Кристина Рой
ТРИ ДРУГА
У дяди Филина
Едва ли можно было найти на всём белом свете таких друзей, которые так искренне любили бы друг друга, как эти трое, отданные на воспитание и попечение старому пастуху Филина! Звали их: Пётр, Ондрейко и Фидель. Филина, дети называли его "дядя", был умный, добрый и благонадёжный человек, хотя юным друзьям он казался немного мрачным. Родители Петра почти одновременно умерли от горячки, и община отдала его на пропитание. Так он попал на пастбище, принадлежащее Гемерским, и поселился у дяди Филина - родственника его родного дедушки. Там, в пастушьей хижине, мальчик чувствовал себя счастливым и находился в безопасности. Ондрейко, которого звали Андраш фон Гемерский, был по предписанию врача направлен к старому пастуху в надежде, что горный воздух, овечье молоко и сыр поправят его здоровье. Когда мальчику было два года, между его родителями произошёл разрыв. Некоторое время мать заботилась о мальчике, но затем отдала его на попечение чужим людям, а сама уехала. Говорили, что она стала знаменитой певицей. Ондрейко помнил её смутно. Правда, она его однажды навестила. Выглядела она прекрасно. Она привезла ему большую коробку сладостей, лошадь-качалку, трубу и ещё много других подарков, но... после этого он её никогда больше не видел. Когда, бывало, Ондрейко расспрашивал об отце и матери, ему отвечали, что у него никого на белом свете больше нет. Жил мальчик в замке, принадлежащем фон Гемерскому, но его здоровье с каждым днём ухудшалось, и вскоре он стал похож на угасающий светильник.
Доктор посоветовал направить мальчика в горы.
Так Ондрейко оказался у старого Филина. Здесь ему пристроили горницу, куда поставили прекрасную кровать с мягкой постелью, которую принесли из замка, а перед хижиной для него сделали скамейку, где он часто отдыхал.
Третьим другом был четырёхногий Фидель. Он повсюду ревностно сопровождал Петра и Ондрейко. Только ночью, когда Ондрейко нырял в свою тёплую постель, а Пётр приставлял лестницу, чтобы вскарабкаться на сеновал, Фидель оставался внизу, чтобы также поспать...
Дядя Филина, старый пастух, был высокого роста.
Его морщинистое лицо было почти всегда строгим; зубыбелы как молоко, на голове не было ни одного седого волоса, лишь густые брови были слегка седоваты, и когда он хмурил их над своими чёрными орлиными глазами, а эти глаза умели глядеть строго, казалось, что грозовая туча повисла над горами... И этой?грозы" боялись все: не только мальчики и пастухи, но даже стадо и мохнатые четвероногие сторожа на пастбищах. Нелегко было рассердить дядю Филина, но если это случалось,- горе виновному!.. Несмотря на то, что Ондрейко был сыном господина, он и ему ничего не спускал. Мальчик не был приучен к послушанию, но Филина научил его этому трудному искусству, хотя он на него не кричал и пальцем не трогал.
Когда доктор привёл к нему мальчика, он сказал:
- Мальчику нужно есть чёрный хлеб и пить молоко; он любит кушать только сладости, а это ему
вредно. Он должен по утрам умываться холодной водой, а это ему тоже не нравится. Но вы не обращайте никакого внимания на то, что он Гемерский, здесь дело касается его здоровья.
- Ах, что,- ответил дядя, нахмурив брови,- с этаким карапузиком я уж справлюсь.
И он справился. С первых дней Ондрейко не осмелился перечить, а теперь?.. Ему это и в голову не приходило! Ведь у мальчиков больше никого на свете не было, кроме дяди Филина. Днём дядя Филина не интересовался тем. что они делают и чем занимаются, но когда наступал вечер и пригоняли стада, они садились с ним перед хижиной: один по правую сторону, другой по левую, и тут они должны были ему всё рассказывать. Фидель клал свою мохнатую голову на колени своего господина, глядя на него умными глазами, как бы тоже желая рассказать ему о том, что он весь день делал. Пёс был молод, и по его носу и ушам можно было видеть, что он ещё глуп.
Часто случалось, что его шерсть висела клочьями, потому что он гонялся за старыми собаками Белко и Царай. Когда дядя первый раз застал мальчиков на сеновале, где они задумали устроиться на ночлег, он высоко поднял брови, удивившись, и они уже испугались, но ничего не произошло. Он сказал им лишь, чтобы Ондрейко подстелил себе полотняную простынь и потеплее укрылся.
Совет дьявола
Было одно из воскресных дней после полудня. Праздничная тишина царила в лесу, через который, жась за руки, пробирались маленькие друзья. Одеты они были по-праздничному, так как дядя Филина не любил, если кто-нибудь нарушал святость воскресенья. Каждый, кто в состоянии был пойти в церковь, должен был идти, несмотря на то что ходьбы было часа два. Сам же Филина редко бывал в церкви, так как далеко ходить он не мог. На его ногу как-то упало дерево, и с тех пор он часто испытывал боли в ноге. Но сегодня он всё-таки был в церкви, и вот теперь мальчики шли ему навстречу. Уходя, он дал им задание; выучить наизусть стихи из Евангелия, и теперь, спрашивая один другого, они отвечали урок. Вдруг Пётр замолчал и потянул Ондрейко за рукав, указывая ему молчаливым жестом на поваленный ствол дерева. На этом стволе сидел дядя Филина, подперев голову обеими руками, как будто какая-то тяжесть давила его к земле.
- Давай, не будем подходить к нему,- сказал Пётр.- Он сильно опечален. Ондрейко кивнул головой.
- Но,- немного подумав, сказал он,- может мы его сможем развеселить, если подойдём? Дядя поднял голову, услышав треск сучьев. Мальчики остановились. Подойти к нему или нет?
- Куда вы идёте - спросил их дядя Филина. Они подошли ближе.
- Мы шли вам навстречу, дядя.
- Так- Почему же вы шли мне навстречу- Обычно столь грубый голос дяди сегодня звучал как-то иначе.
- Потому что мы боялись за вас,- робко сознались они, присев на мох у ног дяди.
- Почему вы так печальны, дядя?
Пётр испуганно взглянул на Ондрейко, который отважился задать этот вопрос. А что, если дядя вдруг рассердится?
- Ты думаешь, что я печален?
Дядя погладил светлые волосы мальчика, которые, освещённые солнцем, обрамляли бледное детское личико подобно сиянию.
- Разве вы не были печальны?
Мальчик пристально посмотрел дяде в глаза.
- Да, дитя моё, я был печален, и вы хорошо сделали, что вышли мне навстречу. А теперь, пока мы здесь сидим и отдыхаем, вы можете пересказать мне стихи из Евангелия, которые я задал вам. Мальчики по очереди рассказали притчу о богаче и бедном Лазаре.
- Дядя,- спросил Пётр,- а почему богач не помог бедному Лазарю?
- Почему? Да потому, что у него было каменное сердце. Те собаки были лучше, чем он. Дети, запомните это и не причиняйте никогда никакого вреда птичке или какому другому зверю. Они намного лучше нас. А теперь, идёмте! Дядя взял Ондрейко за руку, а Петру дал нести песенник, и они пошли домой. С пастбища доносился звон колокольчиков, а по временам нетерпеливые лай Белко и вой Царая; тут же слышались звуки флейты на которой играл самый молодой пастушок Стево. Он громко наигрывал словацкую народную песню. С гор ему вторило эхо. Мальчикам эта мелодия была знакома, они знали также и слова этой песни. Дядя шёл, опустив голову, как будто какое-то тяжёлое бремя давило его. После ужина они, как обычно, сидели перед пастушьей хижиной. Дядя сел на ствол дерева, мальчики у его ног. Друзья, глядя друг на друга, не решались попросить дядю рассказать им что-нибудь. Он знал много разных историй, и когда у него было хорошее настроение, мог очень интересно рассказывать.
-Пожалуйста, дядя, расскажите нам что-нибудь! - попросил Ондрейко, умоляюще глядя на него. Дядя вздрогнул, посмотрев на мгновение в эти прекрасные просящие глаза. Затем, глубоко вздохнув, сказал:
- Вы меня спросили, почему я грустный? Это очень печальная история, которая мне днём и ночью не даёт покоя.
- Расскажите, дядя,- попросили мальчики, а Фидель, который во всём должен был принимать участие, тоже умоляюще положил голову на колени своего господина.
- Я сегодня расскажу вам нечто о себе, что никому ещё на свете не рассказывал,- начал дядя Филина.-
Когда мне было пять лет, умерла моя мать и отец привёл в дом другую мать. Это была миловидная молодая женщина, вдова. С нею прибыл и её сын от первого брака- Истванько. Когда я на тебя смотрю, Ондрейко, мне кажется, что это он, как наяву, стоит перед моими глазами: в круглой шапочке, с перекинутым через плечо словацким плащом, в рубашечке, вышитой разноцветным узором, и в широких штанишках. Он был красив и мил. Я был у отца самый младший, все старшие дети умерли. У меня никогда не было брата,
и вот он пришёл и должен был стать им. Вы друг друга любите, я это знаю. Это также напоминает мне моё детство. Но так, как любил его я, даже родные братья не могут любить друг друга. Мы были однолетки: но я был силён, он- слаб; я был дик, он- кроток; я был некрасивый, он- красавец. Но вопреки всему этому, мы полюбили друг друга, и наши родители также немало тому радовались. Они могли оставлять его на моё попечение, зная, что я его за щищу, но и охотно позволяли ему присматривать за мной. О, если бы так всегда оставалось! Но недаром говорит пословица:- Где чёрт сам не может, туда oн посылает старую бабу". И к нам он подослал однажды такую. Это была родственница моего отца, твоя прабабушка, Пётр. Она пришла к нам в один прекрасный день, отозвала меня в сторонку и начала меня обо всём расспрашивать: любит ли меня мать, как относится ко мне отец, Истванько и прочее. Потом она меня жалела, называя бедной сироткой, говоря, что если кто имеет мачеху, тот одновременно получает и отчима и якобы отец меня меньше любит, чем Истванько. Она недолго пробыла у нас. Как неожиданно она появилась так же незаметно она и исчезла, но с её уходом исчезла и моя любовь к Истванько. Она её похитила. Так как я был дик и много проказничал, отец мой должен был частенько меня наказывать. Истванько же всё исполнял, стоило ему только посмотреть в глаза отца или матери, поэтому он наказаний не заслуживал. Я же всё время теперь вспоминал слова старой родственницы:- Отец его не наказывает, потому что больше любит его, и мать за него всегда заступается". У меня же никого не было, кто мог бы за меня заступиться, и я часто подвергался наказаниям. Но мать очень часто за меня молилась. Она была очень хорошей женщиной! и никогда не причиняла мне никакого вреда. Но я хотел, чтобы она меня ещё больше любила, даже больше, чем своего сына. Моё озлобление и зависть возрастали с каждым годом, покуда мы не стали такими
же большими, как вы теперь. Сейчас я расскажу вам то, чего я никогда не смогу забыть, что по сегодняшний день меня гложет и пригибает к земле.
Помолчав, дядя рукой указал на противолежащий холм.
- Видите вон те высоты?
Мальчики утвердительно кивнули головой.
- Там, около того холма, мы когда-то жили. И видите, там где сейчас как раз солнце, на тех пастбищах жили ткачи, к которым мы часто приносили шерсть для тканья. К этому пастбищу вели две дороги: одна из них шла через прогалину по высоким скалам, другая- через долину. Последняя дорога была ближе, но зато опаснее, так как там находилось болото, из которого человек, если он туда попадал, сам никак не мог выбраться. В болоте торчали кое-где одинокие, обросшие мхом камни. И тот, кто хорошо знал эту дорогу и к тому же был ловок, мог при помощи этих камней перебраться на другой берег, хотя и казалось, что жуткая сила может затянуть в глубину каждого, кто только рисковал пуститься на подобный переход.
Однажды наши родители послали нас к ткачам с шерстью. Туда мы шли дорогой, лежащей через прогалину, как нам было велено. Когда мы шли назад, Истванько дал мне яблоко, которое ему дала жена ткача, Я заметил, что у него в кармане было ещё одно яблоко, данное ему матерью. Мне же мать ничего не дала на дорогу. Уходя, я с нею и не попрощался, потому что она меня не заметила, когда я ушёл с узлом. Но теперь, когда и жена ткача мне ничего не дала, мне сделалось так досадно и я так разгневался, что выбросил яблоко, которое мне дал Истванько. Охотнее всего я расплакался бы.- Итак,- думал я,- старая женщина была права: никому я не нужен, никто со мной не считается. Все любят только Истванько... и так будет продолжаться всегда". Я слыхал, что дьявол по свету ходит- хотя мы его и не видим, и нашёптывает, что мы должны думать и делать. Правда ли это- я не знаю, но тогда он был во мне и дал мне страшный сатанинский совет. Только он мог мне его дать. Когда мы шли обратным путём, я сказал Истванько:
- Слишком далеко идти через гору, давай пойдём внизу, там ближе".?
- Но мама сказала, чтобы мы шли через прогалину,? возразил он,- и отец ещё" со двора нам крикнул, чтобы мы через лужайки не шли.
Но подойдя к перекрёстку, я начал жаловаться, что у меня болит нога и что я поранил большой палец, всадив в него шип от тёрна. Истванько пожалел меня и решил, что если мы всё это расскажем родителям, то они нас не побранят. И мы пошли нижней дорогой. По мягкому пушистому ковру мы благополучно дошли до болота.
- Смотри, теперь ты должен перепрыгивать с камня на камень!"- крикнул я Истванько и устремился вперёд.
Он меня догонял почти до берега. Остался только ещё один камень. Я был больше ростом и мои длинные ноги благополучно перенесли меня на другой берег. Зная прекрасно, что Истванько этого сделать не сможет, я ему крикнул, чтобы он переходил по плавучим травяным кустам. Он так и сделал, и удачно перешёл два куста, но третий куст стал уходить из-под его ног. Испугавшись, он перебрался обратно на камень.?Оставайся там стоять!- крикнул я ему.- Здесь поблизости живёт лесник, я его приведу, и он тебе поможет".
И я был таков! Я бежал так быстро, как только мог, но... не к дому лесника.- Петруша, не уходи от меня, не покидай меня, я боюсь!.."- кричал мне вдогонку Истванько, и вслед за этим послышался его душераздирающий крик:- Ма...туш..ка!.."
Этот крик я слышал годами день и ночь, слышу его ещё и сегодня, и, наверное, буду слышать его и в мой предсмертный час, даже в вечности он будет преследовать меня. Я был ещё маленький, но злой мальчуган, а в тот час- бесчувственный, как камень.- Он несомненно провалился и утонул,- говорил я себе. Теперь-то ему никто больше не даст яблок, и люди
будут любить только меня". Я одиноко бежал через горы, подобно Каину, который убил своего брата и скрывался от лица Божьего. Но вдруг меня охватила невыразимая, дикая боль; тот же голос, который мне недавно нашёптывал:- Утопи его в болоте",- шептал мне теперь:- Ты не можешь идти домой, что ты ответишь, когда тебя спросят об Истванько?" В изнеможении я бросился на землю, разразившись неудержимыми рыданиями, пока, в конце концов, не заснул. Утром, когда рассвело, пришли возчики дров и, узнав меня, посадили на телегу и привезли домой. Я был настолько заспанный, что сразу не мог вспомнить то, что произошло вчера. Я вбежал в сени и открыл дверь. Когда всходило солнце, оно всегда ярко освещало нашу горницу. Так было и сегодня. Солнце освещало отцовскую кровать... и... Дядя не мог говорить дальше, слёзы катились по его щекам.
- Дальше, дядя, что было дальше?- просили мальчики.
- Там на кровати,освещённый лучами солнца, лежал, подобно ангелочку, наш Истванько и спал. Мать сидела у кровати. У меня потемнело в глазах, и если бы отец не успел подхватить меня, я упал бы на пол. Когда я очнулся, возле меня были отец и мать.
- Он не утонул?! - ликовали обрадованные мальчики.
- Нет, он только провалился, но поблизости никого не было, кто бы мог вытащить его. У нас была большая собака по имени Белко, которая, подобно вашему Фиделю, всюду сопровождала нас. В тот день мы её как раз оставили дома, но она побежала за нами вдогонку. Сам Бог подослал её в то мгновение, когда камень погрузился под ногами Истванько и он, потеряв равновесие, провалился в болото. Белко вытащила его за волосы, приволокла на берег и до тех пор лаяла и выла, покуда ей не удалось привлечь к месту происшествия лесника. Тот взял Истванько, отнёс его к ручью и, обмыв, доставил его домой. Я ожидал, что отец меня накажет, но он этого не сделал. Матушка меня целовала и обнимала. За завтраком родители суетились около меня; они полагали, что я утонул, так как меня нигде не было видно. Теперь я снова мог убедиться в том, что они оба меня любили, но это меня не радовало. Я всё опасался, что вся правда выйдет наружу. Но теперь они в вечности и уже всё знают, и я у них не могу попросить прощения. Истванько меня не выдал, и мы снова любили друг друга, как раньше. Я больше не завидовал ему и не ревновал ни к отцу, ни к матери. Я знал и чувствовал, что они любят меня, но в то же время я сознавал, что этой любви я недостоин и не заслуживаю её. На Белко я больше глядеть не мог, меня всегда мучило, что собака спасла Истванько, а я намеревался его утопить. Но всё же Святой Бог взял его к себе, а надо мною тяготеет Его гнев по сегодняшний день. Поэтому я всегда говорю: не причиняйте никакого вреда животным, они лучше, чем люди и не прогневляют Его. Ну. теперь довольно! Идите спать! Хотя у мальчиков было ещё много вопросов, но послушно сказав:- Доброй ночи!"- они пошли на ночлег. На сеновале они ещё долго говорили об Истванько: как он шёл по зыбкому болоту, как под ним провалился камень и он чуть не утонул в болоте и как его спасла собака.
-Теперь я ещё больше жалею дядю Филина, сказал Ондрейко.- Он никак не может этого забыть, всё это причиняет ему боль и страдание; Господь гневается на него.
- А где же сейчас Истванько?- спросил Пётр.
- Если он тогда был одних лет с дядей, то теперь он должен быть такого же возраста, как дядя!
- Может быть, он в другой раз расскажет нам о нём.
Новый друг
Всю неделю у дяди Филина было много работы, и мальчики старались делать всё, что только было в их силах. Во вторник пришёл доктор, чтобы проведать Ондрейко. Когда Ондрейко ему сказал, что вместе с Петром спит на сеновале, доктор весьма обрадовался.? Правильно, мой мальчуган, это для тебя полезно. Твой отец, конечно, большой барин и большой мадьяр, но всему своё время. Поживём- увидим, настанет день и Татра, и эти горы снова станут словацкими, а там, где твой предок жил как добрый словак, ты, в качестве такового, будешь хозяйничать. Учи язык твоих отцов и люби родную землю, которую он когда то обрабатывал.
Мальчики не понимали о чём он им говорил, но чувствовали, что он желает им добра. Настал вечер. Доктор выразил желание спать на сеновале вместе с мальчиками. Утром после завтрака он попросил мальчиков немного провести его. По дороге Ондрейко расспрашивал о своём отце. Он узнал, что его отец в настоящее время находится в Париже и в это лето, вероятно, он не приедет. Мальчик облегчённо вздохнул, так как знал, что с приездом отца он должен будет расстаться с дядей Филиной и Петром. Когда доктор попросил мальчиков вернуться домой, они ещё долго махали ему вслед, пока его соломенная шляпа не исчезла из вида. Тогда они взобрались на скалу, надеясь оттуда ещё раз увидеть его. Но его больше не было видно. Зато по другую сторону скалы они увидели прекрасную долину и там маленький домик. Домик был деревянный, крытый черепицей, с маленькими окнами и походил на сказочный. Стоял он около ручейка, который брал своё начало из источника в скале. Стево иногда рассказывал мальчикам сказки о ведьмах, которые живут в подобных домиках. Перед хижиной на солнышке грелся большой белый пёс. Будь с мальчиками глупый Фидель, он бы уже обязательно затеял с ним ссору. Пока мальчики разглядывали хижину, внезапно открылась дверь и из неё вышел... не старая ведьма, а мальчик! Он был старше их, в коротком плаще, высоких сапогах и круглой маленькой шапочке. Увидев его, белый пёс стал прыгать около него, виляя хвостом. Мальчик, погладив собаку, засмеялся. Вместе они пошли вверх к скале, как раз в то направление, где были Пётр и Ондрейко. Пёс первый заметил их и остановился. Собака была уже немолодая, но умная. Неожиданно мальчики очутились лицом друг к другу. Мальчик, судя по его одежде, был нездешний. Приветливо поздоровавшись с ними, он спросил их, что они здесь делают и откуда пришли. Ондрейко и Пётр ответили, что они провожали господина доктора, но увидев здесь этот сказочный домик, они весьма удивились. Ондрейко робко спросил мальчика, кто живёт в этом домике.
- Это наш домик,- ответил мальчик,- но я приехал сюда с Тренчина неделю тому назад с отцом.
Дядя моей матери умер, и так как у него не было близких родственников, моя мать наследовала эту хижину. Отец хотел её продать, но к ней принадлежит ещё участок леса с очень хорошими деревьями, которые могут быть использованы для нашего ремесла. Мы пробудем здесь некоторое время, обработаем лес и возьмём его потом с собой.
- Это твой пёс?
- Да, это наш Дунай,- ответил незнакомец. Он не хотел оставаться дома, и нам пришлось взять его с собою и даже билет на него купить.
- Но вы же не могли взять его с собою в купе?- осведомился Ондрейко.
- Конечно, нет. Но там, куда его посадили, ему весьма не понравилось. Он от радости меня чуть с ног не сбил, когда снова вырвался на свободу. Не так ли, Дунай? Пёс завилял хвостом, лёжа у ног своего хозяина.
- У нас тоже есть собака, только она ещё молодая.
- Но когда она подрастёт, то будет такая же большая, как ваша,- добавил Пётр.
- Куда ты идёшь?- спросил Ондрейко незнакомца.
- Ах, хочу только взобраться на скалу и посмотреть, что за нею находится. У нас дома тоже есть такая скала, но выше и шире, и когда стоишь наверху, то кажется, что находишься в- Стране Солнца". А когда после грозы появляется радуга, тогда можно подумать, что видишь небесные врата, которые Иаков видел во сне. Когда-то я думал, что это они и есть. Сегодня я знаю, что небеса везде открыты для того, чтобы Господь Иисус Христос мог всегда прийти к нам. Знаете ли вы Его уже?
- Кого?- спросили удивлённо друзья.
- Сына Божьего, Господа Иисуса!
Оба мальчугана покачали головами,
- О!- удивился незнакомец.- Тогда я вам расскажу о Нём!
- Часок мы ещё можем посидеть,- сказал Пётр, которому новый знакомый очень понравился, и он охотно хотел бы с ним подружиться.- Присядем здесь на скале.
- Я вам расскажу, как я впервые попал в- Страну Солнца" и что за Книгу там нашёл,- начал мальчик.
- Она и сейчас у меня. Но скажите мне сначала, как вас зовут? Меня зовут Палко, хотя меня когда-то звали Мишко. Но это длинная история.
- Меня зовут Пётр, а его- Ондрейко. Раньше его тоже иначе звали, по-мадьярски; но дядя Филина сказал, что можно себе язык сломать с этим именем. Но Ондрейко тоже хорошее имя!- ответил Пётр.? Да, красивое имя. Так звали ученика Господа Иисуса, который привёл к Нему мальчика с пятью хлебами и двумя рыбками. Эта история тоже описана в моей Книге.
Между тем мальчики добрались до вершины скалы. Удобно устроившись на камнях, их новый товарищ достал книгу, заботливо обёрнутую бумагой, и начал из неё читать. Мальчики готовы были слушать его до самого вечера, но тут появился Фидель, и мальчики вспомнили про дядю. Как он отнесётся к их долгому отсутствию? Они стали собираться, приглашая с собою и Палко, так как они хотели показать ему свою пастушью хижину, с тем чтобы он вскоре смог их навестить.
Палко побежал запереть свой домик. Вернувшись, он принёс большой ломоть хлеба, который разделил на всех, и они все вместе весело побежали через узкую долину на пастбище фон Гемерского, откуда Пётр и Ондрейко показали Палко свою хижину.
Когда дядя пришёл к обеду, мальчики с увлечением рассказали ему о новом знакомстве. Внимательно их выслушав, дядя сказал, что будет очень рад, если этот незнакомый мальчик вскоре навестит их. Все надеялись, что в следующее воскресенье Палко будет их гостем.
Признание
Есть словацкая поговорка:- Люди к людям, горы к горам". Казалось, так долго жили три товарища и дядя Филина без Палко, а сейчас, если он иногда не приходил, им как будто чего-то не хватало. Но больше всего отсутствие Палко ощущал дядя Филина. Он часто вспоминал то воскресенье после полудня, когда живая изгородь раздвинулась и, подобно портрету в рамке, пред ним предстал незнакомый мальчик, с перекинутым через плечо плащом, в круглой шапочке и белой собакой подле себя. Тут перед ним другая картина: Палко сидит перед пастушьей хижиной и читает им из Священной Книги. Вероятно, так выглядел отрок Иисус, когда находился в храме среди книжников. Ах, как хорошо объяснял Палко Слово Божие! Никогда ещё Слово Божие так не захватывало и не увлекало Филина. У него была Библия и книга с проповедями на каждый день; но с тех пор, как Палко Лезина стал приходить и читать им каждый вечер из Библии, с глаз Филина начала спадать повязка. Он ясно и отчётливо стал понимать и вникать в Слово Божие. И вот снова воскресенье. Филина послал мальчиков в церковь, сам же, задумавшись, он сидел перед пастушьей хижиной. Фидель, который на этот раз не сопровождал мальчиков, лежал у его ног. Вдруг собака навострила уши и, вскочив, исчезла в низких зарослях. Филина задумчиво сидел с опущенной головой - и не слышал, как кто-то разговаривал с собакой. Очнулся он только тогда, когда рядом с ним раздался голос, который он всегда так охотно слышал.? Доброе утро, дядя Филина! Почему вы такой печальный и совершенно одни? Где же остальные?? Добро пожаловать, Палко!- радостно ответил дядя, протягивая мальчику свою загорелую руку.? Если бы я знал, что ты придёшь, я бы не отослал мальчиков в церковь.
- Всюду Божий дом,- кротко ответил мальчик.
– Ты принёс Библию, о которой вчера упомянул?
- Да. Отец на несколько дней поехал домой и велел мне спросить, не смогу ли я пока остаться у вас, чтобы мне не быть одному в домике. Примите ли вы меня?-
Выразительные глаза мальчика просяще смотрели на дядю.
- Конечно, само собой разумеется. Мы будем очень рады, если ты у нас останешься,- заверил его дядя.- Почему твой отец поехал домой?
- Он повёз часть леса, а остальное мы после справим по реке до Тренчина. Итак, я принёс вам Библию.? Это та, которая была у священника Малины?
- Да, дядя, мне она чрезвычайно дорога. В ней написано по-латински и по-словацки. Когда я читаю, я вижу его всегда перед собою. Я хочу вам показать, что он написал в то воскресенье, которое было для него последним. Есть у вас время?
- О да, сын мой, сегодня воскресенье. Читай!
- Вы, конечно, это лучше поймёте, так как вы старше,- сказал Палко и начал читать вслух:
,,Я многое упустил, моя предыдущая жизнь потеряна...- голос мальчика звучал так благоговейно, словно он читал Священное Писание.- Если бы я даже захотел, я не в силах был бы что-либо исправить, уже слишком поздно. Души ушли в вечность, и там они обвиняют меня за то, что я им не сказал о спасении. Они никогда не вернутся обратно, и я не смогу попросить у них прощения. О, какие чудные слова:- Благодатью вы спасены... Это Божий дар". И к этому священному дару я устремляюсь, Бог мой, Спаситель мой! Я знаю, что Ты меня простил, что то наказание, которое я заслужил, Ты взял на Свои плечи и понёс его! Я обнимаю Твой Крест, Твои за меня пронзённые ноги, и я благодарю, ах, я благодарю Тебя! Однажды в вечности я восхвалю Твоё Святое Имя- Иисус! Я буду восхвалять Его вечно!"
- Вот видите, дядя, так верил священник Малина,- прошептал Палко.
Филина, опустив голову, плакал.
- Если б я даже захотел, то я ничего не смогу исправить, души ушли в вечность и там обвиняют меня..."? повторял Филина сквозь слёзы.- Вот это и есть то, что меня пригибает к земле, и вся моя честная жизнь мне не поможет... Мальчик, подперев свою кудрявую головку рукой, участливо спросил;
- Дядя, не хотите ли вы мне рассказать, что вас так мучает? Это же не тот грех, когда вы хотели утопить Истванько, как мне поведал Пётр? Истванько ведь не утонул. Если меня что гложет и давит, то признавшись кому-нибудь в этом, мне сразу же становится легче на душе. Поэтому и говорит апостол Иаков:
-Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться: много может усиленная молитва праведного" (5:16). Правда, я только мальчик, но я знаю, что это значит, если болит душа и ты не можешь никому поведать об этом. Господь Иисус, может быть, поможет мне понять и утешить вас. Дядя, взглянув на него, утёр слёзы.
- Если уж мне довелось бы кому-то рассказать то, к чему я стремился эти долгие годы, то охотнее всего тебе. Господь дал тебе больше мудрости, чем мне, старику, как и юному Самуилу, который был мудрее Илии. Дядя сел на своё привычное место, а Палко устроился подле него на траве, ожидая начало рассказа.? Так как Пётр тебе уже рассказал,, какой я был, будучи мальчиком, то я не буду снова всё повторять,- начал дядя свой рассказ.- Итак, мы подрастали с Истванькой вместе, и я с чистой совестью могу сказать, что мы друг друга искренне любили. Я всегда помнил, что Истванько ни словом не выдал мой постыдный поступок, когда я в тяжёлую минуту оставил его на произвол судьбы. Он уверял, что родители меня любят. Всё шло хорошо, и, возможно, всегда так осталось бы, если бы после смерти маминой сестры в нашем доме не появилась её племянница Ивка. Девочка была худенькая и красивая. Меня она побаивалась, но с Истванько охотно шла хоть куда; лишь после того, как я её однажды защитил от злой собаки, она перестала меня чуждаться. Так всё оставалось, покуда мы не подросли и не возмужали. Может ты меня сейчас не совсем поймёшь, мой сын. Когда мы оба стали юношами, для нас на всём белом свете не существовало более красивой девушки, чем Ивка. Мне казалось, что её чёрные глаза были прекраснее звёзд, и ни на каких кустах не цвели такие прекрасные розы, как на её щеках. В то время у нас началась массовая эмиграция в Америку. Часто я задумывался: зачем люди пускаются в такое опасное путешествие ради мамоны? Ведь у нас, несмотря на бедность, так было прекрасно и хорошо. Что касалось меня, то эти горы и долины были для меня раем. Но на земле нет рая, а небо слишком высоко. Однажды вечером, когда я вернулся с пастбищ, мать с отцом сидели перед домом и говорили о нас, как они обыкновенно это делали. Я не хотел им мешать, и сев поодаль, внимал их разговору.- Ты полагаешь, что один из них должен отправиться в Америку?"- спросила мать.- Знаешь, жена, там люди быстрее встают на ноги, чем здесь. Мы тут мучаемся, а на жизнь еле хватает,"- вздохнул отец.- И кто из них должен отправиться?"- испуганно спросила мать.- Это мы им предоставим. Я так думаю: пусть один из них останется дома и возьмёт себе Ивку, таким образом у тебя будет помощница. Другой же пусть на несколько лет отправится в Америку. Как только он накопит немного денег, и Бог благополучно его вернёт домой, они позже смогут вместе хозяйничать. Я бы не хотел, чтобы после нашей смерти они разошлись в разные стороны; так было бы лучше всего..."
- Я видел, как мать вздохнула, - продолжал дядя.- Мне же казалось, что мне в сердце вонзили нож. Она, конечно, ожидала, что я отправлюсь, а Истванько останется и женится на Ивке. В ту ночь я не мог сомкнуть глаз. Дикая боль охватила меня, подобно той, которую я испытал, когда был ещё мальчиком, но эта была ещё сильней и ужасней. Я ушёл из дому. Откуда у меня взялись силы вернуться домой, не знаю. Когда я вернулся, мне навстречу выбежала Ивка. Когда я её увидел, то сказал сам себе, что она никому другому, кроме меня, не будет принадлежать, и я никогда не отправлюсь в Америку. На Истванъко же я не мог смотреть, хотя он не подавал никакого повода, чтобы на него гневаться. У нас за болотом была лужайка. На следующий день я с Ивкой должен был там косить траву, и я, переговорив с нею, заручился её согласием. Я умолял и упрашивал её до тех пор, пока она не дала мне обещание не брать никого другого в мужья, кроме меня. Когда мы кончили косить и, ожидая Ивку, я обернулся, то увидел Истванько, который удалялся от нас по лужайке. Он слышал весь наш разговор, а мы его не заметили. На следующий день одному из нас нужно было идти в город. Истванько сказал, что он хочет пойти. Мать отговаривала его, говоря, что он не здоров и для него было бы лучше остаться дома. Истванько и в самом деле был бледен, щёки у него ввалились, будто после тяжёлой болезни. Но я отказался идти, и отец меня поддержал, так как у него была для меня другая работа.- Пойдём, проводи меня",- попросил меня Истванько после того, как он попрощался с родителями и Ивкой.
Я пошёл с ним. Мы поднялись высоко в гору, до перекрёстка. Там мы остановились, взглянув друг на друга.- Мать мне рассказала, какие планы отец имеет относительно нас,- начал Истванько.- Один из нас должен отправиться в Америку.- Ты, конечно, в счёт не идёшь. Я вас видел на лужайке. Отец желает, чтобы один из нас взял себе Ивку, она твоя. Когда мы были ещё детьми, я стал тебе поперёк настолько, что ты меня хотел уложить в тот чёрный гроб. Второй раз я не хочу заграждать тебе дорогу. Моей матушке очень трудно будет со мной разлучиться. Не серчай на неё за это, ведь она только меня и имеет. Я с ней не попрощался, таким образом я хотел избавить её от горечи прощания. Тебе же я хочу сказать всю правду, чтобы ты мне больше не завидовал. Смотри, я оставляю тебе всё: и родителей, и родину, и Ивку. Она не может принадлежать нам обоим. Мне на лужайке было так тяжело... Если бы тебе пришлось перенести то, что я испытал в те мгновения, думаю, что ты этого не пережил бы. Мне казалось, что я утопаю вторично, но то болото, в которое ты меня на этот раз толкнул, ещё глубже. Матушка говорит, что я болен и плохо выгляжу, но здесь я и не поправлюсь; там на чужбине, может скорее... Я протягиваю тебе руку на прощание, подай мне также и твою, но без горечи, расстанемся как братья". Я безмолвно протянул ему руку,- продолжал дядя.- Он взял свои вещи и торопливо стал спускаться вниз по тропинке. Я перегнулся через- крест", чтобы ещё раз увидеть его. Он поднял своё прекрасное, полное глубокой печали лицо к холму, откуда он в последний раз взглянул на нашу хижину. Слёзы катились из его глаз. Я хотел побежать, вернуть его и сказать, что я всё ему оставляю, а сам отправлюсь вместо него на чужбину, но у меня не хватило сил. И я дал ему возможность уйти навсегда. Больше мы его никогда не видели.
Дядя снова заплакал, а вместе с ним и Палко.
- Дядя, расскажите мне всё до конца,- после некоторого молчания попросил мальчик.- Что сказала бедная матушка? Как вы это ей всё передали?
- Ах, я ей ничего не передал, мой мальчик,сказал Филина.- Он сам обо всём позаботился. У матери был в городе двоюродный брат. На третий день он пришёл к нам и принёс вещи, которые Истванько должен был купить в городе, а также письмо, в котором он от всего сердца просил родителей на него не гневаться за то, что он отправился в Америку. Он ни словом не обмолвился о том, что это я втолкнул его в "болото" печали. Это было прекрасное письмо. Мы его сохранили на память, и когда бедная матушка была при смерти, она высказала желание, чтобы его положили ей в гроб. Я изо всех сил старался заменить ей сына. Часто, очень часто, когда моего отца уже не было в живых, матушка благословляла меня. Но это не приносило желаемого мира моему сердцу. Двоюродный брат, который нам принёс письмо от Истванько, сам хотел ехать в Америку. Он уже купил билет на пароход, но что-то помешало его поездке. Он пожаловался Истванько, что не может ехать, а тот попросил его продать ему билет. Деньги он занял у своего кузена в счёт полагавшейся ему части по наследству - Это мы ему после выплатили, так как тот пароход не прибыл на место своего назначения, он пошёл ко дну... Видишь, Палко, я всё же утопил моего брата. Не убегая так от меня, он сел бы на другой пароход и был бы жив ещё сегодня... Он умер, и кровь его вопиёт перед лицом Божиим. И Бог меня достаточно наказал. Недолго я наслаждался своим счастьем. С того момента, как пришло известие о гибели парохода, Ивка начала чахнуть. А когда у нас родился сыночек, она умерла. В горячке она выдала, как горячо любила Истванько, и я понял, что тоска по нему убила её. Теперь они оба в другом мире, а я здесь совершенно одинок.
- А ваш сыночек, где же он?
- Его также отнял любящий Господь у меня. После смерти Ивки он простудился, и в три дня его не стало. Бог взял его к Себе. Теперь я тебе всё рассказал, сын мой, но ты навряд ли понял меня.
- Я понимаю вас, дядя, не думайте так! Вы опечалены, что являетесь причиной гибели Истванько. Я знаю, что это тяжкий грех. Но разве вы не можете так же, как священник Малина, пасть к подножию креста и охватить ноги Иисуса? Знаете, верою принять прощение, как дар Божий? В Библии есть стих:- Иисус Христос п