Как известно, пришедшие на запад народы, что позже будут зваться Домами Беора и Хадора, первоначально селятся на восточном берегу Келона, позже - в Эстоладе. Большинство из них вскоре уходит западней. Эдайн, что остаются в Восточном Белерианде, можно разделить на две группы: те, кто живёт в Эстоладе и те, кто поступил на службу к Маэдросу.
Упомянутая в «Самых ранних «Анналах Белерианда» неприязнь сыновей Феанора к людям, ставшая причиной заключения союза с худшими из людей в крайней нужде, может относиться лишь к самому раннему периоду после встречи с эдайн. Отношение сыновей Феанора к людям вскоре меняется. После того, как Финголфин как Верховный король нолдор отправляет людям дружественные послания, Короли трёх Домов нолдор (т.е., не только Финголфин и Финрод, но и Маэдрос) - возлагают надежды на сыновей людей и объявляют, что любой адан при желании может переселиться на его земли и жить среди его подданных. Чтобы объявить о своём решении, Маэдрос должен был либо сам прийти в Эстолад, либо направить туда своих посланников. В «Поздней «Квенте Сильмариллион» после рассказа об уходе на запад народа Беора и народа Арадана прибавлено: «И немногие из того или другого народа ушли к Маэдросу, в земли вокруг горы Химринг».
Итак, среди тех молодых и энергичных людей, что поступают на службу к королям и владыкам эльдар, небольшая часть избирает своим владыкой Маэдроса и переселяется из Эстолада в Предел Маэдроса. Эти люди малочисленны и поначалу лишены единого вождя-человека, который мог бы объединить их в единое целое. Их переселение, вероятно, происходит так же, как и в других местах - сначала поодиночке, потом семействами и родами. Среди них нет халадинов - только эдайн первого и третьего Домов Друзей эльфов уходят служить Маэдросу и сражаться в его войсках. Схватки на северных границах происходят и в годы Долгого Мира, и они достаточно часты, чтобы Берег и Амлах могли говорить, что эльдар без конца сражаются с Морготом. Вероятно, их слова более всего относились к народу сыновей Феанора - о событиях на западе Белерианда жители Эстолада должны были знать меньше, чем о происходящем недалеко от них.
Оставшиеся в Эстоладе названы смешанным народом, но это смешение только началось. Как только возникают разногласия и споры, у недовольных появляется два вождя из разных народов - Берег из рода Беора и Амлах, внук Мараха (и племянник Малаха Арадана, однако вождь отвергающих дружбу с эльдар не станет гордиться таким родством). Из генеалогий, приведённых в конце «Поздней Квенты Сильмариллион», известно, что Амлах родился в 337, а Берег - в 340 году Первой Эпохи. Восемнадцатилетние юнцы, не совершавшие подвигов, едва ли могли иметь большое влияние на весь народ. С другой стороны, в то время, когда Берег увёл тысячу людей народа Беора на юг, халадины ещё мирно жили в Таргелионе, а в 375 году Халдар и Халдад уже погибли. Таким образом, смута, совет людей и раскаяние Амлаха должны относиться к шестидесятым-семидесятым годам четвёртого века Первой Эпохи. Берег и Амлах в это время ещё молоды.
Малах Арадан, по тем же поздним генеалогиям, ушёл в Хитлум в 322 году Первой Эпохи, так что Берег и Амлах не помнят времени, когда владыки эльдар учили эдайн и направляли им свои послания, а нынешние жители Хитлума и Дортониона не являются для них друзьями, знакомыми, соседями, с которыми они расстались. Вероятно, по этой причине раскол начался именно в это время, а не раньше.
Собирается большой совет людей, в котором Берегу и Амлаху возражают Друзья эльфов. Так как это происходит уже после ухода на запад большей части их родичей, видимо, эти Друзья эльфов были либо из ранее ушедших к Химрингу, либо из жителей самого Эстолада. В Дортонионе и тем более западном Белерианде даже узнать о возникшей смуте могли нескоро.
Когда Амлах раскаивается, объявляет себя врагом Повелителя Лжи до конца жизни и поступает на службу к Маэдросу, те из его народа, кто по-прежнему отвергал дружбу с эльдар, возвращаются обратно в Эриадор, избрав нового вождя. Таким образом, остальная часть этого народа была согласна с Амлахом и, начиная с этого времени, уже полностью принадлежала к числу Друзей эльфов. Здесь говорится о народе Амлаха (дословно “his people”) - хотя эти люди уже не являются недовольными дружбой с эльдар, они признают его своим вождём. А поскольку их вождь служит Маэдросу, они фактически становятся союзниками или вассалами Дома Феанора. Так как смешанный народ жил в Эстоладе до самого разорения Белерианда, с Берегом уходит лишь часть народа Беора, однако о новом вожде оставшихся не говорится. Видимо, они оказываются в меньшинстве и также признают своим вождём Амлаха. Можно предположить, что часть этих людей из двух Домов эдайн уходят на север следом за Амлахом, присоединяясь к тем, кто ранее откликнулся на призыв Маэдроса.
Однако известно, что многие остаются жить в Эстоладе до времени разорения Белерианда в Битве Внезапного Пламени. В отличие от ушедших, они признают дружбу с эльдар и необходимость противостоять Морготу, однако сами предпочитают мирную жизнь в Эстоладе опасной службе на севере.
Жители Восточного Белерианда, разлучившись с ушедшими на запад, должны были всё более отдаляться от них. Особенно это касается будущего Дома Хадора - как можно видеть по переселению халадинов, дорога мимо Нан-Дунгортеб и в это время очень опасна, и родичи практически не могли сообщаться между собой. С другой стороны, народ Беора и народ Мараха, живя в одних и тех же землях, в одних и тех же условиях, служа одним и тем же владыкам, должны были всё более сближаться друг с другом, смешиваясь в единый и обособленный от других народ.
Можно условно назвать его «народом Амлаха». Он мог позднее носить это имя - по первому вождю, присягнувшему эльдар. В ином случае большая часть эдайн Восточного Белерианда могла сохранить старое наименование народа Мараха. Когда Финголфин дарует Хадору Дор-Ломин, и тот станет самым могущественным из вождей эдайн, его народ станет известен как Дом Хадора; но родичи того же народа, оставшиеся в восточном Белерианде, никогда не подчинялись Хадору Лориндолу. Оттеснить на второй план Мараха, который привёл их предков в Белерианд, для них мог Амлах, изменивший их судьбу - но не Хадор и едва ли Малах Арадан, служивший Финголфину, а не Маэдросу.
Можно отметить своеобразные черты, которые отличают людей народа Амлаха от родичей и вместе с тем объединяют между собой.
Оставшиеся в Эстоладе, за исключением стариков, выделялись либо желанием жить своим умом, либо страхом перед эльдар и светом их глаз. Представляется несомненным, что те, кто боялись эльдар и не оставили этот страх, покинули Эстолад, уйдя на юг или на восток, за Синие Горы. Таким образом, вассалами ил союзниками Дома Феанора становятся именно те, кто желал жить своим умом - самые гордые, свободолюбивые и независимые среди Друзей эльфов. С другой стороны, большинство из них предпочитает мирную жизнь, а самые доблестные уходят жить отдельно от родичей. Эта ситуация отличается от ситуации в Дор-Ломине и Дортонионе. Гордость, независимость и вместе стремление к мирной жизни в какой-то мере сближают народ Амлаха с неродственными им халадинами. Возможно, временное соседство с народом Халет также оказало небольшое влияние на обычаи и нравы этого народа. Правда, халадины и в Эстоладе оставались отдельным народом. Часть жителей Эстолада на время поддались клевете Моргота, но затем отвергли её, и эти события не могли не войти в предания, которые рассказывали рождённым после смуты. Они предупреждены о коварстве посланников Моргота и их способности принимать человеческий облик (это особенно значимо для истории именно этого народа); возможно, позже это сказалось и на неприязни уцелевших эдайн к Смуглолицым.
Кроме того, с тех пор, как большинство эдайн оставило Эстолад, а владыки нолдор из Второго и Третьего Домов перестали приходить туда ради людей, новые поколения эдайн должны были говорить на эльфийских языках подобно народу сыновей Феанора, с которым сообщались. В «Ламмас» среди диалектов квенья выделяют особое наречие Химринга; а из «Экскурса о синдар» мы узнаём, что и на синдарине сыновья Феанора и их народ говорили иначе, чем другие нолдор. Ко времени войн (то есть к началу Дагор Браголлах) только у них сохранился северный диалект синдарина, язык Митрима. Тот же диалект должны были усвоить и служившие им люди. Известно, что народ Хадора наряду с синдарином сохранил и собственный язык, но это едва ли верно для смешанного народа Эстолада или малочисленных эдайн Предела Маэдроса, живших среди эльдар.
Мирная жизнь эдайн в Эстоладе и более тревожная, но, вероятно, тоже привычная и налаженная, в Пределе Маэдроса, заканчивается с Битвой Внезапного Пламени. Война начинается, когда ещё не вошло в пору зрелости шестое поколение людей после Мараха - то есть примерно четвёртое поколение после Амлаха. Число эдайн Эстолада и Предела Маэдроса должно было умножиться, но в сравнении с населением Хитлума или Дортониона остаться небольшим.
За это время не мог сформироваться народ, столь же отличный от родичей, как народ Беора от народа Хадора или любой из них от своих родичей, не ушедших в Белерианд. Тем не менее, эдайн Восточного Белерианда за поколения стали гораздо ближе друг к другу, чем к эдайн Хитлума, и могли сознавать себя отдельным народом.
О его роли в истории не говорится особо. Но можно обратить внимание на слова о том, что люди из народа Амлаха, вернувшиеся в Эриадор, избрав нового вождя, были забыты, а ушедшие вслед за Берегом исчезли из песен тех дней. Отсюда можно сделать вывод, что об оставшихся в Эстоладе из слагали песни, и их было за что помнить. Возможно, это связано с их участием в Битве Внезапного Пламени, хотя эдайн Эстолада и были в ней разбиты.
Люди, жившие в землях близ Химринга, не могли остаться в стороне от битвы. Нападавшие стремились убивать как нолдор, так и их союзников из синдар и людей всюду, где только могли отыскать, а против Предела Маэдроса было брошено огромное войско. В это время эдайн, служившие Маэдросу, должны были сражаться в его войсках - и многие из них, видимо, погибли. Армии орков в Битве Внезапного Пламени были так велики, что нолдор и представить себе не могли такого их множества. Химринг выстоял благодаря доблести Маэдроса, и к нему присоединись многие уцелевшие храбрецы как с востока, так и из Дортониона. Речь идёт скорее об эльдар из воинов Ангрода и Аэгнора, чем об эдайн, так как отважнейшие из Дома Беора остаются защищать свои земли или переселяются в Хитлум. Но, возможно, немногие эдайн Дома Беора всё же оказались в это время на Химринге.
Что до поселения людей в Эстоладе, оно прекращает своё существование. Во время разорения Белерианда часть жителей Эстолада были вынуждены бежать на восток, а другие были разбиты, сокрушены («overwhelmed»), что могло произойти только в бою. Таким образом, по крайней мере часть народа Эстолада в трудный час показывает себя верными союзниками нолдор Дома Феанора. Это подтверждает гипотезу о том, что оставшиеся в Эстоладе Друзья эльфов становятся вассалами или союзниками Дома Феанора, как и те, что ушли к Химрингу.
Некая часть эдайн могла найти убежище на неприступном Химринге или достичь Амон-Эреб вместе с отступающими на юг Амродом и Амрасом, но их число должно быть малым по сравнению с численностью эдайн Восточного Белерианда в годы Долгого Мира. Они уже не могли сыграть заметной роли в истории. Когда в Восточный Белерианд приходят Смуглолицые (истерлинги), и сыновья Феанора заключают с ними союз, эти пришельцы редко встречаются с эдайн. И всё же они встречаются - хотя, как упомянуто далее, народ Хадора был отрезан в Хитлуме, народ Беора почти истреблён, а народ Халет не покидал Бретиля и его окрестностей. Отсюда можно сделать вывод, что эдайн Восточного Белерианда всё же не были истреблены полностью. Между ними и истерлингами нет особой любви - это касается не только народа Ульфанга, но и народа Бора.
Спустя время число эдайн, близко сообщавшихся с сыновьями Феанора и их народом, значительно возрастает. Этот можно вывести из упоминания в «Ламмас», что наречие Химринга к концу войн Белерианда изменяется под влиянием языка людей. Там же говорится, что язык истерлингов утрачен и не был записан, - таким образом, речь идёт об эдайн, с которыми народ сыновей Феанора общается так тесно, что перенимает часть их слов. Так как в «Ламмас» среди языков и диалектов, повлиявших на наречие Химринга, упомянут язык Оссирианда, это общение относится не ко временам Амлаха и его ближайших потомков, а к концу Первой Эпохи.
Это подтверждается и черновиками к «Властелину Колец» из VIII тома «Истории Средиземья», где говорится, что эдайн усваивали языки Высших эльфов либо так, как на них говорили в Гондолине, либо через сыновей Феанора. Такая ситуация могла сложиться лишь после падения Гондолина. С беженцами из королевства Тургона могли общаться люди, которые жили в Гаванях Сириона (о том, что там жили и люди, упоминается в позднем тексте «Эльфвине и Дирхавель»). Что до сыновей Феанора - к Маэдросу могли присоединяться эдайн, продолжающие сопротивляться Морготу в те годы, когда его власть всё росла, и у эльдар не осталось ни королевств, ни крепостей. Согласно «Поздним «Анналам Белерианда» Маэдрос удерживал Амон-Эреб вплоть до 540 года Первой Эпохи. После этого свободных земель и свободных жителей в Белерианде не остаётся, так что к Амон-Эреб могли уйти все, кто надеялся избежать участи раба. О сложившемся положении лучше всего говорит то, что, по «Квенте нолдоринва», часть жителей Гаваней Сириона после их разорения присоединяется к Маэдросу. В поздней «Повести лет» указано, что в 540 году Первой Эпохи (в то самое время, когда Маэдросу пришлось оставить Амон-Эреб) на Балар выбивают не только последних свободных эльдар, но и остатки Отцов Людей, что может дополнительно подтверждать присоединение эдайн к Маэдросу в конце Первой Эпохи.
Возможно, некоторые из них были потомками смешанного народа, который так и не получил своего имени в истории. Однако в это время все уцелевшие эдайн всё более смешиваются между собой, чтобы вскоре дать начало народу Нуменора.