Делая такой анализ, мы не можем рассматривать поведение шаманов как отдельно взятый феномен. Необходим более широкий подход, учитывающий западные психологические и диагностические установки, а также психологическую подготовку и мировозрение исследователей, ставящих диагноз. Два проявления шаманского поведения особенно нуждается в тщательной проверке, поскольку чаще всего именно их интерпретируют как патологические. Первое - кризис посвящения, драматическое усиление болезненных симптомов и необычные переживания, которыми сопровождается у некоторых шаманов начало практики.
Второе - это путешествие шамана, при котором он входит в измененное состояние сознания и затем ощущает себя покинувшим свое тело и путешествующим в других мирах. Путешествие переживается в нескольких аспектах, вызывающих еще большую подозрительность у западных исследователей - измененные состояния сознания, в которые входит шаман, богатые видения и образы, сопровождающие это путешествие, и присутствие духов. Шаманы верят в то, что эти образы, видения, духи и другие миры реальны настолько же, насколько реальна и обычная повседневная действительность. Этот факт еще больше усиливает подозрительность Запада.
А что же можно сказать о самих исследователях, интерпретировавших шаманское поведение как патологическое? Как насчет возможных предубеждений и белых пятен? Здесь нужно принять во внимание возможную необъективность западных культурных и психоаналитических подходов. Нам также необходимо учесть недостаточное психологическое образование антропологов и отсутствие у них личного опыта в шаманской подготовке и измененных состояниях сознания.
Предубеждения в диагностике
Современные антропологи сейчас уже хорошо понимают, какую необъективность могут породить искажающие линзы культурных предубеждений. Когда о других людях судят на основании убеждений и стандартов нашей собственной культуры, то слишком часто их поведение трактуется как грубое, примитивное или патологическое. Похоже, что подобная предвзятость присуща и оценке шаманизма, поскольку негативный образ шамана, который мы в основном (хотя и не всегда) находим в ранней антропологической литиратуре - это продукт Zeitgeist, "духа времени", западной рационалистско-позитивистской идеалогии, противопоставляемой другим культурам и обществам как норма. Не-западные взгляды, противоречащие этой евроцентристкской позитивистской норме, расценивались как аномальные, ощибочные, как результат массового невежества, а в психологичских терминах - выражением "некачественного теста на реальность (poor reality testing).
Например, о западном человеке, рассказывающем о том, что его преследуют духи, скорее всего подумают, что он психотик, поскольку подобные переживания и убеждения не являются частью западного мировоззрения. В шаманских же культурах они являются нормой. Более того, тот, кто не верит в духов и в то, что они могут преследовать человека, будет считаться странным. Таким образом, этa особенность шаманизма - взаимодействие с духами - считается нормальной и предпочтительной в одной культуре, но опасной и подрывающей душевное равновесие в другой. "То, что в шаманском поведении западным психиатрам кажется истeрическим или психотическим, для людей, придерживающихся иных воззрений, является почитаемым в течение многих веков ритуалом. неудивительно, что некоторые исследователи, ослепленные пристрастиями своей культуры, относили шаманский кризис посвящения и шаманское путешествие к рaзряду психотических эпизодов.
Возможно, что отсутствие психологической экспертизы - еще одна из причин патологических интерпретаций. Например, в отчетах многих антропологов, не знавших, на что именно обращать внимание, отсутствует точная диагностическая информация, которая позволила бы определить природу шаманских переживаний и степень их патологичности. Например, шаманский визионерский опыт обычно расценивался как "галлюцинации" и "невротические сновидения", без каких-либо подробных комментариев. Точно так же предполагаемая эпилепсия, иногда сопровождавшая кризис посвящения, просто называлась "припадками" - термином, слишком расплывчатым для точной постановки диагноза.
Существует, кроме того, еще одна проблема, которая была признана таковой совсем недавно: большинство исследователей не принимали личного участия в шаманских практиках. Ведь шаманские дисциплины основываются на вхождении в измененные состояния сознания, а без личного опыта этих состояний очень трудно дать им должную оценку.179 Когда отсутствие личного опыта сочетается с незнанием возможных уровней измененных состояний и их значения, конечный результат может быть сильно искажен. Психолог Ричард Нолл, проделавший важную работу в этом направлении, указывает, что "наблюдателю, лишенному личного опыта ИСС (измененных состояний сознания), и в то же время вполне осведомленному о них из диагностических справочников, считающему значимыми и умственно здоровыми феноменами только лишь переживания в обычном состоянии сознания - невероятные саги о шаманах покажутся действительно психотическими. примером того, что Майкл Харнер называет "когниценризмом", тенденцией интерпретировать и порочить измененные состояния на основании наших ограниченных взглядов и опыта нашего собственного состояния
Толкование смысла и значимости любого поведения зависит, конечно, от психологической перспективы и теории, на которых оно базируется. То, что является показателем здоровья с одной точки зрения, может рассматриваться как патология с другой. Например, одним из отличительных признаков истинного мистического переживания является чувство единства, в котором исчезают границы между Я и всем сущим. Многие восточные и некоторые западные психологи считают это показателем исключительного психологического здоровья психоаналитики часто расценивают подобный опыт как выражение в лучшем случае невроза, а в худшем - психоза.
Тенденция психоаналитиков расценивать мистические переживания как патологические очень важна для нас, потому что шаманские переживания чаще всего рассматривались именно с позиций психоанализа. Несомненно, психоанализ внес огромнейший вклад в наше понимание сознания и поведения, но ему, как и всякой психологии, присущи определенная ограниченность и белые пятна. Особенно важным является тот факт, что психоанализ возник в результате изучения европейской психопатологии и, естественно, сосредоточил свое внимание на болезни и раннем развитии. В силу этого психоаналитики были склонны интерпретировать даже здоровое поведение в терминах раннего или патологического развития. Как сказал психолог-гуманист Абрахам Маслоу, "Фрейд как будто снабдил всех нас больной половиной психики, и мы теперь вынуждены дополнить ее другой, здоровой половиной.
Антропологическим результатом фрейдовского подхода стала предвзятость в толковании необычного (с точки зрения Запада) поведения в других культурах как патологического, примитивного или регрессивного. Ричард Нолл пришел к выводу, что конечным итогом этого стало "отравляющее влияние фрейдистской психоаналитической традиции в изучении личности и культуры на формирование излишних психопатологических интерпретаций кросс-культурного поведения. вклада, внесенного психоанализом в клиническую практику, мы хотим скорее подчеркнуть, что неуместное применение психоаналитических воззрений и теорий в отношении других культур и их поведенческих паттернов может привести к значительным недоразумениям.
Риск неправильного понимания других культур становится еще более опасным, когда дело начинает касаться измененных состояний сознания. До недавнего времени западная психология и антропология признавали очень ограниченный круг нормальных состояний - главным образом наше обычное бодрствующее состояние, сновидения и сон без сновидений. Состояния, не входящие в этот круг, сразу автоматически попали в разряд патологических. Ричард Нолл указывает, что "состояния сознания, измененные в каком-либо отношении, традиционно считаются патологическими, потому что они отличаются... от "обычного состояния", которому противопоставляются все другие.
В последнее время эта точка зрения радикально изменилась. Стало ясно, что круг потенциально здоровых состояний сознания значительно шире в сравнении с ранее существовавшими представлениями. Изучение других сообществ, религиозных традиций, медитаций и йоги открыло поразительную пластичность сознания. Исключительная концентрация, покой, ясность, повышенное восприятие - это лишь некоторые из тех состояний, которые уже удалось идентифицировать.
И все же, это совсем недавние открытия. Буквально до последнего времени состояния необычайной радости, восторга или сострадания довольно часто интерпретирвоались как нездоровые продукты патологического или примитивного ума. Мистические переживания, например, толковались как невротические регрессии, экстатические состояния рассматривались как нарциссизм, а просветление выдавалось за регрессию во внутриутробные состояния заявляли, что "очевидное сходство между шизофренической регрессией и практикой йоги и Дзена в восточных культурах указывает не на что иное, как на общую тенденцию ухода в себя от невыносимой физической и социальной действительности"
Короче говоря, склоность западной психиатрии расценивать мистика как сумашедшего, святого как психотика, а мудреца как шизофреника имеет долгую историю. И это - не смотря на то, что великие святые и мудрецы могут являться образцами высочайшего человеческого развития, оказавшими наиболее сильное влияние на ход человеческой истории. "Кто величайшие благодетели человечества?"- спросил Арнольд Тойнби. И вот его же ответ: "Я бы ответил так: Конфуций и Лао-Цзы, Будда, Пророки Израиля и Иудеи, Зороастра, Иисус, Мухаммед и Сократ.
Этот исторический аргумент против уравнивания мистических и патологических состояний обретает сейчас научную поддержку. Несколько сотен исследователей подтвердили, что измененные состояния, вызванные, например, медитацией и йогой, уникальны и никоим образом не должны смешиваться с психопатологией Уилбер выдвинул наиболее горячее возражение, сказав, что эти состояния могут приравниваться к патологии "только теми, чье интеллектуальное любопытство не идет дальше поверхностных впечатлений.
Итак, религиозные переживания и состояния сознания часто расценивались как патологические из-за культурных предубеждений, отсутствия психологической экспертизы, психоаналитической сосредоточенности на патологии и незнании потенциального спектра состояний сознания и значения его возможных уровней.
В последние годы ситуация начала изменяться. Например, мнение о том, что состояния и практики буддистской медитации и йоги весьма ценны и важны, находит все больше приверженцев. Отношение к шаманизму тоже начинает подвергаться пересмотру.
Однако старый взгляд на эту традицию как продукт психически неуравновешенных индивидуумов все же еще преобладает. Поэтому давайте взвесим все за и против различных патологий и диагнозов, наиболее часто приписываемых шаманам. Самый распространенный из этих диагнозов, если пользоваться старой и неточной терминологией, которую мы находим в антропологической литературе, - эпилепсия, истерия и шизофрения. Взвесим за и против каждого из этих почитаемых всеми диагнозов, а затем рассмотрим более поздние интерпретации.
Эпилепсия
Мнение о том, что шаманы - эпилептики, родилось благодаря описаниям "припадков" во время кризисов посвящения. Антропологи редко наблюдали непосредственно эти припадки; источником информации обычно служили воспоминания многолетней давности самих шаманов. Поставить точный диагноз только лишь на основании субъективных воспоминаний представляется делом весьма сомнительным. Ситуация усугублялaсь еще и тем, что антропологи не знали, какие вопросы задавать, чтобы точно установить диагноз. В результате накопилось столько неясных и беспомощных описаний, что определить, действительно ли это эпилепсия, не представляется возможным, не говоря уже о том, какая это разновидность эпилепсии. Один антрополог наблюдал серию припадков у женщины, которая стремилась стать шаманом, но была отвергнута своим племенем. Он заключил, что:
налицо был пример истерической, сексуально возбужденной личности: ее тело то прогибалось, застывая в напряженной позе ("арка"), то расслаблялoсь; она пряталась от света... временами возникала полная нечувствительность к уколам иглой... иногда непрекращающиеся движения ног и таза свидетельствовали о сильном сексуальном возбуждении.... Она едва воспринимала действительность, поскольку никого из находящихся рядом не узнавала. Тем не менее, время от времени, или по крайней мере к концу припадка, она вполне осознавала окружение; она искала уединения перед началом припадка и определенного комфорта во время самого припадка.
Это одно из наиболее развернутых описаний в литературе, и все же оно недостаточно подробно для однозначного вывода. Описание не противоречит "истерической эпилепсии", но для точного диагноза оно должно быть более четким, необходимо также описание переживаний самого пациента и, в конце концов, нужны лабораторные данные.
Что же тогда является вероятной причиной шаманских "припадков"? Возможное объяснение - различные виды эпилепсии, в том числе общая и височно-долевая эпилепсия, истирические приступы и эмоциональное перевозбуждение.
Общая ("grand mal") эпилепсия - это классическая форма конвульсий. Пациент теряет сознание и падает на землю. Через несколько секунд наступают общие мускульные сокращения, сопровождаемые интенсивными судорожными подергиваниями всего тела. Постепенно движения становятся менее частыми и, в конце концов, затихают, оставляя пациента в коматозном, вялом состоянии. Сознание постепенно возвращается, хотя пациент часто бывает в замешательстве и ничего не помнит о приступе.
Височно-долевая эпилепсия имеет более важное значение для определения шаманской патологии. Эта форма расстройства особенно любопытна, потому что она вызывает не только изменения в поведении, но и драматические, необычные переживания. Во время приступа пациент может видеть галлюцинации, испытывать интенсивные эмоции, колеблющиеся от страха до экстаза, и чувство нереальности. Пациент может также проделывать автоматические, неосознанные движения, иногда ничем не мотивированные.
Оба вида припадков, общий и височно-долевой, являются формами органической эпилепсии - то есть причина их возникновения кроется в некоторых видах аномалий головного мозга, и потому они имеют тенденцию возвращаться через определенные промежутки времени. В описании шаманских "припадков" обычно отмечается, что они случались только во время эмоционального перевозбуждения - шаманского кризиса посвящения - и затем спонтанно исчезали. Это позволяет предположить, что приступы не имели органического происхождения и, следовательно, не были ни общей, ни височно-долевой эпилепсией.
Остаются еще две возможности: истерическая эпилепсия и эмоциональное перевозбуждение. Истерическая эпилепсия является формой так называемого "истерического невроза конверсионного типа". В этом случае психологический конфликт выражается в поведении, имитирующем эпилептический припадок. Можно допустить, что некоторые из шаманских припадков имеют такую природу. То, что приступы происходят во время психологического стресса, часто затем исчезают и ожидаются у будущих шаманов, говорит скорее всего о психологической их причине. С другой стороны, возможно и то, что некоторые "припадки" - это просто эпизоды интенсивного эмоционального возбуждения, а никак не истинная, тем более не истерическая эпилепсия.
Подводя итог, заметим, что доступные описания настолько неопределенны, что просто невозможно однозначно подтвердить случаи эпилепсии у шаманов. Вероятность органической эпилепсии тоже мала. Приступы, чем бы они ни были, вполне могут иметь психологическую природу. Не все шаманы переживают припадки; более того, эпилепсия не может объяснить другие шаманские переживания, такие, например, как шаманские путешествия. Следовательно, считать всех шаманов эпилептиками или думать, что шаманизм можно объяснить с позиций эпилепсии, - явное заблуждение.
Истерия
Истерия - второй из наиболее частых диагнозов, с помощью которого пытаются объяснить феномен шаманизма. Фактически, это старый термин, относящийся к разнообразным расстройствам, называемых теперь истерическими неврозами на две основные группы: конверсионные и диссоциативные расстройства. Конверсионные расстройства имеют место тогда, когда человек бессознательно подменяет психологические конфликты физическими симптомами. В выше изложенных рассуждениях эпилептические симптомы являются одним из примеров конверсии - выражения психического беспокойства на физическом уровне.
В истерическом неврозе диссоциативного типа симптомы скорее психологические, чем физические. Ключевым элементом является потеря осознанности и контроля над определенными ментальными процессами, такими как память, восприятие и отождествление. Диссоциативные расстройства включают расщепление личности, деперсонализацию и состояния транса. При расщеплении личности в индивидууме сосуществуют две или более отдельных субличностей, по очереди контролирующих идентичность и поведение индивидуума. При деперсонализации существует устойчивое или рецидивное ощущение обособленности и отчуждения от своего собственного опыта.
Состояния транса - это измененные состояния сознания с ослабленным или избирательно сфокусированным вниманием.
Сейчас мы рассмотрим истерические диссоциативные растойства и попытаемся определить степень их участия в шаманских переживаниях. Три типа шаманского опыта были отнесены к категории "истерических": кризис посвящения, спиритизм и шаманское путешествие. Рассмотрим их все по порядку.
Неудивительно, что при столь широком наборе причудливых переживаний и форм поведения шаманский кризис посвящения получил ярлык "истерического." Сочетание драматических перемен в сознании, индивидуальности и поведении, которыми он подчас сопровождается, можно классифицировать как необычную форму истерической диссоциации. Тем не менее, основная проблема состоит в том, что имеющиеся описания кризиса посвящения обычно слишком поверхностны для точного диагноза. Следовательно, мы можем сказать только, что диссоциация, вероятно, играет определенную роль в кризисе посвящения.
Второй аспект шаманизма, могущий иметь отношение к диссоциаци, - это процесс общения с духами, или ныне известный как "прокладывание каналов" ("channeling" - образовано от англ. глагола "to channel" - прокладывать каналы). Во время этого процесса один или более духов якобы говорят через шамана, чье состояние сознания может варьироваться между полной аллертностью и совершенным отсутствием личного осознавания. Во время такого бессознательного состояния духи якобы вытесняют личность шамана, поза тела, поведение, манеры и голос которого могут изменяться до неузнаваемости.
Этот феномен наблюдался во все времена в самых разнообразных культурах. На Западе одним из самых ранних и известнейших примеров может служить греческий дельфильский оракул, к которому обращались за советом цари и крестьяне. Послания духов были весьма популярны в конце девятнадцатого века; тогда этот процесс и получил название спиритизма (mediumship).
Интерес к нему недавно снова возродился, но уже под названием "прокладывание каналов" (channeling).
Западная психиатрия склонна рассматривать данный феномен - как бы он ни назывался - как форму диссоциации. В "Полном учебнике психиатрии" говорится, что "любопытной и еще не до конца исследованной и объясненной формой диссоциации являются состояния транса у спиритических посредников (медиумов), ведущих спиритические сеансы.
Здесь происходит интересное столкновение двух мировоззрений. Для западной психиатрии спиритизм - это форма диссоциации, в которой "духи" понимаются как фрагменты расколотой психики. Шаман, с одной стороны (как и западный медиум, или "прокладыватель каналов" (channeler)), считает "духов" автономными сущностями, обладающими знаниями и мудростью независимо от (и под час более глубокими, чем у) медиума. Может показаться, что решение проблемы вполне очевидно. Тем не менее, немного поразмыслив, мы увидим, что все не так просто, как может показаться на первый взгляд.
А пока достаточно сказать, что многочисленные тщательные исследования свидетельствуют о том, что спиритизм - это довольно сложное явление; спиритические послания могут не только вызывать недоумение, но иногда содержать довольно многозначительную, важную информацию непростительной ошибкой, препятствующей исследованию необычных ментальных способностей. Ясно, что это заслуживает дальнейшего подробного изучения.
Третий феномен, который можно было бы считать формой диссоциации - шаманское путешествие. Во время путешествия шаман входит в транс, восприятие окружения ослабевает, и он путешествует в других мирах, контактируя с многочисленными духовными сущностями.
Западные психиатры могли бы возразить, что путешествие - это действительно одно из проявлений диссоциации, поскольку оно происходит в трансе, а транс расценивается как одно из проявлений диссоциации. Ударение делается на то, что эти состояния транса обязательно патологичны. Шаманы, их соплеменники, а также многие антропологи не согласились бы с этим. Для племени шаманское путешествие - это действительно луч надежды, несущий из сакральных сфер в этот мир исцеление и помощь. Можно привести несколько аргументов против включения шаманского путешествия в категорию диссоциативных рассторойств. Во-первых, путешествие не только санкционировано культурой, но и высоко ею оценивается, и назвать его расстройством означало бы "не суметь отличить клинику от культуры.
Более того, шаман контролирует транс, входя и выходя из него по желанию. Это сильно отличается от классических диссоциативных растройств, которые всецело овладевают своими жертвами. Таким образом, как было указано, "сибирский шаман может впасть в состояние частичной истерической диссоциации, как и истерик, скажем, в Британии, но он добровольно стремится к этому состоянию, и тем самым он добивается признания и уважения племени.
Другое соображение заключается в том, что шаманское путешествие, по-видимому, не обязательно служит психологическим защитным механизмом. В случае клинических диссоциативных расстройств диссоциация функционирует как защитный механизм путем сужения и искажения сознания с тем, чтобы избежать осознавания психологической боли и конфликта. Шаманское путешествие служит как раз обратному. Шаман намеренно открывается боли и страданию либо своих соплеменников, либо своим собственным, и даже переживаниям духов в других мирах, и тем самым пытается найти избавление от этой боли.
Мы не отрицаем, что путешествие - или любое другое проявление шаманского поведения, если уж на то пошло - может быть иногда использовано в качестве психологической защиты. Лично я безгранично верю в способность людей использовать для защиты все, что угодно. И все же, это вовсе не означает, что путешествие служит в основном или исключительно для защиты.
На наш взгляд, существует несколько культурных и клинических аргументов против того, чтобы считать шаманское путешествие диссоциативным расстройством. Применение этого диагностического ярлыка может быть сопряжено со значительными опасностями и недоразумениями.
Первая опасность, конечно же, заключается в том, что этот ярлык имеет патологическую коннотацию. Он подкрепляет и без того широко распространенную в литиратуре идею о том, что шаман - обязательно психически неуравновешен.
Подобной опасной ловушкой является и редукционизм. Поскольку предложен такой механизм как диссоциация, то существует серьезный риск свести весь процесс - в данном случае шаманское путешествие - просто-напросто к этой диссоциации. Таким образом богатый, сложный, высоко ценимый культурой процесс, втиснутый в рамки западных диагностических категорий, можно легко признать не чем иным, как странной вариацией общего зашитного механизма.
Опасности патологизации и редукционизма простираются за пределы шаманизма к религии в целом. Если шаманское путешествие и транс сводятся к дисоциации, это поощряет тенденцию приписывать клинику всем мистическим состояниям сознания - даже несмотря на то, что тысячелетиями эти переживания часто считались summum bonum, высшей целью и высшим качеством человеческого существования. Утратить понимание возможной уникальности и ценности этих состояний, прекратить непредубежденные исследования, объяснять неизвестное известным и непривычное привычным, и в конце концов, прийти к выводу, что ни великие духовные учителя, ни их практики ничему не могут нас научить - таков печальный итог подобного подхода.
Таким образом, вопрос о существовании, распространенности и природе "истерии" в шаманизме остается открытым. Истерическая конверсия и диссоциациия могут предположительно объяснить некоторые "припадки" и другие аномальные проявления поведения во время шаманского кризиса посвящения. Тем не менее, трудно быть полностью уверенным, поскольку сведения о том, что шаманы действительно переживают в это время, в лучшем случае недостаточны.
Истерическая диссоциация может иметь отношение к двум другим аспектам шаманского поведения: одержимости духами и путешествию шамана. Но все же, просто воспользоваться диагнозом "диссоциативные расстройства" означало бы подрывать авторитет западных культурных и диагностических позиций, а в конечном счете - патологизировать и сводить эти богатые феномены к простым диагностическим категориям. Поэтому, вместо попыток ставить диагнозы было бы уместно продолжить сбор более подробной информации о данных феноменах.
Шизофрения и другие формы психоза
Эпилептик, невротик и истерик - индивидуумы психически неуровновешенные, но они, по крайней мере, сохраняют контакт с окружающей действительностью. Психотик же живет в мире обособленно, затерянный в собственных фантазиях и не способный признать их иллюзиями и галлюцинациями. Стороннему наблюдателю переживания психотика кажутся причудливыми и непонятными.
Хотя переживания шамана для него самого и его соплеменников имеют конкретный, определенный смысл, представителю другой культуры они могут показаться совершенно непостижимыми и странными. Поэтому неудивительно, что многие на Западе решили, что шаманы - это психотики и шизофреники. Например, один исследователь описал шамана племени Мохаве как "острого психотика шаманизм имеют общие "грубые, сориентированные не на реальность способности к формированию и восприятию идей, анормальный, перцепционый опыт, глубокие эмоциональные сдвиги и причудливые манеры." И действительно, единственное различие, которое этот психиатр смог увидеть между шаманизмом и западной шизофренией, заключалось лишь в той степени благосклонности, с которой обе культуры воспринимали оба эти явления
Показавшимися западному интеллекту наиболее странными и приведшими к диагнозу шизофрении были шаманские переживания кризиса посвящения и различных видений во время путешествия шамана. Следовательно, нам необходимо рассмотреть оба вида переживаний, чтобы оценить правомерность утверждений о том, что шаманы являются психотиками.
В отличие от кризиса посвящения, переживания и состояния сознания шамана во время путешествия подробно описаны, и поэтому их можно подвергнуть более тщательному анализу. Отчеты исследователей включают как их собственные описания, так и описания самих шаманов. Мы также имеем отчеты западных ученых, прошедших шаманскую подготовку и описавших свои собственные путешествия. Если сравнить эти описания с описаниями шизофрении, то, как мы увидим в главе 19, различия становятся особенно заметными. Следовательно, неуместно продолжать и дальше утверждать, что переживания шаманского путешествия свидетельствует о шизофрении.
Ситуация гораздо менее ясна в отношении шаманского кризиса посвящения. Ранее мы омечали, что имеется мало данных из первых рук о подобных кризисах, а те, что есть - это в лучшем случае наброски. Поэтому невозможно поставить какой-либо определенный диагноз. Тем не менее, два вопроса нуждаются в разъяснении: есть ли в поведении во время кризиса элемент психоза, а если есть, то имеет ли это отношение к шизофрении.
Диагнозы психоза во время кризиса посвящения основываются на шаманских переживаниях и поведении. В это время будущий шаман может ощущать, будто его пытают завладевшие им духи. Он может также находиться в состоянии огромного смятения, эмоциональной дезориентации, избегать людей, иногда вести себя очень странно, ходить голым, отказываться от пищи и кусать самого себя. Эти верования и проявления поведения необычны с точки зрения Запада, и то, что человека терзают духи, конечно же в нашей культуре будет расценено как галлюцинация.
Тем не менее, вера в одержимость духами не считается иллюзией в шаманских культурах, наоборот, она полностью соответствует их мировоззению. Более того, шаман - не единственный, кто имеет подобные переживания. Время от времени многие люди в племени свидетельствуют о том, что их преследуют духи. Для шамана уникально то, что он не жалуется на это, но учится подчинять и использовать их.
Имея ограниченные данные и стереотипные культурные установки, мы не можем уверенно судить о том, включает ли иногда шаманский кризис посвящения психотические эпизоды. Мы можем только заключить, что странное поведение, эмоциональная дезориентация, смятение и непоследовательность могут иметь отношение к психотическим эпизодам. Поэтому возможно, что некоторые будущие шаманы, вынужденные подчиниться павшему на них выбору, временно испытывают психоз. И все же нет достаточных доказательств того, что этот психоз продолжает существовать после фазы инициации, и по нескольким причинам шизофрения вообще маловероятна. Читатели, интересующиеся более подробным обсуждением возможных диагнозов кризиса посвящения, могут обратиться к следующему разделу "Возможные виды психозов во время кризисов посвящения."