Бернард Ливехуд
Человек на пороге
Биографические кризисы и возможности развития
Пер. с нем. И.Г. Меликишвили
(Под общей редакцией Н.П. Банзелюка)
Издательство «Духовное познание», Калуга 1993.
ISBN 5-88000-012-5
ЛИЧНОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ.
Время: зима 1928/29 года. Место: старый госпиталь «Аан де валлетис» в Амстердаме, отделение внутренней медицины, которым руководит профессор Руйтенга. Более точно, дело происходит в каморке, бывшей ванной комнате рядом с женским покоем. Каморка — вотчина самого юного ассистента, который ежедневно проводи здесь исследования под руководством профессора и записывает сообщения пациентов. Каждое утро здесь встречаются сотрудники, чтобы на ходу выпить по чашке кофе и обменяться последними новостями.
В один из дней профессор Руйтенга и все ассистенты, с чашками в руках, толпятся вокруг сотрудник, который как раз рассказывает: «..в выходные посетил тетку. Хронический ревматизм.. бедная женщина.. совершенно скрюченная.. Они пробовали все возможное — и без успеха; салицил не помог, золото тоже нет.. Теперь они отправили ее в новую «Рудольф Штайнер-клинику», и знаете, что там ей назначили? Там с ней говорят, каждый день по полчаса!!» Раздается звучный хохот, как над каким-то бредом.
Вдруг слышится голос самого молодого ассистента: «Совершенно случайно я познакомился с некоторыми врачами, которые там работают. Они показались мне совершенно реалистичными людьми.»
Профессор Руйтенга разворачивается: «Что же Вы знаете об этой антропософской медицине?»
Ассистент: «Да так, кое-что, профессор, пока еще немного, но мне это интересно и я надеюсь побольше об этом узнать».
Профессор Руйтенга: «Невероятно! Недавно у меня был один из этих врачей, бывший мой студент. Он дал мне почитать одну книгу. Я попробовал, но скажите мне совершенно честно, понимаете ли Вы, что это за эфирное тело?»
Ассистент: «Я еще не так далеко продвинулся, господин профессор..»
Руйтенга: «Некоторые из моих бывших студентов выбрали это направление. Я этого не понимаю и это были мои лучшие студенты..»
Он выходит из толпы и удаляется с недопитым кофе в руках, бормоча: «Это были мои лучшие ученики, мои лучшие студенты..»
Смущенное молчание. Укоризненные взгляды обращаются на ассистента, который испортил настроение.
Это был урок для юного ассистента. Двадцати четырех лет от роду он стал врачем и открыл, что «биографическая беседа» — неизменная составная часть всякой терапии. Он начал интересоваться психиатрией, открыл для себя антропософскую лечебную педагогику и решил основать лечебно-педагогический институт.
В профессоре Карпе он нашел сочувствующего учителя, пожелавшего поручить ему исследование, которое можно было провести в собственном институте. Это привело в 39 году к диссертации на тему «Такт, ритм, мелодия. Основы терапевтического применения музыкальных инструментов»
В тридцатых годах в «Елгерсма-клинике» в Оэгстэгне происходили беседы о необходимости и содержании специальной подготовки в детской психиатрии. У меня, на основании моего опыта в Цоннехуизе в Цейсте, была привилегия интенсивно участвовать в этих беседах. После второй мировой войны такое образование стало реальностью.
Между тем моя деятельность развивалась в направлении общей психиатрии, благодаря вопросам, которые вставали передо мной. В тридцатых годах понятие «психотерапия» было по сути идентично понятию «психоанализ». Я же шел, направляемый антропософией, своим собственным путем; регулярные собрания в Елгерсма-клинике поддерживали меня.
Развитую таким образом психотерапию я назвал «биографической терапией». При такой терапии речь идет о том, чтобы рассматривать проблемы пациента на фоне всего биографического развития и искать их причины не только в шоке или потрясениях недавнего прошлого.
Главную роль при этом играет понятие «развития». Мне становилось все яснее, что всякое «развитие» про-
исходит в поиске и преодолении препятствий; это препятствия внутри собственной конституции, воспитания и жизненного опыта, но препятствия происходят и оттого, что не принимается возникающая ситуация или отсутствует личная перспектива.
Одновременно оказывалось, что такие препятствия — «помощники в развитии» — часто проистекали из внутренних переживаний, которые не были усвоены и нагоняли страх.
Знание нормальных закономерностей хода жизни человека может быть началом выхода из проблем такого рода. Это исходное положение моей появившейся в 1976 году книги «Кризисы жизни — шансы жизни»2.
Как только выясняется, что речь идет о нормальных стадиях развития, многие проблемы принимают совершенно иной облик.
В предлагаемой книге рассматриваются препятствия, которые лежат в еще более глубоких слоях. Для их понимания нам нужно привлечь общий образ человека, каким он выступает в антропософии. Поэтому эта книга «более антропософская», нежели ее предшественницы.
Книга состоит из двух частей. Первая часть больше выдержана в духе общей ориентации. На основе антропософского образа человека и мира рассматриваются аспекты человеческого развития.
Вторая часть описывает принципы биографической терапии. Поэтому она обращена в первую очередь к сведущим в этой области читателям. Она может стать для них начальной точкой для дальнейшего изучения и практического применения. Но многое из представленного там может оказаться полезным всякому, кто соприкоснулся с рассматриваемыми проблемами.
В этой книге отражен также пятидесятилетний личный опыт работы. Естественно, в этой области всегда возможны другие или дополняющие точки зрения.
Подробное представление основных антропософских понятий вышло бы за рамки этой книги. Но в примечаниях читатели найдут краткие пояснения наиболее важных понятий и указания на соответствующую литературу, что послужит самостоятельной работе и поможет сориентироваться в этой области.
Б. С. Й. Ливехуд октябрь 1983
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. ЧЕЛОВЕК НА ПОРОГЕ
Побуждением к этой, книге послужило одно высказывание Рудольфа Штайнера: «Человечество переступило через порог». Попытаемся понять, что здесь имеется в виду.
Прочные границы, меж которых пребывало человеческое сознание в течение прошлых столетий, уже не так надежны. В первую очередь стала проницаемой граница внутри нас, внутренний рубеж, отделяющий нас от глубинных телесных и душевных явлений. Неведомые, настойчивые силы вторгаются в наше сознание. Вместе с ними поднимаются страхи, навязчивые состояния и депрессии.
Первые признаки этой ситуации дали знать о себе уже на исходе прошлого столетия, восемьдесят лет тому назад: психоанализ, вначале поносимый и осмеиваемый теми, кому эта граница представлялась крепко сложенной стеной, очень скоро пронизал культурную жизнь. Давно уже ни один роман и ни один фильм не обходятся без психоаналитических намеков.
Год от года растет ощущение, что что-то неладно. Но люди не хотят этого признавать, они говорят: просто нужно быть здоровым и находиться в душевном равновесии — совершенно в духе «No-nonsens»-coзнания, сознания «без глупостей», направленного на осязаемый, видимый материальный мир.
В XX веке с каждым годом увеличивается употребление алкоголя и успокаивающих средств. В течение последних пятнадцатилет оно возросло в четыре раза и сегодня увеличивается каждый месяц.
Что же, собственно, происходит?
Эта книга, исходя из антропософского образа человека, хочет внести свой вклад в понимание этих явле-
жий. Антропософия проливает свет на те области, которые остаются темными для нашего обычного понимания. Подлинное познание вещей является предпосылкой преодоления неприятных ощущений и страха: тот, кто понял, в чем дело, уже не боится. — Я бегу в туманных сумерках через пустырь. Вдруг вижу пред собой человеческий силуэт, преграждающий путь. Страх и ужас охватывает меня.. пока я не обнаруживаю, что передо мной всего лишь куст можжевельника. Я облегченно вздыхаю, мой пульс успокаивается. Тот, кто разгадает призрак и познает неведомое, тот сможет в такой момент сохранить свое «Я» и встретит ситуацию спокойно и с самообладанием.
Этот процесс разоблачения неведомого мы и попытаемся осуществить в последующих главах. При этом можно будет пережить, что речь идет о совершенно оправданных, даже необходимых явлениях в развитии западного человечества, процессах, которые столь же естественны, как смена зубов и половое созревание; столь же само собой разумеющиеся, как поворот, которой произошел при переходе от Средневековья к Возрождению с его современным стремлением к исследованиям.
Это стремление, проявившееся очень бурно, привело тогда к отходу от умозрительных философских рассуждений и принесло с собой обращение к миру как к «неведомой планете», к природе с ее неисчерпаемыми, пока еще не раскрытыми богатствами. Сегодня с той же безудержной силой взор устремляется на свой собственный внутренний мир. Странствия в поисках открытий, направлявшиеся прежде к неизвестным до того континентам, ведут теперь в незнакомые царства собственной души. Переступаются границы, вызывающие страх. Раньше столь же запретен был самый крайний Запад: там заканчивался мир; говорили, что корабли втягиваются там сильными потоками водопада в неисследованные глубины великого «ничто». Сегодня табу наложено на переступание границ знакомого дневного сознания; словно бы «по ту сторону» человека затянет глубокое безумие «ничто». Но те, кто отважатся на путешествие во внутренний мир, могут найти там большие чудеса и сокровища, подобно морякам, которые некогда плыли на Запад, чтобы там, наконец, открыть новый континент, полный чудес и богатств.
Одним из серьезнейших заблуждений естественнонаучного мышления является мнение, что в существенном человечество всегда так же относилось к миру, как и в течение последних 150 лет. Мы-де просто стали со временем гораздо умнее наших суеверных, наивных: предков. Мы стали наконец-то здравомыслящими и «научными», и так это навсегда и должно остаться.
Но так не останется. Некогда схоластика в роли наивысшей формы развития науки должна была уступить современному естествознанию; сегодня же мы можем наблюдать, как естественнонаучное материалистическое мышление со. всей его надежностью, какую оно-может нам дать, заменяется таким мышлением, которое стремится в равной степени исследовать и материю, и дух.
Это можно выразить и иначе: все прежние культуры основывались на спиритуальном мировоззрении, некотором переживался божественный мир, из творчества которого все происходило. Дух был единственной реальностью, а материя — великой Майей, миром иллюзий. Греки еще переживали этот божественный мир. Но одновременно они выработали и новое мировоззрение, идеализм. За каждым внешним явлением переживали его «идею» как его первопричину и порождающее начало. Новое время отбросило оба этих мира, мир богов и мир идей, в область детских сказок, и в качестве действительности признает только материю. В материализме причинами явлений считаются законы природы и случайность. Дух стал теперь большой Майей, миром видений.
Но этот «классический» материализм уже прошел между тем в XX веке пик своего развития. Мы уже на пути к «спиритуальному реализму», к новому воззрению на мир, в котором дух и материя в их взаимодействии равным образом переживаются как действительные. «Нет духа без материи и нет материи без духа»,— в этих словах Рудольф Штайнер предстает как истинный реалист3.
Современный человек живет меж двух границ. Одна граница — это граница восприятий. Мы видим, собственно, только внешнюю сторону явлений. Всюду мы натыкаемся на поверхности. Если мы хотим исследовать, что скрывается за этими поверхностями, мы должны разделить объекты восприятия, например, распилить.
нанесколько кусков. Но тотчас же возникают новые поверхности. Даже под мощнейшим электронным микроскопом мы воспринимаем опять-таки лишь поверхности мельчайших частиц, пока они не растворяются в нематериальных, гипотетических силах, которые могут претендовать на существование лишь на основе своих воздействий.
Взор, направленный на мир явлений, встречает поверхности, которые могут быть восприняты благодаря сиянию света. Когда человек направляет взор в собственную душу, он наталкивается на темную стену, на которой запечатлены лишь образы воспоминаний. Те процессы, что протекают за этим зеркалом воспоминаний в органах и (бессознательно) в душе, ускользают от нашего непосредственного восприятия также, как и скрытая игра сил внешней природы. На пути к внешнему мы используем увеличивающие и уменьшающие инструменты, чтобы с их помощью проникнуть в сущность вещей. На пути к внутреннему мы применяем технику анализа снов, гипноз и различные психиатрические методы исследования, чтобы исследовать сущность мира, находящегося за зеркалом воспоминаний.
Однако и тут не удается описать процессы бессознательного мира в понятиях, отличных от понятий, описывающих сознательный мир. Таким образом, человек живет между двумя границами, которые он не может преодолеть своим повседневным сознанием.
В одном из докладов„1918 года Рудольф Штайнер
описал обе эти границы. При этом он набросал рисунок, который мы тут даем упрощенно4:
Из Вселенной действуют силы, которые лишь касаются границы нашего чувственного мира, однако не проявляются отчетливо (А).
Из жизни обмена веществ человека поднимаются силы, которые задерживаются на границе воспоминаний (В).
Космос вне нас и обмен веществ внутри нас являются двумя неведомыми мирами. Естествознание в своем бессилии проникнуть в сущность реального мира: сформулировало догму, что онтологические вопросы нельзя ставить: то есть нельзя спрашивать о бытии вещей. Допустимо лишь спрашивать, как действуют силы космоса, но не что это за силы. Так, например, мы знаем, как действует положительный или отрицательный заряд. Однако мы не знаем, чем, собственно, является. заряд. И если мы в конце концов его называем «энергией», то это только лишь словесное обозначение. Материализм проявляет здесь свой принципиально агностический характер и в этом смысле ведет себя совершенно честно. Это относится по крайней мере к «настоящим» ученым, но не к тем, которые популяризируют науку и хотят при этом внушить нам, что простое обозначение явлений уже является их объяснением.
Итак, материализм живет между этими границами. Шаг же в сторону реализма подразумевает, что теперь можно исследовать и дух в его взаимодействии с материей. Тут должны быть преодолены границы как внешнего, так и внутреннего. Тогда духовное можно исследовать с той же точностью, какой мы обязаны естествознанию. И такой реализм уже будет не шагом назад к древним спиритуальным воззрениям на мир, но шагом вперед, который оказывается возможным только благодаря предшествовавшему ему материализму с его школой точного восприятия и строгими методами обработки воспринятого.
Следующие положения призваны прояснить читателю, что же ждет его в этой книге.
«Человечество переступило через порог»: неведомые силы поднимаются из «бессознательного» в наше сознание и сотрясают его порядок. Это проявляется в упомянутых страхах, депрессиях и тому подобных явлениях. Мир психики — в этой книге мы будем называть его «душевным миром» или «миром души» — должен быть сознательно упорядочивающе охвачен и укреплен,
чтобы мог пребывать в равновесии. Это может произойти только с помощью человеческого «Я», только из его собственной индивидуальности, которая проходит какой-то этап своего долгого пути развития; индивидуальности со своим собственным прошлым, со своей задачей, со своим будущим, в котором плод этой жизни вновь станет исходным пунктом для новой задачи.
В каждой инкарнации, на каждом шагу этого развития, в зависимости от унаследованной телесности, вырабатывается определенная душевная структура. С этой телесностью связаны определенные качества: во-первых, физическое тело, которое строится из материи;. во-вторых, система жизненных сил, которые пронизывают это физическое тело и заботятся об его постоянном, построении, и разрушении — растительное (вегетативное) или эфирное тело; в-третьих, система животно-душевных факторов и механизмов, которую можно назвать старым термином «астральное тело» или, вместе с Аристотелем, «животной или анимальной душой».
Человек приходит в мир с физическим телом, вегетативными силами жизни и анимальными силами души. «Я» должно эти «инструменты» затем пронизать и очеловечить.
Этот процесс очеловечения и составляет задачу первой половины жизни. Затем эти очеловеченные силы могут быть включены в дальнейшее развитие. Это развитие совершается в постоянном взаимодействии с другими людьми. Даря и принимая, проходим мы наш индивидуальный путь, и таким образом умножаем «таланты», с которыми мы вступили в эту жизнь. Этому учит нас библейская притча о талантах5.
Анимальные душевные функции у человека и у животных общие. Из жизненного окружения возникают влечения, связанные с сохранением жизни: инстинкты питания, размножения, построения гнезда, территориальный инстинкт — все эти инстинкты свойственны как человеку, так и животным.
«Механизм раздражения и ответа» стал одной из основ бихевиоризма, психологии «стимула — реакции», изучения поведения. Для материалистически ориентированной психологии эти механизмы составляют единственную реальность душевной жизни; допустить более высокие влечения и вожделения означало бы для нее бегство от действительности» и человек должен остере-
гаться заблуждения, что он нечто большее, нежели наделенное разумом животное. В этом случае все душевные отклонения и нарушения равновесия оказываются следствием того, что человек под влиянием культурных табу подавляет эти животные механизмы. А значит, исцелить эти нарушения возможно, лишь устраняя. эти определяемые культурой сдерживающие факторы или создавая ситуации, в которых эти анималистические механизмы могут полностью себя изжить. Большинство современных групповых терапий основываются на подобном ходе рассуждений. Все они в той или иной мере являются потомками психоанализа и им известен только лишь сознательный и бессознательный психический мир. Только «Логотерапия» Франкла * и «Психо-синтез» Ассаджоли знают о существовании также и сверхсознательного душевного мира. В сверхсознательном человек находит связь со своим «высшим Я», это сверхсознательное бытие и является, собственно, источником многих культурных завоеваний.
Антропософски ориентированная психотерапия исходит из попечения о функциях «Я», которые животную (анимальную) душевную жизнь поднимают на ступень настоящей человечности в пришедшей к покою срединной области. Это становится возможным, если удается сдерживать непосредственное реагирование и, так сказать, «овнутрить» его, отвести вглубь человеческой души, в область ядра; там уже ставшая внутренней реакция встречается и должна иметь дело с моральными, эстетическими и интеллектуальными качествами.
Об этом будет говориться подробнее в тех частях, где рассматривается развитие души ощущающей, души рассудочной и души сознательной. Существенна тут идея, что человек только в этой срединной сфере и является в полной мере человеком, там, где он удерживает середину между полярными силами, такими, например, как симпатия и антипатия. — Животное раздирают желание и нежелание, влечение напасть и побуждение убежать, голод и насыщение. Человек, переживая себя между двумя прлюсами, может перенести вовнутрь раздражения и реакции и благодаря этому
* См. «Основы логотерапин» в кн. В. Франкл «Человек в поисках смысла». М., Прогресс, 1990 (здесь и далее постраничные примечания сделаны.редактором, примечания автора в конце книги).
достичь внутренней встречи с миром. Тогда, помимо чисто чувственных впечатлений, возникает новое качество пробуждаются глубочайшее переживание истины», чувство красоты и моральная сила суждения. Человек существо середины, вся человеческая культура возникла из середины.
Ребенок врастает в эту человеческую культуру посредством подражания и почитания. Эта «предварительно» возникшая человечность в более позднем отрезке жизни — в большой средней фазе человеческой биографии — подвергается испытанию своим собственным, личным «Я». И когда затем в начале четвертого десятилетия индивидуальный характер человека бывает уже выработан, ему открывается возможность, даря и обновляя, нести культуру. Этот процесс описан в моей книге «Кризисы жизни, шансы жизни».
Молодой человек может искать обновление только через протест. В своей третьей большой жизненной фазе, примерно с сорока лет, человек ищет обновление так, что в своих делах последовательно руководствуется своим, как его назвал Эрих Нойман6, «внутренним голосом».
Взрослый, творческий человек по отношению к своему окружению всегда «еретик»; он следует своему внутреннему голосу; тому голосу, который уже прозвучал в протесте против всего несвоего, данного ему культурой. Лишь много позже может этот голос, голос нашего «высшего Я», творчески открываться и из середины, выдерживаемой со спокойной уверенностью.
Красная нить, пронизывающая книгу, это линия развития «Я», исходящая из середины.
Укрепленная и осознанная середина может стать-для современного человека исходным пунктом пути, который ведет его через порог во внешнее, пути, на котором он может научиться переживать качество видимого мира; так он в конце концов может подойти к встрече с духовной стороной действительности, с духовными существами, которые еще переживались в древних культурах как нечто само собой разумеющееся. Они открывались тогда сновидческому сознанию. Сегодня они открываются пробужденному дневному сознанию, которое прошло школу мышления, чувства и воли.
Из укрепленной и осознанной середины может человек переступить границу внутреннего и тем самым встретиться с силами, которые сегодня все больше и больше прорываются сквозь зеркало воспоминаний и выбивают дневное сознание из колеи.
Этот осознанный путь во внутреннее — единственная действенная терапия против растущей угрозы нашествия сил из бессознательной душевной жизни. А осознанный путь во внешнее — терапия от бегства в экскарнацию, развоплощение посредством наркотиков, алкоголя и других одурманивающих средств.
Дабы сделать понятными сегодняшние формы того, что переживает человек на том и на другом пути, в этой книге сначала изображаются некоторые мистерии древности. Ибо и в тех переживаниях, которые имел ученик мистерий в старых культурах, отчетливо видны оба эти пути. Северные, германские мистерии знали путь посвящения, ведущий во внешнее, в царство стихий. В южных мистериях, прежде всего в мистериях Египта, вступали на путь во внутреннее, в собственную бессознательную жизнь души.
Греки поселили своих богов на Олимпе, в далеком эфирном мире стихий. Зевс — Юпитер господствовал над громом и молнией. Аполлон вел человека с помощью мусических искусств в пронизанный солнцем мир сверхсознательного, в мир искусства и философии. Со страхом взирал грек на «нижний мир», с которым он встречался в хтонических мистериях, где Дионис, опьяняя людей, развязывал инстинкты и овладевал человеком. Только один-единственный раз в году позволялось сатирам и вакхантам вырываться и — под надзором мистерий — распускать на время свои разнузданные инстинкты. Похмелье, что следовало за этим праздником, надолго усиливало отвращение от нижнего мира — важный момент в развитии функции совести.
Современный человек стоит перед необходимостью овладеть обоими этими мирами. Поэтому антропософский путь ученичества развивается всегда в равновесии, шаг во внешнее и шаг во внутреннее. Только так может человек сохранять середину.
В первой части этой книги после описания древних мистерий рассматриваются различные области антропософии, которые необходимы как общий ориентир, познавательная основа для обсуждения определенных ду-
шевных явлений. Затем во второй части подробнее рассматриваются картины актуальных заболеваний и вопросы психотерапии.
Вторая часть не является «учебником неврозов»; там скорее предпринята попытка наглядно показать читателю, захотевшему интенсивнее заняться этой областью, каким образом духовное познание может приводить к рациональному воздействию. Антропософская психотерапия не знает фиксированных методов, которым можно выучиться, но она основывается на встрече двоих, из которых один ищет помощи, а другой изъявляет готовность вместе с ним искать дальнейший путь его развития.
Ибо кроме общих картин болезней, какими они проявляются в условиях определенного времени, в конце концов существует только совершенно индивидуальный путь развития каждого отдельного человека. Лишь тогда, когда этот путь встречается с величайшим благоговением, сколь бы проблематичным он ни был, может быть действенна помощь, в которой нуждается другой, дабы найти и развить свою «середину». Оказывающий помощь при этом должен быть свободен от осуждения. Оп старается из своей «удивляющей» невозмутимости, и смысле личной ответственности пробудить в другом человеке индивидуально-моральное.
«Укрепление середины» является первым шагом не только психотерапии, но и всякого индивидуального пути развития. Этот путь начинается с развития богатой внутренней жизни, с культивирования переживания природы, искусства и культуры; к этому присоединяется созидание внутреннего покоя и сознательный выбор моментов спокойного внутреннего обзора. Это врата к медитации в собственном смысле, в которой нас на короткое время наполняет нами самими выбранное содержание (это совершенно иное, нежели повторение определенных слов при выключении мыслительного процесса). Так постепенно развивается наполненная теплом, солнечная серединная область, которая несет в себе богатство культуры и способность к позитивности и открытости к миру.
Только эта теплая, дарящая свет середина может «тать исходным пунктом пути сознательного перехода границы, к которому развитие нашего времени равным образом принуждает и неподготовленных. Поволенный
самим человеком, осознанный внутренний путь развития, терапия культурой и психотерапия лежат на одной, линии и переходят одно в другое.
В последующих главах предпринята попытка описать, как можем мы сознательно пройти через переживания, выступающие на этих путях развития, так чтобы они не приводили нас к неврозам, к бегству от действительности или мании.
2. ПУТЬ ВО ВНУТРЕННЕЕ — ЕГИПЕТСКИЕ МИСТЕРИИ
Рассмотрим сначала «путь вовнутрь». Рудольф Штайнер называет его также «мистической стезей», применительно к более поздней, средневековой форме этого пути. Это путь «глубокого, полного пробуждения». В наиболее сформированном виде мы находим его в египетских мистериях. Здесь мы кратко охарактеризуем его на основе цикла докладов Р. Штайнера «Макрокосмос и микрокосмос»7,
Ученик мистерий Изиды и Осириса прежде всего должен был в течение долгих лет подготовления научиться преодолевать все, что в какой-либо форме было связано с переживанием эгоистичного «Я». Ибо путь во внутреннее, путь, ведущий через порог в глубины собственного организма, несет с собой уплотнение «Я», более интенсивное пробуждение, чем наше обычное пробуждение утром, при котором наше «Я» сразу же «отвлекается» чувственным миром.
Если бы человек со своим неподготовленным, все еще эгоистичным «Я» сознательно погружался в формирующий (астральный) мир органических, бессознательных влечений и вожделений, эти силы овладели бы человеком и привели бы его к галлюцинаторным переживаниям. Поэтому прежде всего то, что еще живет эгоистичного в «Я», должно быть преодолено моральным ученичеством. На христианском, мистическом пути такую подготовку находили в долгом, медитативном погружении в ступени крестного пути, начиная с Омовения ног (подробнее об этом в шестой главе). В египетский период, когда человеческое «Я» еще не было так сильно индивидуализировано и гораздо больше было включено в групповое или племенное «Я», этот путь очищения носил строго ритуальный характер.
Когда ученик заканчивал период подготовительного очищения и жрец-иерофант находил его созревшим для
собственно посвящения, его клали в храме в углубление, похожее на могилу. Иерофант приводил ученика в. состояние сомнамбулического сна. Этот сон был гораздо глубже сна обыкновенного. Двенадцать помощников, уже прошедших ту же школу ученичества, становились вокруг могилы посвящения или в соседнем помещении, дабы принять на себя, задержать те демонические силы, которые нам известны как низшие эгоистические силы, переработать их внутренне и таким образом отвести их от посвящаемого. Ибо несмотря на свое подготовление, тот был бы внутренне растерзан этими демоническими силами (существами) — явление. соответствующее тому, что мы наблюдаем в шизофрении.
Посвящаемый полностью передавал свое «Я» учителю-жрецу. Его глазами смотрел он на себя и так, косвенно, переживал осознавание сил астрального, эфирного и физического тел или (как увидим в главе 11) действие в человеке сил Венеры, Меркурия и Луны.
Так посвящаемый вступал в мир собственного астрального тела, носителя анимальной, животной душевной жизни. Прежде всего переживал он все то, что он не сделал, однако мог и должен был сделать. Все грехи упущений являлись ему как тяжелое бремя, и это бремя грехов вызывало в нем деструктивное устремление, столь сильное, что если бы оно выступило без подготовления в обычной жизни, то привело бы к самоубийству.
Посвящаемый же бывал к этому подготовлен. Вовремя своего ученичества он все время должен был оглядываться на свою жизнь, чтобы научиться выносить бремя грехов упущений. В самом же посвящении эти угнетающие, давящие аспекты прошедшей жизни уплотнялись в образ, который являлся как «Страж Порога» — в духовный образ, сложенный из личных переживаний посвящаемого, но в то же время выступающий в объективированной форме образ, который стоял теперь как препятствие, как негативное изображение на пути дальнейшего схождения во внутреннее. В египетский культурный период этот страж принимал образ сфинкса. Внешний его облик ученик уже знал, встречал на пути к храму. Теперь он познавал своего собственного, индивидуального сфинкса. Позднее схожее переживание побуждало мистиков к обету: изо всех сил работать над своей душой.
Тут надо указать, что путь во внутреннее означает движение назад во времени, в противоположность пути во внешнее, который приводит к расширению «Я» и к развертыванию в пространстве. Путь во внутреннее означает обратное движение во времени. Наша телесность, наши органы построены силами прошлого. Они плод прошлых инкарнаций, которые образовали формы и функции нашего тела. В посвящении этот процесс развития переживался в обратном порядке.
Если подготовление к посвящению проходило в соответствии с правилами, то египетский ученик мог довольно быстро миновать «Стража Порога» и оказаться пред своим астральным телом, прежде всего пред тем, что живет как бессознательная душевная жизнь в области под диафрагмой. Он ведь уже развил мужество и бесстрашие, необходимые для этого. Однако он бы не смог идти дальше без руководства иерофанта, глазами которого он воспринимал все и который вмешивался, если видел, что ученик может не справиться.
Затем человек «вводился» в свое эфирное тело. Действующие тут силы являются уже не освобождающими, но принуждающими. Эфирное тело это динамичная сила во всех жизненных процессах. Оно образует органы, расщепляет пищу и затем строит из этого нужный для тела белок. В биохимических процессах, которые регулирует эфирное тело, действуют невероятно мощные разрушительные и созидательные силы. Эти «силы» — реальные эфирные существа, Рудольф Штайнер называет их «элементарными существами»; они служат нам, но если они станут действовать в неправильном месте, их действие будет разрушающим. Это мы называем болезнью8.
Эфирное тело — тело времени, совокупность всех ритмических процессов, которые участвовали до его рождения в его образовании в жизненной сфере. Это индивидуально настроенное образование зависит от кармы, которую человек приносит из предшествующей жизни, и совершенно понятно, что это вносит отклонения в воздействие идеальных космических ритмов. В этом смысле элементарные существа, которые служат человеку, могут принять негативный характер; они блуждают в нас как предрасположенность к определенным болезням и односторонность конституции.
Глубоко заложенная в нас определенная конституцией предрасположенность к определенным болезням, которая часто начинает действовать лишь к концу жизни, могла бы овладеть «Я» посвящаемого. Поэтому тех двенадцать помощников, которые заботились, чтобы этого не произошло, можно назвать двенадцатью целителями.
Защищенный от этой опасности ученик мог всецело-сконцентрироваться на тех силах, которые индивидуализировали его эфирное тело до рождения. Это значит: он мог погрузиться в свой собственный поток времени. Сначала переживалось, как сам человек строит свои наследственные силы перед рождением для приближающейся земной жизни. Чтобы осуществить это, душа должна в течение многих столетий «сопровождать» свой поток предков, от которого эфирное тело принимает качества, связанные с наследственностью. Во время посвящения двигались вспять в собственном потоке времени. Воспоминания о таких посвятительных переживаниях можно найти у тех народов, у которых культ предков еще жизненен.
Первое переживание, астральное переживание собственных грехов было как бы переживанием перед зеркалом. Теперь же ученик пробивает поверхность зеркала и соприкасается с силами, которые деятельны в отраженных образах. Душа может выдержать это переживание, если до того она воспитала в себе бескорыстие, самоотдачу, сочувствие и способность любви. Это воспитание души вело в египетскую эпоху к развитию «души ощущающей»9.
Эфирное тело несет силы наследственности. Посвящаемому открывалось, что он содействовал, исходя из своей кармы, образованию совершенно определенной структуры наследственности, которая согласована с его собственной, кармически »обусловленной эфирной структурой, которую он принес с собой. На характерных приметах собственного индивидуального эфирного тела ему открывалось, как оно образовалось в течение большого периода между последней смертью и теперешним рождением. Наконец ему становилось ясно, что все, в каком-либо смысле мешающе действовавшее в этом эфирном теле, связано с силами, заложенными в предыдущей жизни в тогдашнем эфирном теле. Это прошлое эфирное тело оставило следы в эфирных сферах. Соб-
ственная, прошедшая жизнь переживалась через ее результаты. Это было возможно только в том случае, если ученик уже отрешился от всего, что его привязывало к сегодняшней жизни. Реинкарнация, повторные вон-лощения для посвящаемого было уже не просто учением — это становилось для него опытом.
Теперь ученик переживал в себе другого человека: несущего старую карму. Он должен был принять и исцелить этого другого человека, этого «двойника»; это означало, что он воспринимал себя как двоих: он переживал себя одновременно и как старого, и как нового человека.
И вновь, еще раз, должен был посвящаемый погрузиться в свою собственную конституцию и пережить, как эта прошлая жизнь, в свою очередь, была «окрашена» еще более ранней жизнью. И так повто