ЦИКЛ «БЛИЗКИЕ ЛЮДИ. ЛЮДИ РЯДОМ»
Часть 1. Отцу.
Как странно начинать говорить об этом.
Время прошло для родных разговоров,
Но знаешь, папа, я полюбила лето
И все так же сторонюсь о политике споров.
Помнишь тот Новый год у милого дяди Вити?
Я тогда одиночеством лживым болела,
А ты пытался сохранить семейные нити
Между мной и тобой, потому что связь ослабела.
Мы запели вместе какую-то русскую песню,
И тогда твой голос меня все-таки разбудил.
На секунду мне стал мир интересным,
А твой взгляд ярче всех звездных светил...
Папа, знаешь, я выросла, мне не десять,
Я уже не бужу тебя слишком ранним утром.
И звоню, дай Боже, хотя бы раз в месяц,
Говорю о чем-то совершенно немудром.
Но я так хочу снова упасть в твои руки,
Посидеть, как прежде, за вкусным горячим чаем.
И не ожидать, что вернутся страшные звуки...
Папа, не поверишь, как я скучаю.
Часть 2. Матери.
Кто эта женщина? Неужели я - ее отражение?
Раньше меня не пугало сходство с мамой. Я считала ее лучшей женщиной, самой яркой, привлекательной и сильной. Наверное, каждый третий ребенок так думает о своих родителях. Но я выросла. И поняла одну вещь - я ни за что не хочу быть на нее похожей.
Я люблю ее манеру говорить громко, срываясь на хохот и слезы. Я люблю ее запах: смесь пота, сигаретного дыма и потрепанных духов. Я люблю ее руки, такие тонкие пальцы, что бережно гладили мою голову, пока я засыпала.
Но что-то изменилось. Теперь всей моей любви недостаточно, чтобы принять ее, чтобы простить ее. Нет, что-то елозит в сердце до сих пор. Обиды? Крики? Что-то взрослое и одновременно детское.
Она стала моей подругой. Мы вместе выпиваем по баночке пива и смеемся над превратностями жизни. Она говорит о своих проблемах, я даю ей советы. Иногда я не верю, что женщина передо мной - моя мать и ей 48. Я вижу подростка лет шестнадцати с коварными планами и ранимым сердцем. Мне так ее жаль.
В моей душе для нее всегда будет место, но я никогда не позволю ей стать чем-то большим.
Часть 3. Мише.
Время, кажется, остановилось сейчас.
Мы проживаем мгновение тысячный раз.
Нету начала истории, нету ее конца -
Только я у тебя, только ты у меня.
На балконе под ливень сжигаем свои сигареты,
Перебиваем песнями, пишем сонеты,
Сидим на диване и смотрим банальные фильмы,
Не прекращаются до сих пор июльские ливни.
Поглощаем музеи, улицы, города,
У меня - снова стихи, у тебя - игра.
И жизнь входит в свою абсолютность и крайность -
Счастье вечером и сквозная усталость.
Катания на коньках и старом велосипеде,
Вечера за разговорами в белом пледе.
Твои глаза, устремленные вечно в даль,
Ссоры на полчаса, на пару часов - печаль.
И время, кажется, остановилось сейчас.
И мы счастливы, что это мгновенье - для нас.
Часть 4. Артему.
Перечитав все твои слова в отсыревших письмах,
Я поймала себя на одной идее -
А что если мы перепутали жизни, числа,
Перепутали мир, место и даже не ради Помпеи?
Что если все, что нас связало на годы -
Было безумной придурью сумасшедшего?
И наши чувства остались стыть на неволе
И отказались даровать что-то вечное?
А какие слова мы писали...О мире, о счастье,
О безмерной силе четырех похожих ладоней,
О бескрайних буйствах, о цвете масти
О всем, что могло быть и будет всуе.
И знаешь, твои глаза действительно были раем,
А мои губы снимали с тебя тоску.
Только мы оба прекрасно с тобой понимаем,
Что любили мы не друг друга, а нашу мечту.
И я не виню тебя, как ты не винишь меня,
Наши мысли действительно были правдой,
Они ранили, жгли, покоряли дни и года,
И мы с тобой этому были рады.
Но перечитав все твои слова в отсыревших письмах,
Мне стало грустно и в то же время легко.
Мы стали вычеркнуты друг у друга в списках,
Кроме прошлого, не будет уже ничего.
Часть 5. Найденышу.
Твоей знойной принцессе пришлось многое пройти. Ты знаешь это, потому что постоянно был рядом. Своей тенью ты оберегал маленькую девочку от плохих людей, но от своей любви уберечь не смог.
Найденыш, мой маленький мальчик с томным и тяжелым взглядом, никто с тобой не сравнится. Никто не затмит твои слова о том, как нужно уметь уходить, быть, жить, любить.
Ты накрывал одеялом тело принцессы, пока она маленькой сосала большой палец. Да и когда выросла - не перестала. Ты для нее стал рыцарем, стражем, который ведет ее сквозь темный лес, его тропинки спутаны, знойной принцессе страшно и холодно, ты тоже боишься, но этот страх - ничто по сравнению с беспокойством о ее холодных ножках и подступающим к ресницам слезам.
Ты стал единственным, кто согласился отдать пускай уже мертвую душу за ее живой и счастливый взгляд. Ты днями напролет опекал это нежное создание ради ее тихого "спасибо".
Однажды ты ушел, потому что решил, что больше не нужен ей, что она выросла. И она не смогла тебе этого простить. Да, ты вернулся, с еще большим рвением ей помочь, но маленькая принцесса стала замерзать. Твоей знойной принцессе пришлось многое пройти. И без тебя она уже не может. Останься.
Часть 6. Помпону.
Он ищет тепла и понимания,
Она дарит и тень, и свет,
Он хватает его жадно, с содроганием,
Теряясь среди призрачных комет.
Он обволакивает ее словами,
Она молчанием пробивает дрожь.
Оба хватают себя руками,
Оба хватаются за нож.
Что пошло не так? Судьба велела
Быть открытыми, дарить свое тепло.
В итоге расстояние до тела
В метры, километры перешло.
Он говорит о доме и работе,
Она болтает о мире и любви.
И каждый мчит на своем автопилоте,
Пропуская входящие звонки.
Сначала - часами говорили,
Сейчас - ничто не разберешь.
Он говорит, что одиноко в мире,
А ее пробивает дрожь.
Часть 7. Моей лесной фее.
Она сжимает в руках сигарету. " У меня нет зависимости, поверь мне." И черт возьми, я верю. Я смотрю на нее. У какого ангела она взяла эти нежные крылья? Она берет стакан с виски и коллой. Я тоже тянусь к нему, и наши руки соприкасаются. Когда еще я смогу почувствовать тепло ее руки?
Почему именно с ней возникает столько вопросов? Я посвятил ей множество стихов, но так редко писал о ней прозу.
Между нами стоял только бокал виски и наши недомолвки. У нас всегда так. Мы близки, но кто мы друг другу? Друзья, семья, возлюбленные, а может просто приятели, незнакомцы, столкнувшиеся этим вечером случайно? Все равно. Она подарила стакан мне, отпустив руку. Я сделал глоток, и что-то заиграло в ее глазах. Или эти искры были из моих глаз? Я не помню. Все в тумане.
" Моя лесная фея, когда мы станем крайностями? Мы бываем серьезны, бывает, дурачимся, как дети, но все в меру."
"Реш, мера - это наше безумство и крайность."
Она выхватывает бокал.
"Кроме алкоголя, в нем мы утопились."
Она отпивает из него, и мы смеемся. Я счастлив. Жаль, что это только мой сон. Но пусть он мне снится вечно, фея.
Часть 8. Хибари.
Снисходит нежностью до понимания.
Исходит радугой по моим щекам.
Сплошное и робкое молчание -
И трепет по губам.
Садится тихо в угол у порога,
Протягивает руку, как дитя.
О, как давно я ждал тебя, подруга,
Чтобы меня спасла твоя душа.
Складывает из бумаги оригами,
И каждый раз кладет мне в руку птицу.
Что, скажи мне, случилось с нами?
Мы решили друг в друге утопиться?
И только нежностью целует плечи,
И только с робостью берет ладонь.
Моя богиня, оставайся вечно
Со мной.
Часть 9. Канде.
Еще никогда мне не встречалась такая женщина. Все ее тело было нежным, полным энергии. Вся она светилась, как летающий фонарик на черном небе.
Все ее фразы, походка, жесты - всё говорило, что "Я женщина, я прекрасна, и я это знаю". Наверное, именно своей естественной, живой силой она и цепляла. Она приезжала в мой дом и привносила в него сумбурность и уют. Она рисовала со мной на полу, веселилась и ругалась на несправедливый мир. Но, Боже, как она была прекрасна! В ней сошлось все: мать, друг, спутница, любовница, загадка, тепло земли и воды. Я никогда не понимал, как можно быть такой гармоничной.
Как-то мы сидели на кухне и ждали, пока приготовится мясной рулет. Мы обсуждали планы на конкурс. И на один миг я увидел ее глаза. Застал в них небольшую томную грусть среди моря фейерверков. И понял - она действительно такая, какая есть. Она была бы идеальной женой декабриста. Она бы сама стала революционеркой. А, может, писательницей в стиле Ахматовой. Но сейчас она студентка и повар, и финансист, девушка с амбициями и прожигающей душу улыбкой.
Часть 10. Ксюше.
Маленькое хрупкое создание,
Незнающее куда идти.
Живет в постоянном ожидании
Своего пути.
Маленькая девочка с вопросами,
С безоговорочным ответом "да",
Распустила свои тугие косы,
Распустила свои слова.
Увидела мир в другом обличье,
Увидела другую красоту.
И разговоры на три часа о личном
Не превратились в пустоту.
Маленькая девочка с рисунками
На почти запятнанных листах.
Засела в своем душевном бункере,
Все хорошее другим отдав.
Маленькое хрупкое создание,
Незнающее, куда идти.
Живет в постоянном ожидании
Своего пути.
Часть 11. Сэму.
Давай снова выпьем Жигулевского,
В закрытой комнате почитаем Бродского.
И запоем, что листья снова падают,
Что безумцы за правду ратуют.
Давай снова говорить о личном,
О том, что раньше было погранично
Вот так сидеть, перебирать историю,
Возводя из нее теорию.
Давай снова ходить по центру города,
Говорить, что поколение вспорото,
Говорить, что холодно на улице,
Что слишком много тех, кто не волнуется.
Давай снова проглотим роялл-мопс
Под вино, без лишних неудобств,
Чтобы волновало нашу кровь
Что-то большее, чем поднятая бровь.
Давай просто прожигаться в времени,
Не допуская малейшего сомнения?
Часть 12. Даше.
Прошло время. Кто помнит, сколько его прошло? Мы все реже и реже остаемся наедине. Но твои веснушки мне снятся до сих пор. Твои руки мне тоже снятся. Они обнимают меня и успокаивают. Как так вышло, что мы стали такими? Такими неосязаемо близкими.
Прошло время. Кто помнит, сколько его прошло? Ты сидишь за столом и рассказываешь, как жила по обмену. Я постоянно лезу с вопросами, как безумный, глотая кружку зеленого чая со вкусом апельсина. И в тот момент я понимаю, на сколько сильно связали нас эти вечера и чай.
Прошло время. Кто помнит, сколько его прошло? Из чая мы вошли в алкоголь. И одной очень туманной ночью я разрыдался на твоем плече, шепча, что хочу убежать от этой жизни. Господи. А ты начала кричать сквозь слезы, что увезешь меня куда угодно, что всегда будешь следовать за мной.
Прошло время. Кто помнит, сколько его прошло? Я держу твою руку в приемной травмпункта. Ты такая беззащитная и только и говоришь, как забавно все вышло. Только б мать не узнала. Я сжимаю сильнее твою ладонь. Я боюсь.
Прошло время. Кто помнит, сколько его прошло? Я приезжаю и опустошаю с тобой остатки алкоголя. У тебя появился молодой человек. Уже как месяц. Я не знала.
Родная, знаешь, мне снятся твои веснушки.
Часть 13. Манюню.
Она любит сладковатый чай,
Много книг в запыленных тумбочках,
Скаченный на телефон хентай
и меня, который много умничает.
Она любит сдобные ватрушки,
Пару плиток шоколада с вкусами,
Мечтает переехать в комнатушку
С музыкой и живыми розами.
Она хочет просто быть собой,
Чтобы рядом друзья не плакали,
Чтобы небо затянулось синевой
С отзвуками алыми.
Она не хочет валяться в суете,
Бегать от ВУЗа и до ВУЗа,
Не хочет рисоваться на холсте,
Но рисуется, как маленькая муза.
Она любит тихо песни петь
И вечерами смотреть свои мультфильмы.
Пускай я знаю ее на треть,
Но очевидно, мы обе инфантильны.
Часть 14. Артему.
"Мальчик, ты снег, которого не будет..."
Парень с невыносимо заразным юмором. Когда вокруг шум и веселье - он бывает порочно серьезен. Когда на лицах людей пропадает даже тень улыбки - он бывает порочно весел. До сих пор я не смогла познать, что скрывается за его разговорами, за его внесценическим взглядом - за ним.
Удивительно, но сблизились мы действительно странным образом. Безумно щекотливым и невероятным. Тогда мне так захотелось понять, кого я вижу перед собой. Иногда он казался мне иррациональным ребенком, иногда взрослым мужчиной, узнавшего слишком много простых человеческих истин чересчур рано.
Почему я решила добавить его 14 частью? Почему выделила его отдельно? Нас мало что связывает, общаемся мы нечасто. Но два фактора стали роковыми.
Первый: наше первое знакомство. Нет, не то, как мы познакомились, а скорее тот пьяный разговор с незнакомцем, когда все ушли, и мы начали ощущать необходимость произнести что-то вслух.
Второй: песня. Одна чертова песня, когда мы шли по улице. Которую он запел, а я подхватила. " Я докажу, что ты слеп, как и другие люди..."
Странный мальчик, которому я так и не могу дать названия. Искренний парень, случайно встретившийся мне в метель апреля.