Марья Ильинична, не посвященная в тайны невестки, начинает сердиться на мужа: «Мне шубу не купил, а на дом невестки деньги нашлись». Лишь Прасковья, наблюдая через распахнутое окно избы Кати за сценой испытывает удовольствие от предстоящего наслаждения. Эка как выкрутил. На постой рабочих определят-то к ней. Не к Вальке вертихвостке.
Три дня пробыл Яков Аронович с женой в деревне Приблудово. Съедено и выпито все, что было привезено. Паша и Саша грузчики и рабочие получили задание на неделю и устроены на постой к Прасковье. Можно возвращаться в город.
- Катя, я за тобой приеду через неделю, - Екатерина соглашается. Её отпуск до начала сентября. Якову Ароновичу не интересно, управится ли Катя с мужиками. Он уверен в ней.
Опель Олимпия, фыркнув парами отработанного бензина набирая скорость, поехал к большаку.
- Выходит, ты тут хозяйка, - подступил один из рабочих. Тот, что повыше.
- Отлипни, сажа, - в Екатерине проснулась Кармен.
- Уважаю, - рабочий отступил.
Шесть дней от зари до зари работали Паша с Сашей. Успели перекрыть крышу и подправить трубу.
- Венцы переложим тогда когда Вы, хозяйка уедете.
Екатерина уедет из родной деревни и вернется сюда уже зимой. Хлопоты по ремонту избы взял на себя Яков Аронович. Лишь два раза он побеспокоил Катю.
- Оформил покупку трех мешком цемента марки портланд. Фундамент Вшей избы выстоит и при сорокоградусных морозах. Я стараюсь обходиться своими силами, я имею в виду деньги, но тут сумма для меня не подъемная, - Яков Аронович как будто извиняется.
Екатерина выделила деньги. Яков Блюменталь постарался не показать своего удивления, хотя к деньгам и их происхождению имел особый интерес. Спросил жену, не накопления ли генеральские тратит Катя. Та в ответ покачала головой: «У нас отродясь таких денег не было».
Николай легко вошел в коллектив школы. С учениками молодой учитель литературы поначалу контакта не нашел. Как же иначе. С виду он равня десятиклассникам. Девочки подтрунивали над ним без стеснения. Кое-кто и заигрывал. Разрешилось это самым простым способом. Как-то в школу пришла Екатерина. После уроков супруги намеревались пойти в кино. Новый французский фильм.
Последний урок в десятом «А» классе. Литература.
- Я посижу у тебя. Тихо. На последней парте, - попросила Катя и получила согласие Николая. Екатерина заняла место за партой, когда класс был пуст, а когда какой-то ученик спросил, что она тут делает, она ответила: «Сижу» и парень отстал, решив, что это новая ученица.
Николай вызывает к доске девушку.
- Прочитайте письмо Наташи Ростовой Болконскому.
Девушка заняла место у доски: «Скажи
Как можно ждать,
И дни
И ночи у мечтаний
Красть!
Ведь сейчас
Весна!
И я,
В прозрачном утре,
Как топаз,
Одна».
- Люблю грозу мою в начале сентября, - перебивает девушку парень.
Смех в классе. Урок считай сорван. Нет! Екатерина превращается в Кармен. Она встает, идет к доске. Медленно поворачивается лицом к ученикам.
- Встань, - тихо говорит она, но говорит так, что мурашки по коже. Озорник не встает, - Трус. Иди в уборную, штаны смени. Обоссался. Воняет.
Парень выбегает. Тишина в классе.
- Слушайте меня. Николай Алексеевич мой муж. Узнаю, что вы, сопляки, срываете его уроки, каждому и каждой, - на этом слове Екатерина делает паузу, - такую козью рожу сострою, что на всю жизнь отучитесь смеяться. Продолжайте Николай Алексеевич. Я Вас подожду в коридоре.
В кино Катя и Коля в этот день не пошли. Они гуляли по городу. Дошли до набережной. У Тучкова моста застыли теплоходы. Ждут разводки мостов.
- Ты хотел бы покататься на большом корабле? – спросила Колю Катя.
- Во-первых, корабль это военное судно. С оружием. Во-вторых, на судне не катаются, а ходят.
Домой вернулись поздно вечером.
- У меня завтра уроков нет, поедем куда-нибудь. В лес, - предлагает Коля.
- Впереди три выходных дня. Едем в деревню. Хочу поглядеть, что Паша и Саша наработали.
В деревне супруги застали Якова Ароновича, Пашу с Сашей и располневшую Прасковью.
- Рад видеть вас, супруги, - Яков Аронович раскинул руки, - Гляди, хозяйка. Каков дом. Ты на фундамент смотри. Век простоит.
Катя вспомнила марку цемента. Портланд. Звучит красиво.
На дворе плюс десять, а в избе топится печь.
- Печь должна прогореть. Трубу чистим, - Яков явно доволен работой. Паша с Сашей нос задрали. Нос задрали, а глазами вопрос кидают в сторону Екатерины: «Не пора ли рассчитаться?». Пора.
- Николай принеси из дома столик. Тот, что у зеркала стоит.
Столик вынесен и поставлен посреди двора.
- Граждане, трудящиеся, не толпитесь, - шутница наша Катя. Паша и Саша шутку не приняли, но т толкаться не стали. Получены деньги. Рабочие довольны. Гарантировано стачки не будет. Что для Паши, что для Саши деньги большие. А тратить тут где? Сказано же, автолавка приезжает раз в неделю. А ныне так и вовсе не приедет. Скажут – мост снесло. Соврут, но, поди, проверь. Но, товарищи, а для чего тут Яков Блюменталь?
- Екатерина, разрешите в Вашей избе устроить пир?
Прасковье все слышно: «Меня не пригласит, черт толстый». У Якова Ароновича наметилось брюшко. Успокойся Прасковья. Была бы тут Марья Ильинична, тогда не поесть бы тебе югославской ветчины и не попить городской водочки.
Пировали дотемна. Паша до койки в избе Прасковьи дошел сам. Сашу пришлось тащить. Слаб мужик.
Три дня прошли быстро.
- Весной как дороги просохнут, приедем опять. Будем менять венцы, - Яков Аронович правит Опелем уверено, - Вы, ребята, вижу, сошлись. Как говорится, муж да жена одна сатана.
Все хорошо, что хорошо кончается
В годовщину смерти генерала Босоногова на кладбище поехали всей семьей. Точнее двумя семьями. Семья Босоноговых. Николай, Екатерина. И семья Блюменталей.
Нет Марины. Дочка генерала вместе с мужем работают где-то на севере. Муж инженер строитель, строители везде нужны, а на Севере больше платят.
Опель Олимпия отправлен на заслуженный отдых. Теперь Яков за рулем советского Москвича. Блестит авто лаком, шуршат новые шины по асфальту. На заднем сидении Екатерина.
Генерал Босоногов погиб при испытании нового оружия. Какого? Это военная тайна. Давно это было, но и сейчас помнит Марья Ильинична тот день. О том, что муж погиб на учениях она узнала лишь на третий день. Прибыл офицер с полигона и сообщил. Помнит и похороны.
- Скоро приедем, - объявляет Яков таким тоном, как будто его машина добралась до Камчатки. Не ближе.
Кладбище встретило Босоноговых и Блюменталей гомоном ворон.
- Кто-то потревожил птиц, - Марья Ильинична страсть как боится покойников.
- Они не поделили кусочек сыра, - Екатерина покойников не боится.
- Точно и лиса бежит, - Якову весело. Странно это. Чему веселится на кладбище? А ему весело.
Только Николай никак не реагирует. Он сочиняет роман: «На фоне сиреневого неба за окном её профиль четко вырисовывался, а волосы дымкой окружали голову. Этакий нимб». Учитель литературы научился заучивать то, что придумал в голове, почти дословно.
Зимой снег укрывал грязь, которую на могилу нанесло осенью. Тут и опавшие листья, и обрывки бумаги и даже битая бутылка из-под пива. Сошел снег, и открылось это безобразие.
- Начали, - командует Марья Ильинична. Начали и скоро кончили. В четыре руки-то. Яков Аронович как всегда выступает в роли каптенармуса.
Как водится, помянули генерала. Не чокаясь. А почему? Ведь хороший обычай, демонстрирующий, что пьющие люди доверяют друг другу.
- Помянули? Пошли отсюда. Нечего могилу тревожить, - Марья Ильинична чем-то недовольна.
Опять Москвич шумит двигателем и шуршит шинами. Люди, сидящие в нем, молчат. Настроение Марьи Ильиничны передалось остальным пассажирам.
- Товарищи родственники, рад вам сообщить, что я ухожу из техникума, - Яков Аронович улыбается во весь рот.
- Он рад, а жить будем на мою учительскую зарплату? – так вот отчего у Марьи Ильиничны плохое настроение.
Почти доехали до дома генерала Босоногова. Поворот. За ним два квартала, опять поворот и дома. Стоп машина. Посреди улицы стоит милиционер и жезлом приказывает – стой!
- Трубу прорвало. Поедешь, ошпаришься. Тебе это надо? – редкий случай. Сотрудник госинспекции - еврей.
Ждать и догонять, тухлое дело. Яков разворачивает машину и едет искать объездной путь. Люби и знай свой город, товарищ завхоз. Проходит десять минут
- Мы бы пешком уже дошли, - говорит Марья Ильинична.
- Мама, я тоже увольняюсь из школы, - Николай трогает маму за плечо. Марья Ильинична сбрасывает руку сына.
- Вы сговорились? Доведете меня до инфаркта, - за мужа заступается Екатерина.
- Марья Ильинична, Колю берут редактором в издательство, - Екатерина поведала, что издательство Детгиз создано постановлением ЦК ВКП(б) в 1933 году.
- Дети это хорошо, - успокоилась Марья Ильинична.
Марья Ильинична отказалась зайти в квартиру генерала Босоногова.
- Живи вы там. Я пожила. Теперь вот мой крест, - Марья Ильинична обнимает Якова, - Все хорошо, что хорошо кончается.
Лиха беда начало
В конце мая, закончив учебный год, попрощавшись с учениками и товарищами по работе, Николай Босоногов забрал трудовую книжку и не заходя домой поехал на набережную Кутузова в Издательство Детгиз.
- Да. Нам звонил товарищ Фунтов.
Стоп. Товарищ Фунтов. Не он ли помог Екатерине с транспортом. По просьбе Якова. Значит и тут «рука Якова»?
Товарищ в строгом двубортном костюме, при галстуке долго читал автобиографию Николая. Изучал трудовую книжку. Биография Николая уместилась на двух третях листа из ученической тетради. Что там можно так долго изучать? Трудовая книжка не отличается от биографии полнотой информации.
- Товарищ, - мужчина в строгом костюме заглянул в трудовую книжку, - Босоногов, я оформляю Вас на работу, - сделал паузу. – С испытательным сроком, - встал, отошел к окну, - Весна, какая. Красота. Сейчас бы на речку. Жор у рыбы. Вы любите рыбалку? – Николай неопределенно хмыкает, - Вот и я люблю, - вернулся к столу. Сел, - Мне нельзя, а Вы идите в отпуск. Я Вам места подскажу, где окунь так и прыгает на крючок. Там окуни под два кило.
Домой Николай добирался долго. Пешком дошел до Летнего сада. Там попил пива в павильоне.
Полюбовался Инженерным Замком: «За что Павла убили?» и побежал к трамвайной остановке.
Дома его встретила жена.
- Стой. Не говори ни слова, - подошла ближе. Я начальник сектора.
Николай рассказал о том, как его встретили в издательстве.
- Это судьба. Мне тоже дали отпуск. Едем на твою Вуоксу.
Не откладывая дело в долгий ящик, супруги начали сборы.
- По военной дороге. От Кубани до Волги шел в борьбе и тревоге боевой восемнадцатый год, - поет Катя и укладывает рюкзак. Мягкие вещи вниз и к спине.
Николай занять рыболовной снастью. К ужину все было готово.
- Ляжем сегодня раньше. Надо выспаться, - у Николая тайное желание близости с женой.
Супруги не успели лечь в постель, как зазвонил телефон.
- Катя, - это Марья Ильинична.
- Да, это я. Что случилось?
- Случилось. Слушай, - Катя села, и зовет Колю. Трубку берет Николай.
- Николай, у Вас отпуск. Едем в Приблудово, - уже донесли, - Катя приедет позже.
- Она тоже в отпуске.
- Быстро среагировали. Молодца. На том и стоит наше государство. На дисциплине.
Приблудово. Изба Екатерины выделяется своей монументальностью. Высокий фундамент. Ярко красная крыша и высокая труба. За домом хозблок. Скорее это ангар. Отложим осмотр ангара и прочих хозяйственных построек, а поговорим делах людских.
Если Саша, исполнив подряд и получив причитающиеся ему деньги, уехал в город, то Паша прижился у Прасковьи. Горячее сердце Прасковьи нашло себе успокоение где-то глубоко в утробе Паши. Он тому был более чем рад. Спит в тепле. Есть вкусно и сытно. По субботам и чарку опрокинет. Нос в табаке. Время течет. Меняется жизнь на дворе избы Пушкиной. Паша и Прасковья тут управляются. У помещицы должен же быть управляющий.
Тут к месту вспомнить о разговоре, который случился зимой позапрошлого года. Яков Блюменталь купил новый автомобиль и сказав Марьи Ильиничны что авто требует обкатки, умчал в Приблудово.
Саша и Паша трудились над строительством хозблока. Ждали денег и потому не роптали. Прасковья делала домашнюю колбасу и следила, чтобы брага не «убежала», Надо же в новый год поднять стопку.
Попробовали Яков и Прасковья колбасу. Выпили городскую водку. Яков похвалил колбасу и начал этот разговор.
- Товарищ Прасковья, мы с Вами кроликов будем разводить. Кролики это не только диетическое мясо, это шкурка, - не от Якова ли Блюменталя родился скетч о кроликах.
Прасковья тогда выразила сомнение, смогут ли они наладить обработку шкур кроликов.
Теперь самое время заглянуть в ангар. Где-то у крыши шумит вентилятор. Пол устлан кафельной плиткой. В городе такую достают по блату и используют для облицовки стен в ванной. Не иначе, это все дело товарища Фунтова.
В клетках кролики. Сходу и не посчитаешь. Екатерина и Николай обходят хозяйство. Доходят до перегородки с дверью.
- Что там? – спрашивает Екатерина.
- Сейчас увидите, - хитро улыбаясь, отвечает Яков.
За перегородкой Паша «колдует» со шкурками на столе. Столешница из корабельной фанеры. Паша сидит на табурете у какой-то конструкции
- Паша обрабатывает шкурки. Это правилка.
Паша оборачивается.
- Здоровья Вам, хозяйка. Спасибо за работу. Шкурка на правилке постоит с неделю, а потом начну выделку.
- Паше надо бы увеличить зарплату. При пикелевании он пользуется серной кислотой.
- Подумаю, - Екатерина степенна. Как и подобает хозяину.
В город Москвич вез не только людей. В багажнике выделанные кроличьи шкурки. Прибавилось еще одна забота – найти скорняка. Что ж. Товарищ Фунтов поможет.
На подъезде к дому генерала Босоногова Николай подвел итог поездки.
- Лиха беда начало.
Конец делу венец.
Назойливо звенит будильник. За окнами где-то там внизу, скребет лопатой снег дворник. Не слышно лязга колес трамвая. Сегодня суббота.
- Убил бы, - сонно сказал Николай Босоногов и провел рукой по постели: «Где жена?», - Катя!
Катя входит.
- Зачем так кричать народ разбудишь. Я завтрак готовлю, Яков Аронович не опаздывает.
Причина столь раннего пробуждения в выходной день веская. Сегодня сыну Кати и Николая пять лет. И что с того? А то с того, что Леша живет в деревне Приблудово. Потянуло на язык прежнее название. Теперь это село Приветино. Спасибо все тому же товарищу Фунтову.
Марья Ильинична с той поры, когда муж её Яков Блюменталь стал директором ресторана, переселилась в деревню: «Буду Катюша у тебя домоправительницей. Церковь строят приблудные рабочие. Не в том смысле, они родом они из деревни Приблудово, а в том, что пришлые. Командует ими наш доблестный Паша. Вы поглядите на него. Побрит, пострижен. На нем не роба. Пиджак и светлых тонов сорочка. Прасковья настояла и повязала ему галстук. Столяры и плотники засмеяли: «баба на нашего бригадира удавку надела». Снял галстук Паша.
- Товарищи! Купил копченую треску. И пива три литра. Будем трескать треску и пить пиво, - видно, что у Якова дела в ресторане идут хорошо. Хорошо идут дела не только в ресторане. Скорняк пошил пять шапок и все реализовал. Есть маржа!
Весело с песнями едут товарищи в деревню Приветино.
- Я сегодня ей принес не букет из алых роз, ни тюльпаны и не лилии, - выводит баритоном Яков Блюменталь.
- Взвейтесь кострами синие ночи. Мы, пионеры, дети рабочих, - свою песню поет Екатерина.
Николай исполняет роль слушателя. Он хлопает ладоши. Яков внимательно смотрит на дорогу и поет. Екатерина увлечено поет. Николай влюблено смотрит на жену. Естественно они не видят машину, едущую за ними. Черная Волга с номерами начальников пристроилась за Москвичом Якова сразу за скульптурой девушки с ветвью. Это едет товарищ Фунтов. Собственной персоной. Сюрприз.
Едут. Скорость можно сказать черепашья. Шестьдесят километров в час. Якову торопится некуда и не любит он быстрой езды. Он еврей, а не русский.
- Товарищ Фунтов, моя ласточка не может тащиться за этим «чайником».
- Газуй, Федя, - Волга со свистом обгоняет Москвич.
Яков Аронович знал номера машины товарища Фунтова.
- Это он! – вскликнул он и затормозил.
- Кто он? – Екатерина удивлена.
Яков, не отвечая, давит на газ. Он не хочет обогнать Волгу, но и отставать не желает.
В село Приветино Волга въехала в тот момент, когда Паша и рабочие сели обедать.
- Приятного аппетита, братцы, - товарищ Фунтов полагает, что все люди братья. Так его научила родная партия.
- Оно, конечно, спасибо, но ты кто? - спрашивает самый смелый рабочий.
- Я Фунтов, - товарищ Фунтов в городе привык, что его фамилия производит впечатление. Одного он не знает, что и в городе его фамилия не на всех производит впечатление. Чаще надо бывать в рабочих коллективах
- А я Витя Князев. И что?
Товарищ Фунтов не был бы товарищем Фунтовым, если бы не нашел выход из создавшегося щекотливо положения. Махнул рукой, и шофер Федя несет бутылку водки. Не какую-нибудь, а с винтом. 0,75 литра. Не один поэт Евтушенко открыл, что водка это универсальная валюта и ключ к решению почти всех проблем. Товарищ Фунтов тоже не пальцем делан. Простите великодушно.
- Хозяйка у нас строгая. За угощение спасибо, но нам строить надо.
- Ты товарищ запомни. У нас хозяев нет. Если только у собаки. Екатерина Босоногова владелец, частный собственник избы и прилегающего хозяйства. А церковь вообще никому не принадлежит. Она строится на средства церкви, но в собственность не поступает. Она будет на балансе местного совета. Таков закон.
Москович Якова Блюменталя наконец-то приехал. Один из пассажиров женщина. Надо понимать.
- Товарищ Фунтов уже здесь, - почему-то шепотом говорит Яков и заводит машину во двор избы Екатерины. Более того выбрал такое для неё место, чтобы с улицы было не видно.
- Яша приехал! – через дорогу бежит Марья Ильинична. Спустя три секунды за ней следует Прасковья. Та не кричит. Рот открывает, но, ни звука. Так женщина выражает свой восторг. Николай недоумевает. Приехал родной сын, а мать его не замечает. Вот что значит натура женщины.
Обгоняя женщин, бежит сын Леша.
- Папа! Мама! – пытается обнять обоих родителей.
Товарищу Фунтову боятся нечего. И скрываться он не намерен.
- Товарищ Босоногов! – кричит издалека, - Пляшите. Я привез Вам так сказать опытный тираж Вашей книги.
- Пробный тираж, - поправляет товарища Фунтова Екатерина.
- Девушка, я знаю, что говорю, - товарищ Фунтов амбициозен.
- Товарищи, не надо ссориться, - Прасковья ужас как не любит ссор.
Застолье решили по поводу пятилетия Леши устроить в центральной комнате. Весело трещат дров в печке. Труба не воет. Мастера её переложили. Гуляли до позднего вечера. Леша как все. За столом и уснул. Песен не пели. Боялись разбудить ребенка.
Леша получил и подарки. От папы с мамой велосипед. Он уместился в багажнике. Бабушка и муж её подарили костюм. Все как у больших дядей. А что Прасковья? И она не без подарка. Связала из козьей шести носочки и варежки.
- Зимой не будешь мерзнуть, - женщина прослезилась. Своих детей-то бог не дал.
Пора и уезжать. Тираж книги Николая «Девочки железного Феликса» перекочевал из Волги товарища Фунтова в Москвич Якова.
- Товарищ Босоногов, прошу сделать дарственную надпись
- Николай на секунду задумывается и пишет: «Товарищу Фунтову от автора на добрую помять». Потянулись с такой же просьбой и другие. Жене Николай написал: «Моей музе от любящего мужа». Якову: «С почтением от автора». Долго думал, что написать Прасковье: «Прасковье от автора на долгую память». Мама отказалась от книги.
- Я куплю. Надо же подержать молодое дарование, - целует сына. Наконец-то.
Две недели пробыли Екатерина и Николай в деревне Приветино. Отец с сыном сходили на озера. Николай учил сына подледной рыбалке.
Вернулись с уловом. И неплохим. Хватило на ушицу. Был вечерний костер. Печеная в золе картошка. Товарищ Фунтов, узнав о дне рождения сына Николая, достал из багажника двустволку и произвел «салют».
Долго махал рукой мальчик в след уезжающий машине.
- Я к папе хочу, - о маме Леша не вспомнил.
- Они скоро приедут, - утешает Прасковья Лешу.
Пожалуй, тут и сказке конец. Конец сказке венец.
Эпилог
Мы в старинной квартире в доме на углу 11-ой линии и Малого проспекта Васильевского острова. Тут все «дышит» прошлым. Парадный портрет генерала Босоногова. В спальне трюмо с накладными бронзовыми ангелочками. Пуфик при нем. Торшер с основанием в виде вазы и шелковым абажуром с иероглифами.
В кабинете писателя Николая Босоногова, псевдоним Бессонов. Старинный письменный стол, Настольная лампа. Её зеленый абажур. Письменный прибор из малахита.
На полках стеллажа протянувшегося от окна до двери ни одной книги. Сплошь рукописи. Стопками. Вразнобой. А эту автор уронил на пол и потом собирал по листочку. Лежит рукопись, раскинув листы как цветок распустившийся.
- Коля, оторви зад. Геморрой насидишь. Иди ужинать, - зовет жена. Хлопнула входная дверь. Пришел сын с занятий боксом. Отец считает, что мужчина должен уметь постоять за себя.
- Ты не забыл, завтра у Якова Ароновича юбилей. Он испросил разрешения отметить его у нас в Приветино. Кстати, там мы окрестим Лешу. В городе каждая сплетница узнает.
Жизнь продолжается.
Николай Босоногов в Париже в гостях у Жана и Мари.
Прямым рейсом Санкт-Петербург – Париж Николай Босоногов молодой ученый физик улетел в столицу Французской республики Париж. Расчетное время в полете три часа и пять минут. Двенадцатый ряд, кресло F. У иллюминатора. В салоне не слышно гула турбин. Внизу медленно проплывают облака.
Встречный ветер увеличил время лета на целый час. Не беда. Николая в аэропорту Шарль-де-Голль никто не встречает. Так думает молодой ученый. Не знает он, что руководство института, где трудится Николай, связалось с аналогичным институтом в Париже.
Каково же было удивление Николая, когда он увидел молодого человек держащего от руки написанную табличку с его фамилией. Как водится окончание фамилии написано с двумя F.
- Добро пожаловать в Париж, - пользуясь словарем переговорником, сказал молодой человек и представился, - Жан.
- Николай, - пожали руки.
- Ехать на авто, - Жан подхватывает чемодан Николая и быстро уходит из зала, - час много стоит.
Общаться с помощью словаря, даже самого совершенного дело тухлое. Оказалось, молодые люди владеют английским языком.
- We are waiting for Marie, - это последняя фраза написана на английском языке. Наш рассказ для русскоговорящих читателей и потом далее все будет по-русски.
Юркий Рено под управлением улыбчивого француза везет русского туриста по улицам Парижа.
- Я днем работаю. Мари покажет тебе Париж. Мари свободный художник фотограф.
Встали в «пробку». Жан ругается как извозчик. О чудо! Проскальзывает слово из русского мата. Абсценной лексики.
Сколько ни изучал Николай карту Парижа, он не смог запомнить все улицы, бульвары и проспекты. Их хитросплетения.
- Я Мари, - начала девушка на французском языке. Жан что-то сказал ей, и девушка продолжила по-английски, - Я Мари. Мы с Жаном в коммуне. Траты поровну.
Николай этим не удивлен. Он наслышан об особенностях брака на западе.
В странной на взгляд русского человека квартире, где кухня совмещена с комнатой был накрыт стол. Тоже не по-нашенски. Бес скатерти. Для каждого едока есть салфетка.
Кофе, круасаны и все. «С таким завтраком много не наработаешь».
- Я улетел. Мари ты покажешь Париж Николя, - Жан убежал.
- Жан очень занятый человек. Он с друзьями строит такую штуковину, с помощью которой человек сможет на земле зажечь солнце. Николай знал, что ученые Франции и других западноевропейских стран изобретают адроный колайдер. Знал и промолчал.
Экскурсию по городу Мари начала не с Версаля и не с Лувра и музея д, Орсе.
- Николя, перед тобой классическое кабаре. У вас в России такого нет. Я знаю. В России есть кабаки, - Николай Босоногов не спорит, - Вечером сюда придем. Обязательно. А теперь поехали в музей д, Орсе.
Два часа осматривали сокровища живописи Николай и Мари. Особенно долго стоял Николай у картин Дега.
- Ты интересуешься балетом или балеринами? – что за чудеса. Они почти не знакомы, а Мари ревнует?
Обедали молодые люди не маленьком ресторане. Скорее это был бистро. Оказалось Мари не знает происхождение названия кафе типа бистро. А когда Николай поведал ей историю возникновения, то она громко и долго смеялась.
У Мари два фотоаппарата. Один на ремне через шею. Другой в кофре. Николай так увлечен знакомством с достопримечательностями Парижа, позже картин, что не замечал, как Мари фотографирует его.
- Ты симпатичный, - Мари продолжает удивлять Николая.
Дома в квартире, где кухня совмещена с гостиной молодые люди молодые люди вернулись до прихода с работы Жана.
- Николя, я устала, я спать хочу. Пойдем со мной, - удар как говорится ниже пояса. Что это? Распущенность? Детская непосредственность? Черт с ним. Николай тоже устал.
С момента, когда шасси аэробуса коснулись ВПП аэропорта Шарль-де-Голль, прошло десять часов тридцать минут.
За столом стойкой на высоком табурете, дань американской моде сиди Жан. Он пьет абсент. Нет. Он не похож на женщину с картины Пикассо. Он похож на мокрую ворону. Над Парижем гроза.
- Ты пришел. Я так крепко спала, - Мари потянулась красиво изогнувшись.
- Гром гремит, а ты не слышишь. Где наш гость? Если бы не месье Фуржье я никогда бы не принял русского на постой. Они нашего Наполеона разгромили.
- Ты не забыл, где они его разгромили? – Жан молчит, - Молчишь. Под Москвой. А Николя спит.
Николай не спит. Он все слышит: «Фуржье, Фуржье. Так этот тот человек, которому я должен передать пакет с документами. А от них я съеду».
Никуда Николай не уедет. Жан возьмется передать пакет.
Назавтра они втроем поедут в коммуну Рамбуье. Семьдесят восемь километров Рено преодолел за два часа. Долго выбирались из Парижа.
Церковь св. Любен и св. Иоанна Крестителя, замок и дворец короля Рима, памятник американским солдатам, погибшим тут в сорок четвертом году. Это то, что успели посетить путешественники.
- Пикник устроим в том лесочке. – с предложением Мари согласились с готовностью. Проголодались мужчины.
«Пир» был в разгаре, когда к ним подошел мужчина.
- Мадам, месье, это приватная территория. Извльте свернуть ваш пикник и подобрать другое место.
Частная собственность священнее коровы в Индии. Тщательно собрав весь мусор и объедки в полиэтиленовый мешок, парижане и их гость, сев в Рено, умчались домой. В молчании проехали две трети пути. Перед въездом в Париж Мари нарушила молчание.
- Николя, как вам хорошо живется. У вас нет частной собственности.
Николай Босоногов, у которого товарищ покойного отца имел в частной собственности дом и машину. Правда, он не имел право собственности на землю. И это правильно. Ответил просто.
- Вы приезжайте. Узнаете о нашей жизни сами, а не из газет.
- А вот и приеду. Скоро выставка моих работ. Продам и получу кучу денег.
- Фантазерка, - Жан поворачивает на улицу, где они живут.
Дома хорошо. Чисто и уютно. Заварен кофе. Круасаны куплены по дороге.
- Месье Фуржье благодарит русского коллегу и предает ему этот пакет, - Жан явно доволен. Тем, что выполнил просьбу гостя? Или тем, что завтра этот гость улетит?
Самолет на Санкт-Петербург вылетает в девять утра по Гринвичу. Это значит, что Николай и Жан должны выйти из дома не позже семи утра.
- Ты чудак. Милый чудак. Иди, - молодые люди поцеловались. Мари сунула в карман куртки Николая конверт размером с почтовую карточку.
Жан не стал ждать отлета: «Мне на работу. Ты приезжай. Моя сестра, кажется, в тебя влюбилась.
Жан скрылся за дверьми. А у Николая, которого товарищи по работе прозвали сухарем, чаще забилось сердце и потеплело где-то глубоко внутри. Конверт он вскрыл в салоне самолета. Там были его фото и записка: «коварный Николя, ты добился своего – я полюбила тебя. Это мой адрес. Если не будешь писать, я утоплюсь в Сене. Тебе будет стыдно». Внизу оттиск губ от губной помады».
Николай Босоногов и Мари Бланкар будут два года переписываться и с каждым новым письмом русский язык Мари будет становиться все лучше. Николай изучал французский.
В мае восьмидесятого года пришла телеграмма от Мари: «Прилетаю десятого мая. Встречай».
Мари побывает на открытии Олимпиады. Николай свозит её в Москву.
Двое суток в Париже в гостях у Жана и Мари Бланкар и вся жизнь впереди.
Год они будут переписываться и даже два раза встретятся. Через год Николаю Босоногову разрешат уехать в Париж,
- Запомните, Вы остаетесь гражданином Союза, - напутствовал Николая Босоногова человек «в штатском»
Май 2019 года
.
,