ГЛАВА V: ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ МЁРТВЫХ
Рассказав Серёге о случившемся, он отнесся к услышанному с немалой долей скепсиса, как бы я не пытался его переубедить. Пока я искал способ, как выбраться, мне начали видеться кошмары, как сон наяву прямо. Это кого угодно с ума сведет.
Метро вообще очень странная штука. Все эти технические помещения, тайные туннели и прочее. Они и до катастрофы хранили в себе тайны, которые знали лишь единицы, работавшие в метро. Коляныч когда-то был таким работником. Толи обходчик путей, толи машинист, я не помнил.
Павел Николаевич Тулеев, он же - дядя Паша, как я его звал, заменил мне отца. Он приютил меня после катастрофы, так как родители не удалось уцелеть, пытался их найти, но попытки были тщетны. Я хоть и был на момент случившегося шестнадцатилетним подростком, а в Метро было принято, что лица после пятнадцати лет уже считались взрослыми и обязаны были работать, дабы обеспечить выживание всем. Мы тогда почти сразу вместе с Колянычем переехали на Бекетова.
Там я и познакомился с Серёгой, с которым мы стали лучшими друзьями. Коляныча я знал еще с поверхности. Он - отец Иры. Дядя Паша не мог сидеть на месте, сложа руки, и гнить в этой дыре, он сразу начал действовать. Записался добровольцем в первую же вылазку на поверхность. Мутанты еще не появились в то время, однако радиация и разрушенный озоновый слой представляли куда большую опасность. Тогда он лишился левого глаза и чуть не ослеп на второй.
Затемнять стекла противогазов - первое, что пришло в голову первому искателю, и это сработало. Он до сих пор делает качественные апгрейды для всех желающих, да и цены не заламывает. Еще Коляныч любит травить байки про свои походы на поверхность, за всё время, что он провел наверху, он многое повидал и довольно охотно этим делиться с любым желающим.
Я и не заметил, как мы подошли к посту на Советской Армии. Проверки как таковой собственно не было, просто посмотрели паспорта и сказали, что можно идти. Скорее всего, Дронт или Мелкий предупредили о том, что должны прийти еще два человека.
Мы вышли на платформу и с непривычки чуть не ослепли. На станции горели ртутные лампы, не так уж и много, но после темного туннеля, казалось, что мы попали в сам Центр. До Центра, конечно, этой станции еще далеко, но станция процветала, хоть и была одной из крайних. В туннелях, ведущих до станций Маршала Жукова и Масельского, были фермерские угодья, здесь были самые большие плантации грибов во всем Метро. Но помимо грибов здесь наловчились выращивать картошку, капусту и даже помидоры. Так же здесь были еще и загоны со скотом, где разводили курей да свиней.
Еще у них на поверхности стоят самодельные ветряки, которые служат отличным источником энергии в условиях шквалистого ветра постъядерного Харькова. Однако из-за сильного ветра иногда возникают проблемы, техника давно уже не новая, поэтому местные электрики каждый день выходят на поверхность и держат состояние электростанции рабочим. Так же, насколько я помню, у них есть постоянный блокпост на поверхности, под одним из главных ветряков.
Сама же станция была полностью жилая, только кое-где можно было увидеть палатки торговцев. Советской Армии половину Метро обеспечивала продуктами питания, поэтому в дальнем краю платформы постоянно грузились какие-то дрезины и отправлялись к другим станциям. Сейчас только из-за сложной ситуации на Площади Восстания транзит продуктов почти прекратился. Искатели приходят по поверхности, однако те пронести могут немного. Некоторые даже поговаривают, что они подумывают ходить караванами, чтобы хоть как-то наладить торговлю, но это всё слухи. Слишком это трудоёмко и нерентабельно, да и мутанты явно будут препятствовать этому.
Рассказав Серёге о случившемся, он отнесся к услышанному с немалой долей скепсиса, как бы я не пытался его переубедить. Пока я искал способ, как выбраться, мне начали видеться кошмары, как сон наяву прямо. Это кого угодно с ума сведет.
Метро вообще очень странная штука. Все эти технические помещения, тайные туннели и прочее. Они и до катастрофы хранили в себе тайны, которые знали лишь единицы, работавшие в метро. Коляныч когда-то был таким работником. Толи обходчик путей, толи машинист, я не помнил.
Павел Николаевич Тулеев, он же - дядя Паша, как я его звал, заменил мне отца. Он приютил меня после катастрофы, так как родители не удалось уцелеть, пытался их найти, но попытки были тщетны. Я хоть и был на момент случившегося шестнадцатилетним подростком, а в Метро было принято, что лица после пятнадцати лет уже считались взрослыми и обязаны были работать, дабы обеспечить выживание всем. Мы тогда почти сразу вместе с Колянычем переехали на Бекетова.
Там я и познакомился с Серёгой, с которым мы стали лучшими друзьями. Коляныча я знал еще с поверхности. Он - отец Иры. Дядя Паша не мог сидеть на месте, сложа руки, и гнить в этой дыре, он сразу начал действовать. Записался добровольцем в первую же вылазку на поверхность. Мутанты еще не появились в то время, однако радиация и разрушенный озоновый слой представляли куда большую опасность. Тогда он лишился левого глаза и чуть не ослеп на второй.
Затемнять стекла противогазов - первое, что пришло в голову первому искателю, и это сработало. Он до сих пор делает качественные апгрейды для всех желающих, да и цены не заламывает. Еще Коляныч любит травить байки про свои походы на поверхность, за всё время, что он провел наверху, он многое повидал и довольно охотно этим делиться с любым желающим.
Я и не заметил, как мы подошли к посту на Советской Армии. Проверки как таковой собственно не было, просто посмотрели паспорта и сказали, что можно идти. Скорее всего, Дронт или Мелкий предупредили о том, что должны прийти еще два человека.
Мы вышли на платформу и с непривычки чуть не ослепли. На станции горели ртутные лампы, не так уж и много, но после темного туннеля, казалось, что мы попали в сам Центр. До Центра, конечно, этой станции еще далеко, но станция процветала, хоть и была одной из крайних. В туннелях, ведущих до станций Маршала Жукова и Масельского, были фермерские угодья, здесь были самые большие плантации грибов во всем Метро. Но помимо грибов здесь наловчились выращивать картошку, капусту и даже помидоры. Так же здесь были еще и загоны со скотом, где разводили курей да свиней.
Еще у них на поверхности стоят самодельные ветряки, которые служат отличным источником энергии в условиях шквалистого ветра постъядерного Харькова. Однако из-за сильного ветра иногда возникают проблемы, техника давно уже не новая, поэтому местные электрики каждый день выходят на поверхность и держат состояние электростанции рабочим. Так же, насколько я помню, у них есть постоянный блокпост на поверхности, под одним из главных ветряков.
Сама же станция была полностью жилая, только кое-где можно было увидеть палатки торговцев. Советской Армии половину Метро обеспечивала продуктами питания, поэтому в дальнем краю платформы постоянно грузились какие-то дрезины и отправлялись к другим станциям. Сейчас только из-за сложной ситуации на Площади Восстания транзит продуктов почти прекратился. Искатели приходят по поверхности, однако те пронести могут немного. Некоторые даже поговаривают, что они подумывают ходить караванами, чтобы хоть как-то наладить торговлю, но это всё слухи. Слишком это трудоёмко и нерентабельно, да и мутанты явно будут препятствовать этому.
Внешне станция была очень похожа на предыдущую жилую, то есть Московский Проспект. Потолок здесь тоже, как и на ней полукруглый, но он был ребристым с ромбовидными узорами и не почерневший от костровой гари, так как костров на станции не было вообще, пользовались спиртовыми печами. И лампы здесь были не обычными. Вдоль всей платформы, по ее центру шли колоны, на концах которых были большие тарелки, а в них были лампы. Необычно было то, что они светили вверх, и свет отбивался от белого потолка. Но такая конструкция позволяла освещать большое пространство, тем самым экономя электроэнергию.
Мы с Серегой пошли вдоль «улицы». Большинство домов было сооружено из стальных листов, укрепленных деревянными балками, эдакие жилые коробки. Однако и обычным брезентовым палаткам было здесь место. Серж остановился возле одной из таких, которая была больше по размеру и заметно отличалась от других, на ней нарисован большой красный крест. Возле палатки стоял Дронт с Мелким.
− Что с капитаном? - спросил Серега.
− Плох, - ответил Лазарев.
Не уберегли. Серега снял шлем и опустил голову. Дронт постоял еще пару секунд, глядя в пол, затем куда-то побрел.
− Вывели яд? - решил узнать я.
− Наверное. Не знаю, я не спрашивал, − Мелкий был растерян. - Нам сказали ждать.
− Ладно, от тебя, блин, ничего не узнаешь! Пошли, Андрюх, пожрем, а потом и с главврачом поговорим, − Серж махнул рукой и начал высматривать, где можно было перекусить.
− Подождите, товарищ искатель, а можно вам задать вопрос?
− Опять тупой? - хмыкнул я.
− А почему вы этих существ, на ёжиков похожих, бастами называете?
− Ну, хоть про ежей ты знаешь, − хмыкнул я. − Называем так, потому что их научное название слишком длинное и непроизносимое. Мы их вообще-то называем зубастые суки, сокращенно - басты. Все?
Лазарев подтвердительно кивнул.
− Все, Серег, пошли.
***
− Андрюх, а что ты там возле трупов баст высматривал?
− Да я баст ближе увидеть хотел... интересно, а куда ведет тот проход? - пробормотал я, погруженный в свои мысли.
− Какой проход? - Серега глотнул кусок мяса, и смачно начал его жевать.
Да, в местной закусочной с таким интересным названием «ПИВО! МЯСО!» очень хорошо готовят, и главное не дорого, по четыре жетона порция картошки пюре с куриной ножкой. И один жетон стакан браги с заманчивым названием «пиво». Хотя никакое это не пиво, хмель в метро не растет, а жаль. Но пить можно. Не такая уж эта бодяга и плохая. Хотя, в Центре лучше... и дороже. Намного дороже. Приходилось довольствоваться тем, что есть.
− Тот, откуда басты лезли, − оторвался я от раздумий и тоже начал уплетать за обе щеки.
− А мутант его знает! - махнул напарник. − Что, проверить хочешь?
− Да что-то особо желания нет лесть к ним в пасть, − ответил я.
− Шмель, я тебе удивляюсь, твоей логике и дедукции особенно. Посмотреть - посмотришь, а полезть - очкуешь. Когда ты уже успел записаться в трусов?! Что, забыл, как мы с тобой лазили по всяким неизвестным туннелям? И про то, как мы охотников одними ножами вырезали? Ты же ничего не боишься!
− Боюсь! - громко прервал его я.
− Чего? - удивился напарник.
− Тебя я, дурака, боюсь! В могилу ты меня раньше времени загонишь! Какой идиот рискнет туда полезть? Неизвестный темный страшный туннель, из которого, к тому же, прет дерьмом баст. Да и чего ради? Чтобы хабар схоронить? Есть и более доступные и менее опасные места. Не, Серег, это не катит.
− Это у тебя после того помещения? - Серёга посмотрел мне в глаза. - Мужик, я видел твои глаза.
− У меня всё нормально, − ответил я, а по спине предательски пробежали мурашки, оповещая, что это не так.
− Ладно, уговорил, - Серега замолчал.
Он разлил еще по одному стакану этой редкостной мерзости и, чокнувшись с другом, выпил до дна.
- Надо сходить бригадира нашего проведать, не можем же мы его бросить в тяжелую минуту, − сказал, доев Серж.
Покончив с едой, мы направились к санчасти. На станции было много людей, они буквально толпами ходили здесь туда-сюда. Чаще всего это были работники ферм, возвращающиеся с работы. Это можно было понять по запаху. Запаху земли, свиней.
В поле зрения замаячила та самая палатка, в которой находился Молотов. Лазарев пропал. Огромной тушки Дронта так же не было видно. Как будто им совсем было наплевать на их капитана. Либо же сам он давно дал им распоряжения на случай подобных ситуаций. Немного побыв в отряде Молотова, мне начало казаться, что у него есть план на любой случай жизни.
Мы с Серегой нагло завалились в палатку с красным крестом, охранники пока отвлеклись на симпатичных молоденьких медсестер. Напарник провожал взглядом округлые формы девушек, он явно тоже на них отвлекся бы, однако было не до этого.
Внутри было на удивление много света и пахло стерильностью. Этот запах вернул меня в прошлое, в то далекое детство, когда я почти каждые выходные ходил с родителями в поликлинику. Очереди, долгое ожидание, осмотры, уколы... столько ассоциаций.
Дядя Паша говорил, что запахи - самые сильные стимуляторы для воспоминаний. До сих пор я не придавал этому значения, но теперь-то я понял всю силу, с которой запахи могут возрождать из глубин сознания самые далекие, почти забытые воспоминания.
Внутри мобильного госпиталя было несколько отдельных комнат, разделенных брезентом. Мы вошли в одну из них и обнаружили несколько операционных столов, похоже, здесь могли оперировать одновременно целое отделение солдат станции Советской Армии.
− Какого черта?! - на нас возмущенным взглядом смотрел врач, державший в руке скальпель. Местный хирург, догадался я. - Эй вы, группа в полосатых купальниках! Читать разучились? Извольте выйти! Никакого уважения к медицинскому труду... варвары!
Запах стерильности напомнил мне еще один факт из прошлого - я ненавижу врачей. В какой-то степени даже больше военных.
Как только мы вышли из этой части палатки, вслед за нами вышел главврач, маленький пожилой мужчина в огромных роговых очках советского образца. В руках у него была синяя папка, видимо, с личными делами и историями болезни.
− Чего изволите, господа хорошие? Голос у него был мягкий и спокойный.
− Доктор, нам бы командира повидать... - почти шепотом сказал Серега.
− Извините, не положено. Сейчас там операция, стерильность, сами понимаете, - виноватым голосом ответил тот.
− Ну, хоть скажите как он! Прошу вас, господин главврач, он мне как отец! - с наигранной жалобностью в голосе сказал Сергей.
У него это всегда выходило отлично. Именно благодаря своему красноречию и актерскому мастерству он достигал успехов в общении с противоположным полом.
− Конечно-конечно, это можно. Напомните, как его фамилия... - он открыл папку.
− Молотов, - хором ответили мы.
Было какое-то странное чувство тревоги. Я опасался наихудшего.
− Так-так-так, Мо-ло-тов... - вглядываясь в папку, с важным видом бурчал он себе поднос. - Ага, вот он. Так-так-так, что тут у нас... - он на мгновенье застыл, затем закрыл папку, снял очки, протер их и снова надел на нос. - Сожалею...
***
Сергей знал Василия Степановича Молотова еще до войны. Когда нас вызвали на Советскую, он мне всё рассказал о капитане. Бывший танкист, закаленный горячий боец, готовый отдать жизнь за родину. Предварительно, разумеется, захватив с собой на тот свет пару десятков супостатов. Он был строг, но справедлив, никогда не требовал от своих парней того, чего не смог бы сделать сам. Молотов был примером, образцовым бойцом, чем, собственно, мне и не нравился. Однако при всей неприязни, нужно отдать ему должное. Неудивительно, что его приставили к званию Героя Украины в первые же дни войны.
Однако, его рвение чуть не стоило ему жизни - военные хирурги едва вытащили его с того света после очередного ранения. Молотову дали отпуск на две недели, он сразу же вернулся домой, в Харьков. Там он и встретил последние дни этого мира. Не смотря на то, что старый мир сгорел в огне ядерного пожара, война так и не была окончена, по крайней мере, официально. Василий Степанович продолжил служить власти, де-факто - выжившим генералам из Центра, надеясь, что единая система управления еще может восстановиться. Капитан Молотов был ценным бойцом и одним из лучших командиров Центра, его потеря явно будет трагедией. Возможно, ему даже дадут второго Героя. Посмертно.
− Возьмите, - доктор протянул Серёге какой-то лист бумаги.
− Что это? - удивился он.
− Свидетельство о смерти, - сухо ответил врач. − В Центре его потребуют.
Бюрократия, мать его. Я всегда ненавидел всяческие волокиты с документами.
- Вы только вещички его не забудьте! Они в той палатке, в ящике у самой последней койки слева, - он указал на соседнюю палатку и мы оба двинулись в ту сторону.
Внутри длинной палатки располагались больничные койки, отгороженные друг от друга брезентовыми стенками.
− Ого! Им здесь выделено целых две палатки! - удивился я.
− Да уж, медицина на месте не стоит! - поддержал мысль Серж.
Перед каждой койкой стояли ящики с личными вещами. Мы двинулись к последней койке слева, но Серега резко затормозил.
− Чего стоим? - я заметил, что тот смотрит на одного из больных.
В его глазах читалась смесь удивления, любопытства и страха. Что же так поразило Серёгу? Я повернулся в ту сторону, куда смотрел мой друг. Не увидев там ничего особенного, я обернулся к Сереге:
- Что, раненых никогда не видел? Или крови боишься? Сдаешь брат.
Серега резко взял меня за плечи и развернул обратно. И в тот же миг я понял, что так поразило Сергея. В голове перемешались все чувства. Сначала был ступор. Затем пришел страх. А потом стало невыносимо смешно. Смешно настолько, что это ржание, наверное, докатилось до самого Центра.
Перед нами стоял Василий Молотов и застилал постель. Услышав дикий смех, он уставился на нас непонимающим взглядом. Едва отдышавшись, Серега, что-то хотел сказать, но на него накатила новая волна безудержного смеха. Я держался за койку и молотил кулаком по матрасу. Молотов посмотрел на свою одежду, пощупал лицо, и, не найдя ничего смешного, не выдержал:
− В чем дело искатели?
Его взгляд был суровым, от чего мы только еще крепче заржали. Еле отойдя от смеха, я вытянул у Сергея из рук бумажку и протянул ее Молотову. Тот впился глазами в листок. Дойдя до фамилии, он растянул улыбку от уха до уха.
− Капитан, ты чего стоишь? А ну, ложись обратно! - выдавил из себя Серега. Молотов ответил недоумевающим взглядом. - Ты умер!
***
Несмотря на жесткий график, Молотов объявил отбой на ночь. Когда вся группа уже была на боковой, Серега подошел ко мне. Я еще не собирался ложиться и сидел у палатки, чистил автомат. Напарник присел, достал «ублюдка», и начал снаряжать обоймы к нему.
После воскрешения Молотова, мы прошлись по местным оружейникам и прикупили патронов. Так как после сражения с бастами мы совсем обеднели в этом плане. Много наторговать не вышло. Деньги у нас понемногу заканчивались, а нужно было еще закупить провизии, так как мы были на крайней станции, дальше только неизведанные территории.
− Слушай, брат, имею мнение - надо вернуться на Маршала Жукова и проверить ту дыру, − обратился Серж ко мне.
− Ты что, сдурел?! - возмутился я. − К бастам не терпится на обед в качестве главного блюда?!
− Да чуечка, Шмель, чуечка! Там определенно что-то есть, ведь басты не могли прогрызть такую дыру через кафель и бетон! При всей их зубастости, им это явно не под силу.
− Ну, не знаю, Серж, − проговорил я, закончив с чисткой автомата.
Я так же принялся снаряжать обоймы. Патронов у меня хватало только на две. Так что придется экономить.
− Да, и когда я кинул гранату, проход ведь не завалило! - Серёга продолжил. − Вывод: это дело рук человека. И насчет баст можешь не беспокоиться - самых смелых мы уложили.
Я знал, что чуйка бывалого искателя - вещь серьезная, потому уступил.
− Ладно, на обратном пути обязательно посмотрим, − заключил я.
− Нет, зачем тянуть, надо сейчас! - возразил мой напарник.
− Какой, блин, сейчас? Нам завтра выходить! Если не успеем до подъема, то они уйдут без нас, ты ведь знаешь Молотова. А если они уйдут, то плату за работу мы свою не получим.
− Успеем, - уверенно заявил Сергей.
− Мутант с тобой! - махнул рукой я.
Я поднялся и зашел в нашу палатку. Мы быстро начали собираться, взяв с собой только самое необходимое. Почти полностью обмундировавшись, я остановился.
− Андрей? - напарник заметил это.
− У меня только два рожка, − ответил я ему.
− Идея! - Серж щёлкнул пальцами и вышел из палатки.
Я выглянул, что бы проследить его действия. Он направился к палатке Мелкого. Не знаю, что он задумал, но почему-то мне казалось, что Лазарев останется без пары обойм. Так и произошло. Через пару минут из палатки, полуприсев, выбрался Серж, держа в руках две спаренные обоймы.
− Прикинь, − он кинул мне рожки. - Помнишь девицу, с которой наш мачо забавлялся на Московском Проспекте?
− Помню, − ответил я.
− Так вот, он с ней там в палатке! - Серега немного повысил голос, но вспомнил, что сейчас ночь, притих.
− Может он уже новую себе нашел, и на самом деле наш блондин тот еще Жигало?
− Нет, Андрюх, у меня хорошая память на лица.
− Чёрт с ней, с девчонкой. Ты уверен, что бригадир нам не вломит по первое число за то, что мы патроны у рядового забрали.
− Забей, − Серж отмахнулся. - Один хрен, Мелкий фиговый стрелок.
− Ладно, пошли.
Я проверил обмундирование. Всё было на месте. Закинув на плечи маленький рюкзак, на случай, если мы найдем всё-таки чей-то хабар, мы пошли к тоннелю.
Шли быстро, на посту нас пропустили в туннель без лишних разговоров. За каких-то тридцать минут дошли до Маршала Жукова. Зловонный запах все еще стоял, и при свете фонарей были видны трупы баст, которых почему-то даже крысы не тронули.
Серега уже надевал свой «намордник», я решил, что противогаз не помешает, мало ли что там будет, и сам достал свою маску и надел на голову. Решив сделать пятиминутный привал, дабы восстановить силы, мы еще раз проверили снаряжение. На всякий случай, как говорит мой напарник.
Мы подошли к боковой пробоине, усеянной трупами мутантов, аккуратно обходя их, мы двинулись по туннелю. Посмотрев по сторонам, я увидел, как бетонные стены станции закончились, и начался земляной туннель. Сделан он был так, как будто землю растолкали во все стороны и спрессовали у стен для прочности.
Пройдя десять метров трупы закончились, а проём стал уже. Здесь уже проход был выложен из камня. Теперь это было похоже на какие-то древние катакомбы. В конце виднелась старая деревянная дверь. Закрытая.
− Твою мать, − выругался Серж. - Точно этот проход не бастами сделан.
− И они явно пришли не с этой стороны, − добавил я.
− Загадка.
Серж подошел к двери, на ней висело три амбарных замка, он повернулся ко мне, хитро улыбаясь. Я знал, что это значило
− А ты говорил, что нечего здесь делать, − сказал он.
− Ты был прав.
− То-то же. Ладненько, на три идем по нашей технике, как всегда, в общем-то, - скомандовал напарник.
Я стал за Серегой, приготовил свой АК-105, сложил приклад. Положил ему свой «Калаш» на плечо, а в другую руку взял нож. Напарник взял в руки своего «Ублюдка». Мы были в полной готовности. Но неизвестность меня пугала.
− Раз, − сказал Серега и сбил один замок ломиком.
− Два, − сказал я, и второй замок последовал ему.
− Три! - Третий замок упал на пол и Серж выбил дверь ногой, та не выдержала и завалилась. − Поехали!
***
Комендант станции стоял на платформе перед группой его самый верных бойцов. На станции царил полумрак, из кафе доносились громкие крики выпивающих там людей, там праздновали День Рождения. Торговцы на рынке кричали, пытаясь завлечь к себе посетителя. Солдаты охранной службы лениво ходили вдоль платформы.
Антон Леонидович Кухаренко обвел стоящих перед ним солдат пристальным взглядом. Они были как на подбор. Все пятеро обмундированы в боевые костюмы черного цвета с красной звездой на груди слева. У всех были красные повязки на правой руке. У командира квада еще были красные погоны на плечах. Это лучшие бойцы на станции Московский Проспект, которую он, Антон Леонидович, переименует в Знамя Революции.
Антон Леонидович уже знал, куда направляется Молотов со своей группой. Кухаренко улыбнулся. Он всегда умел манипулировать людьми. Пообещал предателям из Центра, что если станет верховным, то о них не забудет. Вроде бы простые слова, но с его уст они звучали так убедительно, что тяжело было, не согласиться с данным предложением.
Наконец-то комендант обратился к бойцам:
− Гляжу на вас, товарищи, и не нарадуюсь никак! Думаю, вы уже знаете, что вас не просто так оторвали от ваших дел на поверхности. У вас будет задание, задание которое важно не только для нашей станции, но и для будущего всего метрополитена.
Комендант станции остановился, чтобы бойцы осознали всю важность момента.
− Значит так, − продолжил он. − Вы сегодня отправитесь на поверхность и последуете за отрядом капитана Молотова, который ушел от нас сутки назад. Они идут к станции Восточная, что за завалами на юге. Ваша задача - ликвидировать капитана.
Зная Молотова, Кухаренко отчетливо понимал, что о разговоре с ним, он трепаться со своим отрядом не будет. Будет держать всё в себе, пока не доберется до Центра.
Капитан Дроздов, которого Антон Леонидович представил к отряду в качестве командующего, так же знал об этом. Не зря Дроздова вызвали из вылазки на поверхность в срочном порядке. Ради такого важного дела ему пришлось бросить всё. Если Молотов вернется живым, то от Антона Леонидовича с его революцией ничего не останется. Авторитетный вояка, и в Верховном Совете у него связи есть. Дроздов знал, что поставлено на кон.
Если информация о революции дойдет до Верховного, то... Кухаренко побоялся закончить эту мысль. Нельзя этого допустить, любой ценой.