Примирение сторон противоречия понимается Гегелем в нескольких аспектах. Во-первых, все развитие замыкается в завершающем состоянии абсолюта, поэтому окончательной целью и окончательным устремлением философии является примирение мысли, понятия с действительностью. Во-вторых, Г. Гегель выступает как теоретик социального компромисса, для которого разумная точка зрения есть примирение с действительностью. В-третьих, иногда нейтрализация противоположностей в мышлении происходит уже тогда, когда вместо перехода к синтезу ограничиваются констатацией существующего единства тезиса и антитезиса. Последнее говорит о том, что даже Г. Гегелю не удалось построить конструкции для разрешения всех известных ему противоречий. Это заставило его применить формы разрешения своих предшественников, в частности И. Канта, и лишь фиксировать современный ему уровень развития противоречий. По мере движения системы Г. Гегеля к финалу нам все больше удается удовольствоваться смутной интуицией глубин абсолютной идеи.
Это происходит потому, что в самом основном методе разрешения противоречий Гегеля коренится противоречие между необходимостью в целях более полного охвата действительности учитывать неразрешенные объективные противоречия и стремлением свести все противоречия к непротиворечивым состояниям при помощи умозрительных конструкций. Это противоречие есть результат специфического разрешения Г. Гегелем противоречия между актуальной неразрешенностью объективных противоречий и потребностью человечества разрешить, пусть даже в сознании, все противоречия.
Внешним выражением этого выступает противоречие между методом и системой Г. Гегеля. Отсутствие возможности разрешить неразрешенные противоречия в человеческом мышлении (Г. Гегель и не ставит задачи разрешить противоречия природы и общества в практической деятельности) приводит к тому, что спекулятивные, умозрительные тенденции в методе разрешения противоречий и методе развертывания системы Г. Гегеля приобретают главенствующее значение. Метод становится все более формальным и схематичным, а система — более неподвижной и жесткой. Побеждает, в конце концов, система, она формирует соответствующий метод, для которого нет такого содержания, которое противопоставляло бы себя ему и определило бы его.
Современные последователи Гегеля, неогегельянцы Александр Кожев, Френсис Фукуяма и другие, вполне в духе своего основоположника предполагают конец истории как полное разрешение социальных противоречий[7]. Г. Гегель допускал, что социальные противоречия в основном будут разрешены и конец истории наступит после битвы при Йене, где Наполеон в 1806 г. нанес поражение прусской монархии.
Эта победа означала для Г. Гегеля победу принципов и идеалов Французской революции: свободы, равенства и братства.
А. Кожев настаивал, что по существу Г. Гегель оказался прав. Но Ко- жев переместил конец истории в послевоенную Западную Европу, где, как ему думалось, формируется общечеловеческое государство. В этом общечеловеческом государстве будут разрешены все противоречия и утолены все потребности. Нет борьбы, серьезных конфликтов, поэтому нет нужды в генералах, государственных деятелях и философах. Что и остается, так это главным образом экономическая деятельность.
В свою очередь современный американский политолог Фукуяма считает, что конец истории связан с концом «холодной войны», прекращением противостояния идеологий, военных блоков и ядерных держав. Конец истории печален, пишет он, борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной идеи, идеологическая борьба, вместо этого — экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории. Рассмотрев эволюцию неогегельянских прогнозов, невольно приходишь к выводу, что и в будущем возможны прогнозы о конце истории. Но история остановиться не может: разрешение одних коренных противоречий приведет к появлению новых глобальных противоречий, абсолютно полного разрешения всех противоречий быть не может.
И сейчас не исчезли охотники разрешать противоречия путем создания умозрительных конструкций. Сюда можно, к сожалению, отнести и многие программы, разработанные в нашей стране. При соприкосновении с жизнью эти конструкции рушатся. К такому же итогу приходят при применении метода разрешения при помощи примирения с действительностью. С действительностью можно примириться, но она никогда не примирится с нами. Разрешить противоречие в методе Г. Гегеля между методом и системой можно было путем преодоления системы и спасения «рационального ядра» метода разрешения из завалов спекулятивных умозрительных конструкций.
В качестве итога анализа разработки проблемы разрешения противоречий в немецкой классической философии можно сказать, что здесь возникает система концепций разрешения, или система систем форм и методов развертывания и разрешения противоречий. При этом общий метод разрешения противоречий, являющийся безусловным достижением выдвинувшего его философа, при развертывании его в конкретные формы и методы в рамках замкнутой идеалистической системы проявляет свою ограниченность и выступает причиной смещения этой системы из ранга универсальной. Приступая к созданию своей системы и разрешая противоречия системы предшественника, каждый философ заявлял о возможности и необходимости разрешения всех противоречий. Но столкнувшись в конце создания системы с невозможностью разрешить противоречия, возникшие в его системе, он отдавал дань концепциям неразрешимости противоречий.
Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия есть критерий заблуждения.
Основной порок немецкой классической философии в разрешении противоречий: разрешая их, философы как бы останавливают их развитие, «...ибо требовать от философии разрешения всех противоречий, значит требовать, чтобы один философ сделал такое дело, какое в состоянии выполнить все человечество в своем поступательном развитии»[8]. Если И. Кант, фиксируя противоречия, прямо говорит, что дальнейший путь их движения ему неизвестен, то И. Г. Фихте, Й. Шеллинг и Г. Гегель полагали, что дальнейшее развитие противоречий не зависит от людей, оно предопределено абсолютом (Я, абсолютной идеей и т.п.). Любая попытка разрешить все противоречия приведет к их остановке в сознании людей. В результате реальные противоречия будут двигаться дальше, а система абсолютного разрешения противоречий безнадежно устареет.
Ведущим противоречием выступает взаимодействие двух «линий», двух принципиальных позиций в разрешении противоречий.
1. Линия Канта — разрешение противоречий как фиксация на данном уровне и сведение их к более общим противоречиям. Упор сделан на подробный анализ современного уровня противоречия, но ограничено прогнозирование их дальнейшего движения.
2. Линия Гегеля — разрешение противоречий как поворачивание их вспять и анализ их истоков, «целостного» состояния объекта и создание на этой основе умозрительных конструкций. По такому пути пошли кроме Гегеля И. Г. Фихте и Й. Шеллинг, но у Г. Гегеля умозрительные концепции самые совершенные. Упор сделан на прогнозирование дальнейшего движения противоречий, но недостаточна направленность на подробный анализ их современного состояния.
От разрешения этого ведущего противоречия зависела судьба системы концепций разрешения: будет ли она и далее разворачиваться или произойдет ее свертывание, и человечество начнет формировать общую концепцию разрешения и развертывания противоречий. Как и во всяком противоречии здесь противоположности неравнозначны в качественном отношении. Концепции разрешения линии Гегеля в силу их умозрительности склонны ко все большему умножению, концепции линии Канта склонны к все более точному отражению противоречий и их разрешения и поэтому к уменьшению их числа.
В количественном отношении в начале и середине XIX в. доминировала линия Гегеля. Это вело ко все новым рецептам разрешения противоречий, составленным на умозрительной основе. Для свертывания этого излишнего многообразия необходимо было изменить количественную асимметрию ведущего противоречия и добиться доминирования линии Канта. Конечно, ни линия Гегеля, ни линия Канта не могли дать конструктивного прогноза дальнейшего движения и разрешения противоречий в силу их односторонности. Необходим был их синтез как условие выхода из методологического тупика. Учением, осуществившим решение этих задач, была марксистская философия.