Об этом почти не говорят сейчас на Западе. Об этом почему-то не очень любили вспоминать и советские историки. Говоря о странах, причисленных к победителям, они делали упор на сотрудничестве стран антигитлеровской коалиции и движении Сопротивления. При этом предпочитали обходить такие темы, как масштабы коллаборационизма в Европе и агрессивность союзников СССР по коалиции.
Между тем, замалчивание такого рода страниц истории не идёт нам на пользу. Оно искажает историческую картину, а заодно выставляет в заведомо выигрышном свете тех, кто сейчас этим и пользуется, пытаясь доказать мнимые «миролюбие демократий» и «агрессивность тоталитарного советского режима».
Западные историки, а за ними и некоторые отечественные повторяют, будто последним сражением между Францией и Англией была битва при Ватерлоо. И с тех пор эти две страны, при любых своих разногласиях, всё-таки были союзниками в войнах: против Турции в 1826-1827 гг., Восточной (Крымской) 1853-1856 гг., Первой и Второй мировых. Однако со Второй мировой войной выходит неувязка. На самом-то деле большую её часть Великобритания и Франция являлись противниками.
Да, 3 сентября 1939 года оба государства объявили войну Германии в ответ на нападение той на Польшу. Британцы направили во Францию свои экспедиционные силы, которым надлежало, в случае наступления немцев через Бельгию, включиться в общий оборонительный фронт союзников. Так и произошло, но этот фронт очень скоро рухнул, и англичане эвакуировались на свой остров через Дюнкерк, бросив всю военную технику.
Тут следует отметить такой интересный факт, что к аналогичному исходу британское армейское командование готовилось ещё… в 1914 году, в самом начале Первой мировой войны. После неудач французов в приграничных сражениях командующий британским экспедиционным корпусом генерал Френч запросил у военного министра Китченера присылки транспортов и разрешения погрузки английских войск на суда для отбытия домой. Он мотивировал это тем, что шансов задержать немецкое наступление не осталось. Но у Китченера было иное мнение. Его личное прибытие на фронт сохранило там английские войска, которые вскоре оказались не лишними в сотворении «чуда на Марне».
Но в 1940 году англичане всё-таки сделали своё «чудо» – под Дюнкерком. Трудно сказать, что тут сыграло определяющую роль – сила ли немецкого удара, отсутствие решимости у французского командования, или же желание англичан исполнить, пусть и с запозданием, замысел 1914 года – блестяще провести эвакуацию войск с континента. Командующий экспедиционными силами генерал Горт уже 17 мая запросил разрешения на эвакуацию и получил согласие военного министерства. В это время французское командование ещё готовило контрудар во фланг прорывавшимся немецким танковым дивизиям, правда, уже не особо веря в его успех. Английские войска приняли символическое участие в контрударе силами… двух танковых батальонов. После чего отошли с занимаемых позиций. Это оказалось решающим.
Гитлер, как известно, надеясь на сговорчивость англичан в достижении мира, отдал приказ не уничтожать наземными силами прижатую к морю английскую группировку. В результате с плацдарма вокруг Дюнкерка было вывезено 340 тысяч военнослужащих, из них 90 тысяч французов. Эвакуированные французы были вновь высажены в тылу на побережье и приняли участие в последующей битве за Францию (5-22 июня 1940 г.), чтобы потом капитулировать вместе с остальной французской армией. Приняли участие в боях на этом заключительном этапе кампании и некоторые части английской армии (они эвакуировались через Шербур, Сен-Мало и Брест).
«Спаситель Отечества» или предатель?
В дни, предшествовавшие капитуляции Франции, резко дали о себе знать противоречия между союзниками, до поры до времени скрытые. Когда 13 июня французское правительство, эвакуировавшееся в Тур, навестил Черчилль, он пытался воодушевить французов на продолжение борьбы, но при этом не скрывал, что Англии нужен для этого… французский военно-морской флот. Он предложил перевести все французские корабли в британские порты, что было категорически отвергнуто французским правительством.
16 июня Черчилль в последний раз приехал к правительству Третьей республики, на сей раз уже в Бордо. Здесь он изложил фантастический проект слияния Великобритании и Франции в одно государство. Французы расценили это как неприкрытое стремление завладеть колониями Франции. Кроме того, этот план не сулил в ближайшем будущем ничего, кроме постепенного превращения Франции в руины без всякой надежды на окончательную победу (при этом Англия остаётся вне театра военных действий и жертвует только деньгами и немножко авиацией). В историю вошла фраза одного из министров, Жана Ибарнегарэ (баск), сказанная тогда: «Лучше уж стать нацистской провинцией! По крайней мере, мы знаем, что это значит».
После принятия французским правительством решения о капитуляции заместитель военного министра генерал Шарль де Голль на самолёте покинул Францию и 18 июня уже выступал по радио из Англии с призывом к французскому народу и армии не повиноваться правительству и продолжать борьбу против немцев. Так началась история французского Сопротивления. Но прошло несколько лет, прежде чем оно и генерал де Голль получили признание со стороны французского народа.
А тогда, летом 1940 года, не только правительство, но и большинство французов искренне считали де Голля изменником, собирающимся предать страну, флот, колонии англичанам, а героя Первой мировой войны маршала Петэна (кстати, до войны – большого личного друга семьи де Голля), возглавившего правительство капитулянтов – спасителем Отечества, избавившим Францию от дальнейших жертв и ужасов войны. На улицах французских городов висели в эти дни огромные плакаты, изображавшие Петэна при всех его орденах и медалях, с надписью, обращённой к зрителям: «Неужели ты больший француз, чем он?» Это был как бы ответ на деголлевскую пропаганду.
«Катапульта» в действии
В том положении, в каком оказалась Англия после Дюнкеркского бегства и капитуляции Франции, англичане смертельно опасались, что Гитлер использует французский военно-морской флот для боевых действий против «туманного Альбиона». Во всяком случае, таково традиционное английское объяснение тому, как в эти дни поступила Англия со своим более чем вековым союзником, впервые данное ещё Черчиллем и с тех пор повторяемое историками. В Британии было известно, что условия перемирия запрещали французам передавать свои корабли немцам. Но англичане ссылались на «всем известное» вероломство гитлеровского режима. Придумав себе такое оправдание, они пошли на вероломство сами.
Сам Черчилль признаёт: «Целью операции “Катапульта” был одновременный захват всего доступного нам французского флота, установление контроля над ним, вывод из строя или уничтожение». То есть, в первую очередь – захват, и лишь если не удастся – вывод кораблей из строя, чтобы ими не смог воспользоваться противник.
По сути, Англия начала захват «французского наследства». С прагматической точки зрения это нельзя осуждать. Британское правительство действовало в общем также, как и советское, годом раньше захватившее часть довоенной Польши. Ситуацию с французским флотом отличают, однако, от польской два немаловажных обстоятельства. Первое – Франция июля 1940-го, в отличие от Польши середины сентября 1939-го, обладало международно (в частности, СССР и США) признанным правительством с собственной суверенной территорией. Второе – в то время как СССР и Польша все межвоенные годы считали друг друга потенциальным противником, Великобритания предпринимала враждебные действия против своего недавнего союзника, узы дружественных отношений с которым связывали её на протяжении последнего столетия с четвертью.
3 июля корабли британских ВМС внезапно блокировали французские в гаванях Орана и Мерс-эль-Кебира (Алжир) и предъявили им ультиматум. Им предлагалось или немедленно присоединиться к англичанам, или затопить свои корабли, или увести их к Мартинике (Вест-Индия) для интернирования. Все три предложения были отвергнуты французскими моряками. В предвидении отрицательного ответа англичане заранее заминировали фарватеры, чтобы французские корабли не могли вырваться из гаваней.
Получив отказ, британцы, обладавшие численным превосходством, открыли огонь по своим недавним союзникам. Всюду французские моряки, хотя и застигнутые врасплох, пытались организовать сопротивление. Но линкор «Бретань» был потоплен вместе с командой, линкор «Прованс» повреждён так, что не подлежал восстановлению, новейший линейный крейсер «Дюнкерк» получил тяжёлые повреждения и выбросился на мель, и только однотипный с ним «Страсбург» в сопровождении трёх эсминцев прорвался из порта и пришёл в Тулон, на который англичане так и не решились напасть.
Одновременно с этим англичане захватили те французские корабли, которые ещё раньше нашли прибежище в британских портах. Там французы вынуждены были сдаться без боя. Лишь команда подводной лодки «Сюркуф» оказала сопротивление, в результате которого были ранены два британца (при этом один француз убит). Но что это было в сравнении с жертвами побоища в Оране и Мерс-эль-Кебире, коих насчитывается по меньшей мере 1400!
Французское правительство в Виши решило ответить на эти враждебные действия англичан воздушной бомбардировкой Гибралтара. Это была больше символическая мера.
Британское правительство решило в те дни «повязать» де Голля французской же кровью. 24 сентября 1940 года английская эскадра и несколько кораблей французских ВМС, принявших сторону де Голля, подошли к Дакару – столице Французской Западной Африки. Союзники предъявили ультиматум о сдаче города. Встретив отказ, англичане и деголлевцы открыли огонь. Встретив неожиданное сопротивление, де Голль поколебался и на следующий день отвёл свои корабли. Англичане продолжали операцию и попробовали даже высадить десант, но тут же были вынуждены посадить его обратно на корабли.
Все эти действия англичан только усилили раздражение французов против них и де Голля. Авторитет вишистских коллаборационистов поднялся на небывалую высоту. Гитлеровское руководство посчитало эти настроения французов тем политическим капиталом, который никогда не иссякнет, в чём и просчиталось. Как считают многие западные историки, оно не воспользовалось моментом, чтобы «мягкими» условиями мирного договора еще сильнее усилить позиции вишистов.
Наоборот, оккупационный гнёт усилился. Полтора миллиона французских военнопленных не были освобождены, а наоборот, угнаны на работы в Германию. Явочным порядком Гитлер присоединил к рейху Эльзас и Нижнюю Лотарингию, хотя ещё в «Майн Кампф» высказывался против этого, считая население этих провинций слишком офранцуженным. Всё это способствовало тому, что большинство французов постепенно стали воспринимать англичан и де Голля как меньшее зло.
Ближневосточная кампания
В 1940-1942 гг французы пытались отстоять то, что у них ещё осталось после германской оккупации – на этот раз отстоять от англичан. 3 апреля 1941 года к власти в Ираке пришло новое правительство, ориентированное на Германию, как сочли в Лондоне. 2 мая англичане начали против него военные действия со своей базы в Басре на юге Ирака – примерно как спустя 62 года американцы и англичане против режима Саддама Хусейна. 31 мая британские войска вошли в Багдад и установили свой контроль над Ираком.
Во время иракской кампании несколько германских самолётов, посланных на помощь Ираку, совершили промежуточные посадки на аэродромах Сирии и Ливана – подмандатных территориях Франции. Англия использовала это для открытия военных действий против Франции в этом районе Ближнего Востока. 8 июня 1941 года британцы вторглись в Ливан и Сирию с территорий Палестины и Трансиордании. Бои шли почти пять недель. В составе французских войск собственно французов было немного – около четверти (10-12 тысяч из 45 тысяч), подавляющее большинство – местные арабские формирования. Они почти пять недель сдерживали натиск англо-индо-австралийских экспедиционных сил, в составе которых был и батальон «Сражающейся Франции» де Голля. Но отсутствие мотивации у французских колониальных войск, фактически лишённых метрополии, в конце концов сказалось. 11 июля было подписано перемирие, и Сирия с Ливаном переходили под контроль Великобритании.
В это период правительство в Виши практически потеряло контроль над французской колониальной администрацией. Последняя действовала на свой страх и риск в каждой колонии, самостоятельно решала, чью сторону ей принять – Англии и «Сражающейся Франции» или Виши. Французская Экваториальная Африка стала одной из опорных баз армии де Голля, в то время как контроль над Северной Африкой сохраняли ставленники Виши. В июле 1941 года администрация Французского Индокитая предоставила Японии военно-воздушные базы и территорию для развёртывания войск. Эти базы зимой 1941/42 г. были использованы японцами для действий против английского флота в Южно-Китайском море и против Британской Малайи. Введение японских войск во Французский Индокитай способствовало вступлению Сиама (Таиланда) в войну на стороне Японии. Сиам предоставил Стране восходящего солнца плацдарм для вторжения в Малайю.
Итак, в 1941-1942 гг. Франция была, если можно так выразиться, официально невоюющим государством «оси». Это обстоятельство англичане и американцы попытались учесть при подготовке операции «Торч» («Факел») – высадке во Французской Северной Африке в ноябре 1942 года.
Против англичан и американцев
Союзники не хотели, чтобы, помимо немцев и итальянцев, в Северной Африке им оказали сопротивление ещё и французы. Американцы надеялись договориться с администрацией Виши, но на всякий случай выдвигали своего ставленника – французского генерала Жиро, бежавшего из немецкого плена. Де Голль даже не был посвящён в намерение союзников высадиться в Марокко и Алжире. Англичане были вынуждены согласиться с линией своего заокеанского союзника. Саму операцию обставляли так, чтобы она выглядела как чисто американская – настолько опасались, что французы будут ожесточённо сражаться против англичан.
Этого легко можно было избежать, например, если бы союзники уже тогда явились освободителями Франции. То есть, вместо того, чтобы высаживаться в Северной Африке, открыли реальный второй фронт на юге Франции. В Берлине этого, кстати, очень опасались и вскоре после начала операции «Торч» отдали приказ об оккупации части Франции, ещё остававшейся под номинальным контролем правительства в Виши, считая, что высадка в Марокко и Алжире – только отвлекающий манёвр. Сил, задействованных в операции «Торч», у союзников хватило бы на открытие второго фронта. Но американцы и англичане думали в тот момент только об установлении контроля над французскими владениями. Это стремление было неприкрытым и сразу создало союзникам сложности.
Французские армия и флот поначалу почти повсеместно оказали сопротивление англо-американцам. У французов была реальная возможность сбросить десант союзников в море, если бы они задались такой целью. В Алжире огнём береговых батарей французы потопили английский эсминец. В Оране были уничтожены два американских десантных катера. Над Касабланкой французы уничтожили не один десяток самолётов союзников, потеряв в бою линкор, потопленный американской авиацией.
Но, с другой стороны, какой резон был французам биться насмерть против войск, предназначавшихся для разгрома немцев? Так, американский десант в районе Алжира высадился без сопротивления, и уже к вечеру первого дня операции (8 ноября) бои здесь закончились. В районе Касабланки американцы встретили сопротивление только на двух участках высадки из пяти.
Повоевав для сохранения чести, французы прекратили сопротивление уже в первую неделю операции «Торч». Связано это было как с тем, что 11 ноября началась германская оккупация юга Франции, так и с тем, что 13 ноября американское командование достигло соглашения с адмиралом Дарланом – главнокомандующим французскими ВМС и заместителем Петэна, оказавшимся в нужный момент в нужном месте (7 ноября – случайно ли? – он приехал в Алжир). Дарлан отдал приказ прекратить сопротивление союзникам. Одновременно он также приказал командующему эскадрой в Тулоне привести французский флот в порты Северной Африки (тот не выполнил приказа – при занятии Тулона немцами 27 ноября он затопил корабли на рейде). В ответ американцы признали Дарлана главой французской администрации Северной Африки.
В происшедшем вскоре после этого видна цепь заговоров и интриг, как будто искусно направляемых одной рукой. Накануне западного Рождества Дарлан был убит неким офицером, который назвал себя роялистом. Следы быстро замели – по приговору военного трибунала убийцу расстреляли. Американцы поставили во главе администрации генерала Жиро. Однако в январе 1943 года де Голль прибыл в Алжир и (явно не без помощи англичан) уговорил Жиро оставить свою должность. После чего де Голль приступил к созданию временных институтов новой французской государственности, пытаясь использовать для восстановления авторитета Франции противоречия между западными союзниками. «Сражающаяся Франция» получила собственную государственную территорию вблизи самой Франции.
Повторно оккупированная страна или держава-победительница?
События декабря 1942 года стали последней «горячей» вспышкой военных действий между Францией и Англией (а также единственной между Францией и США) во время Второй мировой войны. Однако напряжённость не иссякла. Теперь она росла уже между атлантическими державами и де Голлем, который стремился опереться на французский народ, снискать популярность и быть независимым по отношению к США и Англии. Последним это не нравилось. Они не хотели признавать «Сражающуюся Францию» равноправным союзником.
Это особенно проявилось в ходе подготовки и осуществления операции «Оверлорд» – высадки в Нормандии в июне 1944 года. Союзники намеревались править Францией как оккупированной страной. Де Голля, хотя его войска находились в числе высаживающихся, держали в неведении относительно как даты, так и района десантирования. Американцы напечатали в большом количестве «оккупационные франки». Де Голль, укрепившись у власти после освобождения Парижа, объявил их недействительными и изъятыми из обращения. В период подготовки к открытию второго фронта и уже после высадки самолёты союзников нещадно бомбили французские города, что приводило к огромным жертвам среди гражданского населения. В частности, так был перед наступлением союзников с нормандского плацдарма в середине июля был разбомблен город Кан. Причём немецкие военные историки уверяют, что немецких войск в городе не было – они были заблаговременно уведены командованием, и удар пришёлся по мирным французам.
Кстати, освобождать Париж союзники вовсе не торопились. Здесь мы видим прямую аналогию с Варшавским восстанием. До сих пор Сталина обвиняют в том, что он не пришёл на помощь Армии Крайовой в Варшаве, хотя эта армия (по указке из Лондона!) уже вела партизанскую войну в тылу наших войск в Польше. Когда союзники узнали, что Сопротивление подняло восстание в Париже, они тоже предпочитали не спешить, ибо не были заинтересованы в появлении самостоятельного французского правительства. Но тут им спутало карты то обстоятельство, что немцы сами покидали Париж и вообще Францию и отступали к линии Зигфрида на германской границе. И французский генерал Леклерк вопреки высшему командованию направил свою танковую дивизию прямиком на Париж. Вскоре туда под ликование народа въехал и сам де Голль.
Но ему пришлось ещё много постараться, чтобы Франция смогла быть причислена к сонму стран-победительниц. Решающую роль тут сыграла позиция Сталина, который, в предвидении неизбежных трений с Англией и США по вопросам послевоенного устройства Европы, рассматривал Францию как союзника в этих ссорах. Именно благодаря настойчивости Советского Союза Франция была включена в число постоянных членов Совета безопасности ООН.
Англо-французский военно-политический конфликт, занявший по времени значительную часть Второй мировой, обнажил экспансионистскую сущность целей, преследовавшихся Великобританией в той войне. Он также показал, что историческая давность союзов ничего не значит для англо-саксонских империалистов, если представляется случай поживиться за счёт своего бывшего союзника, когда он повержен врагом