Эти глаза. Он всё смотрит на меня, не отводя взгляда... Ни разу не моргнув. Я не вижу в них раскаяния, конца, обречённости или страха. Сплошное ожидание. Немного морщится от жгучей прохлады заострённого металла, приставленного к шее, уже сделавшего крохотный надрез на его коже. Кончик лезвия окрасился в ярко-красный. Тот же цвет отражается и в его глазах. Уже закат? Я не различаю в них неба. Всё жду ужаса в его лице, осознания конца, что он больше ничего не сможет сделать. Вариантов иссякли. Спина упёрлась в тупик, а стены рядом сжимаются каждую секунду. Некуда бежать. Но, почему? Почему он так спокоен? Неужели он совершенно не боится? Неужели он готов умереть за всё то, что сотворил? Считает это правым делом? Моя цель так близка, но эта тварь не даёт мне получить её целиком. И меня начинает наполнять гнев. Рука сжимается в кулак так сильно, что перчатка трещит по швам. Клинок всё сильнее давит на горло. Его лицо морщится от боли. Но, больше ничего нет. Чёрт! Я неистово желаю его смерти, но не вижу в нём того, кто со мной это сделал…
***
Площадь просто кипит людьми. Перед карнавалом, каждый стремится как можно скорее посетить все магазины, урвав самое лучшее, оставив остальных за бортом текущих трендов. Ежегодное мероприятие под навесом прекрасной ночи, после летнего солнцестояния. Стоит ужасная духота. Кажется, что от палящих лучей солнца не спастись даже в тени зданий, устремившихся к небу. Воздух сжигается за читанные минуты и все, кто на площади, жадно хватают его остатки, тяжело вдыхая, сопя и обливаясь потом. Больше нет кислорода. Остался лишь углекислый газ, выработанный чужими лёгкими и отданный тебе взамен желаемого глотка прохлады. Множество голосов смешиваются в настоящий унисон сумасшествия. У прилавков, охают женщины. Не только от разнообразия выбора, сколько от цен. Мужчины спорят с продавцами, выбивая скидки. А кому не повезло – волочатся за своими жёнами с полным выражением обречённости на лице, таская за них сумки и совершая невероятные манёвры в толпе, если супруге, что-то пригляделось. Детишки веселятся, толкая взрослых. При возможности канючат мелочь, за что получают по ушам от родителей. Праздник жизни. С улыбкой на лице захожу в небольшой двор. Весь гул людей остаётся за спиной. Словно очутилась в иной реальности. По двору гуляет гувернантка с маленькой собачонкой. Не могу понять, что за порода. Я больше кошатница и никогда не интересовалась разнообразием семейства собачьих. Но даже ей жарко. Или ему… Нет, всё же ей. За левым ушком вырисовывается белоснежная ленточка, заплетённая бантом. Её дыхание я слышу за несколько метров. Здания здесь красивые. Лианы опоясывают их, прорастая через кирпичи и камень, обвивают решётки на окнах, ища всевозможные лазейки, пытаясь достать до солнца. Захожу в лавку травника Грега. У него всегда всё самое лучшее. Как только открывается дверь, этот чудный аромат ударяет в ноздри. Полынь, мята, коренья. За несколько лет, я сильно пристрастилась к ним.
- Мистер Девис! Доброго вам дня!
- О, Лия! Здравствуй дитя. Как сегодня Уолес?
- Отцу лучше, не смотря на знойную погоду. Хотя кашель прежний. Никак не унимается.
- Есть у меня тут одно средство. Оно облегчит дыхание.
Мистер Девис начинает копаться по полкам.
- Я помню, что поставил её между настойкой боярышника и нашатырным спиртом. А вот она!
Крепкая рука, протягивает мне небольшой бутылёк с синей жидкостью.
- Оно поможет ему дышать.
- Благодарю вас, мистер Девис. Вы очень добры.
Убрав травы и микстуру для отца, я вышла из лавки и вновь вернулась на площадь.
Лето в Карнаке одно из самых лучших. Её называют «Жемчужиной Юга», или же «Краем мира». Сюда съезжаются со всего света торговцы и туристы, ради красоты архитектуры и даров моря. Но сегодня особенный день – Карнавал, где город раскроется перед всеми. Маски, музыка, танцы, вино и яства, под невероятное торжество сияния небес. Словно кто-то наверху случайно опрокинул всю палитру радуги, и она ровным слоем растекается по чистому небосводу, каждый раз вспыхивая и взрываясь природным салютом. Сколько себя помню, это зрелище покоряло моё сердце. Не люблю шумные пиршества. Потому, пока никто не видит, я, тихонько стащив отцовский ключ от чердака, забиралась на крышу, и свесив ноги с каменной преграды, отделявшей меня от панорамы улиц, полностью отдавалась прощальным краскам солнцестояния. Но самое невероятное начиналось, когда последний луч солнца, старательно пробивался через острые пики. Он как разбивался на десятки осколков, орошая землю разноцветными крапинками. А приходящий туман с порта, создавал незабываемую атмосферу. И тут открывалась сама суть праздника. Все разговоры утихали. Люди безмолвно наслаждались этим недолгим, но по истине волшебным даром свыше. И как только последний лучик иссякнет, разговоры и крики радости разгораются с новой силой, знаменуя продолжения карнавала до самого утра.
А пока, в устоявшейся жаре, люди продолжали толпиться на рынке, стараясь урвать самое лучшее.
***
Дверь со скрипом открывается, впуская в тёмное помещение свежий воздух и свет. Окна зашторены плотными занавесками, не пропуская всю радость дня в дом. Просторное помещение, вымощенное из дерева и камня. На стенах выцветшие картины с разницей в два метра ровной линией. В центре широкая лестница, ведущая на второй этаж. А по бокам книжные шкафы, набитые рукописями под завязку. Приходиться запирать дверцы на замок, что бы всё это добро не оказалось на полу.
Каблуки звонко стучат по паркету, потом на лестницу и перед глазами дверь. Вдох, выдох. Маленький кулачок ударяет три раза о деревянную поверхность.
- Отец, ты не спишь?
- Лия… Заходи… - Произнесено сквозь хрипы.
Вдох, выдох и рука нажимает на дверь. Сразу чувствуется духота. Запах болезни проникает всюду. Это ощущение всегда, как нож по сердцу, учитывая, что за ним идёт каждый раз. Нога ступает за порог. Маленькая комната, лишённая света. Окна заперты. Запах пота, недоеденной пищи, грязной одежды пробирают до мурашек. Собрав волю в кулак, ноги останавливаются у постели. Заросший старик с болезненным взглядом смотрит в пустоту. Никакой надежды, лишь желание скорейшего конца. Пересохшие губы, красные глаза и капли пота, стекающие со лба.
- Здравствуй, отец… Как твой кашель? – Спрашиваю я, стараясь не выдавать эмоций.
- Всё так же, дочка. Ты сегодня рано. Уже была на рынке? – Выдавливает из себя отец с большим трудом.
- Нет.
- Сегодня же карнавал в честь солнцестояния. Тебе нужно развеется. Не гоже сутками на пролёт сидеть с умирающим стариком.
- Не говори так… Ты обязательно поправишься. Мистер Девис передал тебе микстуру. Она должна помочь.
- Ох уж этот Грег… Всегда хочет всем помочь. Зачем тратить силы…
- Хватит! – Из груди вырывается крик. - … Хватит, прошу... Я не могу потерять ещё и тебя.
- Лия… Рано или поздно, это должно случиться. Я всё ещё чувствую вину за все те небылицы, что рассказывал тебе про твою мать, когда её не стало.
- Ты хотел защитить.
- Да, так и было. Но в итоге то, что ты тогда сказала мне…
- Отец, я не хотела…
- Хотела ты или нет, но то было правдой. В гневе невозможно лгать. Тогда я услышал твоё сердце и мне жаль, что я так поступил с тобой.
- Вот, прими.
Пальцы вскрывают пломбу и на ложку выливается несколько капель синей жидкости. Приподняв голову отца, помогаю ему выпить микстуру. Глоток и он заходится ещё более сильным кашлем.
- Боже… Эти лекарства убьют меня куда быстрее, чем сама хворь.
Отдышавшись, он вновь смотрит на Лию.
- Дочка… Пойди повеселись. Сегодня же праздник.
- Не раньше, чем приберусь тут. Совсем не следишь за своим состоянием. Свежий воздух не сделает хуже.
Все краски лета с силой врываются в помещение, орошая прохладой и тёплым воздухом, смешанным с ароматом гвоздик за окном. Поход в ванную, и ведро с водой глухо ударяется о пол. Уборка занимает немного времени, но искусственно растягивается. Взгляд всё время падает на отца, жадно глотающего воздух пересохшим ртом. Но всякое начинание имеет свой конец. И унося ведро мутной воды, оборачиваюсь на отца. Скулы невольно сжимаются и закрываю дверь.
Готовка всегда давалась легко. Отец говорит, мать так же хорошо готовила. В моём сердце всё ещё теплится её образ, но запах её стряпни я более не помню. Странная штука память. Даже самые яркие огни со временем способны погаснуть, оставив после себя странное послевкусие былого момента. И смакуя его воссоздаёшь по собственным представлениям моменты счастья. Но истины уже не вернёшь.
Выключив плиту и налив себе чашечку ароматного коричного напитка, захватываю плед и поднимаюсь любимым маршрутом на крышу дома. На чердаке всегда стоит приятный запах сухой древесины. Опилки глухо хрустят под стопами. Подъём по лестнице и передо мной раскрывается прекрасный вид на Карнаку: горы, объятые густым лесом, сверкающие в лучах заходящего солнца. А у подножия раскинулся мой дом, обнимающий в свои каменные объятия бескрайний океан. Весь остров похож на полумесяц. Всегда представляла, что наш остров образовался осколком от полумесяца и упал на землю. И мы живём в сказочном месте, где не может случиться ничего плохого. Но это было до смерти матери. После пришлось быстро повзрослеть и забыть о сказках, принимая суровую реальность как должное. Над головой проносится тень. Крик чайки приводит мой разум обратно в реальность. Солнце уже касается пика горы. Пора.
Расстилаю плед на каменной крыше и ставлю рядом чашку любимого напитка. Внизу начинается шум. Люди кричат, смеются, перебивают друг друга и просто наслаждаются моментом. А я, с высоты, наблюдаю за всем этим мельтешением, глоток за глотком убивая ароматный чай. Внизу зажигаются огни и продолжают мозаикой покрывать город. Начинается карнавал. Солнце заходит за острые скалы и начинается невероятное: небо вспыхивает всеми огнями радуги, переливаясь, взрываясь салютом, сжигая в душе каждого все неприятности, всё тьму и ненавистные чувства, оставляя лишь радость праздника. Лучи пробиваются сквозь решётку острых пик скал и город наполняют крошечные солнечные зайчики. Кто-то наверху подвесил зеркальный шар, устроив нам удивительное зрелище.
Последний глоток чая и всё исчезает. Улицы в тумане. Тишина уходит, а взамен ей - веселье. Теперь уже до самой зари. Как только последний луч оставляет нас, глаза начинают слипаться сами особой. Моя усталость бьёт по мне, как молот по наковальне, заставляя разложиться на ещё тёплом камне. Сквозь сопение, представляю себе праздник. Почему я не там? Вопрос отца… На это много причин, но главная - я хочу побыть одна. Мне всё ещё плохо. Я устала и хочу забыться мирным сном. Но никаких сновидений. В них я вспоминаю её и становится больно. Я так скучаю. Из глаз проступают капли слёз и стекают по щекам. Лёгкие всхлипы и мышцы расслабляются, даря измученной душе покой.
Часть вторая. Лия Брин.
Сон… Снова этот проклятый сон. Прошло двенадцать лет, а призраки прошлого всё ещё преследуют меня в этой дыре. Судьба – жестокая стерва. И этот привкус. Снова чувствую медь на языке, как, когда не стало отца. Холодный, влажный камень впивается в мои спину, рёбра и плечи. Но я привыкла к боли. Глаза влажные… Я плакала. Как тряпка какая-то. Это всё уже произошло, ничего не изменить. Хватит себя жалеть…
Клетка открывается, и порция мутной воды прилетает прямо в лицо. Отфыркиваюсь и трясу головой. Грязные, слипшиеся волосы закрыли глаза. Убираю их пальцами.
- Хватит валяться, шваль! Живо в строй! – Выплёвывает из себя стражник, показывая всё своё презрение к рабу на галерах. Ничего не отвечая подчиняюсь приказу и выхожу из своей клетки. В глаза бьёт ослепительный свет солнца. Безымянные земли. Рудники коалиции островов. Выжженная временем и человеческим трудом пустыня. В этом месте ничего не меняется, кроме формы пород нашими кирками. Прошло двенадцать лет, как меня кинули в эту яму. И каждый день как первый. Видно, потому заключенные называют это место котлом. Всё повторяется изо дня в день, из года в год, как близнецы. И всё до тех пор, пока ты не раскаешься и не найдёшь выход. Тут тебя держит лишь собственный страх и вина. Но не меня…
- И вновь мы на одной линии, Лия. – Рядом становится худощавый парень, весь бледный, в изношенной одежде, ставшей тряпками.
- Как и всегда, Рик… Как и всегда.
- Тебе вновь приснился отец?
- С чего ты это взял?
- Слышал твои всхлипы.
- Заткни пасть. Ничего ты не слышал.
Охранник раздаёт всем орудия. Рядом ходит сопровождение с саблями на поясах. Доверяй, но проверяй? Боятся, что кто-то после всех этих пыток, с размаху проткнёт ему башку, расколов её на части? В прочем, верно делают. Тут каждый готов сорваться и покинуть этот ад. Но нас всё ещё сдерживает то, что любой рывок в сторону и тело изрешетят сталью. Только не дадут умереть сразу. Продолжат пытать до тех самых пор, пока не выдохнешь в последний раз. Многие пытались освободиться и всех ждала одна участь.
Взмах киркой и удар по камню. Взмах и тупой звук. Выдох, удар. Взмах, крик, удар. Раз за разом, снова и снова, пока не раздастся свисток, означающий, что солнце село. Снова на линию, раздача воды, хлеба, и за решётку. Но сейчас нам дают немного времени. Праздник. Прежде чем вновь кануть во тьме, нам дают час, проводить последние лучи.
***
- Новенькие…
- Как и каждую долбанную неделю.
- Когда-нибудь, я покину это место…
- Пхах, только если ногами вперёд.
- А кто здесь за что?
- Воровство.
- Мошенничество.
- За наркоту.
- Тоже воровство.
- А ты?
- Убийство.
Это слово всё ещё звоном раздаётся в моём сердце. Я убила… убийца… животное. Слова начальника стражи Карнаки. Я и сама начинаю верить в это. Когда-то я себе говорила, что даже самые яркие воспоминания могут погаснуть. Но это событие выжжено раскалённой сталью и подобно клейму напоминает о себе каждый раз, когда закрываются глаза. Я поклялась найти того, кто сделал это, превратив мою жизнь в ад. Я лишу его всего, заставлю его страдать так же, как и он заставил отца, а после и меня.
- И кого ты?
- Своего отца.
Все затихают.
- По камерам! – Опять его голос.
Покорно возвращаемся. Решётки с грохотом захлопывают и наступает тишина. До следующего утра и нового круга котла.
***
Небо заволокло грозовыми тучами. Темно. В полудрёме спускаюсь по лестнице. Наш чердак. В груди тревога, мне страшно. Ещё один спуск. Почему не работает свет? Ни один выключатель не срабатывает. Рядом комод. Чувствую на нём лампу, пытаюсь зажечь. С пятой попытки выходит. Но лампа тут же падает на пол и разбивается. Пламя колеблется и затухает. Мои руки… Они в крови? Что это? Почему? Бегу в спальню отца. Выбиваю рукой дверь. Окно на распашку. Ветер развевает шторы. Подхожу к отцу. Его рука свисает с края кровати. Нет, прошу, только не это. Прижимаю пальцы к шее и сразу замечаю порез. Маленький, но очень глубокий. Нога что-то задевает. Нож! Боже… Нет! Хочу закричать, но ни единого звука не вылетает из моего рта. Почему? Грохот, шум. В комнату врываются стражи закона. Меня кидают на пол и прижимают коленом.
Сижу в комнате допросов. Передо мной лежит окровавленный нож. Меня трясёт… Мне дурно. Лицо начальника стражи скрыто в тени. Он навис надо мной подобно ворону и ждёт, чтобы раскромсать меня. Не знаю, что делать. Всю дорогу меня называли убийцей. Убийца, животное. Своего отца, который с постели не способен встать. Меня… Ту, что его любила и делала всё для него. Мои руки в крови… Почему они в крови!? Долги. У отца были долги. Дом их не покрывает. Меня осуждают за убийство и, как его дочери, вешают долг. Двадцать лет работы на рудниках в безымянных землях, где нет ничего кроме песка и камня. Мне плохо. Начальник хватает меня, разрывает грудь и вырывает моё сердце. В его руках оно превращается в чёрное стекло. Кулак сжимается, сердце покрывается трещинами и на пол падают куски. Нечем дышать. Мои слёзы твердеют. Твёрдые, как алмаз, чистые, как стекло. Кровь становиться чёрной. Моё тело твердеет. Я превращаюсь в стекло. Крик. Я могу кричать. Громче, громче, громче!!!
Срываюсь с камней. Мне тяжело дышать. Стражник открывает клетку и приставляет кинжал к горлу.
- Чего разоралась, тварь!?
Сморю на него, но ничего не говорю. Кошмар. Опять этот проклятый сон. Ещё и надзиратель вломился. Просто уйди отсюда. Забудем этот инцидент и продолжим жить, как и прежде. Но он выводит меня из клетки, кидает на землю и начинает бить ногами. Нет, я не доставлю ему радости. Он не услышит от меня даже писка.
- Что, мразь? Наоралась? Всё? Больше не тянет? – Продолжает он с азартом. Удары не прекращаются. Что-то вырывается из груди, кашель. Перед глазами капли крови. Ударов больше нет. Насытился, ублюдок? Он берёт меня за волосы и оттаскивает обратно в мой «номер», закрывает дверь и уходит.
Больно… Каждое движение отзывается агонией. Спина, живот и шея. Ещё и изо рта кровит. Медленно, с силой, но пытаюсь дышать. Кажется, эта тварь отбила мне лёгкие. Странный хрип. Похоже догадка верна.
- Эй, Лия… - Этот голос. А Рик тут какого забыл?
- Чего тебе? – Отвечаю с хрипом.
- Ты кричала…
- А тебе какое дело?
- Снова отец?
- Тебе не надоело спрашивать одно и тоже?
- Ты ведь не убивала?
- С чего ты взял?
- Ты сама это сказала… Прокричала во сне.
- Меньше знаешь, крепче спишь.
- Я хотел…
- Отвали от меня!
И снова воцаряется тишина. Убивала ли я? Уже не знаю. Возможно, и убила тем, что меня не было рядом в тот момент. Я не знаю, что тогда произошло. Отец покончил с собой? Но тогда, почему я была в крови? Да и как он добрался до ножа, не в силах даже встать с постели? Как только выберусь отсюда, узнаю, кому это было нужно. Убивала ли я его этим ножом? Нет. Но я убила его тем, что просто оставила его, считая, что ничего не может произойти за одну ночь.
***
Сегодня странный день. Нам сообщили, что владелец металлургического завода, купил нас на сутки. Его рабочая сила на забастовке. И он за дёшево взял преступников, чтобы не отставать от графика. Странные тараканы в голове богачей. Но, плевать. Это шанс. Шанс на всё, о чём мы мечтали многие годы.
В общей клетке, нас везут в промышленный район. Лошади у них хорошие: красивая шерсть, бойкая прыть. Блестящие подковы выбивают из камней искры, удар за ударом. От тряски возвращается боль, от недавних побоев. Но одна только мысль о смене обстановки глушит всё. Я так сильно истосковалась по свободе? Не зря он наделил нас этим даром. Хотя, для кого дар, а для кого теперь проклятие.
Ноги ступают на влажную дорогу. Пинками нас подгоняют к зданию. Сперва выстраивают в линию и дают указания. После курса подготовки, как выразился надзиратель, мы отправляемся за станки: грубые, побитые временем и работой огромные механические машины, работающие на пару. В чанах раскалённые металл и стекло. Они делают всё, от строительных материалов до оружия. Нам не привыкать к тяжёлой работе, но рычаги словно тонну весят. Что бы их сдвинуть, нужно минимум три человека. Работа начинает кипеть. Раз за разом разогреваем содержимое котлов и выливаем в формы. За любое отхождение от нормы, надзиратель бьёт своим прутом.
Что-то ломается. Меня пинком отгоняют от машины. Приходит техник и что-то пишет. Мне вручают бумагу и с надзирателем отправляют на рынок за деталью. Довольно маленькая шестерёнка, а сколько проблем. Идём по улицам. Жадно хватаю свежий, влажный воздух. Я чувствую рядом море. Одно из воспоминаний, что не погубило время. Глаза открываются и взгляд уходит в бескрайнюю синеву. Я всё ещё помню свободное небо. Но не могу им насладиться. В спину тычут дубинкой. Вдруг крик. Краем глаза замечаю в переулке суматоху. Четверо в накидках схватили парня и старательно заламывают ему руки. Тот старается сопротивляться, но один удар в живот решает всё. Какой-то слабак. Он поднимает голову и цепляется взглядом за меня. Слышу только «Помогите!». Худощавый брюнет с короткой стрижкой. Одет прилично. Видимо не повезло ему наткнутся на здешних. Чувствую сильный удар в затылок.
- Чего встала? Вперёд!
Поднимая голову, чувствую, как хрустнул позвонок. Стало легче.
В сравнении с Карнакой – скудный рынок. Здесь нет практически ничего. Продаются шмотки, огрызки еды и детали. Забираем нужную и возвращаемся. Снова за станок, толкаем рычаги. Немного усилия и всё крепление слетает с петель. Падаем на землю. Но надзирателю не терпится спустить своих собак. Под раздачу вновь попадаю я. Спина, ноги, голова. Но в этот раз, эта тварь перешла границу. Вошёл в раж. От боли падаю на колени и раскладываюсь на полу. Он прекращает. Ведь если изобьёт меня до смерти – ему достанется. Мой срок не окончен. Замечаю на краю котла раскалённую каплю. С каждой секундой она всё больше вытягивается. Глаза расширяются. Нет… Нет… Нет! Надзиратель ударяет в последний раз и капля летит в низ. Мой крик, как мне показалось, слышен был на всей коалиции островов. Сильнейшее жжение, прорывающее кожу и мышцы. Голос рвёт связки и идёт приглушённый хрип. Боль не унимается. Прикасаюсь к щеке и обжигаю пальцы. Слышу треск. Стекло начинает застывать. Щелчок в голове и наступает мрак. Я наедине со своими мыслями. Плыву в пустоте. Что-то странное. Откуда этот свет? Что за звук? Он мне знаком… Кит? Что происходит? Где я? Плыву сквозь нескончаемые острова. Они застыли в воздухе. Чёрный камень. На меня кто-то смотрит. Мне становится не по себе. Он не злой, хотя и не несёт в себе ничего хорошего. Только изучает и ждёт. Он потерян, так же, как и я. Всё исчезает. Тишина.
Часть третья. Бездна.
Глаза открыты. Всё так знакомо: снова каменные стены, масляная лампа в углу и решётка. Я лежу на чём-то более удобном, чем сырой камень. Лазарет? Трудно двигаться, но не чувствую боли. Сколько я пробыла без сознания? И где доктор, стража? Пытаюсь вспомнить, что произошло. Рука касается щеки, но пальцы встречает что-то твёрдое и гладкое. Капля стекла… Да, помню. Надзиратель прошёлся по мне, как по мешку с мусором. Но чувствую себя куда лучше, чем должна. Сколько я здесь? Поднимаюсь на ноги. Решётка не заперта. Выхожу из помещения и столбенею. От привычной мне просторной пещеры, осталась третья часть. Остальной кусок, словно оторвали и передо мной раскрылось обширное пространство пустоты, наполненное множеством островов, застывших в воздухе, как по волшебству. Пространство иногда размывается, как от движения воды, но я дышу спокойно и свободно двигаюсь. Что это за место? Подхожу к краю обрыва и смотрю вниз. Это бездонная пустота, наполненная странным туманом. Я вижу на десятки метров вперёд. Но не могу увидеть земли. Высоко в небе солнце. Белое солнце, застеленное той же дымкой. Оно не греет. Я не чувствую ни тепла, ни холода. Справа вижу дорожку из парящих обломков. Прыжок за прыжком я перемещаюсь по ним к первой большой платформе. Тут так тихо. Ни единого звука. Собственного дыхания не слышу. Я умерла? Ноги ступают на чёрный камень. Снова осматриваюсь. Всё изменилось. Путь назад исчез, а перед моим взором раскинулся раздробленный на части город. Я узнаю его с первой попытки. Каменный дом, куски площади, островок с домами, покрытый лианами. Моя Карнака.
За спиной чувствую взгляд. Такое знакомое ощущение… Оборачиваюсь – никого. Выстраивается новая дорожка к более крупному островку. Забираюсь и оказываюсь на крупице котла.
- Сколько же боли в таком хрупком теле…
Этот голос отдаётся слабым эхом. Оборачиваюсь – пустота.
- Кто здесь? Покажись!
Возникает чёрный дым, собирающийся в вертикальную спираль тихим вихрем. И из неоткуда возникает человек… Мужчина. Чёрные волосы, Худощавое лицо, глаза как ночь. На нём знакомые одеяния.
- Постой… Я тебя знаю…
- Верно. Не так давно, буквально на мгновение, нас свела судьба.
- Кто ты?
- Не могу сказать… Я не помню. Они вырезали всё моё прошлое.
- Они?
- Сектанты. Бездне нужен представитель. Она неустанно ищет сосуд. И если ей не дать желаемое, она сама сделает выбор. Ты с лёгкостью могла бы быть на моём месте.
- Бездна? О чём ты говоришь? Мы мертвы?
- Отнюдь. Мы живее всех живых.
- Что с нами стало?
- Хороший вопрос. Девочка, осуждённая за то, чего она не совершала и брошенная гнить в пустыне. И тот, кто был человеком, но стал нечто большим… Не по своей воле.
- Осуждённая неверно? Что ты знаешь обо мне? – Выплеснула я слова с явной злостью. Как меня достало это. Все пытаются залезть в душу.
- Всё… Лия Брин. Дочь двух когда-то успешных предпринимателей, которых странным образом свела судьба. Прошедшая в самом раннем возрасте через такую боль, которая спустя столько лет не способна утихнуть. Любящий ребёнок, готовый на многое ради умирающего отца и которой просто не повезло с судьбой. Подумать только, уже двенадцать лет ты не способна простить себя за то, в чём и вины нет.
Мои кулаки сжимаются, злость подходит к точке кипения и начинает перерастать в ярость.
- Закрой свой рот! Откуда… Кто ты…?!
- Ты уже спрашивала. Я не помню. Не столь давно здесь, но в осколках памяти лишь некоторые образы того, кем я был. Они возникли из пустоты, схватили меня и завели в рудники. Кровавый обряд, дающий желаемое бездне. Один удар и я стал богом.
Декорации сменяются, и мы в маленькой пещере. Рядом тёмная вода, не смеющая даже шелохнуться. Рядом с нами тени, мерцающие образы. А в глубине, в тусклом огне он, закованный в камень. Его лицо - кричащая гримаса ужаса и боли вызывает у меня мурашки.
- Закован во времени, между жизнью и смертью. Жертва, во избежание глобального катаклизма. Пока я менялся, они объяснили мне, за что мне подарена такая участь. Мне придётся её принять. Выхода нет. Теперь я наблюдатель. Могу играть по собственным правилам.
- Ты сказал, что я могла бы быть на твоём месте. Почему?
- Ты не раз обращалась к этому месту. Твои мольбы перед сном на коленях у кровати, мысли о скорейшем конце для отца. Интересное решение. Страх потери с пожеланием отсутствия боли. Я ещё не видел таких сердец.
Декорации вновь сменяются и на пустой площади возникает отец, лежащий в постели.
- В некотором роде, ты была права. Небольшой частью своей души, ты желала этого. А после жестокой несправедливости, бездна обратила взор на яркую боль, озарившую все закоулки твоей души. И если бы не страх стражей порядка, ты бы была богом. Но целый набор случайностей поменял нас местами и в последний момент ты позвала меня.
- Страх надзирателя?
- Был приказ, что бы ты жила. Твоя смерть нежелательна для того, кто отправил тебя в эти земли. Твоя роль, быть никем и жить, пока он не получит своё.
- Кто это?
- Выясни сама. Ты же жаждешь отмщения. Твой взгляд… Да, я был прав… Интересно, к чему приведёт это пламя? Сожжёт оно лишь одну душу или опалит весь мир? Твоя ярость станет твоей силой… Только, как бы этот огонь не опалил и тебя…
Чувствую жжение в правой руке.
- Эта метка… Что осталось от меня, даст тебе власть и возможность искоренить всю ту ложь, что посеяли в мире.
На руке появляется рисунок, выжигаемый его магией. От боли сжимаю ладонь в кулак. Метка вырисовывается окончательно и жжение уходит. Появляется странная тёмно-синяя вспышка и рука объята странным пламенем, превращающимся в дым, окутывающий ладонь и пальцы.
- Твоя судьба сложна и загадочна. В то же время полна приключений. Но дорога покрыта кровью. Хотя это лишь один путь из многих. Твой выбор определит всё. Твоё сердце повлияет на этот мир, Лия Брин.
Пространство сжимается, меня затягивает куда-то. Темно. Невольно делаю вздох и открываю глаза. Вновь мой номер. Только теперь пол застелен плотной тканью. Рядом горит масляная лампа. Это был сон? Поднимаю руку и вижу клеймо. Нет… Это не сон. Встаю на свои две. Ничего не болит. Даже щека прошла. Этот кусок стекла прилип к коже и не желает отваливаться. Пытаюсь отодрать, но только возвращаю боль. Нет, не только боль. Есть ещё что-то. Оно странное и кипит внутри. Метка начинает полыхать синим. Лёгкое движение и клетка вырывается из камня с корнем. Что это? Что он со мной сделал? Слышу топот сапог. Стража! Но внутри меня, что-то уверенно твердит «Иди». Выбираюсь из клетки. Два стражника. А что, если… Направляю на них руку и сжимаю в кулак. Окружение меняется. Меня проносит сквозь них. Тело неосязаемо. Падаю на колени. Что это? Они позади. Знаю, что делать. Разворачиваюсь и выхватываю саблю. Они ничего не успевают понять. Взмах и тела замертво падают на землю. Желание крови кипит во мне. Я медленно иду в его покои. Кровь капает с закалённого металла, орошая чёрную землю. Кровавый путь. Поднимаюсь по лестнице, попутно уменьшая количество стражи. Шаг за шагом, и я стою перед его дверью. Срываю её с петель одним движением. Он не понимает, что происходит. Быстро пытается схватить оружие, но я быстрее. Прижимаю его к стене. Его глаза полны страха. Как же я ждала этого момента.
- Тебе ведь это так нравилось, заставлять меня харкать кровью каждый день. Сегодня ты ощутишь это.
На моём лице улыбка. Глаза полны неутолимой радости и желания услышать его вопль. Не в состоянии сдержать улыбку. Откуда во мне эта жажда крови? Просто уйди. Выруби его и уйди. Зачем мне тебе? Выдох и с криком вонзаю в его плечо клинок до упора, приковав его к стене.
- Почувствуй всё то, что я пережила!
Метка вновь загорается и с силой ударяю ему промеж глаз. Надзиратель вырубается. Пытаюсь отдышаться. От неимоверной ярости, сердце колотится, стараясь выпрыгнуть из груди. Поднимаю голову и вижу зеркало. Моё лицо… оно в шрамах. А на щеке красуется каплей чёрное стекло.
- Нет… так не пойдет.
Метка вспыхивает и капля распространяется по лицу, целиком его закрывая, создав чёрную зеркальную маску.
- Мне нравится.
Ещё одна вспышка и стекло перебирается на шею, собираясь в чёрный кулон. Взяв более-менее подходящую одежду, смотрю на себя в последний раз и покидаю котёл.