Официальное общерусское летописание в XVII в. возродилось только в церковной сфере. Это так называемые патриарший летописные своды. Между 1652 и 1658 гг. в патриаршем окружении был составлен обширный летописный свод, который доводит изложение до перенесения мощей митрополита Филиппа Колычева из Соловецкого монастыря в Москву в 1652 г. Свод 1652 г. представляет собой соединение летописных известий с краткими житиями русских святых. По охвату событий, по характеру соединения извлечений из разных источников он значительно уступает общерусским летописям XVI в.
Общерусский характер носят отдельные летописные компиляции XVII в., относительно происхождения которых нет окончательной ясности. Из них наиболее ценным является так называемый Пискаревский летописец, хранившийся в собрании старообрядческого купца Д. В. Пискарева (ныне в РГБ), от которого памятник и получил свое название. Известия Пискаревского летописца простираются до 1645 г., причем в его начальной части, до середины XVI в., изложение основано на известных источниках: Воскресенской летописи, Летописца начала царства, Степенной книге, отдельных повестях и сказаниях, в том числе житийного характера и др.
С середины XVI в. Пискаревский летописец использует в качестве источника как краткие летописцы, так и документы (например, разрядные записи). Присутствуют в нем также легендарные известия.
В XVII в. активно развивалось местное летописание, особенно во второй половине столетия. Почти в каждом городе, имевшем свою историческую традицию, свои святыни составляли местный летописец. Как правило, инициатива такого мероприятия исходила от церковных кругов.
Иногда, как в Нижнем Новгороде, основой летописца становилась выборка из общерусской летописи о местной истории. Так, на основе Типографской летописи в середине XVII в. был создан Летописец о Нижнем Новгороде, в основной части которого представлены известия о нижегородской истории, извлеченные из Типографской летописи. В 1670-е гг. на основе Летописца о Нижнем Новгороде был составлен так называемый Нижегородский летописец, в котором известия о местной истории занимают более значительное место.
В XVII в. активно развивалось новгородское и псковское летописание. В основе довольно многочисленной группы новгородских летописей этого времени лежит одна рукопись: так называемая Новгородская Корнилъевская летопись, которая принадлежала новгородскому митрополичьему дому (летописание велось при новгородских митрополитах); одним из митрополитов, Корнилием, в конце XVII в. она была увезена в Мартириев Зеленецкий монастырь. По этой причине летопись назвали Новгородской Корнильевской. Ее первоначально доведенный до 1646 г. текст, источниками которого в ранней части стали Новгородская I и Софийская I летописи, содержит несколько слоев редакторской правки, которые соответствуют этапам летописной работы в Новгороде в XVII в.
На основе отредактированного текста Новгородской Корнильевской летописи были созданы Новгородская III, Новгородская уваровская, Новгородская погодинская летописи и ряд других памятников новгородского летописания второй половины XVII в.
Псковское летописание XVII в. представлено Псковской III летописью, которая представляет собой летописный свод 1567 г., продолженный до 1645 г., как полагают исследователи, в Псково-Печерском монастыре. Добавления, внесенные в свод 1567 г. на основе разных летописных источников, охватывают время с 1493 до 1645 г. Особый вид Псково-Печерского свода представляет его Архивский II список, созданный по заказу Василия Никифоровича Собакина, сына псковского воеводы Никифора Сергеевича Собакина. В этой рукописи читаются вставки из разрядных книг и отдельные сообщения о Н. С. Собакине.
Для позднего летописания характерны отступления от жанра летописи, причем чем менее официальным оказывается произведение, тем больше в нем таких отступлений. По-видимому, жанр летописи в XVII в. считался принадлежностью церковной историографии, поэтому наиболее традиционные по своей форме официальные летописи этого времени были созданы при епископских кафедрах, монастырях и храмах. В то же время жанр летописи проникает во все социальные слои тогдашнего общества, создаются частные летописцы и летописные компиляции. Этот процесс отчасти продолжается и в XVIII в.
Для второй половины XVII в. было характерно составление семейных летописцев. Таковы летописцы Федора Меринова Волконского, Андрея Яковлевича Дашкова, князей Черкасских, суздальского сына боярского Ивана Нестеровича Кичигина, московских подьячих Шантуровых и др.
В XVII в. летописи становятся более разнообразными по исполнителям (официальное патриаршье летописание, светские летописные компиляции, монастырские летописцы, местные летописцы, частные летописцы и т.д.). Это говорит о том, что летопись все больше переставала решать общегосударственные задачи в качестве официальной исторической концепции, а использовалась ее составителями для решения локальных и даже личных задач.
Основным источником сведений по русской истории в XVIII в., вплоть до его последней трети, до издания трудов В. Н. Татищева, Μ. М. Щербатова и других историков, оставались летописи, которые неоднократно переписывались, редактировались, а также досочинялись. Летописные сочинения XVIII в. представляют собой компиляции, творческие переработки более ранних сводов. Достоверных оригинальных сведений в них мало, но присутствуют интерпретации, позволяющие реконструировать представления людей XVIII в. об отечественной истории.
В XVIII в. продолжало развиваться частное и местное летописание. Последнее последовательно перетекло в провинциальную историографию. Таким образом, несмотря на распространение в XVIII в. исторических сочинений разного жанра, летописная форма все еще признавалась некоторыми авторами наиболее подходящей для исторического изложения. Именно так считал первый русский историк В. Н. Татищев, который построил свою "Российскую историю" но летописному принципу, за что его называют не только первым историком, но и последним летописцем.
Клиометрия
В 1960-е гг. среди историков резко возрос интерес к использованию в своих профессиональных целях теорий и технологий, заимствованных из других социальных наук. К этому подталкивало стремление осветить опыт простых людей, которые, как правило, не оставили после себя описательных источников. Возможность решения такой задачи вытекала из работы с источниками, которые могли быть изучены путем количественного, или квантитативного анализа. Энтузиазм по этому поводу был особенно сильным в ОША в области экономической истории. Именно там возникла влиятельная и сплоченная исследовательская школа, основанная на применении для изучения прошлого экономических теорий и эконометрических методов. Такое направление исследований стали называть новой экономической историей, или клиометрией. Первоначальные успехи и рост влияния этого направления были настолько значительными, что в историографии возникло понятие клиометрической революции.
Американский историк Р. Фогел, получивший позднее Нобелевскую премию за исследования в этой области, заявлял, что традиционная экономическая история «насквозь проникнута непроверяемыми математическими моделями и умозрительными подсчетами». В современной литературе указывается, что в последнее время большинство представителей клиометрии смягчило свои позиции, и правильнее говорить не о разрыве между «старой» и «новой» экономической историей, а о преемственности между ними.
Р. Фогел впервые использовал метод контрфактического моделирования, то есть моделирования варианта исторического развития, альтернативного тому, который реализовался в действительности. Эта позиция была высказана в ходе известной дискуссии о роли железных дорог в экономической истории США, причем Р. Фогел утверждал, что в XIX веке железные дороги были там неэффективны, а их строительство даже препятствовало индустриализации страны.
Квантитативные методы применяются не только в области экономической, но и политической истории. Для обозначения этого явления иногда применяется понятие «клиополнтология», рассматриваемое как составная часть так называемой новой политической истории. В таком случае в центре внимания часто оказывается массовое поведение избирателей, голосование на выборах, структура законодательных собраний, формирование и функционирование партий и т.д. Контент-анализ заключается в квантификации качественных по своему характеру материалов. Задача исследователя состоит в установлении частоты применения искомых слов и понятий, например, партиями или лидерами, а также логической структуры, синтаксического окружения, группировки слов. Например, американский историк Меррит использовал этот метод для изучения становления национального сознания американцев в колониальный период на основе прессы того времени. Суть просопографичсского метода - в постановке перед всеми индивидуумами, входящими в данную группу, комплекса стандартных вопросов (время, место рождения, национальность, происхождение, образование, религиозная принадлежность и т. д). Исходя из них, можно проследить роль данной группы в общественно-политическом процессе. Например, в историческом контексте использование просопографического метода для изучения английского парламента может помочь в понимании того, какие факторы влияли на принятие им тех или иных решений.
Приверженцы клиометрии предлагают использовать для изучения экономических и политических проблем прошлого самые разнообразные математические модели, для понимания которых часто требуется специальная подготовка. Страницы их работ наполнены графиками, таблицами, алгебраическими уравнениями; эти исследователи опираются на закономерности математической статистики. Степень использования математических методов варьируется, и Р. Рот, современный американский ученый, различает работы квантитатистов «подтверждающего» и «исследующего» характера. По его мнению, большинство работ историков относится к первой категории и направлено на статистическое подтверждение или опровержение сформулированного ученым тезиса. В «исследующем» варианте историк устанавливает шаблон на основе собственно количественных данных и задает вопрос, к каким выводам подводят они. В этом случае, как правило, дело не ограничивается лишь подсчетами, но широко представлено графическое изображение: кодированные таблицы, графики, карты и т.д. «Исследующие» труды в большей степени ориентированы на понимание главных тенденций и долговременных течений, при этом часто сознательно не учитываются корреляции, отражающие необычность отдельных ситуаций или местные влияния. Р. Рог полагает: в трудах квантитатистов должны сочетаться оба подхода.
Другой американский автор, Дж. Рейнолдс, выделяет четыре различных уровня применения математических методов в исторических трудах. Первый уровень использования данных показывает только частоту того или иного явления, а таблица или график иллюстрирует его динамику. Второй уровень, «элементарный», предполагает, что частота распространения явления находит выражение в процентах или пропорциях, имеет место анализ переменных величин, выраженный в абсолютных числах или в процентах. Третий, «промежуточный», отражает такое использование статистических методов, при котором представленные таблицы сопровождаются тестами на определение статистической значимости (хи- квадрат) или уравнениями, позволяющими соотнести две вероятности (корреляция Пирсона или Гамма), и учитывают стандартное отклонение или коэффициент Гини. Четвертый, «продвинутый» уровень основан на много вероятностном анализе (использовании множественных корреляций, множественных регрессий, факторный или дисперсионный анализ).
В последние годы интерес к использованию квантитативных методов в исторических исследованиях снижается. Отчасти это объясняется тем, что усилилось сомнение, можно ли найти с их помощью точный ответ на поставленные историей вопросы. В этом смысле стоит еще раз напомнить о выводах, содержащихся в статьях, приведенных выше в качестве примеров новейших исследований в этой области. Падение интереса к клиометрии подтверждается статьей американского историка Дж. Рейнолдса, написанной на основе анализа материалов, опубликованных в 1975-95 гг. в десяти американских журналах, пять из которых - ведущие общенациональные периодические издания по истории, пять других - региональные издания. Автор выделяет статьи, основанные на использовании количественных методов, и классифицирует их с учетом характера их применения, принимая во внимание, в частности, количество графиков и таблиц, а также степень усложнения методов математической статистики. Несмотря на эту тенденцию, Дж. Рейнолдс не склонен драматизировать ситуацию. Он считает, что в целом количественные методы исследований приобрели в исторической науке должный статус, и указывает на имеющиеся данные, более 65 % американских историков положительно ответили на вопрос, следует ли всем историкам владеть методами статистического анализа для своей работы. Показателем является и то, что работы по квантитативной истории публикуются не только в нескольких узко специализированных журналах, а методология и технологии таких работ знакомы большому числу исследователей. Невозможно не отметить, что клиометрия проложила путь для развития такой отрасли истории, как новая социальная история.