Максим Курочкин
ЛЕДИ ДУ
(Имаго)
ТЕНЬ
Утро на свалке. Профессор Хиггинс во власти идей. Ходит. Пишет что-то в записной книжке. Издает резкие звуки, сортирует, 129 вариантов известных ему гласных. Наконец, произносит нечто среднее между стоном кошки и звуком лопнувшей струны. Задумавшись о своем открытии, надолго замолкает.
Из недр свалки появляется Элиза Дулиттл.
Хиггинс. Существо, остановитесь.
Элиза покорно останавливается. Стоит без движения и эмоций.
Хиггинс (приблизившись на безопасное в санитарном отношении расстояние). Ваш пол и род занятий?
Элиза. Я приличная девушка. Я собираю окурки.
Хиггинс. Фунт стерлингов.
Элиза (хищно протягивает ладонь). Деньги вперед.
Хиггинс расплачивается. Элиза начинает разматывать ленту бесконечного тряпья, скрывающую ее тело.
Хиггинс. Что вы собираетесь делать?
Элиза. То же, что и вы.
Хиггинс. Вздор. Я ее открыл. Это моя гласная.
Элиза. Согласная я, согласная… Целый фунт. Ни одна приличная девушка не устоит.
Хиггинс недоуменно смотрит на Элизу, потом, правильно оценив ситуацию, энергично садится на перевернутое ведро.
Хиггинс. Два шага вперед!
Элиза делает два робких шажка вперед.
Хиггинс. Влево – шаг. (Элиза выполняет его требование.) Еще. Еще. Стоп.
Хиггинс перестает обращать внимание на Элизу и погружается в свои записи. Элиза не знает – разматывать ли дальше свое тряпье. Так и стоит с поднятой рукой.
Элиза. Так я вам не нужна?
Хиггинс. Нет, черт побери, вы нужны мне. Я открыл новую гласную букву. Вы будете стоять здесь пол часа и закрывать меня от солнца, чтобы я мог законспектировать мое открытие.
Элиза. Но – фунт! Вы дали мне фунт.
|
|
Хиггинс. Я заплатил вам, как владельцу тени, в которой я нуждаюсь. Можете убираться к черту, но тень… будьте любезны оставить вашу тень на пол часа тут! (Погружается в работу.)
По лицу и фигуре Элизы понятно, что она не поняла за что ей заплатили фунт. Но то, что ей придется закрывать странного джентльмена от солнца, до нее дошло. И она закрывает. Когда солнце движется вперед, она тоже движется вперед. Когда - назад, она тоже отступает назад.
Элиза. Я даю тень. Если бы я была корова, я давала бы молоко. Но я даю тень. Значит я не корова. Я дерево. Или пуг а ло.
Хиггинс (автоматически). П у гало.
Элиза (испуганно). Я не пугало. (Долго-долго думает.) А х то я?
Хиггинс (сугубо автоматически). К то я.
Элиза. Кто я? Я не корова, не пугало, не дерево… Где я? (К ней приходит понимание бесконечности космоса и своего в нем одиночества.)
Хиггинс закончил писать. Пробегает глазами свой конспект и еще раз воспроизводит только что открытый им звук. Доволен собой. Прячет книжку и уходит.
Элиза (испуганно). Куда вы?
Хиггинс не отвечает.
Элиза. А как же я?
Хиггинс уходит. Элиза теряет смысл жизни. Хиггинс возвращается.
Хиггинс. Я заплатил тебе фунт?
Элиза (радостно). Да, сэр. (Снова начинает раскручивать тряпки.)
Хиггинс. Тьфу. Я хотел сказать – я заплатил фунт не тебе, а твоей тени.
Элиза. Тень бесплатная.
Хиггинс. Вздор. Тень – товар. Есть покупатель – есть товар. Нет покупателя – бесполезное пятно. Я покупатель. Я купил. Я исчез. Я фонетик. Изучаю произношение. "Универсальный алфавит Хиггинса" – слышали, надеюсь?
|
|
Элиза. Вы заплатили за меня фунт. Я честная девушка. Я теперь ваша.
Хиггинс. Зачем ты мне нужна. Грязный обмылок. Порождение нездорового воздуха свалки. Как тебя зовут, чучело?
Элиза. Элиза Дулиттл.
Хиггинс. Послушай меня, Элиза Дулиттл. Меня забросила на свалку случайность. Я чужд этому пейзажу. А ты здесь неплохо смотришься. Оставайся, право…
Элиза. Добрый человек...
Хиггинс. Я не человек, я профессор.
Элиза. Я буду закрывать вас от солнца.
Хиггинс. В Лондоне нет солнца. Там – туман.
Элиза. Ну пожалуйста…
Хиггинс. Смотри на меня внимательно. Это – мускулюс бицепс. Это – мускулюс трицепс. Нет, ты потрогай. Я – мощный. Понятно?
Элиза. Нет.
Хиггинс. Зачем мощному человеку еще кто-то? Этой мандибулой (показывает челюсть) я перекусываю ложки, мой гаструм (желудок показывает) работает четко, как паровой насос. Мне никто не нужен.
Элиза. А… это… Женщина?
Хиггинс. Хм… Хорошая мысль, хорошая… но ведь ты не женщина. Женщина для меня это тот, кого можно обучить английской грамматике. Я же знаменитый профессор Хиггинс. Будь ты женщиной, я бы сделал из тебя леди. Ты бы даже смогла стать продавщицей. Но… увы. Я могу изменить тебя, но ты не изменишься, если сама не решишь измениться. А для этого нужно начать думать, думать, думать… Но такие, как ты, не умеют думать. Прощай, Элиза Дулиттл, образцовый заморыш.
Элиза. Прощай, мистер.
Хиггинс уходит. Элиза одна.
Элиза (самой себе). Думай, заморыш. Думай, обмылок. Думай, порождение нездоровых паров городской свалки... Да ну тебя к черту. (Кривляется.) Фонетик! Дурак какой-то. (Перестает думать.)
|
|
На свалку наползает волна тумана.
Элиза. Туман.
Свалка погружается в темноту.
ДУЭЛЬ
Свалка. Темнота. Сильный ветер гонит бумажные шары. В центре свалки стоит блестящий джентльмен.
Блестящий джентльмен. Поскольку я получил твердые заверения сторон в том, что примирение невозможно, предлагаю… начать. (Пропадает в темноте.)
С двух сторон из темноты выходят Пикеринг и Хиггинс с дуэльными пистолетами в руках. Медленно сближаются.
Пикеринг. Так вот вы какой, профессор Хиггинс.
Хиггинс. Вы – Пикеринг? За что вы же меня так невзлюбили, полковник?
Пикеринг (искренне изумлен). Я вас невзлюбил? Я всегда был преданным почитателем ваших научных трудов. Это вы оплевали мою статью об индийских диалектах.
Хиггинс. Напротив, я считаю, что это самое оригинальное исследование в области фонетики за последние двадцать пять лет.
Пикеринг. Но мне передавали совсем другое.
Хиггинс. Поэтому вы послали мне вызов?
Пикеринг. Я – вызов?! Вам!? Это я получил вызов от вас, профессор.
Хиггинс. Но я не посылал его.
Пикеринг. Значит нас поссорили завистники.
Хиггинс. Нас поссорили.
Пикеринг. Очень жаль, профессор.
Хиггинс. И мне очень жаль, полковник. Неужели ничего нельзя сделать?
Поднимает пистолет.
Пикеринг (тоже поднимая пистолет). Увы, коллега. Вы позволите вас так называть?
Хиггинс. Почту за честь.
Стреляют. Никто не падает.
Пикеринг. Как я рад. Как я рад, что промахнулся. Я обычно не промахиваюсь. Мне очень сложно промахнуться. Просто небывалое везение. Со мной такого еще не случалось. Как я рад. Надеюсь, это недоразумение послужит прекрасным началом нашему знакомству. Разрешите как-нибудь навестить вас?
Хиггинс. Буду рад вас видеть. Уимпол-стрит, двадцать семь “а”. Жду завтра же, в 11.
Пикеринг. Я остановился в отеле “Карлтон”. Идемте ко мне, мы еще успеем перекинуться словечком за ужином.
Хиггинс. Увы, полковник. Сегодня я неважно себя чувствую.
Пикеринг. В таком случает, до завтра. Рад был познакомиться.
Хиггинс. До завтра, коллега.
Пикеринг пропадает в темноте.
Хиггинс. Я тоже был рад с вами познакомиться.
Наконец, падает.
ХИГГИНС В БРЕДУ
Элиза набрела на тело Хиггинса.
Девица (испуганно). Шибанец? (С сомнением.) Сека матут шибанец? (Подходит к телу ближе. Убеждается, что таки шибанец.) Матут пастут! Шибанец!
Победив в споре, подходит к Хиггинсу ближе. Пинает его ногой.
Элиза (лирично). Калбешник марпаканный, крень просендохнутый.
Изображает ожившего Хиггинса.
Элиза (за Хиггинса). Сацка дыхристая!
Элиза (за себя, уязвленно).Ца сацка дыхристая? Ца – сацка?
Элиза (за Хиггинса).Сацка дыхристая, рапно мирозное, тлань поросная!
Элиза (за себя, едва не лопаясь от гнева).Цама тлань!
Бъет лежащего Хиггинса. Хиггинс очнулся.
Хиггинс. Где я! Что это было?
Элиза (себе, огорченно). Вот! Чуяло мое сердце, что не сдох.
Хиггинс. Это опять ты?
Элиза. Подозрительный ты мистер. Никакого с тебя навара. Взять меня к себе не хочешь… Кончаться тоже не торопишься… Зануда ты. Так бы я тебя прямо сейчас раздерибанила. А так еще ждать придется.
Хиггинс. Что значит раздерибанила?
Элиза. А тебе-то какое дело?
Хиггинс. Как я уже говорил, я фонетист. И мне в принципе интересны факты языка. А во-вторых, как я понял, раздерибанить собираются именно меня.
Элиза. Ты, помирай, не задерживай.
Хиггинс. Но я не строю планов связанных с моей смертью.
Элиза. А я строю. Ты, мистер, особо не колбасся, шмотье твой не обижу – отдам в хорошие руки. (Приказывает.) Дохни давай!
Хиггинс. Но я чувствую, что у меня нет особых предпосылок для кончины.
Элиза. Ты рот не распускай. Я девушка из приличной помойки, мне твои грубости без необходимости.
Хиггинс. Я спрашиваю – почему ты решила, что я собираюсь умирать?
Элиза. А с чего бы тебе не помереть? Ты хуже других, что ли? Вон, гляди, как тебя продырявили.
Показывает Хиггинсу место в груди, куда его поразила пуля меткого полковника. Продевает в сквозную рану веревку и начинает ее сучить – туда сюда. Веселится.
Элиза (серьезнеет).Ты не подумай, что я к тебе без сочувствия. Я ж не каменная, понимаю – помирать и мухе неохота. Но надо.
Хиггинс. Я было совсем уже покинул этот мир. А потом услышал что-то такое – непонятное… Как будто кто-то… даже не знаю как сказать. Мне казалось, что я даже видел ее – первозданную женщину… Саму природу. Дерзкую праматерь! Древнюю богиню… Она говорила со мной на своем чудесном языке… Я слышал странные слова и понимал их великий смысл… И я… вернулся. Теперь я посвящу жизнь поиску этой Тайной женщины. О, я разыщу ее… Воистину, ничто так не лечит, как неудовлетворенный научный интерес!
Элиза. Так вы, что – не помрете?
Хиггинс. Не получится.
Элиза. Никак –никак?
Хиггинс. Никак-никак.
Элиза тяжело вздыхает.
Элиза. Только зря время потеряла. (Начинает обрабатывать Хиггинса.) Вы бы взяли меня к себе, мистер. Не пожалеете. Я бы вам что-нибудь такое делала…
Хиггинс. Пошла отсюда.
Элиза. Ну и пойду. Можно подумать… Сацка дыхристая.
Уходит.
Хиггинс. Стой.
Элиза. Иди к черту.
Хиггинс. Вернись, скажу что-то… А… ладно…
Элиза. Чего хотел?
Хиггинс. Нет, все… иди.
Элиза. Нет – говори, что хотел сказать.
Хиггинс. Хотел – перехотел.
Элиза. Тогда ухожу.
Хиггинс. Всего хорошего.
Элиза. Прощай, мистер. Сацка дыхристая.
Хиггинс. Стой.
Элиза. Отцепись.
Хиггинс. Стой, говорю.
Элиза. Ну…
Хиггинс. Я… что я хотел сказать. Ты…
Элиза. Ну.
Хиггинс. Так… На всякий случай… Просто – из вежливости. Понимаешь… Это формальность. Это ничего не значит. Если когда-нибудь… Захочешь…Не вздумай… (Сам себе.) Что я делаю? (Элизе.) Короче. Вот моя визитная карточка.
Элиза. Зачем?
Хиггинс. Понятия не имею.
Элиза. А если…
Хиггинс. Бери, пока дают.
Элиза. Да, а потом начнется…
Хиггинс. Что начнется?
Элиза. Не знаю. Но что-нибудь начнется. Вы сразу скажите – зачем я вам сдалась. Даже если жениться – я согласная. Вы токо побройтесь…
Хиггинс. Чушь. Какая чушь. Ты мне совершенно не нужна.
Элиза. Темнишь, мистер. Втюлился, небось…
Хиггинс. Сгинь, чудище.
Элиза исчезает. Появляется снова.
Элиза. Сам дурак.
Хиггинс остается один. Изучает дыру у себя в груди. Дергает туда-сюда продетую в ней веревку.
ПРИЕМНАЯ ХИГГИНСА
Пикеринг ведет себя не по-английски. В углу стоит соляной столб - денщик Пикеринга.
Пикеринг. И сколько я должен его ждать? Мы договорились встретиться в 11. Сейчас уже 10.45, а его все нет. Я полковник и мне неприлично ждать штатского. Ненавижу штатских. У них нет ощущения времени, штатский нечистоплотен, штатский груб, порывист, могуч… Он сомнет, он выжмет из тебя все соки… О, эти штатские. (Самому себе). Молчать! Хиггинс – фонетист!!! Хиггинсу можно опаздывать, не приходить вовсе… Хиггинс гений. Да, пускай он младше меня на 20 лет. Но я помню, как еще босоногим мальчиком зачитывался его “Универсальным алфавитом Хиггинса”. Мне хотелось быть таким-же смелым как он – бродить в джунглях фонем, ставить силки на новые гласные, бежать наперегонки с сонорными, снимать скальпы с шумных. Неужели я, наконец, поближе познакомлюсь с великим Хиггинсом! Неужели…
Появляется Хиггинс.
Пикеринг. Профессор… Это вы. Как я рад. Где вас черти носили, профессор!
Хиггинс. Тс-с. Долгая история коллега. Вам страшно?
Пикеринг. Нет.
Хиггинс. Вам должно быть страшно. Это нужно для дела. Тут опасно. (О денщике.) Ваш человек?
Пикеринг. Нет, что вы… Мой денщик.
Хиггинс. Это не важно. Им придется пожертвовать.
Пикеринг. Ноу проблем, коллега.
Денщик издает испуганное и протестующее мычание.
Хиггинс (диким голосом). Ловите!!!
Пикеринг. Кого?
Хиггинс. Звук! Звук! Вы поймали? Вы упустили его.
Пикеринг. Я был не готов.
Хиггинс. Что за невезение. Я загонял его прямо на вас. Вам оставалось только схватить его за уши. Пикеринг, Пикеринг, как я разочарован. Я охочусь за этим звуком уже два месяца. Но вы хотя бы заметили, как он прекрасен. Безысходность, страх, отчаяние – все в нем. А неповторимый выговор простонародья делает его насыщеннее, бархатистее.
Пикеринг. Но мы можем попробовать снова.
Хиггинс. Ничего не получится. Он идет только на свежую приманку. Вы потеряли для меня всякий интерес, как лингвист. Я не желаю заводить с вами знакомство.
Пикеринг. Но я ваш почитатель.
Хиггинс. Эка невидаль.
Пикеринг. Я могу вам пригодиться.
Хиггинс. Не думаю.
Пикеринг. Не уходите… Я могу… Я могу стать вашим прилипалой – льстецом, нахлебником, дармоедом... Могу смотреть вам в рот, подпитывать ваше тщеславие, подличать помаленьку, сплетничать о вас с прислугой, расстраивать ваши планы, плести кружево бесполезных интриг…
Хиггинс задумался.
Хиггинс. Я, в общем-то, и сам подумывал завести кого-нибудь в этом роде.
Пикеринг. Соглашайтесь, профессор, не пожалеете. Лучше меня не найдете.
Хиггинс (поддаваясь искушению). Я бы мог показать вам свое новое открытие, а вы бы меня, как это… превозносили.
Пикеринг. В этом я мастер.
Хиггинс (зовет). Миссис Пирс! (Входит миссис Пирс.) Хочу представить вам полковника Пикеринга.
Миссис Пирс (не любезно). Очень приятно. Что он тут делает?
Хиггинс. Он будет тут жить.
Миссис Пирс. В качестве кого, позвольте узнать?
Хиггинс. В качестве моего помощника, компаньона и прихвостня.
Миссис Пирс. А, ну тогда ладно.
Хиггинс (знаками привлекая внимание Пикеринга). Миссис Пирс. Не были бы вы так любезны, помочь мне в одном эксперименте?
Миссис Пирс. Как прошлый раз что ли? У меня потом два дня голова болела.
Хиггинс. Миссис Пирс, нам это не очень интересно. Вы помогаете, или мне искать другую экономку?
Миссис Пирс. Уж и слова нельзя сказать.
Миссис Пирс привычно забирается в странного вида деревянный станок, увитый трубками и проводами. Хиггинс специальными винтами фиксирует ее голову.
Хиггинс. Приступим. (Начинает лекцию для Пикеринга.) Будем исходить из принципов познания, сформулированных Френсисом Бэконом. Вы не возражаете, миссис Пирс?
Миссис Пирс (с трудом шевеля языком). Валяйте.
Хиггинс. Отлично.
Бьет миссис Пирс колотушкой по голове. Миссис Пирс отключается. Хиггинс невозмутимо продолжает.
Хиггинс. Итак, я исходил из принципа единственного сходства: “Если какое-то обстоятельство постоянно предшествует наступлению исследуемого явления, в то время как иные обстоятельства изменяются, то это обстоятельство есть причина данного явления.” Я менял любые обстоятельства – включал свет, тушил свет, открывал окно, закрывал его и это никак не влияло на наступление обморока миссис Пирс, если при этом использовалось вот это. (Демонстрирует колотушку.) Отсюда я заключаю, что воздействие колотушки и является причиной наблюдаемого явления.
Пикеринг. Очень поучительно. Но в чем тут новация? Обыкновенная отключка.
Хиггинс. Не торопитесь, коллега. Достигнув данного эффекта, я стал размышлять, каким образом его можно применить для нужд фонетики. У вас есть мечта, полковник?
Пикеринг. Хочу иметь свой частный пехотный полк. Я бы его наряжал, строил, укладывал спать…
Хиггинс включает рубильник. Летят искры. Трещит электричество. Станок, куда заправлена миссис Пирс, дрожит и наполняет пространство дымом.
Миссис Пирс (неживым голосом). Хочу иметь свой частный пехотный полк. Я бы его наряжал, строил, укладывал спать…
Пикеринг. О, боже, вы сделали это!
Хиггинс (довольный произведенным эффектом). Да, я сделал это. Я изобрел “Биологический звукоуловитель Хиггинса”. Теперь я могу собирать звуки со всего мира и без проблем воспроизводить их.
Пикеринг (просто). Вы гений, Хиггинс.
Хиггинс (неприятно удивлен). И это все?
Пикеринг. Будет с вас. Разбудите ее, пусть приготовит мне комнату. Я устал.
Хиггинс. Где же ваша обещанная неуемная лесть? Льстец не имеет права отдыхать, когда ему вздумается.
Пикеринг. Вы все-таки еще ребенок, профессор. (Обнимает Хиггинса за плечи.) Ну посудите, зачем мне особо стараться – ведь я понял, что вы меня не выгоните.
Хиггинс. Это правда, я к вам уже привязался.
Пикеринг. Ну вот. Для чего мне тогда вхолостую расточать перлы своего сердца?
Хиггинс. О, коварство!
Пикеринг. Не коварство, а строгий научный подход. (Кричит.) Эй, вы там! Несите мои чемоданы.
Носильщики вносят чемоданные горы полковника Пикеринга.
ПОМОЕЧНИК
Свалка. Правая рука Элизы убегает от ее левой руки.
Помоечник. Стоп. Что несешь?
Элиза. Ничего. Не твое свинячье дело. (Пытается спрятать руку с карточкой за спиной. Этим воспользовалась другая рука – схватилась за карточку. Между руками завязывается борьба.)
Помоечник неожиданно и ловко отбирает карточку. Элиза, немного попрыгав вокруг, успокаивается.
Помоечник (читает). Профессор Генри Хиггинс. Фонетик. Кто тебе это дал?
Элиза. Был тут один, подстреленный.
Помоечник. О! Не будь дурой, Элиза, соглашайся!
Элиза. На че соглашаться-то? Он про какой-то язык талдычит.
Помоечник. Это он в смысле, чтобы ты держала язык за зубами.
Элиза. Зачем?
Помоечник. Ты можешь ему понадобиться для каких-нибудь грязных делишек.
Элиза. Хорошо бы.
Помоечник. Может он захочет использовать тебя для тайных оргий.
Элиза. Было бы здорово.
Помоечник. Может, он даже продаст тебя в рабство.
Элиза. В рабство не хочу. Хочу в эти… оргии.
Помоечник. Но денег он с тебя слупит. Не сомневайся.
Элиза. Так я и не сомневаюсь. Где их только взять-то?
Помоечник. Вот если бы ты была слепой, ты бы легко накопила 5 шиллингов - целый фунт.
Элиза. Я стану слепой.
Слепой (гневно). Мало стать слепой. Нужно годы бродить по городу в абсолютной тьме, натыкаясь на фонари и падая в канавы. Нужно, чтобы тебя по очереди перекусали три поколения лондонских псов, чтобы тебя облили помоями на каждом перекрестке. Тогда тебе не составит труда заработать 5 шиллингов.
Элиза. Я буду бродить, меня перекусают, меня обольют. Как заработать 5 шиллингов?
Слепой. Лондонский туман – вот надежнейший источник заработка. “В дни египетского мрака все ослепшие бедняки выползают из своих конур и промышляют. Слепцы водят зрячих. Зрячий пропадает, когда погружается в мрак, для слепца нет мрака, потому, что для них нет света, и он среди непроглядного тумана гуляет по городу так же тихо, так же осторожно и так же уверенно, как в самые яркие солнечные дни.”
Помоечник отдает карточку Элизе и уходит, стуча палочкой. Из-за сцены доносится его резкий голос: “Провожатого! Провожатого кому!” Элиза снова остается одна.
Элиза. Я была Элиза-окурок, я была дерево, я была пуг а ло (Поправляется.) п у гало. Милосердный Бог, сделай меня слепой! (Шепчет тихо, но все настойчивее и настойчивее.) Сделай меня, слепой, милосердный Бог. Слепой сделай меня, Бог милосердный. Сделай слепой – кому говорят! Боже милосердный, сделай ме…
Элиза натыкается на прохожего. Шокирует его.
Элиза. Какая завтра погода?
Прохожий (мгновенно почувствовав себя в своей тарелке). Барометр не дает оснований предполагать сколько-нибудь существенных перемен в состоянии атмосферы. В Лондоне и его окрестностях предполагается туман.
Элиза. Туман.
Прохожий, приподняв шляпу, удаляется. Элиза снова одна.
Элиза. Туман. (Спотыкается о разбитую бочку.) Туман. (Попадает одной ногой в зловонную лужу.) Туман.
Наконец замечает произошедшую в себе перемену. Ощупывает руками воздух. Делает первые робкие шаги слепого существа. Осознает, наконец, произошедшее. Смеется детским смехом. Смело шагает во мрак.
Элиза. Провожатого! Провожатого кому!
Натыкается на непонятно как появившийся на свалке фонарный столб. Плачет и смеется от счастья.
ИНТЕРМЕДИЯ «ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ»
КАБИНЕТ ХИГГИНСА
Пикеринг и Хиггинс заняты опытами над живыми людьми. Пар, электрические разряды, крики жертвы.
Хиггинс. Увеличьте мощность, полковник.
Пикеринг. Вас понял. Позиция 6.
Хиггинс. Рычаг на 8, тумблер на 12.
Пикеринг. Готово, профессор.
Хиггинс. Конденсат.
Пикеринг. 16.
Хиггинс. Напряжение.
Пикеринг. В норме.
Хиггинс. Разряд!
Пикеринг дает разряд. Новый фонтан искр. Новые крики.
Хиггинс. На сегодня достаточно. (Снимает затененные очки.)
Пикеринг освобождает подопытного из паутины проводов.
Подопытный. Завтра в то же время?
Хиггинс. Пожалуй, завтра сделаем перерыв. Приходите в понедельник.
Подопытный исчезает.
Хиггинс. Полковник, мы зашли в тупик. Аппарат несовершенен.
Пикеринг. Мне тоже так показалось, но я боялся вам сказать об этом.
Хиггинс. Увы, это так.
Пикеринг. Но ведь теория безупречна. Язык произошел от непроизвольных вскриков боли, отчаянья, обиды…
Хиггинс. Да, но наши эксперименты этого не подтверждают. Знаете, о чем я мечтаю, полковник…
Пикеринг. Не трудно догадаться…
Хиггинс. Нет, с этим покончено. Больше никакого морфия. Вам знакомо слово «имаго»?
Пикеринг. Что-то не припоминаю. Внутривенное?
Хиггинс. Полковник, «имаго» – это превращение. Когда из гусеницы появляется бабочка, это и есть – «имаго». Это волшебное состояние, переход, динамическая грань между безобразием и совершенством, хрустальный мост через пропасть застывших форм. Имаго – взрыв животворного холода на глыбе застывшего огня. Имаго - это творчество, прорыв, это первичный кристалл созидательной энергии.
Пикеринг. Давненько вас так не колбасило, коллега.
Хиггинс. Дайте, дайте, дайте мне материал… Грубый исходник… Червя, гусеницу, аморфную глыбу. И я превращу это ничто в совершенное существо.
В комнату заглядывает миссис Пирс, экономка Хиггинса.
Хиггинс. В чем дело, миссис Пирс?
Миссис Пирс. Какая-то особа желает вас видеть, сэр.
Хиггинс долго грустит, что ему придется отрываться от своего занятия. Наконец, осознав неизбежность возвращения к делам ненаучным, дает выход своему раздражению.
Хиггинс. Миссис Пирс, мне ничего не говорит это словосочетание. Я разве для того учил вас различать сто семьдесят основных английских диалектов, чтобы вы оскорбляли мой слух пустой в информационном отношении конструкцией “какая-то особа”?
Миссис Пирс. Позволю себе напомнить вашей ученой светлости, что женщина, по крайней мере, в нашей стране, имеет ум равный мужскому. Я могу с точностью до шести миль определить место рождения любого англичанина. И любой англичанки. Но только не этой. Нет такого диалекта, на котором бы она не говорила. И если вам не нравится мое обозначение этого феномена, попробуйте сами подобрать более подходящее.
Хиггинс. Давайте ее сюда.
Мисс Пирс (отворяя дверь). Пройдите, пожалуйста.
Входит Элиза Дулиттл.
Хиггинс (не узнает Элизу). Что за зверь?
Элиза (обращаясь к миссис Пирс). С глубины дна моего серца, мерси.
Пикеринг. На каком языке она говорит?
Хиггинс (оживившийся). О, это язык Мильтона и Шекспира. Трудно в это поверить, но это так.
Элиза (закрепляет успех). С глубины дна моего серца...
Хиггинс. Хватит придуриваться.
Элиза. Ась?
Хиггинс. Вызову полицию.
Элиза. Да ты, че, братэлло… Я ж не по этим делам.
Пикеринг. Что вы хотите?
Элиза. Драма рождения и смерти. Чудо торжества бытия и бездна поглотительного мрака.
Пикеринг. Я не понял ни слова.
Хиггинс (переводит). Она говорит, что ее мать умерла во время родов.
Миссис Пирс. Не нравится мне такое начало.
Элиза. Невинный птенец. Фактический прыщ. Алчный зев буржуазной модели.
Хиггинс (продолжая перевод). Остался ребенок, которого отец не смог (а скорее всего – не хотел) прокормить…
Элиза. Терзания. Лобзания. Флюиды.
Хиггинс. Недолго думая, отец выбросил ребенка на вонючую свалку.
Пикеринг. Какой ужас. Это не практично. Таких детей надо отдавать в приют. Из них получаются прекрасные солдаты.
Элиза. Фуфырка, сэр.
Хиггинс. Она говорит, что она была девочкой.
Миссис Пирс. Бедняжка. Не вздумайте только брать ее в обучение. Она и так настрадалась.
Хиггинс. Вот что, милейшая… Закругляйся.
Элиза. Стенала!
Пикеринг. Это я понял.
Элиза. Разлука с плотью плоти, кровью крови… Горькое детство. Влияние среды.
Пикеринг. Кажется, я начинаю понемногу ее понимать. Она говорит, что ей тяжело жилось.
Хиггинс. Да, что-то в этом роде. (Элизе.) Почто?
Пикеринг. Что вы спросили?
Хиггинс. Я спросил – какого черта лысого она приперлась именно сюда с этой информацией?
Элиза (с гневной дрожью в голосе). Вы … (Чуть не рыдает.) Вы… Хотите использовать меня для своих грязных делишек, для своих кошмарных оргий. (Плачет.)
Хиггинс. Я?
Элиза. Он дал мне свою визитную карточку. Он показывал мне свою мандибулу. Я трогала его трицебс.
Миссис Пирс. Сэр?..
Пикеринг. Как вы могли, Хиггинс. Это не гигиенично.
Миссис Пирс. Разве вы не знаете, что Лондон – большая деревня. Такие вещи здесь очень трудно скрыть от общественности. Деточка, я беру вас под свою опеку. Приходите на наши собрания «Общества социальных женщин.»
Хиггинс. Вот что, любезная. Поворачивай оглобли. Я не люблю репрессивную систему… Этих полисменов, этих фараонов, этих ментов… Но шантажистов я не люблю еще больше.
Элиза. Я буду держать язык за зубами.
Хиггинс (взбешен). Вон!!! К чертям собачьим!
Элиза (самому себе). Ну и что прикажете делать, мисс Элиза Дулиттл?
Пикеринг. Вам, кажется, было предложено покинуть нас.
Элиза. Вот то-то и оно.
Хиггинс. Так значит вы не собираетесь убираться, проваливать, линять, хилять, катиться к чертовой матери?
Элиза. По правде говоря – нет, сэр.
Элиза разоблачается.
Хиггинс (узнает свою собеседницу со свалки). Опять ты! (Кричит.) Миссис Пирс, принесите кофе этой леди…
Элиза. Без сахара, пожалуйста.
Миссис Пирс удаляется.
Хиггинс. Слушаем вас.
Элиза. Да я, вроде, уже все сказала.
Хиггинс. В таком случае – потрудитесь повторить основные тезисы.
Элиза (завывает). О, горе, горе сироте бесприютной!..
Хиггинс (кривится). Только пожалуйста, без этого…
Элиза. Как скажете, сэр. (Достает носовой платок и прочищает голосовые связки. Закидывает ногу на ногу.) Моя мамаша была блядь. Папаша надеялся, что я пойду в нее. Но не тут-то было…
Миссис Пирс вносит поднос с кофе. Ставит дымящуюся чашку перед Элизой, которая благодарит ее изысканным кивком головы.
Элиза (дождавшись, пока миссис Пирс покинет комнату). Не тут-то было. Не дал Бог таланту. Тоды папаша запендюрил меня на свалку.
Пикеринг. Выбросил?
Элиза. Пристроил.
Хиггинс (Пикерингу). Свалка у них это что-то вроде университета.
Пикеринг. Вы хотите сказать, что там есть учителя?…
Элиза. Учителей на свалке, как у сучки блох. Вот сам соображай… Кем я была до свалки?
Пикеринг. И кем же?
Элиза. Никем. Я ж где родилась?..
Пикеринг. Не в канаве, нет?
Элиза. У, куда хватил. Разговаривала б я тогда с вами, как же. Те кто в канаве, они знаешь… всем сейчас заправляют. Родилася я во дворце.
Хиггинс. Это новость.
Элиза. Мой папаша у помощника младшего шестерки ихнего садовника был завместо затычки. Где куда чего надо – туда моего папашу. Там, в саду, среди фиялок, я и появилася на свет.
Пикеринг. А где в это время была ваша мамаша?
Элиза. А этого нихто не знает. Шлялась, наверное, где нибудь.
Пикеринг. Хиггинс, такое может быть?
Хиггинс. Наука допускает многое…
Элиза. Вот я и говорю. Где б я науки набралася? Во дворце ничему такому не научат. А на свалке мне, пожалуйста, и начальное попрошайство, и объедкознание, и мусороводство. Дерьмометрия, язвология, культура шантажа… Собирание окурков нам читал сам Вонючка Билл. Талантливейший пидагог, новатор, замечательный лектор…Окурок – он, как человек. Он не любит, чтобы его сразу хватали. Нужен подход. Видишь – лежит! – Кружи! – Глазом! – Веди! – Песню пой! – Морочь ему голову.
(Поет песню.)
Вариант 1
Шел окурок по тропинке
В джунглях Африки весной.
Слушал птиц, срывал кувшинки,
Аромат вдыхал лесной.
Вдруг слониха пробежала
Быстрой молнии быстрей.
Где окурок? Нет окурка.
Вот такая тут мораль.
Вариант 2 (Сигарная застольная)
Родилась я на солнечной Кубе,
Меня парусник по морю вез
Чтоб мужские, мясистые губы
Мой дымящийся стиснули торс.
Меня брали министры и лорды
Мной не брезговал даже Байр о н
А теперь я обычный окурок
Некрасивый, как старый гондон.
Вариант 3
Шел окурок-джентльмен
С бородою до колен.
А навстречу шел окурок -
Люмпен, сволочь и придурок.
Повстречались два бычка,
Заморили червячка:
Выпили джин, выпили виски, выпили портер, съели ириски
И теперь мычат – жизнь нетрезвую влачат.
Вариант 4
Плыл окурок по реке -
Хватай за жабры, хватай за жабры!
Полз окурок по скале -
Достанем шваброй, ишь какой храбрый!
В небеса взлетел окурок -
Готовьте камни, готовьте камни!