– Какой кошмар, – сказала Нелл.
– Прости, – сказала Ли Энн. – Если тебе больно на это смотреть, мы могли бы…
– Не в этом дело, – перебила ее Нелл. – Я имею в виду… – Она махнула в сторону болота.
– Ниже – еще хуже, – сказала Ли Энн. Она прошла чуть вперед. – Старую дамбу тут плохо видно. Вы же возвращались оттуда, я не ошибаюсь?
– Да.
– И преступник ожидал вас на пирсе?
– Да.
– И как развивались события дальше?
Нелл пересказала ей историю, каких Ли Энн, должно быть, слышала немало: историю об ограблении с печальным концом.
– Значит, тебе удалось его рассмотреть?
– Было полнолуние.
– А когда ты должна была его опознать?
– Примерно через пару недель. Точнее не вспомню.
– А опознание проводилось по фотографиям или лично?
– Кажется, и так, и так.
– Правда?
– Сначала – по фотографиям.
– И сколько их было?
Нелл попыталась вспомнить. Она сидела за столом напротив Клэя. Тот по очереди брал фотографии, переворачивал их и придвигал к ней.
– Много.
– Ну, приблизительно?
– Не знаю. – Эпизод с фотографиями запомнился Нелл прежде всего спокойствием, которое вселял в нее Клэй, осторожными движениями его рук, казавшимися ей полными сочувствия.
– А потом привели Дюпри?
– Не уверена. Возможно, его задержали ранее, за какое‑то другое правонарушение.
– Но ты уверена, что выбрала его из всех подозреваемых.
– Да. – Нелл закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как стояла перед стеклянной стеной и смотрела на шеренгу мужчин, которые не могли ее видеть. Но вспомнилась лишь карточка в руках Дюпри – номер три.
– Это было тяжело?
– В каком смысле?
– Ну, ты сомневалась или смогла опознать его сразу же?
– Сразу. – Никаких сомнений быть не могло.
Ли Энн уставилась на нее сквозь линзы своих умножающих интеллект очков.
|
|
– Где ты купила эти очки? – спросила Нелл.
– Нравятся?
Прежде чем Нелл успела ответить, по Пэриш‑стрит стремительно промчала большая черная машина. Взвизгнув тормозами, она замерла на другом конце набережной. Машина еще покачивалась на подвесках, когда задняя дверца отворилась и наружу высыпала компания людей в деловых костюмах: двое мужчин – крупный и помельче, и женщина. Крупного мужчину Нелл узнала: это был Кирк Бастин, младший брат Дюка, футболист‑полузащитник, игравший за политехнический университет Джорджии, а теперь назначенный мэром Бельвиля. Он пронесся мимо Нелл и Ли Энн, не удостоив их даже взглядом, к краю реки; солнце играло на его прилизанных волосах. Щуплый мужчина и его спутница не отставали ни на шаг.
– Черт побери! – воскликнул Кирк, изучив содержимое канала. – Какой позор! Почему, спрашивается, мне не сообщили об этом раньше?
Мужчина и женщина переглянулись, но ничего не ответили.
– Вы уволены, – заявил Кирк Бастин, повысив голос. Нелл слышала, что он славится скверным нравом, но подтверждение тому наблюдала впервые. – Оба. Убирайтесь, чтоб духу вашего здесь не было. – И тут Кирк Бастин заметил Нелл.
– Нелл? – удивился он. Голос его мигом вернулся к нормальной громкости. Зардевшись, он надел солнцезащитные очки.
– Привет, Кирк.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Заметив теперь и Ли Энн, он нахмурил брови.
– Здравствуйте, мэр, – сказала Ли Энн. – А мы вот решили тут прогуляться.
– О боже. Ты пишешь об этом статью?
– Похоже на то, – согласилась Ли Энн.
|
|
– Ну‑ну, перестань. – Кирк подошел к журналистке, на ходу застегивая пиджак. Нелл, давно уже его не видевшая, заметила, как он растолстел; на Клэя же ураган оказал прямо противоположное воздействие – аппетит у него ухудшился, тело будто немного усохло. – Как это, по‑твоему, поднимет дух горожанам?
– А это не наша работа.
– Я понимаю, Ли Энн. Но люди измождены. Может, заключим с тобою сделку?
– Какого рода?
– Весь мусор уберут сегодня же, до наступления темноты, а ты напишешь отличную статейку о чем‑нибудь другом, – предложил Кирк.
В ожидании ответа он навис над журналисткой, как покосившаяся башня. В его поведении нельзя было прочесть явной угрозы, но Нелл все равно восхитила непреклонность Ли Энн и долгие раздумья, предшествовавшие ответу.
– По рукам. Но мне все же хотелось бы сделать пару снимков. На всякий случай.
– Валяй, – смилостивился Кирк, отступая.
Ли Энн извлекла из сумки небольшую камеру, подошла поближе и начала фотографировать бедлам, воцарившийся в заболоченном канале, под разными углами. Затем обратилась к Нелл:
– Готово.
– Пока, Кирк, – сказала Нелл.
– А твой муженек просто молодец, – заметил мэр. – Передавай ему привет.
Нелл и Ли Энн сели в машину и уже оттуда услышали вопль Кирка:
– Вам знакомо выражение «до наступления темноты»?! – Безработные ассистенты не сдвинулись с места.
– Значит, их не уволили? – спросила Нелл, когда Ли Энн развернулась и вырулила обратно на Пэриш‑стрит.
– По крайней мере, до завтра им работы хватит. И еще на несколько дней.
Нелл рассмеялась. Она взяла свой кофе, сделала глоток. Кофе совсем остыл.
|
|
– У этой женщины есть диплом юриста, она окончила Тьюлейн,[8]– сказала Ли Энн. – Какого черта она забыла… – Зазвонил ее мобильный. – Алло? – Рука крепко вцепилась в трубку. Костяшки побелели, как будто готовы были пронзить кожу. – Понятно, – сказала она и нажала «отбой». Внезапно Нелл ощутила ее запах.
– Даже и не знаю, что с тобой теперь делать.
– Как это? – не поняла Нелл.
– Отвезти тебя домой или взять с собой. – Ли Энн закусила нижнюю губу. – Возможно, лучше будет взять с собой, но…
– Взять меня куда?
– Познакомиться с Нэппи Феррисом, – сказала Ли Энн и, немного помолчав, утопила педаль газа.
Глава 7
Сгорбившись над рулем, Ли Энн гнала на высочайшей скорости. На Стоунволл‑роуд она ринулась на север, минуя верфь «ДК Индастриз», где Нелл краем глаза успела заметить Дюка Бастина в защитном шлеме. Мимо проносились торговые центры, стоянки подержанных автомобилей, оружейные магазины – и вот они пересекли линию города и очутились в аграрном округе Стоунволл, заросшем густым сосняком. Все тамошние жители были чернокожими.
– А разве полиция его не ищет? – спросила Нелл.
– Похоже, я нашла его первой.
– Но как?
– Оружие репортера номер один, – объяснила Ли Энн. – Личные связи. – Она притормозила за пикапом с полным кузовом крестьян, безразличными взглядами вперившихся в лобовое стекло ее машины. – Можно задать тебе вопрос?
– А если нельзя?
Ли Энн засмеялась.
– Ты нравишься абсолютно всем. Ты об этом знала?
– Это и есть твой вопрос?
Ли Энн снова разобрал смех.
– Нет. Вопрос у меня такой: Джонни Блэнтон знал, что ты беременна?
Казалось бы, этот вопрос не должен был ошеломить Нелл – но она была определенно ошеломлена. Давно забытое чувство грандиозного начинания вернулось к ней с прежней силой – чувство, будто ты стоишь на пороге чего‑то нового и замечательного.
Ли Энн с легкой тревогой покосилась на нее.
– Ты не обязана отвечать.
– Нет, я отвечу. Джонни… – Нелл никогда не считала себя плаксой, но тут на глаза ее набежали слезы. Она с трудом заставила себя сдержаться. – Джонни знал, – наконец вымолвила она. В этот момент она представила его лицо с ясностью, которая свойственна не памяти, но самой жизни. Очень отчетливо представила, каким было его лицо, такое юное и счастливое, когда она сообщила ему, что беременна. – Мы собирались пожениться.
– Значит, когда Джонни заслонил тебя, – рассудила Ли Энн, – он на самом деле защищал двух людей: тебя и Нору.
Это никогда не приходило Нелл в голову. Трактовка Ли Энн показалась ей немного сентиментальной, даже драматичной, как иной раз представляют факты в…
– Ли Энн, ты что, собираешься писать об этом книгу?
Журналистка едва заметно заерзала.
– Давай не будем опережать события.
– Боже мой, ты и впрямь собралась писать об этом книгу! – Тут Нелл осенило: – Тебе известно что‑то, чего не знаю я?
– Для того чтобы ответить на твой вопрос, я должна знать все, что знаешь ты.
– Элвин Дюпри убил Джонни. Клэй поймал его и засадил за решетку. Теперь же пошли какие‑то безумные разговоры о пленке, но это ни к чему не приведет, и Дюпри проведет остаток дней в тюрьме. Вот что знаю я. Повторяю свой вопрос: ты знаешь больше?
– Нет, – сказала Ли Энн.
– Вот и все.
– Погоди, еще не все. Скажи, когда начался ваш роман?
– С Джонни?
– С Клэем, – помотала головой Ли Энн.
– Точной даты не вспомню. Он перезвонил мне где‑то через год… после случившегося. Мы встретились попить. кофе.
– Значит, вы раньше не были знакомы?
– Раньше?
– До убийства.
– Нет конечно.
– А братьев Бастин ты тогда знала?
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
Ли Энн пожала плечами.
– Твой муж с ними дружит, верно?
– Он дружит с Дюком, – поправила Нелл. – Его отношения с Кирком сложно назвать дружбой. А к чему ты клонишь?
– Просто собираю факты, – ответила Ли Энн. Она проехала мимо магазина пиротехники и сбавила скорость, вглядываясь в стену леса по левую руку. Через несколько сот ярдов там прорезалась узкая дорожка, на которую она и свернула. – Это, похоже, Понд‑роуд. Ты не обратила внимания на указатель?
– Нет.
Ли Энн поехала дальше. Поначалу дорогу укрывал асфальт, но вскоре начались рытвины и выбоины, после чего под колесами захрустел гравий. Они въехали на холм, спустились вниз по длинной дуге; заросли, состоящие в основном из сосен и платанов, становились все гуще, причем некоторые стволы, словно оспинами, были усеяны пулевыми отверстиями.
– Смотри направо, там должна быть дорога, – велела Ли Энн.
– По‑моему, мы только что ее проехали.
– Мы с тобой уже похожи на пару комиков, – отметила журналистка, давая задний ход. Кузов оцарапало ветвями. Машина неуклюже плюхнулась на дорогу – ржавую двухколейку, поросшую посредине чахлой бурой травой. На пути им попались две раздавленные пивные банки и одна целая. – Кажется, мы уже у цели.
Двухколейка вывела их к лощине, в центре которой находился небольшой пруд, и оборвалась у края воды. Ли Энн огляделась по сторонам.
– Что‑нибудь видишь?
– Например?
– Ну, какую‑нибудь хижину. Следы пребывания человека. Ненавижу дикую природу.
Все, что видела Нелл, это деревья, кружок желтых лесных цветов и внезапную рябь на глади пруда.
– Здесь могут быть аллигаторы, – предположила Ли Энн. – А может, змеи.
– Идем. – Нелл вылезла из машины и тут же учуяла дым. – Просто будем идти на запах.
– Какой еще запах? – удивилась Ли Энн.
Нелл зашагала в обход пруда, ощущая под подошвами влажную податливую землю. У берега росли такие же желтые цветы. Где‑то квакнула лягушка‑бык, но обнаружить ее не удалось. Запах дыма показался Нелл отчетливей. Невдалеке, у основания дерева, что‑то сверкнуло. Вблизи загадочный предмет оказался лишь пустой бутылкой из‑под «Ноб Крик», дорогого бурбона, который она видела в баре на Отмели Попугайчиков. Довольно странная находка для этих краев. Нелл подобрала бутылку и вспомнила, что Нэппи Феррис держит – или, во всяком случае, держал до прихода Бернардина – ликеро‑водочный магазин. Опустив глаза, она заметила отпечаток кроссовки, который указывал в сторону чащобы.
– Туда, – скомандовала она.
Ли Энн сделала несколько шагов и остановилась.
– Господи Боже.
– Что случилось?
– У меня туфля застряла в этой чертовой трясине.
Она наклонилась, подняв босую стопу, и при этом напоминала какую‑то смешную и нелепую девчонку из эксцентрической комедии тридцатых годов. Нелл понемногу проникалась симпатией к ней. Ополоснув туфлю в пруду, Ли Энн вернулась с полоской грязи на лице.
– Вот сюда, – сказала Нелл.
– Куда?
Нелл отодвинула ветку, и взглядам их открылась тоненькая тропинка, ведущая от пруда вглубь леса.
– Ты просто Натти Бампо![9]– с искренним восхищением воскликнула Ли Энн.
Нелл пошла вперед, журналистка – за нею следом. Запах дыма становился все резче, и Нелл ускорила шаг. Ли Энн едва поспевала за ней, пытаясь справиться с одышкой.
– И ты такая спортивная девушка. Как тебе удается поддерживать форму?
– Это благодаря… – Нелл не договорила, поскольку впереди, на незначительном расстоянии, показалась прогалина. На опушке стояла маленькая хижина, из трубы которой, притулившейся к крыше под углом в сорок пять градусов, вился дымок. Проржавевшая машина с досками под колесами и крохотными оконцами наполовину погрузилась в землю, решетку радиатора оплетали вьющиеся растения.
– Похоже, мы на месте, – прошептала Ли Энн.
– Почему ты шепчешь?
– Не знаю, – по‑прежнему шепотом ответила журналистка и повторила уже нормальным голосом: – Не знаю.
– Он тебя ждет?
– Не знаю.
Пробираясь по поляне, обе хохотали. Хижина покосилась от многочисленных невзгод, передние два окна закоптились и потрескались. Табличка на двери гласила: «Ничего не покупаем, пожертвований не даем, частное владение». Ли Энн поднялась на крыльцо и постучала.
Изнутри не донеслось ни звука. Ли Энн постучала вновь, уже громче.
– Мистер Феррис? Вы дома? Это Ли Энн Боннер из газеты «Гардиан». – Она собралась было постучать еще раз, когда ей ответили – но из‑за спины, не из дома.
– Чего вам надо?
Нелл и Ли Энн одновременно обернулись. Футах в пятнадцати от них стоял мужчина; удивительно, как он смог подойти так близко, не выдав своего присутствия. Высокий и тощий, с большими водянистыми глазами и костлявым лицом, он напоминал одного из святых кисти Эль Греко, разве что ни одного святого с кожей кофейного цвета Нелл не помнила. Из общей картины выбивалась еще одна деталь – обрез, как будто повисший в длинных конусовидных пальцах владельца. Он не целился в непрошеных гостей; сложно было сказать, что он вообще куда‑либо целился. Нелл сперва не испугалась, однако вскоре осознала, что уже второй раз в жизни напротив нее стоит вооруженный мужчина. Тогда сердцебиение ее участилось.
– Мистер Феррис? Меня зовут Ли Энн Боннер, я пишу для газеты «Гардиан».
Мужчина облизнул губы. Язык у него был желтый, в мелких трещинах.
– Докажите.
– У меня есть удостоверение, – сказала Ли Энн, снимая с плеча сумку и намереваясь ее открыть.
Обрез вскинулся и нацелился прямо ей в лоб.
– Ну‑ну. Бросайте сюда.
– Но удостоверение лежит в…
Мужчина махнул оружием, как бы давая понять, что разговор окончен.
– Никаких споров.
Ли Энн бросила ему свою сумочку. Он поймал ее свободной рукой (оружие снова приняло неопределенное положение, уставившись обрезанным дулом в никуда), поднес ко рту и расстегнул зубами. Затем присел на корточки, положил сумочку на землю и начал рыться, не сводя глаз с Нелл и Ли Энн.
– Удостоверение лежит вон в том боковом отделении, – подсказала журналистка. – С липучкой.
Рука мужчины замерла.
– Вот как, – пробормотал он и извлек еще один пистолет, такого же серебристого цвета, как и его обрез, но меньше и с перламутровой рукояткой. – Вот это, значит, у нас называют «липучкой»?
Нелл изумленно вытаращилась на Ли Энн, но та не ответила на ее взгляд.
– Удостоверение лежит внутри, в отделении.
– Ваше журналистское удостоверение?
– Да.
– И с каких пор репортеры носят такие штучки? – спросил он.
– В Бельвиле иначе нельзя, – ответила Ли Энн.
Мужчина уставился на нее своими глазами, полными не только одухотворенности Эль Греко, но и лопнувших кровяных сосудов. Затем рассмеялся, легким, музыкальным смехом; скорее хихикнул.
– Отвечай мне честно, – потребовал он. Пистолет Ли Энн он засунул в карман рваных, заляпанных чем‑то жирным джинсов, после чего снова принялся копаться в сумке, пока не нашел удостоверение. – Ли Энн Боннер, – прочел мужчина, поднимаясь. – Репортер, «Бельвиль гардиан», Подлинный Голос Залива. – Он усмехнулся. – «Подлинный Голос Залива», просто святоша. Скажи‑ка мне, сестрица Подлинный Голос, как ты меня отыскала?
– Мне просто повезло, мистер Феррис, – ответила Ли Энн.
– Да? И как, по‑прежнему везет? – Не дожидаясь ответа, он махнул оружием в сторону Нелл. – А это кто с тобой?
– Это моя подруга, – пояснила журналистка. – Пожалуйста, не цельтесь в нее.
Но он не убрал обрез.
– А имя у подруги есть?
– Нелл, – сказала Ли Энн.
– Она что, немая? Сама разговаривать не умеет?
– Нелл, – представилась Нелл.
– Нелл, – повторил он. – Красивое имечко. И голосок приятный. Приятней, чем у нее. – Он сверился с удостоверением. – Ли Энн, она такая, ну, погрубее, да? А Нелл миленькая. – Обрез снова был направлен на Ли Энн.
– Ну что ж, мистер Феррис, будем знакомы, – сказала журналистка. – А теперь, быть может, перейдем к делу?
– Никто не называет меня Феррисом, – огрызнулся он.
– Да?
Он приблизился к женщинам еще на шаг, а сумку Ли Энн подвинул носком ботинка. Ботинки на нем были из змеиной кожи, старые и потрепанные, там и сям на них зияли дыры. Нелл почувствовала запах спиртного.
– Феррис – это имя для раба. Все называют меня Нэппи.
– Хорошо, Нэппи, – повиновалась Ли Энн. – Давайте зайдем в дом и побеседуем.
– Лучше уж на улице, – сказал Нэппи. – На улице хорошо.
Ли Энн кивнула.
– Мне хотелось бы поговорить с вами о пленке.
– Ничего я не знаю ни о какой пленке.
– Я имею в виду пленку, которую вы сняли двадцать лет назад в своем магазине на Бигард‑стрит, – уточнила Ли Энн. – Пленку, которая…
– Мой магазин затопило, – прервал ее Нэппи.
Тут Нелл решила высказать одну мысль:
– Возможно… – И сразу осеклась: это было шоу Ли Энн.
– Возможно что? – спросила журналистка.
Нелл уставилась на Нэппи и только сейчас поняла очевидное: он был пьян.
– Возможно, вы не знаете, что вас ищут.
Он быстро осмотрел поляну. Кроме них там присутствовала лишь голубая бабочка, порхающая над желтым цветком. Указательный палец Нэппи соскользнул с предохранительной скобы на спусковой крючок.
– Никто не желает вам зла, – заверила его Ли Энн. – Вас искали в Хьюстоне, в Атланте, везде, куда отправлялись беженцы…
– Я никакой не беженец.
– Правда?
– Я не убегал от урагана.
Ли Энн оглянулась по сторонам.
– Вы хотите сказать, что жили здесь и раньше, до урагана?
– Ничего я не хочу сказать.
Нелл пришла в голову еще одна мысль:
– Вас привели сюда какие‑то обстоятельства?
Его палец переместился обратно на предохранитель. Может, все потому, что ее голос ему нравился больше?
– Какие еще обстоятельства?
Нелл не смогла ничего придумать, и вновь заговорила Ли Энн:
– Давайте вернемся к пленке. Чем вы руководствовались, когда решили ее отослать? Вы дружили с Элвином Дюпри? И на чье имя вы ее, кстати, отправили?
Нэппи помахал рукой перед лицом, как будто отгонял мух.
– Слишком много вопросов, – сказал он.
– Почему бы нам не войти? – предложила Ли Энн. – Тогда я смогу задавать их по очереди.
– Этикет, – буркнул Нэппи.
– Этикет?
– Потому что этикет. То есть воспитание. Это мой дом, и я сам решаю, кого приглашать, а кого нет.
– Примите мои извинения, – наигранно стушевалась Ли Энн.
Сарказм в ее голосе различил бы любой, но только не Нэппи: он с серьезным видом кивнул, давая понять, что извинения приняты, и заявил:
– Воспитание получают бесплатно, а стоит оно очень дорого.
Он вытащил из заднего кармана бутылку – «Ноб Крик», – откупорил ее зубами, выплюнул пробку и поднес горлышко ко рту. Кадык его заходил вверх‑вниз. Затем Нэппи протянул бутылку Нелл:
– Выпить не хочешь, Нелли?
– Спасибо, но, мне кажется, еще рано…
– Очень дорого! – Он повысил голос.
Нелл повиновалась. Она не любила бурбон – даже премиум‑класса; для спиртного, по ее мнению, было еще слишком рано, к тому же из горлышка она не пила со школьных лет, а прикасаться губами к стеклу со следами его губ не хотелось, – и все же она выпила.
Нэппи внимательно следил за ней.
– Очень мило, – сказал он. – А теперь передай по кругу.
Нелл послушно передала бутылку Ли Энн. Та вытерла край рукавом («Почему мне не хватило храбрости это сделать?» – подумала Нелл) и сделала большущий глоток. Нэппи отреагировал коротким смешком.
– Всем весело? – поинтересовался он. Ли Энн вернула ему бутылку. Мужчина искусно спародировал, как она вытирала горлышко рукавом, и глотнул еще больше, чем она. Глотнув же, содрогнулся всем телом.
– Давайте вернемся к пленке, – не унималась Ли Энн.
– Сменим тему.
– Вам все равно придется об этом рассказать. Когда будете давать показания на слушании.
– Впервые слышу про какое‑то там слушание.
– Потому что вас не могут найти! На слушании будет рассматриваться прошение об освобождении Элвина Дюпри. Основные аргументы – это пленка из камеры слежения и прилагавшаяся записка, в которой говорится, что арестован не тот человек. Пленку обнаружили в картотечном шкафу, принадлежавшем Бобби Райсу.
– Вот херня.
– Почему?
– А почему бы и нет? – парировал Нэппи.
– Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее? – попросила Ли Энн. – Почему вы считаете происшедшее херней?
– А ты сама у него спроси.
– Это невозможно. Бобби Райс утонул во время наводнения.
Нэппи покачал головой с чрезмерным усилием, словно ребенок, норовящий прогнать слова, которые слышать не хочется.
– Такой сильный мужик, как Бобби, и к тому же трезвенник? Да ни за что не поверю.
– И тем не менее.
Глаза Нэппи, кажется, покраснели еще сильнее.
– Такое услышишь – и задумаешься, кто всем этим заправляет.
– В Бельвиле? – уточнила Ли Энн.
Запрокинув голову, Нэппи очень долго хлебал свой бурбон, после чего вскинул руки кверху, в одной держа бутылку, в другой – обрез, как будто хотел указать вселенский масштаб «всего этого».
– Вы дружили с Элвином Дюпри? – спросила Ли Энн.
– Эл Дюпри? Да он ворюга. Трусло, гад подколодный.
– Зачем же вы тогда отослали пленку? Зачем написали записку?
Нэппи, по‑прежнему не опуская рук, взглянул на Ли Энн со снисхождением. Нелл прикидывала, что разумнее: вырвать обрез или просто попросить убрать его.
– О справедливости слышали, нет?
– Ради справедливости. Ясно, – кивнула Ли Энн. – Но потом, когда пленку не приобщили к делу, почему вы не настояли на своем?
– Знаешь, что мне в тебе не по нраву? Выглядишь умной, а оказывается наоборот.
– Тогда объясните мне сами, пожалуйста.
– «Объясните мне сами»! – передразнил ее Нэппи. Руки его постепенно опускались. – Ты же не понимаешь самого простого: я был в магазине, когда Эл колотил в… – В этот миг он замолчал и повалился наземь.
– О боже! – воскликнула Ли Энн. – Отключился.
Бурбон с бульканьем полился из бутылки на траву. Нелл и Ли Энн опустились на колени возле лежащего Нэппи, и прошло не менее полуминуты, прежде чем они осознали, что его застрелили в голову. В их защиту можно сказать, что рана была небольшая и волосы частично ее прикрывали. Истинное положение дел прояснилось, лишь когда женщины перевернули Нэппи и обнаружили на затылке зияющий кратер, из которого вышла пуля.
Глава 8
Клэй быстро шагал по поляне, за ним следовал его водитель и, чуть поодаль, сержант Бауман, старейший детектив полиции Бельвиля. Заметив Нелл, Клэй ускорил шаг и практически подбежал к ней. Положив руки на плечи жены, он заглянул в ее глаза.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да.
Всего на секунду Клэй заключил ее в объятия и крепко сжал, и Нелл ответила ему тем же. Затем он отпустил ее и обратился к Соломону Ланье, первому чернокожему шерифу в округе Стоунволл.
– Спасибо, что позвонил, Большой Сол.
– Не стоит благодарности, шеф, – сказал Ланье.
Они пожали друг другу руки. Редкий мужчина казался великаном рядом с Клэем, но шериф Ланье был одним из них. Клэй изучил обстановку: в лесу мелькали фигуры приближающихся полицейских, на земле лежали носилки, на них – тело, прикрытое простыней, рядом толпились спасатели; в нескольких ярдах, перед хижиной, на земле аэрозолем был нарисован контур тела и небольшой кружок; Ли Энн строчила что‑то в своем блокноте. Она подняла глаза и, наткнувшись на взгляд Клэя, кивнула. Он отвернулся к шерифу, будто вообще ее не заметил.
– Что тут у нас, Сол?
– Жертва с огнестрельным ранением. Таким образом, с января их у нас в округе уже пять, чуть меньше, чем за тот же период в прошлом году.
Они отошли к носилкам. Один из спасателей задрал край простыни до подбородка Нэппи Ферриса. В таком ракурсе Нелл не видела дыры, из которой вышла пуля, но и клише о мертвецах, похожих на спящих людей, применить было нельзя: один глаз покойника был широко распахнут, другой – закрыт. Нелл захотелось попросить кого‑то опустить ему веки.
– Зовут Наполеон Феррис, – сообщил шериф. – Интересует?
Клэй кивнул.
– Ну вот он, собственной персоной.
Мужчины долго и внимательно смотрели на труп. Боковым зрением Клэй заметил, что за ними наблюдает Нелл. Она ничего не сказала, просто продолжала думать об этой несуразности на лице Нэппи, однако этого оказалось достаточно, чтобы Клэй нагнулся и, закрыв глаз покойника, натянул простыню ему на голову.
– Плюс вот это, – добавил шериф, вынимая из кармана искореженную свинцовую пулю и поднося ее к свету. – Пока что только одна. Нашли ее вон там. – Он указал на очерченный аэрозолем круг. – По‑моему, тридцать‑ноль‑шесть, но я же не эксперт в этом деле.
– Я тоже, – сказал Клэй.
– Пускай этим займутся наши старые друзья в лаборатории.
– Лаборатория Бельвиля в твоем распоряжении.
– Очень признателен, – сказал шериф. – Займемся этим на месте, тебе же все равно туда ехать.
Клэй едва заметно кивнул.
– Откуда стреляли? – спросил он.
– Вон с того пригорка на дороге. Женщины даже не услышали выстрела. – Шериф указал на Нелл и Ли Энн, напоминая конферансье, который просит знаменитостей выйти на поклон. – Но с того места, где они стояли, учитывая угол вхождения пули, рискну предположить…
Из зарослей донесся чей‑то свист.
– Это, наверное, Малыш Труман, – догадался шериф. – Ты знаешь Малыша Трумана?
– Нет.
– Лучший следопыт в стране. Говорят, это потому, что он на четверть чероки, но я в эти сказки не верю. – Шериф вопросительно рассматривал Клэя, возможно, пытаясь выяснить его мнение насчет генетической предрасположенности, но даже Нелл не смогла прочесть на его лице никакого ответа. Она и сама не знала.
Через пару минут Клэй с шерифом изучали латунный патрон.
– Все‑таки тридцать‑ноль‑шесть, – сказал Клэй.
– Значит, угадал. Сможешь определить расстояние, Труман?
Малыш Труман, одетый в футболку, шорты и сланцы, сразу же откликнулся:
– Запросто, босс. Двести пятьдесят шесть ярдов.
Все уставились на деревья.
– Двести пятьдесят ярдов, возможно, с глушителем, ветер юго‑западный, один выстрел, – сказал Клэй.
– Да уж, новичком тебя не назовешь, – одобрительно отозвался шериф. – По моим подсчетам, в этой стране не более трех‑четырех тысяч охотников, которые могли бы это сделать.
Ли Энн сделала шаг вперед.
– Это явно не был несчастный случай на охоте.
Шериф обернулся на ее голос.
– Сол, а ты знаешь, что мисс Боннер репортер? – спросил Клэй.
– Мы это обсудили, мне журналисты не мешают, – сказал шериф. – Мэм, я не говорю, что это был несчастный случай на охоте. Просто отмечаю уровень стрелкового мастерства, вроде как на Олимпийских играх.
– Понятно. Но, возможно, мотив поможет сузить крут подозреваемых?
– А у нас есть мотив? – удивился шериф.
– Наполеон Феррис должен был давать показания на слушании дела Элвина Дюпри, – напомнила Ли Энн.
– Я об этом почти ничего не знаю. А вот об этой хижине мне кое‑что известно. – Он вынул конверт из внутреннего кармана. – Именно поэтому я лично взял ордер, когда ехал сюда.
К ним подошел еще один полицейский, в форме, с электрическим устройством для вскрытия дверных замков, но оно не понадобилось: дверь была не заперта и распахнулась настежь, стоило шерифу слегка ее подтолкнуть.
– После вас, – сказал он.
Все: Клэй, шериф, Нелл, Ли Энн, – вошли внутрь. Маленькая хижина, никаких тайников, да никто и не пытался прятать: повсюду были пакеты с марихуаной. На самом видном месте красовались также два дробовика, пистолет и нож с длинным лезвием.
– Все неприятности, которые произошли в нашем округе за последний год, сводятся к войне между этими двумя бандами наркодилеров. Одна – мексиканцы, другая – негры. Тут – территория черных. Я не берусь утверждать, что этот парень был замешан в торговле. Может, просто оказался не в том месте не в то время и угодил в переплет.
– Ферриса дважды задерживали в связи с наркотиками, – сказал Клэй. – Один раз за хранение, второй – за продажу. Оба раза – марихуана.