отточенная техника микродвижений.

Бобслей и санный спорт в СССР.

Сани обычные «нехитрый дорожный снаряд».

Спортивные сани - «хитрый».

Саночник изучат их «норов»,

Как наездник - повадки своего скакуна.

Акробатика, батут, центрифуга-

Тренировки саночников и бобслеистов во

Многом напоминают подготовку космонавтов. Идеальный саночник-это атлетизм,

Быстрая реакция, высокий интеллект,

отточенная техника микродвижений.

Heобычное это зрелище — заезд спортивных саней или саней-бобов. Вы ловите себя на ощущении, будто вы не зритель, а скорее наблюдатель, ко­торый следит за неким непривычным физическим явлением. Звук нарастает подобно замедленному взрыву. С тру­дом фиксируешь ярко окрашенный про­долговатый плоский предмет, словно прошивающий матовую поверхность льда. А между тем там, в этом ледя­ном желобе, напоминающем испыта­тельный стенд— человек, словно при­гвожденный к своему спортивному снаря­ду. Это могло бы показаться неправдо­подобным, если бы мы не видели начало и конец «опыта».

Облегающий комбинезон, шлем, прозрачная маска, на ногах спортивные туфли. Наверху, на стартовой площадке, спортсмены еще могут улыбаться, пере­говариваться друг с другом, с тренером, но чем ближе момент старта, тем стро­же их лица.

Старт по-своему драматичен. Это достойная прелюдия гонки. Невысокая начальная скорость выглядит со стороны какой-то случайностью, досадным про­счетом. Легкие, по сравнению с бобами, сани разогнать труднее. Движения са­ночника — частые, импульсивные уда­ры рук в перчатках, о шероховатый лед — кажутся неуклюжими, как шлепки ластоногих, передвигающихся по льдине. Разгон — пароксизм ненависти к инер­ции покоя. В мерном раскачивании тя­желого боба еще до пересечения линии старта и в последующем бешеном беге бобслеистов, разгоняющих машину, нет признаков предстоящего полета. Один вид движения соотносится с по­следующим, как куколка с бабочкой. Но превращение происходит в считанные секунды, когда после вымученных метров стартового отрезка уходящая под уклон ледяная трасса подхватывает падающий вниз снаряд.

Несколько витков разматывающейся спирали, вираж, еще вираж — и снаряд, будто камень, выпущенный из пращи, устремляется вниз. Теперь это уже что-то вроде циркового трюка. Снаряд мечется в ледяном желобе вправо-влево, взмывает на вертикальную стену, почти под козырек, чтобы затем на сопряженном повороте вылететь на противоположную сторону.

Невозможно рассмотреть выражение лиц гонщиков под масками. Но вместе с мыслью о цирковом трюке зрителя не покидает уверенность, что самое главное для спортсменов — это удержаться, подтвердить ценой риска физический закон о центробежной силе,­ не отлепиться от вертикальной стены, не вылететь наружу из желоба. И потому каждый финиш воспринимается как победа.

А между тем лица финишировавших отнюдь не всегда сияют счастьем, и нет на них даже отпечатка того, что можно было бы назвать борьбой со страхом, с опасностью. Это лица просто сосредоточенные, а бывает и разочарованные, если что-то в заезде было не так. Но для непосвященных даже и вообразить невозможно, что может быть неудачным в этом сумасшедшем спуске,— ведь все окончилось благополучно! Глубокая пропасть разделяет зрителя и спортсмена — пропасть непонимания. В этом заключается одна из особенностей санного спорта и бобслея. Здесь не бывает дилетантов. «Попробовать» это нельзя, как, допустим, лыжи, коньки, плавание, футбол.

Саночники и бобслеисты — своего рода аристократия спорта. Впечатление исключительности еще совсем недавно подкреплялось малочисленностью этого спортивного отряда. Когда санный спорт только зарождался у нас (бобслеем стали заниматься серьезно с 1981 года), костяк сборной страны составили спортсмены из Латвии. Здесь выросли призеры мировых и европейских первенств Д. Бремзе, А. Крикис, И. Амантова, олимпийская чемпионка В. Зозуля. Все они представители одного спортивного общества. Сельское ДСО «Варпа»— альма-матер отечественных саночников. Сейчас, когда в стране двенадцать санных трасс, да еще две тренировочные короткие с искусственным льдом, сильные спортсмены стали появляться везде. В сборных командах саночников и бобслеистов представители Ленинграда, Риги, Москвы, Братска, Красноярска.

После героини Олимпиады в Лейк-Плэсиде рижанки Веры Зозули самый титулованный спортсмен сборной по саням — 26-летний москвич Сергей Данилин. Его победа на мировом чемпионате 1981 года вызвала почти такую же сенсацию, как первое место Зозули на первенстве 1978 года.

Десятилетиями приживается обычно новый вид спорта, сменяются поколения спортсменов, прежде чем появляются мастера, способные проявить себя на международной арене. Стремительный рост мастерства наших саночников и бобслеистов заслуживает восхищения. Их имена высоко стоят в мировых табелях о рангах. А сегодня их уже теснят молодые, не менее талантливые спортсмены, составляющие сильнейшую конкуренцию им на внутренних и международных состязаниях. Призерами Олимпиады в Сараево стали В. Дудин из Братска и экипаж двойки из Москвы Е. Белоусов и А. Беляков. Выиграв Кубок мира среди юниоров, москвичи В. Мельник и Д. Алексеев стали третьими на мировом чемпионате 1985 года в заезде саней-двоек. Да и сам Сергей Данилин дополнил успех своей первой победы серией блестящих выступлений на крупнейших соревнованиях. Он серебряный медалист Олимпиады в Сараево, чемпион Европы 1986 года.

Данилин часто побеждает равных по классу соперников благодаря своей феноменальной психологической устойчивости. Что это такое применительно к санному спорту? Спортивные сани, как и бобслей,— это «вещь в себе». Если заезд длится минуту, как разобраться в состоянии спортсмена? Если доли секунды отделяют лидера от середняков, как судить о технике того или иного гонщика? Даже всепроникающая телекамера не может нам помочь.

С другой стороны — и это, наверное, наиболее существенно — сама техника в санях и в бобслее ювелирна. Настолько незначительны по амплитуде движения спортсмена, что неподготовленному зрителю они просто-напросто незаметны. Создается впечатление, будто гонщики совершенно неподвижны. Кажущаяся эта неподвижность — признак высокого класса. При этом тонкости техники у каждого сильного спортсмена свои, и стиль его своеобразен. Это принимается в расчет при подборе саней.

Самые сильные спортсмены, асы — испытатели, если смотреть на сани и на бобслей с конструкторской точки зрения. Выражение «не в свои сани не садись» для спортсмена-саночника не метафора, а строжайшая, понимаемая буквально заповедь. В семидесятые годы спортсмены, из Латвии побеждали на всесоюзных соревнованиях и успешно соревновались за рубежом еще и потому, что они выступали на отличных санях, которые изготовлялись по индивидуальному проекту, доводились, подгонялись на многочисленных испытаниях. Прекрасный дебют на международной арене наших бобслеистов — результат самоотверженного, увлеченного труда спортсменов, тренеров, инженеров. Рижанин Зинтис Экманис дважды становился призером крупных соревнований в заездах двухместных бобов: в 1984 году на Олимпиаде вместе с Владимиром Александровым из Красноярска и в 1985 году на чемпионате мира с ленинградцем Николаем Жировым.

...Новые виды спорта — так скажет про сани и бобслей почти всякий. А этим «новым» без малого сто лет. И все-таки это ново. Сани и бобслей дождались своего звездного часа — своих материалов, реализации своих технических решений. Современные бобы — сверкающие лаком стальные снаряды — последнее слово почти вековой эволюции техники. Деревянные полозья давно уступили место стальным. Кузов, снабженный стартовыми ручками, специальным тормозным устройством, рулевым управлением, обтекателем, являет собой некое подобие ракеты на полозьях. Великолепные аэродинамические свойства бобов облегчают гонщикам борьбу за скорость. Не выпуская из поля зрения громыхающую машину, зрители наблюдают за мельканием цифр на электронном счетчике... Человек и стихия времени и пространства... Не это ли является главным содержанием соревнования в санях и в бобслее?

...У них свой мир, о котором мы не имеем почти никакого представления. Трассы. Разные трассы. Знакомые и не знакомые. Удобные, любимые, обкатанные. Сложные, коварные. Разъезды, сборы. Соревнования. Тренировки. И зимой и летом. И трассы уже не ледяные, а бетонные, а вместо полозьев ролики. Снаружи — ромашки растут, а внутри тот же желоб и полет. Сброшенные сотые доли секунды как цель. Скорость, ставшая привычной. Риск, ставший необходимостью. Опрокидывающийся на мгновенье мир, «аэродинамическая труба». Предельная напряженность шейных позвонков, вдавливающий поток воздуха. И другие ощущения, к которым даже не придуманы подходящие названия, ибо слова истерты. Кроме одного, выражающего всю глубину и всю ширь понятия,— «спорт»!

Издательство «Советский спорт» Госкомспорта СССР. 1987 г.