- Не кричи, - командует он.
Я и не планировала.
В течение нескольких минут он сердито смотрит на меня; его ноздри раздуваются, он тяжело дышит, а в его зеленых глазах отражается темнота и бешенство. Он осматривает меня снизу вверх от каблуков моих сапог до светлых волос. Похоже, он не может решить, поцеловать меня или задушить. Я понимаю, как он себя чувствует, потому что сама не знаю, то ли мне с ним драться, если он попытается, то ли прижаться к нему всем телом. Его взгляд поднимается к моим глазам, и его дыхание окутывает мое лицо. Это как наркотик, я клянусь, и поэтому я закрываю глаза и глубоко вдыхаю, не задумываясь о том, в каком покорном и беспомощном положении нахожусь.
Наконец он, словно в поражении, опускает голову и проводит носом по моей шее, вдыхая мой запах столь же глубоко, как это сделала я. Его челюсть двигается вверх и вниз по моей ключице, и каждое нервное окончание моего тела становится более активным и живым, чем все последнее время. Наши сердца бешено бьются, а грудь тяжело вздымается. Надежная хватка запястий над моей головой смягчается, а сила, с которой его колено прижимается к моим ногам, начинает ослабевать.
- Я собираюсь отпустить тебя, - неровно выдыхает он. Я чувствую, как его слова резонируют возле моей шеи. - Но не пытайся бежать. Ты дважды сбегала от меня. Я обещаю тебе, третьего раза не будет.
Я понимающе киваю, потому что не знаю, способна ли я что-то произнести прямо сейчас, даже если попытаюсь.
Он выпускает мои запястья и убирает колено от моих ног. Я опускаю руки вниз, но, как ни странно, вместо облегчения меня охватывает холод и чувство незащищенности. Несмотря на то, что он отпустил меня, он удерживает меня в ловушке, упираясь руками в дверь по обе стороны от моей головы. Наши взгляды снова встречаются, и его зеленые глаза впиваются в мои с такой силой, что мне становится трудно дышать. Его идеально выраженная челюсть плотно сжата и неподвижна. Он резко наклоняется ко мне, и я совсем перестаю дышать, но в последнюю секунду его губы перемещаются от моего рта к уху.
- Мари O'Дуаер, - выдыхает он.
Я чувствую, как приподнимаются все волоски на моем теле.
Он фыркает, все еще мне в ухо, и вдруг я чувствую волны исходящего из него гнева и смятения, но, как и все остальное, что он излучает, это только заводит меня.
- Ты знаешь, как долго я тебя искал, и все это время... все это время… - сердито шипит он.
Он убирает одну руку от двери, чтобы провести ею по своим волосам. Его лицо приближается к моей шее, настолько, что я чувствую, как он проводит носом вверх и вниз по моей коже. Он снова вдыхает меня, и я стою совершенно неподвижно. Вокруг не слышно ни звука, за исключением наших бьющихся сердец и громкого, неустойчивого дыхания.
Мой разум и сердце пребывают в полном хаосе. Разум говорит мне оттолкнуть его, а сердце просит притянуть поближе. Мои руки прижимаются к бокам, не зная, чему подчиниться.
- Все это время... ты была здесь… - шепчет он, проводя губами по моей шее. - Черт возьми, прямо здесь...
Его голова поднимается так резко и неожиданно, что я задыхаюсь. Он отходит от меня на один шаг. И я снова мгновенно ощущаю потерю его тепла. Мое тело протестует против этого, и мне приходится бороться с физическим желанием кинуться на него.
Тем не менее, он стоит и смотрит на меня; его грудь с каждым вдохом тяжело поднимается и опускается.
Я больше не могу выносить этого. Каким-то образом я должна разорвать это подавляющее напряжение, или оно сломает меня.
- Чего ты хочешь? – заставляю себя спросить я.
На долю секунды он выглядит озадаченным, словно не понимает вопроса, а затем его взгляд наполняется недоумением, а красивые зеленые глаза словно окутывает черный дым.
- Чего я хочу? – выплевывает он. - Чего я хочу?
- У меня нет твоих часов, - быстро говорю я, хотя какая-то часть меня понимает, что происходящее не имеет никакого отношения к его часам. Но я пребываю в ужасе, потому что, если он хочет от меня того же самого, чего хочу от него я...
- Если это то, за чем ты пришел… - добавляю я.
- Мои часы? - яростно фыркает он. - Неужели ты думаешь, что мне есть до них дело?
Мы сердито смотрим друг на друга в течение нескольких минут.
- Какого черта ты делаешь? – наконец огрызается он. Я не отвечаю, потому что ответ был бы слишком долгим и сложным. – В какую игру, думаешь, ты играешь? – требовательно говорит он.
Опять же, я не отвечаю.
- О, правильно, - невесело смеется он, - ты же не отвечаешь на вопросы, не так ли? Ответы будут слишком сложными, - добавляет он, как будто только что прочитал мои мысли. – Ну, тогда знаешь что? Эта твоя маленькая гребаная игра только что чертовски усложнилась, настолько, что ты даже представить себе не можешь.
- Я не играю ни в какие игры, - наконец шиплю я сквозь зубы.
- В самом деле? - ухмыляется он. - Тогда как, черт возьми, ты это называешь? - он машет рукой в мою сторону. – Не припоминаю, чтобы у тебя были светлые волосы или голубые глаза. И твоя кожа… - он снова осматривает меня, его глаза поглощают каждый дюйм моего тела, и я чувствую себя голой под его взглядом. Как ни странно, я не возражаю против этого.
- Твоя кожа… не такая, - рычит он, его верхняя губа с отвращением искривляется.
Но опять же, как бы мне не хотелось притянуть его к себе, рассказать ему, почему мои волосы светлые, а глаза голубые, и почему в течение последнего года я провела бесчисленное количество часов в солярии, я знаю, что не могу этого сделать. Для его же блага, а также для своего.
Поэтому вместо того, чтобы притянуть, я пытаюсь оттолкнуть его, как сделала это в самолете, кажется, сотни лет тому назад.
Я фыркаю и цинично усмехаюсь.
- Ты ничего не знаешь обо мне или о том, как я действительно выгляжу, или, как я хочу выглядеть.
- Чего ты хочешь? - настаивает он. - Что ты здесь делаешь?
Он снова бросается ко мне, так быстро, что я задыхаюсь, и вдруг мои руки снова оказываются над головой, придавленные его руками.
- Отвечай мне! - кричит он.
Я молчу.
Он выпускает мои руки, они падают вниз, и пятится назад в полном замешательстве, проводя обеими ладонями по своим бронзовым волосам, сначала одной, потом другой. Он с негодованием смотрит на меня и слегка отворачивается, прежде чем снова повернуться ко мне лицом. Его мощная грудь вздымается, когда он пристально глядит на меня, будто пытаясь что-то придумать.
- Ты исчезнешь, - наконец говорит он. Это приказ, где нет места для обсуждения.
И тогда я чувствую, как меня охватывают гнев и ярость. Мне требуется несколько секунд, чтобы хоть что-то сформулировать.
- Что? – это все, что у меня получается выдавить.
- Ты же не хочешь рассказать мне, что все это значит? Отлично! Но эта маленькая игра, в которую ты играешь с Джеймсом… она закончена, - его голос грубый и требовательный. - Собери все, что тебе нужно и…
- Нет, - говорю я четко и медленно.
Он смотрит на меня, будто не может поверить, что я только что осмелилась бросить ему вызов.
- Что ты имеешь в виду, говоря «нет»? - рычит он. – У тебя же нет ни малейшего представления, в какой мир ты попала! С каким огнем ты играешь, маленькая девочка! Это не какое-то гребаное воровство ювелирных украшений на райском острове. Если Джеймс узнает, что Мари O'Дуаер является фальшивкой…
- Почему ты думаешь, что Мари O'Дуаер является фальшивкой? – рычу я в ответ.
Его руки в моих волосах, длинные пальцы сжимают их, прежде чем я даже осознаю это.
Он припечатывает меня к двери.
- Потому что это, - орет он. - Это - не ты!
Его грудь прижимается к моей, и даже сквозь одежду я ощущаю его сердцебиение, быстрое и яростное.
- Я уже большая девочка, Энтони, - заверяю его я, стараясь не обращать внимания на невероятное, опаляющее каждую клеточку в моем теле тепло, разливающееся между нами. - Я знаю, что делаю, и сумею позаботиться о себе.
Он плотно закрывает глаза.
- Черт возьми, - стонет он. - Я не могу... ты не можешь...
- Если ты беспокоишься о Джеймсе, то я не собираюсь делать ему больно…
Он смеется надо мной. Смотрит мне в глаза и смеется. Я одновременно чувствую боль и возмущение.
- Ты думаешь, что я беспокоюсь о Джеймсе? - цинично усмехаясь, говорит он. А потом улыбка исчезает. - Ты думаешь, меня заботит Джеймс? По-видимому, он наслаждается жизнью, - с отвращением насмехается он. - Ты, похоже, делаешь его довольно счастливым.
- Так же, как и тебе, кажется, удается радовать Кейт! – огрызаюсь я, прежде чем успеваю себя остановить.
Он резко поднимает голову и пятится назад, словно я залепила ему пощечину, и у меня такое ощущение, что я на самом деле сделала это. Я поднимаю руки к его рукам, все еще запутанным в моих волосах, и резко отбрасываю их. Он опускает их вниз, сжимая в кулаки.
На долю секунды он выглядит извиняющимся, как будто хочет мне что-то объяснить, но потом его рот искривляется в гримасу.
- Ты ничего не знаешь, - говорит он сквозь зубы.
- Как и ты.
Мы сердито смотрим друг на друга.
- Вся ситуация с Кейт…
- Не мое дело, - заканчиваю я вместо него, в это же время пытаясь делать вид, что мысль о нем и Кейт не ранит меня, словно вонзающийся в грудь кинжал. - Так же, как и то, что происходит между мной и Джеймсом, - не твое. Единственное, что я хочу знать, - торопливо добавляю я, прежде чем потерять самообладание под его пронзительным зеленым взглядом, - планируешь ли ты заложить меня.
- Что?
- Своему дружку Джеймсу. Планируешь ли ты рассказать ему о том, что ты... знаешь? Потому что, если это так, то все, о чем я прошу, - это немного форы.
Он смотрит на меня так, словно снова пытается сдержаться и не задушить меня, но я с вызовом выдерживаю его взгляд. Мне нужно знать, спета ли моя песенка, или у меня еще есть шанс получить то, что хочу.
Он резко фыркает, и ироничная усмешка появляется на его идеальных губах.
- Да, я довольно хорошо знаком с твоей форой.
Я не удостаиваю его комментарий ответом.
Выражение его лица снова становится жестким и полным решимости; он отступает от меня, а его глаза опять впиваются в мои.
- У тебя есть сорок восемь часов, чтобы исчезнуть, маленькая девочка.
Меня переполняют шок и разочарование.
- Или что? – киплю я.
Он не отвечает.
- Ты собираешься рассказать ему? – но, даже задавая этот вопрос, я не могу представить, что он сделает это.
Он по-прежнему не отвечает.
- Не думай, что ты можешь запугать меня своими угрозами! – я задыхаюсь от злости. - Потому что я планировала это в течение долгого, долгого времени, и я не собираюсь никуда исчезать, пока не закончу!
Он продолжает смотреть на меня, теперь спокойно и собранно.
- Сорок восемь часов, - повторяет он, и на его лице, как это было на вечеринке, не отражается ни одной эмоции.
Я понимаю, что дала ему преимущество, позволив увидеть свой гнев и страх. Все знания, которые передал мне Джейк, возвращаются, и я делаю глубокий вдох, прочищаю свой разум, сосредотачиваюсь и расслабляюсь.
- Я никуда не уйду, - повторяю я тем же холодным, спокойным тоном, каким говорил он.
На долю секунды я вижу, как вспыхнули его глаза, но у него хорошая выдержка. И мне удалось это заметить лишь потому, что... Ну, потому что я замечаю абсолютно все, что касается его.
- Сорок восемь часов, - повторяет он в последний раз, затем хватается за ручку двери позади меня, поворачивает ее и уходит.
Довольно долго я смотрю на дверь.
В конце концов, я закрываю ее на замок и медленно иду на кухню. Я открываю холодильник, заглядываю внутрь и вынимаю оттуда коробку апельсинового сока. Я подхожу к шкафу, беру высокий стакан и ставлю его на стойку. Я наливаю сок, но фактически только половина его попадает в стакан. Я поднимаю полупустой стакан сока, и, как только собираюсь поднести его к своему рту, мои нервы сдают, и мне приходится опустить его, прежде чем его содержимое прольется на меня. Я медленно оседаю на пол, скользя спиной по нижнему шкафу и сжимая свои волосы кулаками. Мне нужны Чарли и Рене. Мне нужны мои родители. Я стараюсь выдавить слезы, те самые, которые, как мне говорили, помогут исцелить меня, но их нет. Их никогда нет.
Я сижу на полу, не двигаясь, в течение нескольких часов.
EPOV
С визгом шин я въезжаю на парковку, быстро выхожу из машины и захлопываю за собой дверь. Джип Эммета припаркован в нескольких кварталах отсюда. Не удостаивая лифт вниманием, я, перепрыгивая через три ступеньки за раз, поднимаюсь на пятый этаж к своей квартире в районе Баллард.
Эммет и Элис уже вошли внутрь и теперь сидят за кухонным столом, едят бутерброды и шутят. Когда я вхожу в комнату, Элис переводит на меня взгляд, и как бы ни была смешна шутка, которую рассказал ей Эммет, она перестает смеяться, как только мельком ловит выражение моего лица. Краем глаза я вижу, как гаснет широкая улыбка Эммета.
- Что случилось? – нахмурившись, спрашивает Элис.
Я открываю рот. Но ничего не могу выговорить.
- Ты выяснил что-то новое о Джеймсе? - спрашивает Эммет.
Я смотрю в их сторону, но не вижу их, слышу слова Эммета, но в то же время у меня перед глазами стоит другое лицо, а в ушах другой голос снова и снова повторяет:
«Было очень приятно познакомиться с тобой, Энтони.»
«Я уже большая девочка, Энтони... Я знаю, что делаю... Я сама могу позаботиться о себе...»
«Не думай, что ты можешь запугать меня своими угрозами!»
«Я никуда не уйду.»
Я мигаю, и в следующую секунду уже нахожусь рядом с Элис. Я хватаю ее закрытый ноутбук, лежащий в центре стойки, - не слишком далеко – и ставлю его перед ней. Она сразу же открывает его, совершенно позабыв о своем бутерброде.
- Мне нужно все, что ты можешь накопать на Мари O'Дуаер. За ней должна быть установлена постоянная слежка. Мне нужно знать, где она…
Элис смотрит на меня так, будто у меня выросло три головы.
- Эдвард, мы уже проверили Мари O'Дуаер, - напоминает она мне. - Она чиста. Мы также проверили ее прошлое, ее…
Я сердито ударяю пальцем по ее открытому ноутбуку.
- Проверь все еще раз! – шиплю я. – Начни с нуля! Обыщи каждый проклятый закуток, найди что-нибудь!
Элис смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
- Эдвард, что происходит? – спокойно спрашивает Эммет. - Мари была проверена и…
- Вы уверены, что проверили все имена пациентов… - начинаю я, но потом вспоминаю, что ее имя - прикрытие. Я невесело усмехаюсь, снова запускаю руку в свои волосы, жестко тяну за них.
Элис отвечает мне, хотя я даже не закончил предложение.
- Да, Эдвард! – расстроенно говорит она. - Мы проверили записи всех пациентов, просто чтобы быть уверенными. Мари не является чьей-то родственницей…
- Мари - это фальшивка! – рычу я.
- Что? - фыркает Эммет.
Я делаю глубокий вдох через ноздри и выдыхаю сквозь сжатые зубы.
- Мари O'Дуаер... является прикрытием.
Элис хмурится.
- Прикрытием? Прикрытием для чего?
Я смотрю на нее и Эммета.
Они никогда ничего мне не говорили. И я уверен, что они никогда не упоминали об этом перед Розали и Джаспером. Я знаю, что они все слышали и в курсе, что я поцеловал ее, но потом я дал им только необходимую, краткую информацию о моем фиаско в номере отеля, а также о последующей встрече в самолете. Но они видели, каким я был в течение нескольких недель после этого.
- Она... Девушка-кошка.
Они непонимающе смотрят на меня.
- Девушка, - подчеркиваю я, -... из номера отеля.
Их рты открываются.
- Ох, - говорит Элис, подняв бровь, как будто вдруг все обрело смысл.
- Ты уверен? - наконец спрашивает Эммет.
Элис ухмыляется.
- Эм, в прошлом году он засунул свой язык ей в горло, а потом в течение нескольких недель только и думал об этом. Я считаю, что он не может быть не уверен.
Я сердито смотрю на нее.
- Да. Я уверен, - отвечаю я Эммету.
Мы трое молчим.
- Черт, - выдыхает Эммет через пару минут. – И что теперь?
Я встречаюсь взглядом с ним, а затем с Элис. Они оба одинаково озабочены.
- Ну, теперь нам нужно выяснить ее цель, - быстро говорю я, потому что мне не нравится, что они смотрят на меня, как на несчастного маленького щенка, которым я совсем не являюсь.
- Мы узнаем, что она здесь делает, - продолжаю я. - Чего она хочет. Работает ли она в одиночку или…
- Эдвард, подожди, - прерывает меня Эммет.
- Что? – нетерпеливо спрашиваю я.
Он вдыхает полные легкие воздуха.
- Слушай, ты здесь главный, и я неизменно буду считаться с твоим мнением, потому что ты всегда давал нам верные указания... Но все же, - вздыхает он. - Мы так близко подошли к завершению этого задания, мужик, - он пристально смотрит на меня. - Может быть, нам следует сосредоточиться на том, чтобы добыть еще немного информации от Джеймса, которая нужна Директору, чтобы закрыть это дело, и просто передать Уитлоку все, что мы знаем о фальшивой Мари, пускай он сам разбирается с этим. Причин, по которым это цыпочка играет тут в игры, может быть множество. Мы уже знаем, что она воровка. Возможно, это ее новое дело.
- У меня такое чувство, что все намного сложнее, Эм, - спокойно говорю я.
- Я согласна с Эдвардом, - говорит Элис. – Да, мы проверили, что она чиста, но пару раз, когда я наблюдала за ней... то, как она смотрела на Джеймса, когда он не видел... - она делает паузу и отводит взгляд, размышляя. - Может быть, шантаж? Или месть?
Эммет поджимает губы.
- В подобных случаях шантаж и месть являются обычными мотивами для преступников, но я все еще…
- Не называй ее преступницей, - резко рычу я, удивляя этим самого себя. Полминуты Эммет внимательно смотрит на меня, но ничего не говорит.
- Эдвард прав, - вдруг соглашается со мной Элис. - Она не преступница.
Он одаряет ее раздраженным взглядом.
- И почему же ты так уверена в этом, Элис? - все так же раздраженно спрашивает он. - Потому что ты несколько раз наблюдала за ней через свою маленькую камеру? Потому что тебе нравится ее выбор обуви? Если бы ты увидела Джеймса на улице, то смогла бы сказать, что он - убийца? Наверное, нет, но именно им он и является. И она…
- Она не такая, как он! – с негодованием настаивает Элис. - Не спрашивай меня, откуда я это знаю, я просто знаю и все! Те пару раз, когда я наблюдала за ней... было что-то такое в выражении ее лица... что-то... Печаль, которую она пыталась скрыть... как будто что-то произошло, - спокойно заканчивает она.
Я ничего не говорю, пока они спорят.
- Всегда что-то случается, Элис, но это не дает право каждому человеку свободно совершать преступления. Независимо от того, что произошло, - уверенно продолжает Эммет. – Твоя обувная героиня является воровкой. Здесь нет сомнений. И, судя по всему, она еще и лгунья, - отвечает он ей, но, говоря это, смотрит прямо на меня. – У нее, очевидно, есть, что скрывать, и я думаю, что мы должны рассказать Уитлоку…
Элис сужает глаза на Эммета.
- Тот факт, что она может скрывать что-то, не делает ее непременно преступницей, - продолжает настаивать Элис. - Правда, Эдвард?
Я не отвечаю.
- Эдвард? – спрашивает Эммет.
Я снова смотрю на него.
Я понятия не имею, что им сказать.
- Сейчас... мы ничего не будем говорить Уитлоку или Розали, - приказываю я. - Пока не получим дополнительную информацию о том, какое место фальшивая Кошка-Мари занимает во всей этой истории.
Эммет поджимает губы.
- А как ты думаешь, сколько времени нам потребуется, чтобы понять это? - спрашивает он.
Я дал ей сорок восемь часов, но ничего не сказал им об этом, потому что сам не знаю, что буду делать, когда они истекут. Она бросила мне вызов, наплевав на мой ультиматум, ее фальшивые голубые глаза сверкали, а загорелые ноздри раздувались от мысли, что я могу заложить ее Джеймсу. Она не понимает, что я просто пытаюсь защитить ее, найти способ уберечь от опасности, которой она сама себя подвергает, а не подвергнуть еще большей.
- Просто скажи мне кое-что, - продолжает Эммет после того, как я в очередной раз не нахожу, что сказать. - Я доверяю… Мы с Элис доверяем, - поправляет он себя, - доверяем твоему мнению и твоим инстинктам на сто процентов. Просто скажи мне, что это решение - отложить разговор с Уитлоком и Розали - является профессиональным, основанным на твоей интуиции относительно этого дела, и я сделаю так, как ты говоришь.
Я никогда не лгал своей команде. В этой работе, в этой профессии, мы должны полностью доверять друг другу, чтобы быть лучшими.
Тем не менее, я должен уберечь ее от опасности. Сейчас это даже не выбор.
Я медленно киваю головой, потому что мои инстинкты относительно нее и мои инстинкты относительно дела приводят меня к одному и тому же выводу.
Эмметт фыркает.
- Прекрасно, прекрасно. Ты - босс, мужик.
῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀
Сейчас восемь утра следующего дня, или - как я теперь считаю время - тридцать восемь часов до окончания срока ультиматума. Я в больнице, проживаю еще один день в качестве доктора Энтони Мейсена.
Элис провела у меня дома целую ночь, стуча по своему маленькому ноутбуку, стараясь найти хоть что-то настоящее о фальшивой Мари. Пока безуспешно. Поэтому она поехала в Эйб Линкольн (п.п.: Здание штаб-квартиры ФБР в Сиэтле), чтобы попытаться что-нибудь отыскать в федеральных ресурсах. Мне хочется поцеловать ее, когда она выбегает из моей квартиры с ноутбуком под мышкой: очки наперекосяк, а ее колючие волосы торчат в шестидесяти разных направлениях. Кажется, что она почти так же одержима желанием выяснить настоящую историю Девушки-Кошки/Фальшивой Мари, как и я.
Эммет по-прежнему не очень доволен решением повременить с информированием Уитлока о Фальшивой Мари, но он мне доверяет, поэтому сделает так, как я говорю, и будет тайно присматривать за ней. Мысль о том, что она сегодня, вероятно, проведет какое-то время с Джеймсом, скрываясь у себя или у него дома, наедине с ним, заставляет меня съежиться. Это иррационально, это неправильно, это лицемерно, учитывая мои отношения с Кейт, но я считаю, что Девушка-Кошка - моя. Я хочу, чтобы Джеймс горел в аду только из-за того, что он прикасался к ней, не говоря уже обо всем остальном, что он сделал в своей жизни.
Объект моей ненависти заходит в мой кабинет как раз в тот момент, когда я обдумываю способы, которыми мне хотелось бы искалечить и расчленить его, представляя, как он оскверняет мою Девушку-Кошку.
Этим утром на лице Джеймса улыбка от уха до уха, что необычно для него. Он не является ранней пташкой. Я все еще помню, как прошлой ночью он выходил из своей спальни с моей Девушкой-Кошкой, и то, как он усмехнулся, когда я спросил его, чем они занимались. Интересно, догадывается ли он, как ему повезло, что я не пустил в него пулю прямо там.
Он садится напротив моего стола в кресло для пациентов и скрещивает ноги, поправляя идеально скроенные брюки и сильно накрахмаленную белую рубашку.
- Что случилось, Тони? - спрашивает он меня. - Ты выглядишь расстроенным.
Я делаю глубокий вдох. Если он видит, что меня что-то беспокоит, значит, этим утром я не очень хорошо выполняю свою работу.
- Что такое? - продолжает он, прежде чем я успеваю ответить. – Ты переживаешь по поводу завтрашней операции мистера Ричардса?
Мистер Стивен Ричардс – мой семидесятитрехлетний пациент, которому завтра будут проводить операцию на сердце, чтобы шунтировать ведущие к нему заблокированные артерии. Это относительно простая операция, несмотря на ее название, но мистер Ричардс не слишком молод, и у него имеются другие проблемы со здоровьем, которые делают процедуру более рискованной, чем обычно.
Я киваю головой.
- Да. Он уже не мальчик. Кроме того, его почки и диабет... - я делаю глубокий вдох.
Джеймс смотрит на меня и качает головой.
- Да, очень жаль, что он не моложе на пару десятков лет и не в лучшей форме.
Я снова киваю.
- Это бы определенно помогло.
Джеймс окидывает меня странным взглядом.
- Тогда у нас бы появились другие возможности.
- Что ты имеешь в виду? – спокойно спрашиваю я.
В течение целой минуты он задумчиво смотрит на меня.
- Тони, мы - друзья, не так ли? – внезапно спрашивает меня он.
Я усмехаюсь.
- Конечно.
Он ухмыляется в ответ. Потом резко наклоняется вперед.
- Ты знаешь, Тони, я смотрю на тебя и вижу себя несколько лет назад: я был полон желания помочь своим пациентам и разочарован медицинскими, навязанными нам неквалифицированными специалистами, ничего не понимающими в том, что на самом деле значит сохранить жизнь, - напряженно шипит он. - И я говорю о спасении множества жизней, - продолжает он, откинувшись на спинку кресла. - Я имею в виду работу над чем-то, что может быть неэффективным сейчас, но изменит весь процесс лечения кардиологических больных в будущем!
Я узнаю этот взгляд. Сегодня утром он чувствует себя еще более непобедимым, чем обычно, и готовым свернуть горы. Я вижу, что сейчас у меня появился реальный шанс узнать настоящую, полную версию его истории от него самого, и где-то в глубине моего сознания у меня мелькает мысль о том, что узнав ее, я смогу тут же направиться непосредственно к Уитлоку, и Джеймс уже к вечеру окажется за решеткой, до того, как он снова прикоснется к Девушке-Кошке.
- Что конкретно ты имеешь в виду, Джеймс?
Он пристально изучает меня своими голубыми глазами.
- Я говорю о том, что сделает нас знаменитыми в нашей области деятельности, - осторожно говорит он. - Разве ты не хочешь этого, Тони? Когда-нибудь стать легендой?
- Конечно, - фыркаю я. - Кто же этого не хочет? - я делаю паузу. - Но... как?
Опять же, он внимательно изучает меня, задумчиво постукивая пальцами по правой ноге.
- Знаешь что? Сейчас не самый удобный момент для этого разговора. Почему бы нам не подождать до завтрашней операции, и тогда мы сможем его продолжить?
Я смеюсь и одновременно борюсь с желанием прямо сейчас запрыгнуть на этот стол и душить его до тех пор, пока он во всем не признается. Вместо этого я говорю:
- Конечно. Как скажешь. Утром я свободен, если ты захочешь поговорить…
Его лицо снова растягивает широкая улыбка.
- Давай перенесем на завтра, - говорит он, ставя точку в этом разговоре. Потом взволнованно хлопает по столу рукой.
- Лучше скажи мне, что ты думаешь о Мари!
Я улыбаюсь, пожимаю плечами и опять борюсь с желанием стиснуть руками его горло.
- Она кажется прикольной.
Он громко смеется, качая головой.
- Видишь? Вот почему ты еще не нашел подходящую девушку, парень! Ты не должен использовать такие прилагательные, как "прикольная", описывая женщину вроде Мари.
Я смеюсь, еле сдерживая себя от того, чтобы не свалить его на пол и не задать вопрос, кому, черт возьми, он рассказывает, как описывать мою Девушку-Кошку. Слово «прикольная» даже приблизительно не характеризует ее, уж я-то знаю это намного лучше, чем он может себе представить. И хотя, вероятно, в его голове крутятся слова «сексуальная» и «умная», он и понятия не имеет, как они несправедливы по отношению к ней.
- Ну, держись, сегодня вечером мы встречаемся с Мари за ужином, и я передам ей, что ты считаешь ее «прикольной», - смеется он. - Уверен, у нее найдется для тебя парочка слов.
Пошел на хер, мудак. Я первым встретил ее. Как тебе такая парочка слов, ублюдок?
По-детски? По-мальчишески? Да. Но именно эти слова крутятся на кончике моего языка.
Вместо этого я небрежно говорю.
- Так ты ужинаешь с Мари сегодня вечером?
- Да. Я свожу ее в то новое место на набережной, где готовят суши, а после этого мы поедем ко мне домой, чтобы поразвлечься после ужина, если ты понимаешь, что я имею в виду, - хихикает он, двигая бровями.
Я вытаскиваю М-15, лежащий в боковом ящике стола, и стреляю между его глаз.
Нет. Я этого не делаю.
Но четко представляю это.
Невообразимая волна ревности, которая только что угрожала уничтожить меня, скручивает мой живот. Я сохраняю спокойную и невозмутимую улыбку на своем лице.
- Ты снова собираешься оставить меня зависать в одиночку, чувак? – шучу я, а мои руки под столом крепко сжаты в кулаки.
Он посмеивается надо мной, и в тоне его голоса не звучит ни капли сожаления.
- Мне очень жаль, Тони. Ты - мой приятель, но если я должен выбрать между тем, чтобы позависать с тобой или оттрахать Мари, то очевидно, что я предпочту, - смеется он.
На этот раз я отстреливаю его член.
Нет, я не делаю этого. Но я близок.
Он понятия не имеет, что стучится в двери смерти. Мои ногти впиваются в ладони, пока я сдерживаю себя от того, чтобы не открыть ящик стола. Я пытаюсь убедить себя, что их сегодняшнее свидание является хорошей новостью, поскольку в этом случае мы с Элис сможем вломиться в квартиру Девушки-Кошки, пока Эмм будет следить за ней и Джеймсом.
- В любом случае, - продолжает он, не зная, насколько он близок к тому, чтобы превратиться в кастрата. – Разве ты не встречаешься сегодня вечером с Алексой?
- Нет, - говорю я, небрежно взмахнув рукой. - Она обижается на меня. Из-за какого-то дерьма, касающегося того, что мне нельзя заглядываться на других девушек, когда нахожусь рядом с ней.