Я как-то вдруг увидел, что на все эти вещи - встреча, разговор между мужчиной и женщиной, прикосновение, объятие, проведение времени вместе, секс, что угодно - можно смотреть двумя способами, с двух разных точек. Можно смотреть на всё это как на некое благо, которое желательно получить и любой ценой удержать рядом с собой, чтобы быть успешным, и тогда жизнь превращается в какую-то постоянную борьбу, и девочки начинают закрываться, ещё даже не слыша того, что ты говоришь, но просто ощущая некую волну исходящего от тебя требования. А можно смотреть на ВСЕ РОВНО ТЕ ЖЕ САМЫЕ ВЕЩИ как на возможность выразить и передать им немного тепла, немного любви, немного ощущения безопасности, немного красоты и беззаботности - РАДИ НАСЛАЖДЕНИЯ ОТ САМОГО ПО СЕБЕ ПРОЦЕССА, ЧТО ТЫДЕЛАЕШЬ КОГО-ТО СЧАСТЛИВЫМ. Что тот же секс, оставаясь внешне вроде бы теми же самыми движениями, может быть или попыткой что-то получить, или попыткой что-то подарить и получить радость именно от глупой улыбки на лице другого существа, которое никак не может поверить, что ты даришь ему что-то ценное "не за что-то, а за просто так".
Я увидел, что, каковы бы ни были законы этой реальности, они не пытаются отнять у меня сам факт присутствия в моей жизни девочек, секса или чего-то ещё. Я увидел, что я не утрачиваю доступа ни к общению, ни к любви, ни к близости, ни к сексу, если я выбираю делать ровно те же самые вещи, но просто с намерением подарить, а не с намерением взять. У меня не будет меньше девочек и не будет меньше секса, если в те моменты, когда они будут, я буду думать не о клёвости и ценности девочек, которые "стали моими", а о красоте той игры, в которую играю я сам. И, что было еще более ценным открытием, я увидел, что я могу получать гораздо более феерическое наслаждение, чем от простого факта обладания, от того, что я делаю девочке виртуозный подарок - и смываюсь, а она остаётся совершенно офигевшей от того, что после подарка же от неё вроде как должны чего-то хотеть, а тут - никто ничего не хочет! Я увидел, что для практически любой современной девочки поведение мужчины, который ДАРИТ ЕЙ ЧТО-ТО ПРОСТО ОТ ДУШИ, БЕЗ МАЛЕЙШЕЙ НАДЕЖДЫНА КАКОЕ-ТО ВНИМАНИЕ И БЛАГОСКЛОННОСТЬ С ЕЁ СТОРОНЫбудет совершенно необъяснимым, непредсказуемым, интригующим. Для неё это будет просто взрыв шаблонов. Как однажды гениально выразил эту идею Лёха:
"Шлюхам так же удивительно и приятно, когда им просто дарят цветы, как светлым и порядочным ведрусским девушкам, когда их просто трахают."
И ещё я увидел вот что. Если даже я овладеваю техникой манипулирования женской психической механикой, и получаю в итоге успех, секс и кучу девочек, обсмотревшихся "Шрека" и "Человека-Паука", я НИКАК НЕ ИЗМЕНЯЮ ЭТОТ МИР. Я просто механически передвигаю предметы из одной части игрального стола в другую, но реальное суммарное количество благ на столе не вырастает. Точно так же, как при "зарабатывании" денег по-московски, когда при помощи какой-нибудь посреднической схемы они просто выманиваются у кого-то другого, не происходит реального увеличения общего благосостояния и суммарного количества ценностей. Девочки не становятся от всего этого процесса по-настоящему счастливее, потому что маниакальные визги "Я круче всех! Я человек-Паук!!!" не означают настоящего счастья. Оттого, что я возьму чью-то девочку и передвину её к себе; оттого, что я поймаю временно "свободную" девочку, огорожу её забором от всех остальных и получу документ на право собственности, то даже если она повизжит какое-то время от острых ощущений, В НЕЙ НЕ ПРОСНЁТСЯ БОЛЬШЕ ЩЕДРОСТИ К ДРУГИМ МУЖЧИНАМ. В НЕЙ НЕ ПРОСНЁТСЯ БОЛЬШЕ ЩЕДРОСТИ К ЕЁ МУЖУ ИЛИ К ЕЁ "БЫВШИМ". В НЕЙ НЕ ПРОСНЁТСЯ БОЛЬШЕ ЩЕДРОСТИ К ДРУГИМ ЖЕНЩИНАМ. Оттого, что девочка пережила острые ощущения в руках соблазнителя, использовавшего её психическую механику, у неё не возникает желания одарить своей любовью, своим доверием, своей близостью остальных мужчин. Её мнение о мужчинах в целом не улучшится, и её стремление преодолеть эти вековые барьеры межполовой вражды не станет сильнее.
А разве не именно это - увеличение всеобщей любви - есть то самое, ради чего и существуют отношения между любым отдельным конкретным мальчиком и отдельной конкретной девочкой?
Что толку в наших замужествах, в продолжении рода, в количестве женщин, которые были "моими" или чьими-то ещё, если, чёрт побери, мы оставляем нашим детям всё то же поле, изрытое уродливыми окопами, всё тот же абсурдный, невозможный мир, где мужские и женские существа втайне смертельно ненавидят друг друга? Мир, в котором "духовный учитель" (!), проповедующий "тысячелетнюю ведическую мудрость", рекомендует женщине дать своему любимому(!) по морде (!) и сказать "пшёл вон, урод!"(!!!) просто за то, что... в нём вдруг проснулась нежность к другому человеческому существу(!!!)? (https://vk.com/wall-105250379_120525). Мир, в котором "успешные" замужние женщины и "успешные" женатые мужчины не упускают случая злорадно "постебаться" над "бабниками", "лузерами", "бесперспективными женихами" и "незрелыми инфантильными неудачниками", а "успешные" пикаперы, в свою очередь, не упускают возможности "опустить" и "натянуть" "задроченных мужьёв-рогоносцев"? Что толку в том, что твоя семья сумела сохранить видимость мира внутри, если всё это время твоя женщина смотрела на всех других женщин как на коварных соперниц, а ты настороженно и с затаённой злобой смотрел на каждого бравшего её за руку мужика? Ведь это же означает, что твоей женщине неведома любовь к другой женщине, а тебе - неведома настоящая близость с мужчиной!
Я увидел, что и мужчины, и женщины очень, очень сильно больны, и все те гадости, которые они делают друг другу, - вся эта ложь, все эти подозрения, вся эта слежка друг за другом и взаимные ограничения, все эти издевательства и "испытания" друг для друга, все эти циничные "правила ведического целомудрия" и игры в "дам - не дам", все эти маразматичные "замужи" и ебанутые пикапы - всё это продолжает происходить просто потому, что все думают только о том, как передвинуть фишки с чужого поля на своё, как механически завладеть женщиной или мужчиной и механически передвинуть их поближе к своему пространству; и даже самым "светлым" и "порядочным" "успешным семьям", по большому счёту, глубоко по хуй на судьбы "бесперспективных женихов", на судьбы "брошенных" и "бывших", на судьбы тех, у кого они отобрали то, что сейчас гордо именуют своим "семейным счастьем". Всеобщим убеждением является то, что в системе обязательно должны быть победители и лузеры, ибо таков "закон естественного отбора", ибо таковы "законы рынка", и единственное, что "победители" могут предложить этим самым лузерам, это "походить в качалку" или "записаться на пикап-тренинг", потренироваться мальца и вернуться через пару лет, чтобы проломить бошки этим самым победителям, снова отобрать что-то у них и занять их место.
"А как же любовь?" - "Какая любовь? Разве неизвестно, какая у баб любовь? Кто круче - того она и любит!"
"Ничего не поделаешь, это часть бизнеса. В нашем бизнесе без этого никак".
Так приходят они, проламывают друг другу черепа, потом приходит кто-то другой и проламывает черепа им... И то взметнётся, то осядет поднятая ими пыль.
Но и этот смутный Зов изнутри и этот опыт бесконечного количества "успехов", обернувшихся "поражениями", снова и снова говорит нам, что невозможно сделать другого более искренним, щедрым и любящим силой. Невозможно "научить" лузера быть сильным, отобрав у него то, что для него дорого. Потому что, даже если он в результате "запишется в качалку" и чему-то научится, его представление о силе будет на уровне всё тех же мультиков про Человека-Паука. Для него силой будет насилие.
Невозможно научить мужчину благородству и ответственности, бессердечно играя на его чувствах, бесконечно обманывая его, дразня его, лицемерно играя с ним в "дам - не дам", вечно обещая ему то, чего он в итоге не получит никогда и что достанется, по факту, какому-нибудь пьяному Вовану, единственным достоинством которого является убеждённость, что "нет баб, которые не дают; есть лохи, которые не умеют взять". Единственное, чему можно научить таким способом - это озлобленность, цинизм и тупое механическое желание стать таким, как этот самый Вован.
Невозможно научить девочку быть сердечнее и относиться к мужчинам с большей теплотой, просто отшвыривая её пинками, называя "сукой" и "шлюхой" или посылая на хуй, когда она ведёт себя упрямо и глупо или "не даёт". Да, можно надрессировать её быть "покладистой женой", которая покорно "даёт" каждую ночь, вовремя прибирает за собой игрушки и не торчит в ванной по три часа. Но все эти "полезные навыки", удерживаемые страхом, рассыпятся при первом же столкновении с чем-то Настоящим. И вся эта дрессировка рано или поздно обращается против того, кто её инициировал.
Как говорил старый добрый дон Хуан, всё дело в количестве личной силы. Сейчас я могу тебе открыть величайшую мудрость или рассказать самые правильные в мире правила, но, если у тебя недостаточно личной силы, то ты не сможешь пережить и впитать в себя эту мудрость и воспользоваться этими правилами.
Ты ведь знаешь, что прямо сейчас ты окружён Вечностью. Но как это знание изменило твою жизнь?
Я чувствую сострадание к мужчинам, которые, изо всех сил соблюдая какие-нибудь "ведические принципы" и выполняя все "обязанности мужа", унижаются перед женщинами и не понимают, ЗА ЧТО те относятся к ним как к расходному материалу. Я чувствую сострадание к мужчинам, которых девочки обманывают и цинично бросают, даже если после этого эти девочки уходят ко мне. Я чувствую сострадание к девочкам, которые лгут и предают. Я чувствую боль, когда они делают это со мной, потому что я тоже, конечно же, ужасно аберрированное существо. Но я понимаю, что они никогда не смогут по-настоящему понять, что обманывать и предавать нехорошо, кто бы и как бы ни пытался "проучить" их за это, пока у них не будет достаточно личной силы, достаточно света перед глазами, чтобы отчётливо это УВИДЕТЬ. ИМ ПРОСТО НЕ ХВАТАЕТ ЭТОГО САМОГО СВЕТА, И ТОЛЬКО ПОЭТОМУ ОНИ НЕ ВИДЯТ. И только поэтому обман и предательство, унижение, хитрости, торговля своим телом и тому подобные вещи для них, в принципе, возможны.
Амариши не стала унижать меня за то, что я "плохо думал о женщинах" (а значит, и о ней, в частности), она не стала ставить мне каких-либо условий, ограничивать мою возможность встретиться с ней, она не сказала мне: "вот исправь своё отношение к женщинам, поработай над собой, повзрослей, стань мужиком, тогда я тебе дам". Нет. Она поступила со мной так, как женщины Нашей Страны всегда поступали с мужчинами, которые на какое-то время теряли ясность сознания. Она просто обняла меня и сказала: "Димка, не отвергай меня! Не отворачивайся от меня именно тогда, когда я нужна тебе больше всего! Пойми: МЕНЯ МНОГО! Пойми: если ты выбираешь меня, это не значит, что ты теперь всю жизнь будешь сидеть в клетке! Если ты выбираешь меня, это не означает, что никто, кроме меня, больше не будет тебя любить! МЕНЯ МНОГО, понимаешь, МЕНЯ - МНОГО!" И она сумела ТАК это сказать, она сумела прикоснуться ко мне с такой нежностью, после которой вокруг становится достаточно света, чтобы УВИДЕТЬ и ВСПОМНИТЬ.
Если так происходит, что девочка "шёлковая" с теми, кто пользуется ей, как дурой, и жестоко терроризирует того, о близости с кем на самом деле мечтает всем сердцем, то это происходит потому, что у неё в сознании недостаточно света, чтобы увидеть, что она творит. И, теоретически, да, можно было бы передрессировать её, механически переучить "давать" не тому, а этому. Но в этом будет мало ценности, потому что эта девочка всё равно останется рабыней своей психической механики, а не свободным и любящим существом. В её "давании" всё так же не будет света, и она по-прежнему так и не будет знать, что подняться над психической механикой, над теми самыми жуткими страхами, которые подступают изниоткуда при появлении в жизни чего-то драгоценного, - в принципе, возможно. Она по-прежнему будет биороботом, а не разумным существом.
Но если я просто смогу как-то прикоснуться к ней моей нежностью - так же, как Амариши прикоснулась ко мне, - и, может быть, даже ничего особенно не говоря, ничего не оценивая, не ставя никаких условий, просто дать ей немного света, то у неё есть шанс подняться НАД своей психической механикой, НАД своими истерическими реакциями - подняться и УВИДЕТЬ.
И если она сможет УВИДЕТЬ, то ценность этого момента будет не в том, что она кому-то "даст" или "не даст", а в том, что после этого и в её "давании", и в её "недавании" будет больше полноты, больше искренности, больше любви, больше истины, больше жизни.
И если она получит достаточно света, чтобы её сердце смогло раскрыться, как созревший бутон цветка, то в какой-то момент эта девочка просто не сможет больше "не давать", в принципе, потому что, подобно цветку, превращающемуся в плод, она ощутит главное и, может быть, единственное свое предназначение в том, чтобы включиться в этот вечный круговорот жизни и передавать дальше - каждому мужчине и каждой женщине, появляющимся в её судьбе, - ту благодать, которая снисходит на неё от бесконечно сверкающего солнечного самадхи...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ЛЮБОВЬ И ЖИЗНЬ СВЕТЯЩИХСЯ СУЩЕСТВ.
7.
(16-04-2017)
Когда я вспоминаю девочек и ребят Нашей Страны, моё сердце непроизвольно наполняется теплотой, и на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Это женские существа, на которых невозможно смотреть без очарования. Это парни, глядя на которых ты невольно думаешь: "Какое счастье быть здесь и чувствовать себя одним из них!" Это мир, в котором отношения настолько просты, естественны и красивы, что, даже когда ты видишь, как твоя возлюбленная Анна открывает сердце и отдаётся в объятия твоему другу Джонни, у тебя не остаётся внимания ни для грусти, ни для ревности, ни для зависти - настолько ты тронут красотой, чистотой и прелестью Игры их обоих.
Наверно, в плане цивилизованности и приличий, очень многие наши девочки были просты и безыскусны, как три копейки. Они так редко думали про то, кто что про что может подумать, что иногда, вспоминая их поступки и их слова, невольно ловишь себя на усмешке, что "можно было бы и немного подумать, прежде чем ляпнуть такое". Их так сильно заботили переживания и так мало - формальности и приличия, что, если бы их иной раз увидел какой-нибудь культурный, цивилизованный европеец или ведический учитель, то у него, наверно, случился бы обморок.
Анита, возбуждённо обсуждая со мной какие-то тонкоэнергетические материи и отчаянно выразительно жестикулируя руками, вдруг говорит: "Ой, извини, я сейчас!", отходит в сторонку буквально метра на четыре, присаживается под деревом и, придерживая руками юбку чуть-чуть в стороны, преспокойно писает, после чего так же спокойно встаёт, возвращается на место и продолжает разговор с того же самого места, на котором остановилась. Я смотрю на всё это и понимаю, что, с точки зрения любого "цивилизованного человека", её поступок - это "срам и позор". Но, впервые рефлексируя на эту тему и спрашивая себя, что же, собственно, позорного в том, что Анита уделяет своей маленькой нужде меньше внимания, чем нашему разговору, и обставляет её меньшей торжественностью, чем какая-нибудь великосветская дама, я вдруг понимаю, что у Аниты, в отличие от великосветских дам, с системой ценностей как раз всё в порядке. Во-первых, Анита знает цену вниманию и сосредоточенности, и этим маленьким поступком демонстрирует, что, когда ты занят действительно важным делом или разговором, и тебе по какой-то причине нужно отвлечься, то чем меньше внимания ты выведешь из важного разговора в сторону и чем меньшее время это отвлечение займёт, тем проще будет сохранить динамику и продолжить. Во-вторых, этой совершенно небрежной "мелочью" Анита даёт мне понять, что она мне полностью ДОВЕРЯЕТ. Что она смотрит на меня именно как на духовное существо, заинтересованное общением с её душой, а не как на мешок, набитый идиотскими приличиями и занятый только тем, чтобы оценивать всё на предмет соответствия или несоответствия им. Она очень легко и непринуждённо даёт мне понять, что, конечно же, она НЕ считает меня "цивилизованным" снобом, для которого соблюдение глупых формальностей дороже живого общения, а считает вполне родным, близким и, самое главное, разумным существом. В-третьих, Анита демонстрирует уровень понимания естественных, природных процессов, на порядок выше, чем любой европеец или славянин XXI века, который даже в эпоху "всеобщей информатизации" так и не дошёл до открытия, что девочкам, как и мальчикам, оказывается, от природы свойственны такие процессы, как кушать, спать, писать, какать, и выделять из тела особенные жидкости, когда их тела возбуждены близостью с другим живым существом.
Европейцы и славяне этого всего не откроют ещё лет четыреста. Ещё лет четыреста они будут закрывать на замок свои спальни, вешать своим детишкам на уши лапшу про аистов и стыдливо тайком подсовывать им под подушку книжки с комиксами про то, "откуда берутся дети", вместо того, чтобы один раз просто показать. Европейцы и славяне так и будут всё детство показывать своим детям по телевизору мир зверюшек, потому что мир людей - даже после тщательнейшего видеомонтажа, - настолько стыден, страшен и позорен, что его, конечно же, просто невозможно показывать нежному ребёнку с неокрепшей психикой. А потом, в один прекрасный день будут просто говорить: "Всё, ты уже большой", давать пинка под зад и вышвыривать в мир, который нельзя показывать детям.
Нашим же ребятам и девочкам всё, что касается того, как работает человеческое тело, было известно ещё тысячу лет назад, потому что они, вместо чтения комиксов и просмотра мультиков про "жизнь зверей", просто смотрели своими глазами на жизнь людей, и этого оказалось вполне достаточно. Наши парни ничуть не хуже девочек знают всё про менструации, дефлорации, овуляции, гормональные циклы, роды, грудное вскармливание и т.д. - просто потому что, когда они были маленькими, они постоянно ползали везде, где происходило что-то интересное, и спрашивали: "мама, а это чево такое?", "папа, а это чево такое?" И поэтому ни одному из наших мужчин никогда, ни при каких обстоятельствах не придёт в голову испытывать какое бы то ни было раздражение, отвращение и т.п., оттого, что у девочки "месячные-хуесечные" или оттого, что её тошнит во время беременности. Наши ребята в этом плане отчаянно конструктивны. Они знают, как надо обращаться с беременной девочкой, знают, чем нужно её кормить, а что лучше пока убрать из холодильника; знают как поступать в разных критических ситуациях, например, когда у девочки пропадает молоко, и случайно подброшенная вражеским шпионом рекламка сухой смеси оказывается у неё перед носом.
Впрочем, про сухую смесь - это, конечно же, шутка, потому что кормящие девочки Нашей Страны никогда не комплексовали по поводу того, чтобы кормить детей друг друга, а наши парни, оставшиеся в данный момент, в силу какой-нибудь трагической или, наоборот, весёлой случайности, без своей девочки, никогда не комплексовали по поводу того, чтобы подойти к приглянувшейся им молодой мамочке и попросить её покормить их временно оставшихся без женского попечения детишек.
Вообще, я не помню, чтобы у нас было какое-то сколько-нибудь чёткое разделение детей на "своих" и "не своих", Ну, да, разумеется, пока детишки были совсем маленькими, они, естественно, сидели или лежали в своих слингах и колыбельках просто потому, что им не хватало то ли физических сил, то ли силы намерения куда-нибудь слинять. Но как только детишки научались ползать и уж тем более бегать, как граница между "своими" и "не своими" детьми как-то быстро начинала стираться. Конечно, это было благовоспитанно и правильно с их стороны, если, убежав гулять, они возвращались к обеду к папам и мамам. Однако, в зависимости от геолокации, в которой происходила самая интересная игра, очень часто не было никакого резона бежать обедать по собственным мамам, поскольку собственные мамы не были единственными мамами в мире, способными приготовить обед. Поэтому обычно дети обедали там, где это было удобнее, с точки зрения стратегии их борьбы с мировым злом или спасения очередной заколдованной принцессы, а мамы без особых проблем к этому адаптировались, потому что среднестатистически количество обедов, приготовленных средней мамой за год всё равно получалось примерно одинаковым. Более того, практически все наши мамы очень быстро понимали выгоды, вытекающие из отсутствия гарантий, что сегодня детишки прибегут обедать именно к ним. Поскольку означенных гарантий не было, они со спокойной совестью могли готовить обед только на тех, кто был дома, что очень способствовало экономии продуктов. Дети же, прибегающие обедать без приглашения, просто получали в своё распоряжение посуду и несколько отсеков холодильника, благодаря чему, во-первых, научались самостоятельно готовить себе еду уже годам к пяти, а во-вторых, ели и готовили ровно столько, сколько им действительно было необходимо по их собственным ощущениям, а не по ощущениям мам и бабушек, в результате чего были гораздо здоровее любого среднестатистического "цивилизованного ребёнка".
Аналогичным образом обстояло дело и с ночёвками. Далеко не всегда, как с точки зрения детей, так и с точки зрения родителей, было оправдано идти ночевать именно к "своим" родителям. Во-первых, дневная игра могла закончиться слишком далеко от дома; во-вторых, у кого-нибудь из соседских ребят или девчат игрушки могли оказаться интересней; в-третьих, наконец, самим родителям иногда хотелось отправиться наедине в какое-нибудь свадебное путешествие, на ритрит по випассане или восхождение на Апакуакапальпу, в которое брать с собой всю ораву детей было слишком проблематично. Поэтому не было никакой проблемы в том, чтобы оставить пока не слишком мобильных или слишком кипишных из детей кому-нибудь из соседей, кто в этот момент как раз страдал от повышенного чадолюбия. И это невероятно облегчало жизнь всем - как взрослым, так и самим детям.
Я помню, что в моём прошлом детстве у нас в доме постоянно торчала соседская девочка по имени Танечка, родители которой уж слишком часто отправлялись в разнообразные путешествия, причём не только в физическом теле, но и в астрале, и, естественно, что во время таких серьёзных практик им хотелось максимального сосредоточения и не хотелось отвлекаться на разные глупости вроде того, что кто-то не может найти в холодильнике йогурт или в платяном шкафу - более модные колготки, чем те, что одевались вчера. Поэтому на периоды особо серьёзных практик Танечка тусила у нас, причём к немалой радости как самой Танечки, так и моей лично.
Я помню, что именно с этой Танечкой мы впервые играли в игру "Покажи писю!", и эта игра отличалась настолько высокой эмоциональной динамикой, что нам захотелось внести в неё некоторые усовершенствования, в частности попробовать возможность совмещения в одном пространстве двух пись одновременно - мальчиковской и девочковской, - возможности, о которой мы краем уха были информированы то ли от взрослых, то ли от кого-то из более старших детей. Подтвердить эту гипотезу на практике у нас, однако, в силу высокого сопротивления материалов, не получилось, однако в процессе этой игры я пережил одно очень волнующее переживание, которое надолго мне запомнилось. Я помню, что был момент, когда Танечка, лёжа на траве и глядя мне в глаза каким-то завораживающим бездонным взглядом, произнесла фразу: "Я твоя. Делай со мной всё, что хочешь". Если честно, я на тот момент понятия не имел, что, собственно, такого можно делать с живой настоящей девочкой, когда она становятся "твоя" (хотя отчётливо помню смутное шевеление в голове в эту секунду каких-то доисторических воспоминаний из ещё более давних эпох), но помню, что момент поразил меня своей какой-то особой трогательностью, и мне очень сильно хотелось сделать с этой Танечкой что-нибудь такое, после чего она бы почувствовала, что я глубоко тронут её даром. Но, кажется, я не смог придумать ничего лучше, чем просто поцеловать её в щёчку. Вспоминая тот момент и эту столь впечатлившую меня Танечкину фразу, я всё думаю, откуда Танечка могла взять эти слова. И, поскольку нам было тогда всего-то лет по 7 или 8, и никаких фильмов и ютубов в те времена не было, то я рискую предположить, что Танечка как-то непроизвольно, на эмоциональной волне, извлекла эти слова из глубин своей прошлой памяти, когда она была взрослой девочкой, и у неё действительно была возможность предложить своему избраннику увлекательное путешествие по её головокружительным женским прелестям.
(28-04-2017)
Вообще, насколько я могу это вспомнить, в Нашей Стране не было такой вещи, как "воспитание детей". Ну, то есть никому из взрослых даже не приходило в голову, что дети могут нуждаться в каком-то подходе или обращении, который принципиально отличается от обращения со взрослыми. Нет, ну все, конечно, видели, что средний ребёнок немного меньше по размеру и по физической силе, чем средний взрослый, и поэтому ребёнку, как правило, оказывается неудобно пользоваться взрослой лопатой, взрослым ведром или взрослым веслом. Но эта проблема решалась без особых сложностей изготовлением некоторого количества лопат, вёдер и вёсел поменьше, причём, к процессу их изготовления обычно подключались, в меру их сил, сами же дети. Но это, собственно, и всё отличие. Никому из наших взрослых ребят и девочек не приходило в голову, что детишкам, в силу их "неокрепшей психики" нужен какой-то радикально отличающийся подход к подаче информации, что для них требуются специальные "детские книги", специальные "детские передачи", "детские мультфильмы"...
Проблема ведь в чём. У цивилизованных народов (а "цивилизация", по своей сути, это есть ничто иное, как некий набор определённых догм в уме, именующихся "образованностью", некий набор механических концепций о "правильном" и "неправильном", "приличном" и "неприличном") всё, что они видят вокруг себя, автоматически подвергается сортировке на "приличное" и "неприличное", "appropriate" и "inappropriate", "decent" и "undecent", "comme il faut" и "comme il ne faut pas". То есть, проще говоря, на то, что соответствует механической схеме "правильного мира", и то, что в неё не вписывается. Соответственно, поскольку дети в цивилизации рассматриваются как строительный материал, как детали для создания этого самого "правильного мира" в соответствии с этой схемой, то при изготовлении полноценных детей должна соблюдаться определённая технология, подразумевающая соблюдение некоторых стандартов качества и выбраковку деталей, которые не проходят отдел технического контроля. И, подобно тому, как излишний контакт с атмосферной влагой подвергает коррозии хранящиеся не по техусловиям металлические детали, точно также контакт с вещами, которые обозначены как "inappropriate", - если этот контакт происходит до обработки нежного детского ума соответствующими антикоррозионными покрытиями, - подвергает коррозии податливый детский ум, после чего деталь становится дефектной и может быть использована в строительстве "правильного мира" лишь с оговорками и особыми условиями.
Собственно, вся проблема с воспитанием детей в цивилизованном обществе, вытекает из того парадоксального обстоятельства, что взрослые на полном серьёзе пытаются ВЫРАСТИТЬ ИЗ СВОИХ ДЕТЕЙ НЕЧТО ИНОЕ, ЧЕМ ТО, ЧТО ОНИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ИЗ СЕБЯ САМИ, И ПОСТРОИТЬ ИЗ НИХ НЕКИЙ ИНОЙ МИР, ЧЕМ ТОТ, В КОТОРОМ ЖИВУТ ОНИ САМИ. То есть взрослые, наблюдая то, как они сами живут, разумеется, прекрасно видят, что они едят, спят, трахаются, смотрят телевизор, курят, пьют, ругаются с жёнами, выбрасывают в день по ведру пластика, болеют, лечатся, обманывают, воруют, мошенничают, изыскивают разнообразные схемы по "подъёму" и "отъёму бабла"... Ну, то есть живут "нормальной взрослой жизнью". Но эта самая взрослая жизнь самих взрослых, вообще говоря, не устраивает. Потому что она... ну, если начистоту, то совершенно неприлична. Inappropriate. Не вписывается в схему "правильного мира" ни одним из габаритов. И поскольку это расхождение с тем, как всё должно быть, очень мучительно и неприятно, то взрослые не оставляют надежды, что, может быть, у их детей всё, наконец, станет по другому. Но. Для того, чтобы оно стало по-другому, НАД ДЕТЬМИ НУЖНО КАК СЛЕДУЕТ ПОРАБОТАТЬ. Нужно ВЫРАСТИТЬ ИЗ НИХ НЕЧТО ИНОЕ, ОСОБЕННОЕ, ОТЛИЧАЮЩЕЕСЯ ОТ НАС. НЕЧТО ПРИЛИЧНОЕ. APPROPRIATE.