Однако развешивать плакаты, изготовленные Связьруком и Хроником под наблюдением Правосудки, небожителям не пришлось. Уже на следующий день под вечер вокруг их звездолета собралось множество волосатиков. Такое скопление людей на Эйфории было запрещено. На него нужна была особая лицензия. Если б на Голубке была демократия, а волосатики были людьми, это сборище можно было бы принять за запрещённый митинг. Но какой митинг может быть у бабочек, пчел, рыб и у животных? К тому же вид у всех был благожелательный, а в руках у каждого горящие лучинки – как знак благодарности богам за то, что те научили их чуду вечного огня!
Если смотреть с капитанского мостика везделета сверху на округу, могло показаться, что это звездное небо упало на твердь Голубки.
«Боги» уже научились телепатически общаться с аборигенами. Переговоры доверили Гению как наиболее уважаемому у волосатиков.
- Что привело вас к нам?
Толпа раздвинулась, из нее вышла довольно крупная женщина, по виду такая грозная и страшная, что даже хронист не смог бы ее описать привлекательно.
- Это я их сюда привела.
- А ты кто такая?
- Я Великая Ма!
- Правительница, что ли?
- У нас нет правителей. Ко мне приходят за советом, а также, если кто заболеет. Я великая советчица! У вас наш собрат. Мы получили от него сигналы, что в результате того, что вы с ним сделали, он испытывает теперь такую радость и удовольствие после преображения, которые никогда раньше, будучи одним из нас, не ощущал. Покажите нам его!
На верхнюю площадку трапа везделета вывели Неописуя! Одет он был в одежду богов. Увидев его, «богоподобного», толпа возликовала долгим урчанием, и все, как дети, начали от радости бросать вверх свои огоньки.
|
|
Неописуй, как и учили его «боги», на своем телепачьем языке поведал «митингу», что такое настоящее счастье, и о том, что ждет каждого из его соплеменников, если они решатся на такую же переделку.
- Одежда «богов» необычайна удобна. Мы научимся разговаривать, писать… Летать над нашей твердью. Я горжусь теперь своим новым имиджем. Мне обещали, кстати, объяснить, что этот имидж означает. Здесь, среди небожителей, я обрел свою любовь.
К нему подошла Неописуйка, и толпа снова начала бросать вверх огоньки. В прошлой, волосатой жизни Неописуя так долго никто не слушал:
- Мы сможем творить чудеса подобно богам! Будем всегда жить в тепле! Наслаждаться друг другом! Боги утверждают, что под нашей твердью зарыты несметные богатства. Под их руководством мы добудем их, сделаем украшения нашим любимым, научимся строить жилища, их отапливать и снабжать чистой водой. А когда-нибудь наши потомки полетят вон туда, к звездам, к другим мирам.
Все, что объяснял бывшим своим собратьям Неописуй, их впечатляло. Более того, каждый с восхищением и завистью смотрел на него. Мужчинам хотелось стать такими же, а женщинам – похожими на Неописуйку.
Вот тогда впервые у будущих человеков и появилось чувство зависти. Оно и заставило их согласиться на всеобщую трансформацию-переделку.
Связьрук открыл надувные ворота Эдема, и человекозаготовки наперегонки в них устремились.
Больше всего был доволен Генеральный. Он даже готов был простить Неописуйку за измену. Вот оно как интересно все повернулось. Оказывается, и пиар не всегда нужен. И не нужно пытаться каждому объяснить его светлое будущее, достаточно осчастливить одного, убедить его, дать ему бабу, одежду, сделать красивым и показать на людях, как и остальным захочется стать такими же! Зависть – вот главная пружина успеха, вот на чём должен строиться пиар – вызвать чувство зависти! Вон как ломанулись все в ворота. А вы плакаты хотели по лесам развешивать. Надо назначить нашего «богоподобного» Неописуя ответственным за пиар! Лучше его никто с этим не справится. Выдадим ему скользанку, пускай летает над Голубкой, себя показывает: мол, вот какими вы можете стать! Неописуйка будет за ним наблюдать, Правосудка наблюдать за Неописуйкой.
|
|
За один вечер тысячи надувных койко-мест в лабораторном центре Эдема были заполнены добровольцами. Усыпляющий газ быстро ввел всех в состояние полукомы. Все небожители понимали, что в ближайшее время работать им придется с утра до вечера. Все на какое-то время обязаны будут стать менеджерами от биомедицины.
Генеральный уже представлял, как к следующему полнолунию он будет стоять на капитанском мостике везделета, а там, внизу, по берегу залива, мимо везделета будут стройными рядами ходить их долгожданные рабы!
Глава 13.
Разборки «богов».
- Ты что наделал? Кого создал? Гений козявочный! – кричал на Гения генеральный. – Как тебе в дальнейшем доверять? Тебя под суд отдать надо!
Весь день Генеральный и Гений громко ругались в кают-компании звездолёта. Если б не присутствие Правосудки, они бы наверняка подрались. Но драки были запрещены на Эйфории. Правда, в этом запрете уже никто не нуждался. Он так давно действовал, что драться все разучились. Если мужчины хотели понять, кто из них сильнее, должны были это выяснять в суде: собрать соответствующие документы, справки, рекомендации, свои фотки с разных ракурсов… И переслать на соответствующий сайт. Победа присяжными присуждалась тому, чья презентация силы, фотки и рекомендации оказывались круче.
|
|
- Чего ты от меня хочешь? – уже еле сдерживался Гений от желания запустить в Генерального шкворнем от грузового люка.
- Ты должен уничтожить всех, кого мы создали! И как можно скорее! Пока они не начали размножаться и плодиться.
На этих словах все члены экипажа, стоящие за дверью, замерли. Не дай Бог! У каждого была личная, своя причина не допустить этого. Уничтожить –значило заново повторить весь эксперимент. Ведь задача должна быть выполнена. Кроме того, у каждого из «небожителей» уже появились среди мутантов свои личные симпатии. А точнее, связи на стороне. От этих связей каждый чувствовал столько неизведанного ранее приятного, что терять этого никак не хотелось. Тогда сердца снова станут ледышками.
При этом все понимали, что в этом требовании Генерального не было ничего личного с его стороны и это не просто блажь. В целом первая партия человеконоводелов оказалась крайне неудачной.
Хотя поначалу ничто не предрекало мучений. Скорее, наоборот. Когда первые мутанты в лаборатории Эдема вылупились из своих инкубаторских скорлуп и капсул, творцы были восхищены. Волосы тёмные, кожа белая, глаза большие, сами высокие, на голову выше богов, тела скроены соразмерно, самцы мускулистые, самки широкобёдрые… Волосатики оказались идеальными человекозаготовками, за их волосами сразу этого было не разглядеть. У них был только один недостаток – они совершенно не хотели работать, то есть заниматься тем, ради чего были сотворены. Полный провал! А как могло быть иначе? Их же попытались создать из плоти и крови тех, кто ещё не умел работать, и тех, кто уже не умел! Единственное, чем им с утра до вечера хотелось заниматься – это миловаться и размножаться. Практически загубили аборигенам планеты Голубка всё их будущее. Жили себе и жили спокойно волосатики в любви и равновесии, чувствуя себя частью природы, а тут прилетели такие все из себя крутые и испортили нелюдей своими передовыми технологиями, пытаясь превратить в людей.
И вот что получилось!
Этих генетических лоботрясов даже невозможно было организовать на уборку мусора в Эдеме. А мусора от них было немало – до сих пор от некоторых отпадали остатки волос. Выносить весь мусор за них приходилось Роботу, который к концу дня уже бледнел от усталости, и под глазами у него появлялись красные ржавчины – красняки!
Теоретически ошибку в творении можно было исправить. К примеру, наклонировать ещё один выводок местных человеков, но уже с привитой мутацией трудолюбцев. Вопрос только был в том, где взять этого трудолюбца? Из всех «богов» самым трудолюбивым был Робот, но какие хромосомки можно с него соскрести? Ничего, кроме окиси да ржавчины!
Ситуация становилась критической. Эйфория остывала, а посланцы надежды не добавляли. Пришлось просить помощь у мудряков. С Эйфории вскоре прислали несколько инженеров-мастеров, которых с трудом отыскали на всей планете среди менеджеров. Они должны были спроектировать на Голубке шахты по добыче ценностей и качалки топлива. И ещё больше ста организаторов – наблюдателей – этаких вертухаев, которые должны были заставить новоиспеченцев работать, применяя к ним любые меры, вплоть до самых жёстких, наблюдать за ними и понукать ими. Их так и называли – понукатели! Для того, чтобы согнать рабов в одно место и заставить их трудиться, были изобретены специальные альфа-бета-гамма-кнуты. Били больно, но без последствий.
Казалось бы, с мёртвой точки дело сдвинулось: одну шахту по добыче драгоценностей и одну качалку топлива удалось возвести прямо рядом с Эдемом. Шахта была очень глубокой, несколькоуровневой. Самые тяжёлые условия труда были на нижнем уровне: жарко, душно – ближе к центру Голубки. Туда направляли тех, кто проявил непослушание на поверхности, кто провинился – грешников! Так как на нижнем уровне была невероятная изматывающая жара и сильно пекло. Поэтому нижний уровень новоиспеченцы так и называли «пекло». Пекло служило наказанием для грешников. Через несколько тысячелетий это понятие проявится из родовой памяти как устрашение адом, где будут мучатся нагрешившие на Земле. Кто грешит на Земле, тот мучается потом под землёй!
Первые контейнеры на торсионных струнах были отосланы с разными полезностями на Эйфорию. Но мудряки считали, что этого слишком мало, надо гораздо больше. Для выполнения их задачи требовалось гораздо больше трансформеров. Что делать? Снова превращать Эдем в инкубатор, привлекать новых волосатиков-человекозаготовок и клонировать новую партию?
Однако на создание требуемого количества слуг-трансформеров ушло бы слишком много времени и были бы потрачены такие средства, за которые мудряки могли и наказать – лишить визы на возвращение. Пораскинув своими неформатно гениальными мозгами Гений предложил весьма просто и находчиво выйти из очередного тупика: зачем клонировать новые партии мутантов, если они сами могут размножаться без всяких для «богов» затрат, так сказать, на халяву. Надо только их слегка простимулировать. Тем более, что размножаться – это единственное, чем они умеют заниматься профессионально. И десятки тысяч новых слуг появятся всего за несколько местных лет. А там как-нибудь уговорим их, заставим работать, новых понукателей с Эйфории выпишем. На очередном совете небожители с таким предложением Гения согласились единогласно. Даже Босс оценил хитроумную задумку своего обычного оппонента:
- Ты, Геняшка, хитрый стал, как настоящий змей. Из любого положения выход найдёшь, выползешь.
И тогда незаурядный творец всяческих клонов, он же змей, вырастил в Эдеме роскошный яблоневый сад с особым сортом яблок. Эти плоды усиливали влечение самок и самцов друг к другу. Сорт он так и назвал – либидон. Стоило надкусить хоть одно яблоко, и самец с самкой сдержаться уже не могли и бежали за кустик. И тут в Эдеме такое началось!
Эдем превратился в необъятный родильный дом!
Уже через пару лет его сад пришлось расширять, кусты подсаживать. В него теперь вошла гора, река, несколько лесов, полей и рек.
Однако главная проблема так и не решалась. Количество мутантов росло, а потому уговорить их всех работать стало ещё труднее! Все эти умничания, мол, труд облагораживает, кто не работает, тот не ест, а кто будет хорошо работать, раньше выйдет на пенсию и получит скидки на жильё, электричество, воду и газ … - не действовали. А главное, эти лоботрясы не могли понять, зачем что-то нужно добывать из недр Голубки, когда для жизни всего хватает и на её поверхности? Одним словом, как были нелюди, так и остались. Только раньше были волосатые нелюди, а теперь гладкотелые.
Так что «богам» не оставалось больше ничего делать, кроме как наблюдать за размножающимися их потомками. Причём, делать это не без удовольствия. Зато от таких подглядываний сердца «богов» стали биться учащённее, а желание любви просто зашкаливало! Но рвать яблоки в саду Эдема «богам» строго запрещалось. Но и без яблок каждый понял, что таких чувств на Эйфории никто из них никогда не испытывал. То и понятно: ведь любовь в эпоху поголовного счастья уже давно была заменена контрактом.
Ну а сотворённые наслаждались жизнью в Эдеме! «Боги» их кормили, поили, всячески лелеяли, ими восхищались. Их основным занятием было ничегонеделание. Бродили по саду, витали в облаках, получали удовольствие от любой погоды, ничего не боялись. Их жизнь ничем не отличалась от жизни бабочек, пчёл, насекомых… Смерти они не боялись, потому что ничего о ней, как пчёлы и бабочки, не знали. Даже запугать их было нечем. Словом, наступила для них настоящая райская жизнь. С тех пор вот это словосочетание «райская жизнь» и стала пониматься как ничегонеделание, сплошное наслаждение. Тогда же и два разных слова наполнились одним и тем же значением: «рай» и «Эдем», хотя Эдем – это лаборатория, а рай – умение наслаждаться жизнью, чувствуя себя частью природы. Да, да, именно с тех пор людям и кажется, что райская жизнь – это когда можно ничего не делать, а лишь испытывать наслаждение!
Поначалу «боги» отворачивались от этого бесстыдства мутантов, но постепенно привыкли и исподтишка подглядывали за ними в свои иллюминаторы. Иллюминаторы были последней версии, по новым технологиям, у них были зумы, любое приближение, расширение, фокусирование… А потому оторваться от зрелища было невозможно.
И вдруг вот это всё уничтожить? Гений понимал, что никто из членов совета на такое не согласится. На Эйфории порнография была запрещена. А тут пожалуйста, сколько хочешь, и без всякой регистрации и авторизации, без пароля и логина! Практически онлайн!
- Уничтожить?! Всех?! Ты совсем спятил? – рука Гения сама потянулась к увесистому шкворню главного парадного люка. – Как язык такое произносить поворачивается?! Уничтожить своих собственных детей! Ведь в каждом из них есть наши гены, наши хромосомки. Это наши дети! У тебя на Эйфории не было детей, а тут целое человечество. У тебя что, даже ошмётка от сердца своего не осталось?
- Не человечество, а трансформеры!
- Нет, они люди! В чём-то даже похожи на нас.
- Может они и люди, - нехотя согласился Генеральный. Он действительно часто переживал, что у него на Эйфории не было потомства. – Но это бесполезные люди. Неудачное человечество. А если оно ещё и разовьётся с веками, то может стать опасным для всей Вселенной! Ты должен, обязан их уничтожить во имя спасения мирового космоса.
- Ни за что! Тебе придётся сначала уничтожить меня. Но у меня такая защита, что твои зрачки сами себя сожгут, пока ты будешь пытаться ими меня испепелить. И молний твоих я не боюсь. От моей защиты они, отразившись, вернутся к тебе самому!
Генеральный не услышал предупреждения, метнул молнию. Та действительно от чего-то невидимого отразилась, вернулась к Генеральному в его же зрачок, отчего глаз беспощадно заморгал:
- Да как ты смеешь, змеёныш?! Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Я о тебе такую потомкам память оставлю, что они до конца света будут считать тебя нечистью!
И всё-таки стоявшие за дверью облегчённо вздохнули. Всё-таки змей молодец! Не побоялся возразить Генеральному и даже это сделал как всегда гениально. На этот раз почти весь экипаж звездолёта был на стороне непокорного неформата.
Генерального трясло от негодования. Он схватил крышку от парадного люка, словно желал ею прихлопнуть Гения, но его вовремя остановила Правосудка. Для такого действия нужно было сначала получить разрешение суда и присяжных.
Генеральный слегка подостыл, но кричать на Гения продолжал:
- Если ты не будешь меня слушаться, я добьюсь, я уговорю мудряков, и тебя лишат возвратной визы на Эйфорию. Сам знаешь, чем это для тебя грозит. Ты никогда – понимаешь – никогда не увидишь больше своих любимых козявок! Останешься здесь навсегда с нашими недоделками.
Генеральный попал в точку. От такой угрозы Гений побледнел. Если она окажется реальностью, он лишится смысла оставшейся жизни. Надо быть хитрее. И он придумал!
- Хорошо, давай сделаем так – собери совет. Пусть рассудят все. Если таково будет его решение, я подчинюсь и всех уничтожу в одну ночь. У меня для этого всё готово.
- Согласен! – неожиданно согласился Босс. Он и сам побаивался ответственности перед мудряками за своё волеизъявление без одобрения совета. – Правосудка, - резко обратился к ней, - открой дверь, пусть все заходят, кто подслушивал. Проведём очередной совет.
Правосудка открыла дверь, и практически все посланцы Эйфории зашли в кают-компанию.
- Вот и хорошо, что здесь все. И слышали, о чём мы говорили. Не придётся повторять! Так, что будем делать? – в который раз задавал этот вопрос Генеральный своим коллегам. Уничтожаем этих недоумков или?
Впрочем, о том, как разрешилось это «или» - в следующей главе.
В ту ночь неспокойно спалось всем предкам нашего человечества. Остатками от телепатических способностей они чувствовали надвигающуюся угрозу. Но какую – знать не могли.
Глава 14.
Хитрость Змея.
Гений понимал, что ему в очередной раз удалось обхитрить Генерального. Он же прекрасно знал, почему совет на этот раз не проголосует за предложение босса уничтожить наклонированное, пускай и неудачное, человечество на Голубке. Ведь у каждого из «богов»-пришельцев среди новоиспечённых слуг-трансформеров появились свои симпатии! Да и как могло быть иначе? Невозможно было пассивно лишь наблюдать за постоянно предающимися любви клоно-аборигенами. В конце концов, от таких наблюдений и богам захотелось простой человеческой любви! Чтобы кто-то погладил по голове ласково, на ночь почесал за ушком, прикрыл плечико заботливо одеялом… Бедные боги! Они в большинстве своём этого лучшего, что есть в жизни, лишены. Может, поэтому в мифах всех народов боги часто принимают человеческий облик и спускаются к людям – от нехватки любви, нежности и ласки. Эти легенды возникли не на пустом месте. Первым полетел в народ на своей скользанке-дрифтере Поэт! Именно его пылкое поэтическое сердце подсказало, что это будет не унижением, а наоборот –новым творческим вдохновением!
Ещё в иллюминатор он высмотрел двух весьма привлекательных трансформерок. Уже на подлёте к ним начал завораживать их своим пением гимна о богах-небожителях. Трансформерки были в восторге. Им очень понравилось, хотя они ни одного слова и не поняли. Дополнить интерес к себе Поэт решил мгновенными фотками. У каждого из «богов» микрокамера была спрятана в большом пальце. Когда пальцы складывались в кукиш, микрокамера делала снимок, а когда кукиш разжимался, в нём расправлялась готовая фотография. Трансформерки были в экстазе! В звездолёт Поэт вернулся под утро. Оправдаться ему было нетрудно: мол, он записыватель-хроникёр, а ещё и Поэт, значит должен всё, о чём пишет, испытать на себе, прочувствовать. Его простили! Писателей вообще во все века прощали зачастую даже жёны. Их миссия – не говорить правду о себе, а писать правду о других людях! Значит, им всё и дозволялось во имя правды!
Когда остальные пришельцы посмотрели фотки, им тоже захотелось в гости к трансформерам и, конечно, к трансформеркам. В следующий раз Поэт взял с собой Связьрука, который страдал от одиночества, и у которого давно простаивал кукиш, ведь он с утра до вечера занимался гравитационной морзянкой. И руки дёргались, как будто начинался «паркинсон». А ещё через некоторое время к ним присоединился и Кормилец. Круг фанок-транформерок, желавших сделать селфи с «богами», расширялся с каждым днём! Фотками трансформерки хвастались перед соплеменницами. И те тоже начали соприкосновения с божественным. Если трансформерка была хоть раз на свидании с «богом», к ней остальные уже относились с особым уважением. Она словно была отмечена «богом», как бы становилась лауреаткой! Те, которые сумели побывать с двумя-тремя богами, были как бы дважды и трижды лауреатками!
Робота тоже часто брали в народ с собой, ведь должен был кто-то стоять на атасе. Робот был очень доволен. У него появился смысл жизни – оберегать «богов». А это ещё посложнее, чем быть богом.
Тоскливей всего приходилось Генеральному и Правосудке. Ну и, конечно, Всезнайцу, который к любому явлению пытался подобрать некий общий знаменатель. А на Голубке ему это далеко не всегда удавалось. Не поддавалась природа Голубки общим знаменателям.
С Генеральным обстояло дело сложнее, чем у всех. Он не мог унизиться, как представитель высшей касты, до сближения с низшими, с челядью. У него явно начинался душевный кризис. Днём он был строг, жесток и справедлив, а по ночам расплывался в мечтах, как подросток периода первого полового созревания.
Спасение пришло неожиданно. К звездолёту подошла Великая Ма и потребовала свидания с Генеральным Всевышним. Робот её пропустил. Генеральному всегда нравились крупнокалиберные широкомасштабные женщины. Теперь, когда и она превратилась в гладкотелую пышнобёдрую бабу, о которой бы в наше время сказали: «в 45 – баба ягодка опять», он даже не слышал, о чём она ему говорила. А ведь она пыталась его убедить не уничтожать это первое поколение будущего человечества. Их можно заставить работать, просто надо дать им управление, научить дисциплине. Им нужны правители из их собственной среды, а потому она, Великая Ма, считает, что должна родить сына от него - Всевышнего. Этот будущий почти бог и сможет ими управлять. Генеральный не очень въехал в тему наследника на Голубке, но тем не менее набросился на Великую Ма, как будто бы его много лет держали в камере-одиночке.
Неприкаянной оставалась только Правосудка. Но и к ней вскоре Голубка оказалась благосклонной.
Правосудке не спалось по утрам, тревожно было. У всех судьбы сложились, а она как была одинока, так и осталась со своей конституцией. Инструкции «Как выйти из одиночества» на Эйфории не существовало, там все были поголовно счастливы и в таких указах не нуждались.
Чтобы не так сильно страдать от утренней бессонницы, Правосудка стала выходить с восходом солнца из звездолёта и брести в сторону леса за оградой Эдема. Гуляла, вслушивалась в запахи трав, леса. Когда уставала, садилась на корягу или на пень, наблюдала за жизнью непонятной ей местной фауны и флоры. Ей неожиданно понравилось каждое утро наблюдать, как день завоёвывает не только небо, но и поверхность Голубки, как он побеждает ночь. Она не ожидала, что её может волновать свет, побеждающий тьму.
Вдруг Правосудка стала замечать некую удивившую её закономерность. Каждое утро первыми распускались лиловые цветы, небольшие. За ними всегда в одно и то же время красные огромные, потом жёлтые и, наконец, множество белых. В это пробуждение постепенное разных цветов явно была заложена формула! Оказывается, на Голубке существуют какие-то законы! Правосудка была приятно удивлена своим открытием. Да и всякие жужжалки и мелкие бибики каждое утро прилетали на определённые цветы в определённое время.
Однажды она рассказала о своём наблюдении Всезнайцу и попросила теоретика сходить с ней в утренний поход, дабы понять, что это за формула, попытаться обсчитать цветы и всяческих жужелиц.
Несколько раз они встречали рассветы вместе. Однажды вынырнувшее из-за горизонта светило застало их на лугу. С его лучами так проявились запахи трав и цветов, что аж сердце у Правосудки замерло. Ни от одной инструкции, ни от одного указа, ни от одной конституции так оно никогда не замирало:
- Ну что, Всезнайка, ты разгадал секреты Голубки? – она не представляла, что такие слова может произносить так ласково.
- Здешняя природа не поддаётся оцифровке. Я же мыслю новыми технологиями, цифровыми. Но я даже время не могу здесь подчинить точным вычислениям. Шутка ли – для того, чтобы просчитать время здешнее, пришлось вводить два знаменателя – десять и шесть: 60 секунд, 60 минут, 360 дней! Короче… - Всезнайка словно в оправдание положил руки на плечи Правосудке. – Не могу я, понимаешь, не могу просчитать этих соцветий и этих запахов! Не подбирается нужное число.
Правосудка посмотрела в глаза Всезнайцу и не увидела в них обычного желания найти для чего-то общий знаменатель:
- Знаешь, ты тоже мне очень нравишься! И я не знаю, почему.
- Наверное, потому что любовь, как и природу, невозможно оцифровать.
И они, обнявшись, упали во вкусно пахнущую траву. Цветы, словно глаза этого поля, одобрительно закивали им в такт. А некоторые даже зажмурились. Сердечной недостаточности как небывало. Её словно унесло первым же порывом ветра, пробежавшего по полю.
Вдруг Всезнаец замер:
- Я понял, понял!
- Что случилось?
- Любовь – это когда сердца бьются когерентно!
- Это ты сейчас типа в любви мне признался, Всезнаюшка?
- Более того, моё сердце – это нереально! – скогерировалось с твоим – я чувствую их резонанс… Это супер!
И они оба окунулись в природный резонанс Голубки.
Обрадованный такой победой сердца над мозгом ветер продолжал уносить вдаль остатки рациональных мыслей прошлого.
Очередной совет закончился быстро. Гений победил! За сохранение клонированного человечества проголосовали единогласно. Никому не хотелось терять приобретённого на Голубке столь сильного природно-резонансного чувства.
Гений торжествовал! Значит, и его любовь никто не отнимет. Однажды к нему в лабораторию пришла маленькая изящная и очень, как ему показалось, симпатичная женщина. Впрочем, после стольких лет воздержания любая может показаться симпатичной, особенно в лаборатории. Они принесла ему подарок – средней величины камушек, на котором был выскребан он, Гений, прикованный к скале, и орёл, кружащий над ним. Он скорее догадался, нежели узнал в ней ту самую Невзрачку, которая несколько дней подряд на валуне пыталась его изобразить с натуры. Оказалось, многим её соплеменникам захотелось иметь этот рисунок в память о нём, подарившем огонь, и она, Невзрачка, стала размножать рисунок уже не на валунах, а на камушках, которые можно было подарить. Впрочем, после трансформации в гладкотелую она была уже не невзрачка, а очень даже взрачка. Гений тут же предложил ей остаться у него в лаборатории и пообещал дать работу, которую никто, кроме неё, выполнить не сможет, даже из приближённых к нему богов.
Как только совет закончился, все небожители почти мгновенно расселись по своим скользанкам и дрифтерам и полетели в народ. На всякий случай предварительно по секрету друг от друга, откусив из заначки небольшую порцию либидона!
Глава 15.
Изгнание из рая.
От того, что бедняге Генеральному совет запретил уничтожал первочеловеков, его гнев только усиливался с каждым днём. Лоботрясы! Устроили себе райскую жизнь, прижились на иждивении у собственных «богов», сами ни на что не годны. Чуть чего надо – сразу к «богам», выпрашивать. Никчёмки!
Втайне от всех Генеральный даже хотел их начать уничтожать, какой-то мор на них наслать, как комаров травят, но Всезнаец ему объяснил, что это бессмысленно. Хотя сравнение с комарами правильное: они и впрямь, как комары, будут размножаться быстрее, чем их будут морить.
Генеральный совсем осерчал.
Но ведь должен быть выход! И он его придумал.
Изгнать всех из Эдема! Оставить только богов и их любимчиков.
Изгнание организовали празднично: костры, хороводы с участием богов. Потом небожители и близкие к ним стояли на капитанском мостике везделёта, а изгнанные стройными рядами проходили внизу и направлялись к центральным воротам рая-Эдема. Пускай сами за себя отвечают, идите уже! В конце концов, их предки были охотниками и рыболовами – так что родовая память поможет им прокормиться, не умереть с голоду.
Против такого изгнания остальные пришельцы не возражали. В этом было даже что-то романтичное: не просто в собственный сад выйти для свидания, а полететь куда-то подальше, мир посмотреть, себя показать.
Удивительнее всего, что не сопротивлялись и сами первочеловеки. Им так наскучила и надоела райская жизнь, что всё больше хотелось вырваться за пределы этого научного инкубатора.
Пожалуй, изгнание из рая было самым важным поступком Генерального. Он сам не понял, какое чудо этим сотворил. Какое развитие может быть у человека в раю? Никакого! А тут, как сказали бы нынче, на выселках, пришлось за себя побороться и многому научиться.
Помимо обязательной работы на шахтах – а шахт уже с помощью панунаков появилось немало на поверхности Голубки и качалок, и приисков драгметаллов – гладкотелым пришлось научиться выживать! Конечно, Гений не оставлял своих детишек без родительской заботы. Как только Генеральный насылал на них какую-нибудь напасть, Гений тут же придумывал, как их защитить. Например, с помощью высочайших технологий шефу удалось на какое-то время перекрыть инфракрасное излучение от местного светила. И твердь Голубки окутала стужа. Тогда Гений с помощью преданных ему нескольких мастеров научил гладкотелых строить самые примитивные пирамидальные жилища из веток, досок, брёвен. Причём так, чтобы внутри это жилище мог согревать костёр, дым от которого выходил бы в верхнее отверстие. От проклятой стужи в лесах и на полях погибли ягоды, грибы – всё, чем питались аборигены. Тут гений Гения не подкачал.
Он научил их даже еду выращивать вокруг жилищ на грядках. Мастер генной инженерии и тут проявил свои способности вкупе с высочайшими технологиями. Тогда уже появились первые зерновые культуры, а также домашние овощи.
Интересно, что с тех пор человечество, несмотря на развивающуюся постоянно науку, не вывела ни одного сорта новых зерновых. Пытались, не получается! А те вроде, с точки зрения учёных, недоумки каменных веков это сделали. Как так? Да потому что помогли им небожители, принёсшие с собой высокие технологии, которых у нас и до сих пор не существует.
Конечно, население Голубки делилось теперь на волосатиков, которые не согласились на трансформацию, и гладкотелых. Волосатики выживали сами собой, они были изначально более приспособлены и к стуже, и к заморозкам, жили в пещерах, в которых тоже всегда горел огонь. А вот гладкотелым пришлось помогать. Команда Гения усовершенствовала для них орудия охоты, показала, как создавать каменные топоры, каменные ножи, копья, стрелы. Развитие гладкотелых шло не по дням, а по часам!
Конечно, пытались их сообща обучать. Устраивали лекции, семинары… Слегка приодели в свои космические, титановые, толщиной в две молекулы, ткани, но те всё равно тяготели к шкурам. Видать, с тех пор и сохранилось выражение «шкурный интерес»!
А ещё «боги» наделили своих отпрысков умением говорить. За счёт введённых прививок в период трансформации также в мозг был введён небольшой словарный запас языка Эйфории – нужный для работы. Так что хоть и нелюди, а говорить они уже умели. Правда, совершенно не понимали, что говорят, поскольку слов знали много, а их значение не понимали. Им приходилось объяснять каждое: что означает, к примеру, «труд», «мир», «май» и т.д.
Удивление у всех небожителей вызвала сообразительность, которую могли в отчаянных условиях проявлять гладкотелые. С чего? Никто не знал, кроме самого Змея, в чём причина. Он же ещё на этапе трансформации понимал, какое тяжёлое будущее может ждать наклонированных. И не всегда он будет рядом, они должны сами проявлять сообразительность и потому самый большой процент в трансформ-смесь ввёл фрагментов ДНК от себя и от Поэта. Они всегда должны продолжать проявлять свою смекалку в будущем в веках и сердечность поэтическую, дабы их умение любить никогда не пропало. И сработало!
«Боги» же только продолжали удивляться. Они не знали, что это хромосомки Гения стали всё чаще проявляться в мутантах. Особенно если те попадали в какую-то тяжёлую ситуацию. Срабатывала странная находчивость, не свойственная самим «богам». А положение трансформеров было непростое: центр телепатии подавлен, общаться как-то между собой надо, а значение слов не понимают. И тут эти новоделы проявили, пожалуй, первую свою поголовную сообразительность. Они стали придумывать собственные слова. Причём, самые простые, звукоподражательные, а также на уровне восклицания: «Уй!», «Ой!», «Ай», «Эй!», «Фу!», «Бо-бо!»… «Мыр-мыр» или «быр-быр». Научились они подражать шороху листьев, шуму ветра, морской буре, освоили птичий язык… Догадались подражать детям, их языку младенческому: «Бо-бо», «Ба-ба», «Тя-тя», «Ня-ня», «Дай-дай», «Мне-мне» и «Ням-ням». Загрузив эту новую для «богов» информацию в свои компьютерные программы, творцы получили интересный вывод. Оказывается, «мыр-мыр» мутанты произносили, когда им было холодно. «Быр-быр» — пытаясь кого-то от чего-то остеречь. Когда хотели есть, чётко говорили «Ням», а когда миловаться – «Ням-ням»: это означало, что миловаться для них было в два раза приятнее, чем кушать.
Богам и самим понравились эти простые, но очень чувственные словечки. И они стали вводить их в свою речь. И заходя к Кормильцу на его кухню, требовали уже не есть или жрать, а «Ням». Но особенно «богам», конечно, нравилось «ням-ням»!
Но об этом секрете Гения, как он наклонировал находчивое сердечное человечество, знали ещё только Неописуйка и Поэт. Остальные члены звездолёта были заняты не размышлениями о будущем первочеловеков, а о своём настоящем.
Кстати, в те же времена была впервые для письменных знаков использована глина. Глины было немерено на тверди Голубки. Она была технологична: легко запекалась на огне, а пока мягкая, на ней можно было выводить разные знаки. Различные звукосочетания первочелы догадались изображать разными клинышками. В это трудно сейчас поверить, но они сами изобрели свою первую письменность! Эти глиняные дощечки, на которых были выскребаны клинышки, Поэт называл «скребали»!
Кстати, в то время были одомашнены и первые животные. Но это не была заслуга Гения и небожителей, а наоборот. Ни одни высочайшие технологии Эйфории не могли, оказывается, сравниться с навыками аборигенов Голубки за многие предыдущие тысячелетия. О них поведала Гению Взрачка. У неё был брат, которого в племени называли Большой Па. Большой Па решил не участвовать в трансформации а остаться таким, каким создала его природа. Дело в том, что он в своём племени считался ясновидящим. И понимал: не все должны превратиться из его народа в трансформеров. Кто-то должен остаться таким, как создала его природа-мать. Сегодня о нём никто не знает, но его заслуга перед человечеством и нами безусловна и велика. Но об этом в следующей главе.
Глава 16.
УКРОТИТЕЛЬ ВОЛКОВ
Большой Па каждое утро просыпался в то время, когда первые солнечные лучи появлялись из-за горизонта. В его пещере всегда горел костёр и согревал её. В маленьких нишах спали трое детей. В большой, рядом с ним, его половинка Лу.
У входа в пещеру лежали два волка, как стражи: самец и самка. В племени Большого Па все удивлялись, как ему далось приручить этих диких зверей? Хотя на самом деле всё было проще простого: у Па с волками было много общего. Па ценил волков за то что те, как и он сам, были добропорядочными семьянинами. Всегда заботились о детях и не изменяли своим половинкам. Волки, чувствуя любовь Па к ним, никогда на него не нападали. А один волк, вожак стаи, даже однажды спас его, вытащив вовремя из болота. В память об этом Па попросил свою сестру на стене в пещере нарисовать этого волка. Она сделала! Произошло неожиданное: Па часто обращался к изображению волка с хорошими мыслями, добрыми пожеланиями и благодарностью и вдруг… при входе в пещеру он увидел самого волка. Как будто волчище уловил его посылы и пришёл подружиться. Па пригласил его в пещеру, накормил мясом дикого козла, после чего волчара убежал и вернулся со своей самкой.