Она рассказывала, что ее сын — ярый фанат Формулы-1.
— Это я, — я улыбаюсь.
— Святое дерьмо! — Он бросает взгляд на Индию. — Ты знаешь Леандро Сильву? Откуда ты его знаешь? И почему ты мне не сказала, что знаешь Леандро Сильву? — Голос парня поднялся на децибел. У него мог быть высокий рост, но его голос пока еще не сломался, и пронзительные ноты привлекают некоторое внимание.
Я опускаю пониже кепку, которую ношу, натягивая ее до глаз. Я не против внимания, но прямо сейчас не хочу, чтобы люди навязывались, пока я нахожусь с Индией.
—Джетт, пожалуйста, не произноси слово «дерьмо». И не мог бы ты говорить на полтона тише? Люди начинают пялиться, — мягко смеется она.
Он быстро взглядом сканирует окружающую обстановку.
— Простите. — Она снова смотрит на меня. — Просто я ваш ярый фанат. Большущий фанат. — Он подчеркивает слова жестами.
— Хорошо, — я снова улыбаюсь ему.
Бросаю взгляд на Индию. Она кусает губы, выглядя немного более чем смущенной.
Да, это заводит меня. То, как она кусает губы, и как нервничает. В общем-то, в ней меня заводит практически все.
Сейчас та неловкая ситуация, когда никто не знает, что говорить. Джетт пялится на меня с благоговением, а его рот открывается и закрывается, будто у него сотня вопросов, но он не знает, с чего начать.
Я решаю заполнить пустоту.
— Пользуешься метро? — Это определенно тупейшее, о чем я мог спросить, учитывая, что они покидают станцию.
Ловко, Сильва, реально ловко.
На лице Индии появляется улыбка.
— Моя машина в гараже, — поясняет она. — Так что мы рабы общественного транспорта.
Еще одна неловкая пауза.
Положив руку на плечо Джетта, Индия говорит:
— Ну, нам нужно идти…
— Нет! — громко возражает Джетт. Его лицо сражу же краснеет. — То есть, мы идем пить кофе. Ну, я беру горячий шоколад, потому что, совершенно ясно, слишком молод для кофе. Но не хочешь ли ты пойти с нами? Можешь взять чай. Или горячий шоколад? Что бы ты, вообще-то, ни пил… — утихомиривается он, кажется, смутившись.
Ухмыляясь, я только размыкаю губы, чтобы заговорить, но у меня нет ни единого шанса.
— Уверена, у Леандро есть планы получше, чем идти и пить с нами кофе, Джетт.
Разве?
Бросаю на нее взгляд. В ее глазах есть нечто, что мне непонятно, но ужасно похоже на сомнение.
Я снова смотрю на Джетта и улыбаюсь.
— Вообще-то, не могу придумать ничего, чего бы мне хотелось больше.
Ладно, я включаю очарование, но говорю абсолютно серьезно. Прямо сейчас нет ничего другого, чем бы я предпочел заняться, кроме того, чтобы быть с ней. А знакомство с ее ребенком — приятный бонус.
Снова смотрю на Индию, и у нас устанавливается зрительный контакт.
— Я бы выпил с тобой кофе с радостью.
От улыбки в ее глазах появляется теплота.
— Мы идем в «Старбакс». Тебе подойдет?
С тобой куда угодно, мне подойдет все.
— Идеально.
Я иду с ними до «Старбакса». Индия идет перед нами, а Джетт тем временем без умолка общается со мной о моих прошлых гонках. Я слушаю его, отвечаю на вопросы и заставляю себя не пялиться на задницу Индии, которая так притягательна в облегающих джинсах. Мне кажется немного неуважительным пожирать ее глазами прямо перед ее сыном.
Перед входом в «Старбакс» я выхожу вперед, чтобы открыть перед ней дверь.
— Спасибо. — Когда она говорит, то не смотрит мне в глаза, но я вижу румянец на ее щеках.
Джетт заходит внутрь, все еще общаясь со мной о гонках, и я иду за ним.
— Вы садитесь. Я принесу напитки, — говорю я им. — Горячий шоколад, Джетт? — перепроверяю я. — И черный кофе для тебя, Индия?
— Ты знаешь, какой кофе пьет моя мама? — голос Джетта пронзает воздух.
И улыбка на лице Индии застывает.
Когда смотрю на Джетта, то вижу, как он улыбается от уха до уха.
А парень не промах.
Но я лучше.
— Я купил ей кофе один раз. С тех пор помню. У меня прекрасная память. — Пальцем я стучу по голове. — Хочешь чего-нибудь к горячему шоколаду?
Бросая взгляд на витрину позади меня, он проговаривает:
— Хотелось бы черничный маффин, пожалуйста.
— Мы пойдем, найдем место, — говорит Индия, все еще выглядя взволнованной.
Я присоединяюсь к небольшой очереди, наблюдая за ними, когда они занимают место в конце кофейни.
Делаю заказ, выбирая для себя черный кофе, и пытаюсь игнорировать пытливый взгляд служащей в надежде, что та меня не узнает.
У меня получается сделать заказ без проблем, и я несу все за столик. Опуская поднос на стол, передаю Джетту его напиток и маффин.
— Спасибо, — бормочет он, и сразу же откусывает от кекса.
— Спасибо тебе. — Индия улыбается мне, когда я ставлю перед ней ее кофе.
Она обхватывает чашку так, словно нуждается в тепле.
— Итак, мама говорит, что встретила тебя вчера на ужине. Ты был с другом, который является маминым пациентом.
Прежде чем снова посмотреть на Джетта, я бросаю взгляд на Индию.
— Это так, — киваю я в ответ.
— Он тоже пилот Формулы-1?
— Джетт! — мягко отчитывает его Индия, как может только мама.
Я смеюсь, смотря на Джетта.
— Прекрати приставать, — говорит она ему.
— Не спросишь – не узнаешь. — Он пожимает плечами и откусывает от маффина.
— А Джетт кое-что понимает, — произношу я, из-за чего Индия хмурит брови, вызывая у меня усмешку. — С моей стороны было бы неправильно говорить об этом с тобой, потому что это личное дело моего друга, — обращаюсь я к Джетту. — Но, отвечая на твой вопрос, нет, она не пилот.
— Она? Ты с ней встречаешься?
— Джетт! — голос Индии становится выше, а ее лицо краснеет.
Из-за происходящего я снова смеюсь. Обожаю видеть, как она краснеет.
— Мне жаль, — говорит мне Индия. — Обычно он не такой проныра.
— Именно такой, — отвечает Джетт.
Индия стреляет в него взглядом.
Я все еще смеюсь.
Мне нравится этот ребенок.
— Нет, я с ней не встречаюсь. Она замужем за моим другом, — говорю я.
— И хватит уже вопросов, — обрывает его Индия, прежде чем он успевает открыть рот.
— Ну и ладно, — произносит он обиженным тоном, поворачиваясь к ней лицом. — Но мне приходится спрашивать, потому что ты мне ничего не рассказываешь. Ничего, типа факта, что вчера вечером встретила Леандро Сильву.
— У меня не было возможности, — отвечает она рассержено. — Ты спал, когда я приехала домой.
— Могла бы рассказать за завтраком.
Я наблюдаю за ними с особым вниманием. Обычно Индия такая спокойная, на терапиях держит все под контролем, а сейчас она во власти двенадцатилетнего парня, который близок к тому, чтобы вывести ее из себя на моих глазах.
Мне захотелось подбить его на то, чтобы он рассказал мне свой секрет.
— Ладно! — Она вскидывает руки в воздух. — Хорошо. Прости, Джетт. Я могла бы рассказать все утром.
— Заметь, она сказала «могла бы », а не «должна была », — говорит он, ухмыляясь.
Ему определенно нравится выводить ее.
Индия выказывает раздражение, издавая непонятный звук, поднимает кофе и дует на него, как всегда делает перед глотком.
— Я просто дразнюсь, мам. — Джетт толкает ее плечом.
— Ты сводишь меня с ума, вот что ты делаешь, — посмеивается она добродушно.
— Итак… — Джетт снова обращает свое внимание на меня. — Ты купил маме кофе на ужине?
— Что?
— Вы познакомились на вчерашнем ужине, но ты говорил, что знаешь, какой кофе она предпочитает, потому что покупал ей его один раз.
Черт.
Этот парень слишком наблюдательный. Его не проведешь — ничего не забывает. Я был бы впечатлен, если бы тем, кого он подловил, был не я.
— После ужина, — присоединяется к разговору Индия. — В ресторане не было кофе, так что мы все пошли в кофейню, и Леандро купил мне кофе.
— А почему доктор Уныние не купил тебе кофе?
Я почти подавился. Доктор Уныние? Не зря мне понравился этот парень.
— Джетт! Мне правда хотелось бы, чтобы ты не называл его так. Клянусь Богом, Кит… — бормочет она.
Что еще за Кит?
Джетт как будто читает мои мысли, потому что говорит:
— Кит — мой дядя, мамин близнец. Он зовет Дэна доктором Уныние, и мама это ненавидит.
— Я понимаю, из-за чего.
И имею в виду, почему ее брат называет Дэна доктором Уныние. Ничего более подходящего просто не придумать.
Думаю, ее брат мне тоже понравится.
Мы с Индией встречаемся глазами, ее брови взмывают вверх, а я не конкретизирую, что имею в виду.
— Итак, тебе нравятся гонки? — спрашиваю я у Джетта, возвращая свое внимание к нему.
— Обожаю их.
— Только Формулу-1 или какие-то еще?
— В основном Формулу, но картинг мне нравится тоже.
— Ты был когда-нибудь на Гран-при?
— Нет. — Он склоняет голову с грустью. — Мама говорит, что билеты слишком дорогие.
— Они действительно слишком дорогие. — Я мягко улыбаюсь, украдкой смотря на Индию, и ловлю на себе ее взгляд, на лице же у нее странное выражение.
— В общем, я могу достать тебе билеты на Гран-при на трассе Сильверстоун…
— Да! — Он возбужденно ударяет рукой по столу.
— Но только если твоя мама не против.
Поворачиваясь к Индии, он смотрит на нее в ожидании.
Она выдыхает.
— Я не против. — Она поднимает руки, словно сдается, но на ее лице улыбка.
Мне нравится ее улыбка, а то, что я делаю ее сына счастливым, добавляет мне кое-какие очки. И затем мне в голову приходит идея.
— Я тут подумал… Гран-при еще не скоро — опять же, если у твоей мамы не будет никаких возражений — завтра я иду на чемпионат по картингу. Вручаю там награду, оказываю другу услугу. Вы оба очень даже приглашены.
— Серьезно? — Глаза Джетта едва не вылезают из орбит.
— Абсолютно, — улыбаюсь я.
— Мам? — Джетт смотрит на нее выжидающе.
Индия смотрит на меня и качает головой, но я знаю, что она не взбешена, так как на ее губах появляется улыбка.
— Я поняла, что завтра, но где? — спрашивает она меня.
— Аэродром Шенингтон в Банбери. Примерно в часе езды.
— Мы можем поехать? Пожалуйста! Пожалуйста! — умоляет Джетт, складывая руки перед собой.
Она смотрит на него довольно долго. Я вижу, что она думает.
— Ну, не знаю, дорогой. У меня нет машины, а Кит завтра работает, так что я не могу одолжить его…
— Тебе не нужна машина. Я отвезу вас обоих.
— Ты водишь? — спрашивает она с осторожностью в голосе.
Всегда психотерапевт.
— У меня есть водитель. Я богат и ленив, — смеюсь я, но это звучит жалко даже для моих ушей.
Естественно, она знает, почему я не вожу, но мне не хочется выглядеть никчемным в глазах ее сына.
Но он же фанат Формулы-1, так что наверняка слышал истории обо мне.
— Если бы я был тобой, то тоже сам не водил бы, — сказал Джетт, спиной прижимаясь к спинке кресла. — У меня был бы шофер, и я бы берег силы и себя для гонок.
Он либо не замечает очевидного, либо очень хороший парень.
Учитывая, кто его мать, я склоняюсь к мнению, что он хороший ребенок.
Сидя в ожидании, он обнимает Индию за плечи.
— Итак, мамочка, мы можем пойти? Пожалуйста…
Она смотрит на меня, а я, улыбаясь, пожимаю плечами. Откидываясь в кресле, хватаю кофе и делаю глоток.
Отпуская ее, он говорит:
— Ты должна сказать «да», ведь это будет самое грандиозное событие в моей жизни! И понимаешь ли ты, насколько круче я стану в школе, если скажу, что провел целый день с Леандро Сильвой?
— Уверен, что никаких проблем? — спрашивает меня Индия.
Провести день с тобой?
— Никаких проблем.
— Так это «да»? — уточняет Джетт у Индии.
— Это «да».
— Ура! — Он вскидывает кулак в воздух, запечатлевая поцелуй на щеке Индии.
Затем он уходит в телефон, вероятно, чтобы написать сообщение другу, либо обновить статус в Фейсбуке.
Перевожу взгляд на Индию и вижу, что она уже смотрит на меня.
«Спасибо», — произносит она одними губами.
В груди расплывается ощущение тепла, словно это какой-то секрет, который она рассказала только мне одному.
«Не за что », — отвечаю ей так же.
Глава десятая
ЭТО ПЛОХАЯ ИДЕЯ.
Мне не следовало бы быть здесь, но не похоже, что я могла отказать, когда Леандро Сильва, один из героев Джетта, предлагал ему билеты на чемпионат по картингу. Лицо Джетта так светилось, что я стала бы отвратительной мамой, если бы сказала "нет", но если бы сказала "да", то стала бы мамой года. Кто может отказаться от шанса стать мамой года, ну, правда же?
И у меня не было возможности пояснить Джетту, что было бы неэтично принимать билеты и проводить день с Леандро Сильвой из-за того, что он мой пациент.
Но, технически, билеты приняла не я. Их принял Джетт. Леандро дал их ему, а Джетт отдал второй билет мне.
Это мое логичное объяснение ситуации, и я решила придерживаться его.
Именно поэтому я на заднем сидении машины с Леандро, а Джетт находится на переднем рядом с водителем и управляет стереосистемой, хотя все это выше моего понимания.
Но мне действительно нужно мыслить здраво, потому что Леандро сейчас еще более очарователен, чем обычно, и в джинсах и черной футболке выглядит просто охренительно невероятно. И эти бездонные глаза, со взглядом которых я встречаюсь каждый раз... клянусь, они затягивают меня. И его акцент... Господи Иисусе, этот акцент. Каждый раз, когда он говорит, мне приходится скрещивать ноги. Но сидеть с ним на заднем сидении, изолированном из-за того, что Джетт поднял чертову перегородку, и не включать профессионализм... ох, как все это не хорошо.
И в то же самое время так хорошо.
Мне необходимо что-нибудь сказать, чтобы заполнить напряженную тишину.
– Спасибо за то, что пригласил Джетта, – говорю я единственное, что мне приходит в голову сказать.
– Ты уже говорила это. Пять минут назад. И сразу же, как я заехал за вами.
– Да?
Я делаю ошибку, смотря на него.
Муха попалась в паутину.
– Говорила. – Его голос мягкий и соблазнительный.
Чтобы отвести взгляд в сторону, мне приходится приложить усилие. Сосредоточенно смотрю на виды за окном.
– Индия, все в порядке? Ты выглядишь нервной.
Я снова оглядываюсь на него.
– Нервной? Я не нервничаю. – Мой голос становится слишком высоким и сам за себя говорит о том, что я очень даже нервничаю.
– Нет? – Он наклоняет голову набок, и несколько прядей его мягких черных волос падает ему на глаза.
В пальцах возникает болезненное желание убрать их. Может, чтобы потрогать его волосы и убедиться в том, что они мягкие именно настолько, как мне кажется.
Я его психотерапевт. И я встречаюсь с Дэном.
Я сижу на своих руках.
– Ладно, может, я нервничаю самую малость.
– Почему? – Он облизывает губы.
Если бы я не мыслила здраво, то подумала, что он пытает меня.
Понимая, что и мои губы пересохли, я увлажняю их языком.
– Потому что... я твой психотерапевт. – Я понижаю голос до шепота, хотя и знаю, что Джетт не может меня слышать.
– И?
– И... – Я хмурюсь. – Неэтично общаться с тобой вне терапий.
– Неэтично проводить время со мной?
– Если это не касается профессиональной сферы – да.
– И это единственная причина, почему ты нервничаешь? – Он прожигает меня взглядом.
Нет, не единственная. Больше всего я нервничаю, потому что у меня сильнейшее желание поцеловать тебя прямо сейчас и узнать, такой ли ты потрясающий на вкус, как я думаю. И если бы Джетт не сидел на переднем сидении, то мне было бы невообразимо сложно удержать себя в руках.
Боже, да что со мной? Почему я могу контролировать свои мысли в офисе, но не могу вне него?
– Конечно, единственная. С чего бы еще? – Мне приходится постараться, чтобы голос звучал нейтрально, и это правда очень трудно.
– Ни с чего. – Он отводит взгляд в сторону.
Я смотрю на свои руки.
С момента нашей встречи Леандро смотрел на меня с сексуальным подтекстом, и я знаю это, как и то, что он использует секс в качестве защитного механизма.
Он смотрел на меня так же, как и на любую другую женщину, которая казалась ему привлекательной, чтобы на какое-то время сбежать от действительности.
Но недавно его взгляд изменился.
Не знаю, как объяснить это, но он больше не смотрит на меня, как на очередной объект для траха.
Он смотрит на меня так, словно на самом деле хочет меня.
И это пугает до чертиков.
Потому что и я хочу его.
– Так почему бы тебе не воспринимать эту поездку как сеанс терапии, раз тебя это так беспокоит? – Его слова возникают из ниоткуда, и звучат они едко. Он кажется взбешенным. – Я могу говорить с тобой о том же самом дерьме, ну, знаешь, насколько моя жизнь отвратная, если тебе от этого станет легче находиться здесь со мной.
– Ты вырываешь слова из контекста, Леандро.
– Разве, доктор Харрис?
Он не называл меня доктором Харрис со дня нашего ознакомительного сеанса. Он все время зовет меня Индией.
И слышать, как он зовет меня доктором Харрис подобно тому, как если бы мою кожу царапали неровными ногтями.
– Ты сказала, что быть со мной здесь неэтично, так что я пытаюсь создать этичную обстановку.
Я выдыхаю.
– Что ты хочешь сказать?
– Разве это не моя реплика?
– Господи, Леандро! – говорю я резко, гнев берет надо мной верх. – Чего ты хочешь добиться от меня?
Он бросает на меня взгляд, его черные глаза смотрят сквозь меня, а его челюсть напряжена.
– Ничего.
Он отворачивается от меня.
– Мне жаль, что я поставил тебя в неловкое положение, подарив Джетту билеты. Следовало подумать об этом. Не похоже, что ты могла бы сказать ему "нет", как только я сделал предложение.
Он прав... и не прав одновременно. Мать во мне не могла сказать "нет", но доктору следовало. Джетт был бы в ярости, но пережил бы это.
Я сама поставила себя в такое положение.
Может, потому что часть меня хотела быть здесь с Леандро.
И, знаю, я обидела его, но не понимаю, как отмотать все назад.
– Слушай, прости. – Я дотягиваюсь до него и касаюсь его плеча. Как только я делаю это, то понимаю, что совершаю ошибку, ведь связь, которую я чувствую при прикосновении к нему каждый раз, увеличивается десятикратно.
Из машины как будто выкачали весь воздух, оставляя меня задыхаться. Сквозь футболку ладонью я чувствую его пульс, отчего моя кожа горит.
Не могу отвести от него глаз. Он так прекрасен.
Он кладет свою руку на мою. Указательным пальцем нежно скользит по коже, пока не достигает запястья, после чего обхватывает его и держит меня.
Его взгляд падает на мои губы. В его глазах я вижу огонь.
– Индия... – произносит он мое имя с придыханием.
Я практически теряю самообладание.
Практически.
Образумившись, вспоминаю, кто я, кто мы такие и где находимся, и отскакиваю от него, чтобы отвернуться и посмотреть в окно.
Я слышу его громкий вздох. Он расстроен.
Закрываю глаза от этого звука, и пальцами одной руки обхватываю другую, ту, на которой как будто бы остался несмываемый след от его прикосновения.
Мы не разговариваем с того самого момента, вы можете резать напряжение между нами ножом.
Поверить не могу, как близка была к тому, чтобы поцеловать его.
Как я дошла от того, чтобы быть его психотерапевтом до… чего конкретно?
Того, что хочу поцеловать его… и не только.
Он пациент, ради всего святого! О чем я, черт подери, думаю?
Неужели я допустила бы, чтобы это случилось? Я бы поцеловала его?
Тот факт, что я не могу дать быстрый и четкий ответ на этот вопрос, означает, что мне нужно бежать от него как от огня.
В поле зрения попадает вывеска с названием «Аэродром Шенингтон». Я выдыхаю с облегчением.
Мне просто нужно пережить этот день. Затем мы вернемся к исключительно профессиональным отношениям, и все будет в порядке.
Просто встреча с ним в пятницу во время ужина, вчерашнее случайное столкновение в метро, разговор за чашкой кофе после, а также то, как он прекрасно ладит с Джеттом, и, вообще, целый день с ним… все это приводит меня в смятение.
И не похоже, чтобы у Леандро были ко мне реальные чувства.
Он все время занимается сексом с разными женщинами. Может, и не в последнее время. Но ловеласом он был еще задолго до аварии.
Водитель въезжает на парковку.
Джетт выходит первым. Затем водитель открывает для меня дверь, я выбираюсь из машины, Леандро следует за мной.
— Потрясающее место! — Джетт обходит машину вокруг, на его лице возбужденное выражение.
Обожаю видеть его счастливым, как сейчас.
— Сюда, — указывает жестом Леандро.
Я иду позади, пока Джетт забрасывает его вопросами о сегодняшней гонке.
Вижу, как на него пялятся люди. Кажется, он не замечает, но наверняка он привык к постоянному вниманию.
Иногда я забываю, насколько он знаменит. Когда мы общаемся в моем кабинете, он просто Леандро.
За пределами моего кабинета он всемирно известный пилот Формулы-1.
Проходя через паддок, мы доходим до секции, где нас у двери встречает парень. Он здоровается с Леандро, пожимая ему руку. Затем открывает дверь, и Леандро сначала проводит Джетта и меня, и только потом проходит сам.
Здесь не так много людей. Наверно это закрытый сектор для наблюдения за трассой для картинга.
— Леандро, мать его, Сильва!
Я поворачиваюсь на мужской голос, разозленная тем, что тот произнес ругательство перед Джеттом.
Симпатичный, шатен, милая улыбка. Я знаю его, но не могу понять, откуда.
— Картер, как ты? — приветствует его Леандро, улыбаясь.
Они обмениваются рукопожатием и обнимаются по-мужски.
— Хорошо. А как ты после аварии? Знаю, что это то еще дерьмо…
— Нормально, — перебивает его Леандро, и голос его тотчас же становится жестким.
Картер смотрит на него какое-то мгновение с нахмуренными бровями. Затем на его лице возникает расслабленное выражение.
— Ну, рад это слышать. Но если нужно будет поговорить, ты знаешь, где меня найти. Нам нужно чаще видеться. И спасибо за услугу. Дети обожают тебя.
— Без проблем, — отвечает Леандро, небрежно отмахиваясь.
Взгляд Картера от Леандро переходит на нас с Джеттом, стоящих у него за спиной.
— Картер, это мой друг Индия и ее сын, Джетт. Джетт ярый фанат Формулы-1. Индия, Джетт — это Картер Симмонс.
Картер Симмонс. Теперь я вспомнила его.
Вспомнила аварию. Леандро и Картер были в одной команде, той, в которой Леандро является пилотом до сих пор.
Картер попал в аварию в первый же год. В этой аварии его левая рука была частично разорвана, из-за чего его движения стали ограниченными. Это был его первый и последний год. Помню, в новостях была сильная шумиха по этому поводу, ведь он был многообещающим молодым английским пилотом. Все на него возлагали большие надежды.
Трагично, что его карьера так быстро оборвалась, едва успев начаться.
— Фанат гонок, да? — обращается Картер к Джетту. — Ну, сегодня ты с легендой гонок. Это, должно быть, довольно круто.
— Это так, — усмехается Джетт Леандро.
— Нравится участвовать в гонках?
— Я хожу на картинг, когда могу.
— И как ты, хорош?
— Ну, неплох. — Джетт пожимает плечами.
Картер улыбается.
— У меня предчувствие, что, вероятно, ты лучше, чем просто неплох. Тебе следует приходить иногда и пытаться кататься на трассе.
— Это было бы потрясно. — Джетт сияет.
— Круто. Итак, ребята, могу я принести вам чего-нибудь выпить? — спрашивает Картер.
— Черный кофе, пожалуйста, — прошу я, трясясь.
Я оделась потеплее: в джинсы, джемпер и теплую куртку, — но меня все равно пробирает холод.
— Черный кофе. Сильва, ты что будешь?
— То же, что и Индия.
— Круто. Ну, Джетт, почему бы тебе не пойти со мной, чтобы стать дополнительными руками? Тогда я смогу представить тебя парням, участвующим в сегодняшних гонках.
Джетт смотрит на меня, проверяя, согласна ли я, и я улыбаюсь ему в ответ, подбадривая.
Он уходит с Картером.
— Хочешь присесть? — Леандро показывает на кресла рядом со смотровой зоной.
— Конечно.
Я подхожу и сажусь, Леандро устраивается рядом со мной.
Сейчас я так чувствительна к нему, но на самом деле не хочу этого.
— Итак, кажется, Джетт может сам себя развлечь, — говорит Леандро.
— Здесь он в своей стихии, — улыбаюсь я.
Вижу, как он наклоняется вперед, руками облокачиваясь на ручки кресла. Он смотрит, как карты на трассе делают прогревочный круг. Леандро издает звук, ужасно похожий на желание.
— Ты правда скучаешь по этому. — Это не вопрос. Я и так это знаю.
Он поворачивает голову ко мне и рукой подпирает щеку.
— Как я могу скучать по чему-то до боли, но в тоже время быть напуганным этим до ужаса?
— Обычно то, что мы любим, и пугает нас больше всего.
Прежде чем снова посмотреть на трек, он долго смотрит на меня.
— Как ты попал в мир гонок? — Я наклоняюсь вперед, размещая руки на подлокотниках рядом с его.
— Отец был чемпионом мира по ралли. Гонки всегда давались мне с легкостью. Начал я с ралли, но интерес к Формуле-1 был сильнее. Я хотел двигаться в этом направлении, и отец полностью поддерживал меня.
— Должно быть, он гордится тобой.
— Гордился. — В его улыбке кроется грусть. — Он умер. Сразу после первого моего года в Формуле-1. Сердечный приступ.
В груди все сжалось от боли за него, из-за его потери.
— Мне жаль.
— Это было давно. — Он пожимает плечами.
Хотелось бы мне, чтобы он этого не делал. Отмахивался так, словно это ничего не значит.
Когда я смотрю на него, то вижу, что его взгляд уже направлен на меня.
— Что? — спрашиваю я застенчиво.
— У меня есть вопрос, но мне страшно спросить. Не хочу пересечь границу этики.
Я смеряю его взглядом.
— Я же извинилась за эти слова. Но, строго говоря, это правда. Общение с тобой неэтично.
— Кто сказал?
— Совет Медицинских Профессий.
— Ой, да что они знают? — усмехается он.
Слишком много. Если бы они могли видеть меня сейчас, то рассердились бы и помахали перед моим лицом лицензией на практику.
— Ну и, в чем вопрос? — Знаю, что захожу на опасную территорию, но чувствую себя обязанной ему. И часть меня хочет дать ему ответ.
— Отец Джетта… где он?
Я мгновенно застываю. Мне приходится постараться, чтобы сглотнуть.
— Не рядом.
— Когда вы поженились?
— Это два вопроса. — Я улыбаюсь, так что пока не похожа на законченную стерву.
— Справедливо. — Он пожимает плечами и не давит на меня.
И из-за этого я хочу ответить.
— Мы не были женаты. Я была молода и наивна. Но, несмотря на эту наивность, я получила лучший подарок в жизни.
— Он чудесный ребенок.
— Он такой. — Я улыбаюсь.
— Ладно, у меня есть еще вопрос, последний.
Я бросаю на него взгляд, который заставляет его рассмеяться.
— Конечно. Почему нет? — Я отмахиваюсь небрежным жестом. Честно говоря, мне нравится общаться с ним вот так.
— Парень, с которым ты встречаешься. Ну правда, ты достойна большего.
Я хмурюсь оттого, что разговор ушел в неожиданное русло, и выхожу из себя.
— То же могу сказать о тебе.
— Что ты имеешь в виду? — В его голосе есть те же нотки самозащиты, что и в моем.
— Кэт Вискер. Ну, то есть, ты серьезно? — Я пытаюсь не закатить глаза. — Ты достоин лучшего, Леандро.
Откуда это взялось? Мне не следовало говорить это.
— Это говорит психотерапевт? — Его голос вдруг становится таким отстраненным, что я не могу его понять.
Говорю ли я ему это как психотерапевт?
Я уже знаю ответ на этот вопрос, и от этого по коже проносится тревожное покалывание. Несмотря на то, что скажу, я наврежу сама себе.
Делаю глубокий вдох и включаю профессионализм.
— Мне не следовало говорить этого. Это было необдуманно.
— Зачем ты делаешь это? — рычит он, вынуждая смотреть ему в глаза.
— Делаю что?
— Начинаешь это свое профессиональное дерьмо, когда сталкиваешься с вопросом, на который боишься ответить.
— Я не боюсь ответить, — огрызаюсь я.
— Тогда ответь мне честно. — Он бросает мне вызов словами и взглядом. — То, что ты сказала о Кэт, было сказано моим психотерапевтом или другом?
Я прикусываю губу, оттягивая ответ. Затем, сквозь сжатые зубы, бормочу:
— Как твой друг… наверное.
Я пытаюсь игнорировать удовлетворенную улыбку на его лице, но что-то грызет меня изнутри, из-за чего я не могу себя остановить и задаю вопрос.
— А то, что ты сказал о Дэне, будто он недостаточно хорош для меня? Ты сказал это как друг?