Н. А. Некрасов (1821 — 1877) как поэт и организатор литературного процесса составляет целую эпоху в истории русской литературы. Его поэзия продолжила русло, проложенное Лермонтовым и Кольцовым. Она явилась непосредственным отражением самосознания народа, с которым Донести до ребенка свою любовь и уважение к простому человеку, сделать крестьянина близким и понятным для читателя — вот что руководило поэтом, что вдохновляло его. Интонация доброжелательного рассказчика, характерная для всего детского цикла Некрасова, в стихотворении «Дедушка Мазай и зайцы» особенно выразительна.
Дед Мазай, который «любит до страсти свой низменный край», и герой-повествователь, который с такой симпатией изображает старика, лают детям урок любви к природе, причем любви бережной и разумной. Прекрасны картины природы, возникающие в неторопливом рассказе Мазая, вобравшие в себя наблюдения самого поэта — страстного охотника.
Любовь к природе должна быть не только созерцательной, но и действенной, практически разумной — таков народный взгляд. Попавшие в беду зайцы находят в Мазае спасителя и защитника, а ведь и он гоже охотник. Казалось бы, полная лодка зайцев — богатая добыча, охотничья удача... Но сильнее азарта горячее человеческое чувство: «Зайцы вот тоже, — их жалко до слез!»
Есть тут и рациональная сторона дела — природа сторицей заплатит за бережное отношение к себе; «Впятеро больше бы дичи велось, / Кабы сетями ес нс ловили, / Кабы силками ее не давили...»
Некрасов всегда тщательно работал над воспитательной стороной детских стихов, но, кроме того, сами эти его стихи — урок бережного обращения с психикой ребенка. Ведь ребенок тоже часть природы, которую так горячо призывал Некрасов любить и защищать.
На народной речи, на использовании фольклорного элемента построено и стихотворение «Дядюшка Яков» (1867). Герой его — коробейник и книгоноша, веселый, разбитной старик. Такой образ дает возможность поэту втянуть ребенка в веселый ритм почти скоморошьей «погудки», показать и такого героя народной жизни — самобытного просветителя.
Дядюшке Якову, однако, не так важно продать «иглы не ломки, шнурки, тесемки», как хочет он, чтобы в руках его покупателей поскорей оказался его главный товар — книжки. Поэтому основной эмоциональный накал его речи в призывах купить их.
В стихотворении «Железная дорога» (1864) Некрасов, согласно своим демократическим убеждениям, показывает детям и трагическую сторону жизни. Умершие от нечеловеческих условий труда строители железной дороги воскресают, чтобы поведать генеральскому сыну Ване, как они «надрывались под зноем и холодом».
Приняло говорить по поводу этого стихотворения, что поэт написал его в защиту угнетенного народа, что оно полно глубокой печали.
Кажется, что число педагогическое побуждение поэта — вызвать сочувствие в сердце ребенка — здесь соединяется с едва скрытой досадой на покорность этой согнутой спины, а печально-саркастическое замечание, что жиль в ту «пору прекрасную», когда народ почувствует себя не рабом, а хозяином, «уж не придется ни мне, ни тебе», содержит высокий гражданский пафос, выходящий за рамки узкодидактической задачи.
В стихах Некрасова, которые он не предназначат специально маленьким читателям, тоже встречаются образы детей — в детях он видел надежду на лучшее будущее, но их судьба часто тревожила и огорчала поэта. Глубокая вера в гений народа, в великие душевные возможности его — в стихотворении «Школьник». Оптимистично звучат строки, пронизанные сильным поэтическим чувством.
«Плач детей» — стихотворение, исполненное скорби и гнева. В некрасовские времена труд детей нещадно эксплуатировался нарождающимся капитализмом, и протест поэта имел конкретный смысл. Дети, лишенные детства, измученные непосильным фабричным трудом, — показывая их, Некрасов надеется на душевный отклик читателей-сограждан.
В поэме «Крестьянские дети» атмосфера крестьянского детства поначалу противопоставляется жизни «балованных деток», не ведающих тех простых радостей, что доступны крестьянскому ребенку, — ведь «даже и труд обернется сначала / К Ванюше нарядной своей стороной». Встреченный поэтом в лесу «в студеную зимнюю пору» шестилетний возница не вызывает, как измученные фабричные лети, щемящего чувства: «На эту картину так солнце светило, / Ребенок был так уморительно мал».
Каждый образ ребенка, каждая детская судьба, к которой обращался Некрасов, согреты горячей любовью автора. «Я детского глаза люблю выраженье, / Его узнаю я всегда», — говорит поэт. В этих глазах он видел «столько покоя, свободы и ласки», что невольно души его «касается умиление». Однако отнюдь не умилительные интонации звучат в тех его стихах, где он обращается к детям.
Некрасов, поэт и гражданин, «человек высокого благородства души и человек великого ума», как сказал о нем Чернышевский, твердо и глубоко принципиально проводил в своем творчестве те общественные и педагогические взгляды, которые исповедовал сам. Эти идеалы и наложили отпечаток на художественную сторону его произведений.
Столь же горячо, как и детей, поэт любил русскую природу. Он всей душой стремился передать это чувство своим читателям, в том числе и маленьким. Считая, что его поэтическое слово — это глас народа, он постоянно рисован органическую связь жизни народной с природой, с ее животворящими силами. В детскую литературу давно перешли созданные Некрасовым образы, олицетворяющие русскую природу, — Зеленый Шум и Мороз, Красный нос.
Именно в таких персонажах особенно ясно просматривается народность некрасовского творчества, его тесная связь с жизнью народа, ведь эти образы пришли в его поэзию прямо из сказок и поверий. При всем этом картины природы у него — образны высокой поэзии. Стоит, к примеру, прочитать лишь две стихотворные его строчки — «Идет-гудег Зеленый Шум, / Зеленый Шум,
весенний шум» — и могучая стихия пробуждающейся природы охватывает душу человека любого возраста. А тридцатая глава поэмы «Мороз, Красный нос»), где Мороз грозно и величественно шествует по лесу, почти сразу после опубликования стаза хрестоматийным детским чтением.
ПРОЗА В ДЕТСКОМ ЧТЕНИИ
Владимир Иванович Даль
В. И.Даль (1801 — 1872) широко известен как автор Толкового словаря живого великорусского языка (1863— 1866). Художественное его творчество в основном осталось предметом исследования литературоведов — за исключением сказок.
Даль писал очерки (пол псевдонимом Казак Луганский), был собирателем фольклорных произведений и сочинял сказки по мотивам и сюжетам устного народного творчества. Сказки вошли в четырехтомное издание «Былей Казака Луганского» (1833— 1839).
В 1832 голу вышел первый сборник его сказок пол названием «Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Владимиром Луганским».
Известная исследовательница детской литературы И.П.Лупанова высказала мнение, что Даль не стремился представить читателям сказку в ее подлинном фольклорном виде, его цель была иной. «Не сказки сами по себе мне важны, — писал он, — а русское слово... Я задал себе задачу познакомить земляков своих сколь- нибудь с народным языком и говором, которому открывается такой вольный простор и широкий разгул в народной сказке».
В обработанные сказки он ввел рассказчика. Благодаря этому план сказочного вымысла сочетается с реалистическим планом, сказочный материал приближен к современному народному быту (как, например, в сказке «Ведьма»), Кроме того, автор — балагур Казак Луганский, чья речь пересыпана пословицами и поговорками. позволял себе снижать пафос тех фольклорных историй, в которых действовали персонажи героического эпоса.
В сказках Даля стихия столь дорогой автору народной речи проявляет себя в полную силу. Рати наибольшей свободы в обращении с каноническими сюжетами Владимир Иванович обычно использовал их лубочный вариант — самый краткий, сжатый, но сохраняющий основную линию повествования. По-видимому, близость Даля к лубку и привела Белинского в некоторое раздражение при их оценке: «Это просто балагур, иногда довольно забавный, иногда слишком скучный, нередко уморительно веселый и
часто приторно натянутый». Однако в 1846 голу, познакомившись с книгой «Повести, сказки и рассказы Казака Луганского», критик, как сам он выразился, «смягчил свою строгость», ибо автор «так глубоко проник в склад ума русского человека, до того овладел его языком, что сказки его — настоящие русские сказки». Их сказочно-бытовая стихия была близка Белинскому, усмотревшему в этих повествованиях яркое отражение «народного ума», «взгляда на вещи», «народного быта».
В. И.Даль писал не только литературные сказки на фольклорной основе, но и рассказы для детей. Так, в журнале «Семейные вечера» в 60— 70-х годах публиковались его рассказы для маленьких: «Елка в деревне», «Дурачок», «Нянина молодость».