Септуагинта и Масоретский текст
О
собенностью древнееврейского и родственных ему языков было то, что все слова записывались с помощью знаков, обозначавших только согласные звуки.
«Чтобы лучше понять эту особенность семитских языков, представим себе на минуту, что в русском языке все слова – существительные, прилагательные, глаголы – писались бы только с помощью согласных, а гласные подразумевались бы. Тогда, например, трехсогласный корень ПЛТ мы могли бы при желании понимать, как плут, плот, плита, пилот, полет, плати», также плоть, палата, плат, плато, пылать, Пилат, пульт, пальто, палить… «Легко понять, какие трудности возникали бы при расшифровке и чтении каждого такого слова. Между тем, именно так обстоит дело в древнееврейском и арамейском языках. Приведем только самый простой случай: трехбуквенное написание, состоящее из трех согласных QTL, означает корень глагола «убивать». Такое написание может означать: убивать, быть убитым, он убил, он убивал, он был убит, убей, убивающий».
Это тот случай, когда мы знаем корень слова, а если перед нами сочетание трех букв br[, то оно может обозначать слова разных корней – шести корневых гнезд и одиннадцати производных слов, которые встречаются в Писании.
Не только способ написания слов, но весь грамматический строй древнееврейского языка (в особенности: значения глагольных форм, отсутствие падежных окончаний и падежных артиклей, синтаксис), можно сказать, сам древнееврейский язык таков:
понимание отдельной фразы может целиком зависеть от контекста. Но именно таков был – характер библейского символизма в пророчествах Ветхого Завета.
В Ветхом Завете есть книги исторические, книги учительные, книги пророческие, это книги разных эпох, у которых различно все, кроме главного: библейская речь Ветхого Завета в целом – это речь пророческая на языке древнееврейском о пришествии Мессии (Христа). Когда пришел Христос, открылись и смысл пророчеств, и значение терминов символического языка Ветхого Завета.
Ожидание – предчувствие, пророчество, требование – Мессии не есть главная «тема» Ветхого Завета в целом; это – его дух, который имеет свойство Духа: «дышит, где хочет» (Ин. 3:8). Каждая книга Ветхого Завета имеет свою языковую и историческую «плоть»: ее нельзя «читать, вычитывая » свидетельства о грядущем Мессии, чтобы потом сложить эти свидетельства в «сумму», которая должна служить доказательной базой против заблуждений иудеев или язычников. «Христианское» прочтение ветхозаветной книги состоит в том, чтобы понять ее как одушевленную и, в конечном итоге, одухотворенную «плоть»... И здесь нас подстерегают те же опасности, что в догматическом споре о двух «природах» во Христе: насколько Он – Бог, и насколько Он – плоть...
Если нет пристального и неослабного внимания, если нет «удовольствия» в том, чтобы вникать в язык ветхозаветной книги на языке оригинала, настоящую работу со Священным Писанием Ветхого Завета следует считать «временно отложенной». Этот интерес к тому, что есть языковая и историческая «плоть» каждой книги, не обязательно должен присутствовать у каждого верующего, он должен присутствовать в культуре, как неизменный фон отнюдь не интеллектуальной честности (дабы учитывать историчность как необходимый элемент научности), но именно – религиозной «жадности» («жаждет и исчезает душа моя, [желая] ко дворам Яхве»; Пс. 84/83:3). И если интерес (пусть и неудовлетворенный) к библейскому тексту не ослабевает, тогда можно принять как руководство формулу блаженного Августина: «Quanquam et in Vetere Novum lateat, et in Novo Vetus pateat» –
в Ветхом Завете сокрыт Новый, а в Новом – раскрывается Ветхий.
Существует искусство символизированной речи; так вот, письмо и грамматический строй древнееврейского языка таковы, что они в высшей степени соответствуют общему характеру Ветхозаветного, пророчествующего символизма. И назначение, и строй, и красота древнееврейского языка были именно в этом соответствии пророческому служению.
В любой культуре символическая речь многозначна, а ее термины могут иметь полярную значимость. Символы в Св. Писании Ветхого Завета не только могут иметь полярные значения (например, «лев», «орел», «единорог»), но сам переход от одного предложения к другому часто ничем не обусловлен, кроме верховного смысла… Для того, чтобы понять такую символизированную речь, мы должны понять общий смысл – «о чем речь», быть как-то «в курсе», поймать «путеводную нить», уловить «дух»…
Мы слышим речь до того, как понимаем ее фрагменты. «Вера – от слышания» (Рим. 10:17).
«Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин. 3:8).
П
оскольку понимание древнееврейских письмен непосредственно зависит от понимания контекста, истолкования письменных знаков и от традиции,