.
Стрелок тоже встал в цепь охотников, стороживших падишаху добычу.
Загнанный зверь метался в кругу охотников, падишах стрелял в него, но не попадал и был в ярости от своей неудачи. Вдруг зверь бросился в сторону стрелка, мигом проскочил мимо него и быстро помчался в горы.
Падишах выстрелил в убегающего зверя, но опять промахнулся. Тогда стрелок натянул тетиву своего лука, спустил стрелу — и зверь упал как подкошенный.
Разгневанный падишах приказал казнить стрелка, осмелившегося пристать к его охоте и убить зверя, предназначенного в добычу самому падишаху.
Связанного стрелка привели в город и там подвели его к виселице.
— О господин,— крикнул стрелок падишаху,— дай мне два часа сроку! Разреши сходить попрощаться с другом!
Падишах удивился, что человек перед смертью вспоминает о каком-то друге. Он задержал казнь и велел страже сопровождать стрелка:
— Пусть идет к своему другу, но смотрите, чтобы он не сбежал. Ровно через два часа он будет повешен.
Стража повела стрелка к другу. А падишах зашел в сторожку у ворот дворца, переоделся крестьянином и пошел вслед за стрелком. Ему захотелось посмотреть, что за друг у стрелка и как он примет своего друга в беде.
Стрелок пошел к дому первого своего друга и постучал в калитку.
Вышел крестьянин и, как увидел стрелка,— обрадовался, низко поклонился ему и пригласил войти в дом.
— О друг, разве ты не видишь, что я под стражей? Беда случилась со мной!
И стрелок рассказал своему другу о неудачной охоте, о встрече с падишахом, о том, что только два часа осталось ему жить на свете.
Тогда крестьянин сказал:
— Подожди, не печалься, друг. Сейчас я отведу своего коня падишаху и попрошу его освободить тебя.
Падишах стоял поблизости, среди людей, собравшихся посмотреть, что случилось, и все слышал.
«Удивительный человек! Неужели ему не жаль отдать своего последнего коня?» — подумал падишах.
Друг стрелка быстро вывел своего коня и пошел рядом со стрелком.
— Погодите, вот дом моего второго друга!— вскричал стрелок.— Я должен зайти с ним попрощаться — верно, не придется уже больше увидеться.
Он постучал в калитку и позвал друга.
На стук вышел старик. Как только увидел он стрелка, радостно бросился к нему, обнял его, крепко прижал к себе и стал расспрашивать о здоровье.
Стрелок рассказал другу, что его ожидает.
— Нет, я не допущу такой беды! — воскликнул старик.— Упаду к ногам падишаха и буду умолять его простить тебя. Всю жизнь я служил падишаху, и не может быть, чтобы он не исполнил моей просьбы. А если уж ему нужна чья-то голова, пусть он лучше снимет с плеч мою седую голову!
Падишах стоял среди народа и все слышал.
«Не может этого быть!— подумал он.— Никто не отдает свою жизнь за другого человека».
Стрелок с обоими друзьями и охраной направился к падишахскому дворцу.
Проходя по улице, увидел стрелок калитку своего третьего друга.
— Погодите, у меня есть еще время! — вскричал стрелок.— Я должен попрощаться с моим третьим другом. Он обидится, если я пройду мимо его дома и не зайду к нему.
Стража не хотела пускать стрелка к его третьему другу. Они боялись, что опоздают во дворец и падишах велит казнить их вместе со стрелком.
— Эх, вы! Умереть никогда не опоздаешь,— сказал стрелок.
На шум из калитки вышел хозяин. Увидев стрелка, он радостно бросился к нему, крепко обнял его и сказал:
— Вот обрадовал, друг! Заходи, дорогой! Ты сегод ня без добычи, но зато я могу угостить тебя.
— О друг, сам я стал добычей!
И стрелок рассказал ему, что с ним случилось.
— Не будет этого! — воскликнул бедняк.— Я готов сделать все, чтобы не допустить твоей гибели. Если падишах и вправду захочет казнить тебя, я брошусь на него и распорю ему живот своим кинжалом!
Услышав эти слова, падишах изумился и подумал: «Не сошел ли с ума мой раб? Разве можно из-за какого-то охотника поднимать руку на своего падишаха?»
Возмущенный, вышел он из толпы, тайком вернулся во дворец, переоделся в свое царское платье и стал ждать стрелка с его друзьями.
Когда они приблизились, падишах велел начинать казнь. Палач накинул петлю на шею стрелку. Тогда вышел вперед крестьянин и подвел падишаху своего коня.
— О господин,— воскликнул первый друг стрел ка,— возьми единственного моего коня и пощади моего дорогого друга!
Падишах молчал.
— О, мой господин,— вскричал тогда старик, падая в ноги падишаху,— я всю жизнь служил тебе верно — исполни же мою просьбу: пощади этого доброго чело века! Вели лучше меня казнить вместо него!
Падишах молчал и с удивлением смотрел то на стрелка, то на его друзей.
Тогда третий друг стрелка, не говоря ни слова, схватился за кинжал и бросился к падишаху.
Падишах испугался, замахал руками и убежал во дворец. Все подумали, что он приказал освободить осужденного.
Тотчас сняли со стрелка петлю. Друзья бросились обнимать его. Весь народ радовался и говорил, что верная дружба сильнее падишахского гнева.
А падишах заперся один в самой дальней комнате своего дворца и дрожал от страха: у него-то ведь друзей не было!
Что дороже?
Осетинская сказка
Давным-давно жили в одном селении два юноши. Как сойдутся они, сейчас же разговор заводят.
— Эх,— скажет первый,— если бы у меня было сто кобылиц, был бы я самым счастливым человеком на свете!
А другой скажет:
— Что кобылицы! Вот если бы у меня было сто верных друзей, тогда был бы я счастливее всех!
— Нет,— спорит первый,— кобылицы куда лучше!
— Нет,— спорит второй,— верные друзья всего дороже!
Как-то раз встретились они и снова завели разговор: что всего дороже для человека?
Долго они спорили и наконец порешили так:
— Пусть каждый из нас отправится в путь. Кому нужны кобылицы, пусть собирает кобылиц; кому нужны верные друзья, пусть ищет себе верных друзей.
Порешили и отправились каждый своим путем. Много ли прошло времени, мало ли — вернулись оба юноши в свое селение и стали расспрашивать один
другого.
— Ну что, удачны ли твои поиски? — спрашивает
первый юноша.
— Удачны,— отвечает второй.— Я нашел девяносто девять друзей. А как твои поиски?
— И мои не плохи: я приобрел девяносто девять прекрасных кобылиц.
Тогда второй юноша сказал:
— Ну, если тебе не хватает только одной кобылицы, я подарю тебе свою — самую красивую, самую быструю!
— А я тебе верным другом буду! — сказал первый юноша.
— Вот и хорошо: теперь у меня есть целых сто друзей! Разве не счастливец я?
— А у меня есть сто кобылиц! Кто счастливее меня? Первый юноша сказал своей матери:
— Не даром я пробыл так долго в отлучке! Смотри, каких прекрасных кобылиц я приобрел! Это ли не счастье? Но скоро буду я еще богаче, еще счастливее: мои кобылицы принесут мне через год по жеребенку. Пройдет немного лет, и у меня будет самый большой табун во всем нашем крае!
А мать слушала своего сына и радовалась вместе с ним.
Второй юноша пришел к своей матери и стал рассказывать ей о своем долгом путешествии. Рассказал он, где побывал, что видел в пути, как и с кем подружился.
— Теперь я самый счастливый — ведь у меня ровно сто друзей!
Выслушала мать его рассказы, подумала и молвила:
— Все это хорошо, сынок. Но вот какой совет я тебе дам: прежде испытай ты своих друзей, убедись на деле, а не на словах — настоящие ли они друзья. Тогда только и можешь сказать, что ты счастлив.
— А как же мне узнать это? — спросил сын. Мать сказала:
— Садись на коня, поезжай по всем селениям, где нашел друзей, и объяви им, что тебя постигло несчастье и ты лишился всего. Посмотрим, как отнесутся к тебе твои друзья.
Сын оседлал коня и поскакал оповещать своих друзей о несчастье, которое будто бы постигло его.
В ту же ночь, как он уехал из селения, у первого юноши случилась настоящая беда: абреки украли всех его кобылиц. Наутро хватился он — и увидел, что лишился всего, что остался он, как прежде, бедняком. Стал он бегать и туда и сюда, стал расспрашивать людей, пе видали ли они, куда абреки угнали его табун, описывал приметы своих кобылиц и слышал в ответ всюду одни и те же слова:
— Не видели. Не знаем.
Так ни с чем и вернулся к себе домой. Уселся в углу, обхватил голову руками и сказал:
— Пропало мое счастье! Показалось на миг и исчезло. Теперь я самый несчастный человек во всем свете!
А второй юноша прискакал в свое селение и сказал матери:
— Мои друзья — настоящие друзья! Посмотрела бы ты, как они все огорчились! Каждый стал мне предлагать и деньги, и одежду, и коней. Я отказываюсь, говорю, что мне не нужно, а они и слушать не хотят. Да вот, сама посмотри!
Глянула мать и видит: со всех сторон едут к их селению люди — кто гонит скот, кто везет хлеб, кто птицу, кто одежду, кто посуду.
Подъехали к дому и говорят:
— Не отказывайся, друг, не обижай нас своим отказом!
Мать и сын благодарят их, просят отвезти все
обратно.
— Мы только испытать вас хотели,— говорит мать. Но друзья и слушать не захотели. Оставили свои подарки, пожелали счастья и разъехались по своим селениям.
— Верно ты говорил, сынок,— сказала мать,— это настоящие твои друзья. Можешь считать себя счастливым!
И она рассказала сыну, как абреки ограбили его друга в эту ночь.
Тогда сын отдал другу все, что получил от своих друзей, и сказал:
— Не горюй и пойми: когда у человека есть друг, он не останется в беде!
— Верно,— сказал первый.— Теперь я и сам вижу, что дороже всего не богатство, а верный друг. Ты мне это доказал своим примером!
Як курачка петушка ратавала
Белорусская народная сказка
Жыл1-был1 курачка i пеунiк. Курачка яйкi несла, а пеунiк зярняткi здабывау, курачку частавау. Выграбе з ямкi зярнятка i кл1ча курачку:
— Ко-ко-ко, Чубатка, знайшоу зярнятка!
Вось аднойчы выграб пеунiк вялiкую бобiнку. «Ну, — думае, — гэтага зярнятка курачцы не праглынуць, з'ем xi6a сам». Праглынуу — ды i падавiуся.
Павалiуся пеунiк, нoгi задрау i не дыхае.
Падбегла да яго курачка:
— Што з табою, Петрусёк? Чаму ты ляжыш i не дыхаеш?
— Ой, — стогне пеунiк, — бобiнкай падав1уся...
— Як жа цябе ратаваць, Петрусёк? — пытаецца курачка.
— Трэба, — шэпча пеунiк, — масла дастаць, горла змазаць.
— А дзе яго дастаць?
— У каровы.
Пабегла курачка да каровы:
— Карова, карова, дай масла!
— Нашто табе масла?
— Пеунiк ляжыць i не дыхае: бобiнкай падав1уся...
— Добра, — кажа карова, — дам табе масла. Але схадз1 спярша да касцоу, nanpaci сена.
Прыйшла курачка да касцоу:
— Касцы, касцы, дайце сена!
— Нашто табе сена?
— Сена — карове. Карова дасць масла. Масла — пеунiку, бо пеунiк ляжыць i не дыхае: бобiнкай падав1уся.
Касцы кажуць:
— Схадз1 да пекара, пaпрaci пiрагоу. Пiрагi мы з'ямо, тады i сена накос1м.
Прыйшла курачка да пекара:
— Пекар, пекар, дай пipaгoy!
— Нашто табе пiрагi?
— Пiрагi — касцам. Касцы накосяць сена. Сена — карове. Карова дасць масла. Масла — пеунiку, бо пеунiк ляжыць i не дыхае: бобiнкай падав1уся.
Пекар кажа:
— Збегай у лес, прынясi дроу, каб было на чым пiрагi пячы.
Пабегла курачка у лес i прынесла дроу. Пекар напёк пiрагоу. Занесла курачка пipaгi касцам. Касцы з'eлi пipaгi i накасiлi сена. Прынесла курачка сена карове. Карова з'ела сена i дала масла. Пеунiк змазау маслам горла i праглынуу бoбiнкy.
Праглынуу i зноу весела на увесь двор заспявау:
— Ку-ка-рэ-ку! Чуб-чубатка — малайчына!
Кубик на кубик
Я.Тайц
Маша ставит кубик на кубик, кубик на кубик, кубик на кубик. Построила высокую башню. Прибежал Миша:
— Дай башню!
— Не дам!
— Дай хоть кубик!
— Один кубичек возьми.
Миша протянул руку — и хвать самый нижний кубик. И вмиг — трах-тара-рах! — вся Машина башня раз-ва-ли-лась!