Меня часто упрекают, что я слишком уж топлю за социалку, за справедливое перераспределение благ. Причем упрекают и условные либералы, и такие же условные почвенники. Первые считают, что я пытаюсь идти против природы вещей, против естественной конкуренции, вторым не нравится слишком материалистический, слишком "бездуховный" подход.
И, вероятно, сейчас я снова удивлю тех и других. Я не верю в равенство. Не верю в равенство, даже подразумевая под ним именно равенство возможностей, а не безликую одинаковость. Не верю и в окончательное торжество справедливости. Но! В то же время мне отвратительны разглагольствования о естественном отборе. Естественный отбор лучше оставить природе, человек же стал тем, кем он стал, благодаря тому, что он бросил природе вызов. Равенство и справедливость - это такое же преодоление природы, как и культура, искусство и наука. К равенству и справедливости, сколь бы утопичны они ни были, определенно стоит стремиться. Это недостижимые идеалы, но они должны быть у человека. Хотя бы для того, чтобы не оскотиниться.
Но дело, безусловно, не в одних идеалах. На духоподъемных речах далеко не уедешь. В первую очередь от озверения человека защищает хотя бы минимально устроенный быт и возможность отдыха.
Я скептически отношусь к народному пониманию пирамиды Маслоу. Я не утверждаю, что в первую очередь должны быть удовлетворены потребности в еде, жилье, безопасности, здоровье, а потом все остальное. Я не считаю второстепенными такие потребности, как образование и досуг, а такие, как творчество - какими-то высшими и вовсе не обязательными. Я уверена, что общество должно стремиться к такому устроению, при котором каждый мог бы реализовать все из перечисленных потребностей. Да, от каких-то возможностей человек может и отказаться, но это должен быть только его свободный выбор.
Свобода - вот главная ценность. И вот главный камень преткновения.
Недавно я готовила очерк о Мережковском, сейчас читаю Леонтьева. И вот оба они так или иначе упираются в вопрос о свободе. Оба они всей душой ненавидит мещанство, буржуазную пошлость. Только первый рассчитывал победить этого "хама грядущего" революцией, а второй верил, что унасекомить этих "средних людей" поможет усиленное завинчивание гаек.
А "хам грядущий" и "средний человек" - это и есть человек, пренебрегающий возможностями "высшего порядка" ради чрезмерного удовлетворения "низших" потребностей.
Бороться с этим явлением одинаково бесполезно как с помощью революции, так и методом государственного насилия.
Целью истинной революции в принципе не может быть борьба с пошлостью, мещанством, буржуазностью. Идеей революции может быть только свобода. Значит, каждый человек свободен быть и художником и мещанином, и поэтом и пошляком (до тех пор, пока выбор одного не ущемляет возможности другого). Но, конечно, свобода эта не может расцвести в тисках необходимости, в капкане нужды. Выбор между голодом и работой на износ, невежеством и одиночеством, поэзией и крышей - это не выбор и не свобода.
Государственной машине и вовсе нет смысла искоренять "бесцветную усредненность", ибо середина - это вообще-то опора государственности. Ну а то, что конкретно наше государство, видимо, следуя все же заветам Леонтьева, ведёт враждебную политику по отношению к самому минимальному благополучию, загоняя народ в нищету и невежество, так это ничего не опровергает. Ибо ничего хорошего наше конкретное государство такой политикой и не достигает. Ничего хорошего даже для самой госмашины.
Напротив, именно от середины и следует двигаться. Обеспечьте народу достойную оплату труда, безопасность, доступную и качественную медицину и образование, возможность досуга и каждый уже сам решит, как этим всем распорядиться. Кто-то все равно окажется маргиналом, кто-то скучным бюргером, кто-то художником, кто-то чиновником, кто-то инженером, кто-то волонтером, кто-то философом - сокрушителем основ. Но думается, что маргиналов всё-таки окажется меньше, роботизация и автоматизация ускорятся, высвободив человечеий ресурс для чего-то более осмысленного, да и уровень образования и культуры вырастет.
Нет никакого противоречия между "низшим" и "высшим". Больше того, нет его и между природным и человеческим. Человек преобразует природу, как физическую, так и социальную, и природа готова подстраиваться и меняться. Да, до определенных пределов, да, не без нюансов. Но человеку решать: жить ему по закону джунглей или век за веком, год за годом, день за днём стараться делать этот мир чуть более справедливым и свободным.