Лишь 12 мая после обсуждения, которое длилось целых 11 часов, Национальная администрация окончательно решила провозгласить государство через два дня. Такое решение не было ни лёгким, ни единогласным. Командиры Хаганы Игал Ядин и Исраэль Галили изложили членам администрации сильные и слабые стороны вооруженных сил ишува. Они не стали предугадывать исход войны в случае массированного арабского вторжения, считая победу и поражение равновероятными. Больше всего они беспокоились о моральном духе своих 30-ти тысячах плохо вооружённых бойцов. Бен-Гурион предупредил, что ишув должен быть готов к значительным терририальным потерям и к жертвам среди населения. "Тем не менее, - продолжал он, - благодаря нашим моральным ценностям, если мы наиболее полно используем наши людские силы и улучшим оснащение наших бойцов, у нас будут все шансы на успех". Многие члены администрации согласились с Бен-Гурионом и высказали мнение, что провозглашение независимости укрепит растущее в народе чувство солидарности, а отсрочка может подорвать воодушевление народа и боевой дух армии.[3]
На том же заседании директор политического отдела Еврейского агентства Голда Меир (Мейерсон) сообщила о провале ее переговоров с эмиром Трансиордании (ныне Иордания) Абдаллой - последней попытки предотвратить вторжение арабских армий. Моше Шарет (Шерток), который исполнял в администрации обязанности министра иностранных дел, и только что вернулся из Америки, сообщил об американских предложениях прекратить огонь и отложить провозглашение независимости. Государственный секретарь США Джордж Маршалл посоветовал Шарету не возлагать больших надежд ни на мощь Хаганы, ни на американскую помощь в случае вторжения арабских армий. Шарет ответил ему: "Мы и раньше воевали сами и сейчас не просим помощи. Мы только просим вас не вмешиваться".
После дискуссии, затянувшейся далеко за полночь, шестью голосами против четырех было решено отклонить американское предложение о перемирии и провозгласить государство. О принятом решении сообщили по телефону в Нью-Йорк председателю Всемирной сионистской организации Хаиму Вейцману, который поддержал его, воскликнув при этом на идише: "Чего они ждут там, идиоты?" Вскоре Вейцман призвал президента Трумэна признать еще безымянное еврейское государство, сказав: "Господин президент, наш народ стоит перед выбором: государственность или истребление. Я убежден, что Вы примете решение по велению нравственного долга".
Итак, жребий был брошен. На подготовку текста Декларации Независимости и подобающей церемонии оставалось двое суток. Тем временем поступали тревожные военные сводки из Иерусалима и прилегающих к нему поселений Гуш-Эциона. Чтобы не нарушить субботу, решено было провозгласить независимость в 4 часа в пятницу, за восемь часов до официального завершения британского правления. Начался настоящий бег наперегонки со временем.
На заседании 12 мая обсуждался проект Декларации. Он был не первым и оказался, несмотря на цейтнот, не последним. Тремя неделями раньше Пинхас Розен (Феликс Розенблют), занимавшийся в администрации правовыми вопросами и ставший первым министром юстиции Государства Израиль, поставил перед руководством ряд вопросов, на которые следовало ответить, прежде чем провозглашать независимость: как будет называться новое государство, каковы будут его герб, флаг, официальный язык? Он же предложил в качестве государственного языка иврит, при предоставлении арабоязычным гражданам права пользоваться их языком в законодательном органе, в судах и в государственных учреждениях. Далее. Будет ли Декларация соответствовать резолюции ООН о разделе Палестины, и будут ли границы государства очерчены в момент его провозглашения? Если да, то, какие будут границы, предписанные резолюцией ООН или иные?
Розен попросил юридического советника профсоюзной организации Хистадрут, позже члена Верховного суда Цви Беренсона подготовить черновой вариант Декларации. Веренсон включил в проект четыре основных пункта: историческую связь еврейского народа с Эрец-Исраэль; перечень событий, подготовивших создание государства, со ссылками на мировое мнение и на декларацию Бальфура; значение суверенного демократического строя; и, наконец, провозглашение личных, социальных и юридических прав. Проект Беренсона датирован 9 мая.
Второй проект, вернее, пересмотренный вариант первого, подготовили юристы А. Вехам, А. Хинцхаймер и 3. Э. Бекер. Он был готов 10 мая. Новое государство в нем никак не называлось. Именно этот проект рассматривался на заседании 12 мая, тогда же, когда и меморандум юридического советника Еврейского агентства Якова Робинсона, позже ставшего юридическим советником израильской делегации в ООН. В меморандуме говорилось о юридических последствиях отклонения от решений ООН. По мнению Робинсона, право еврейского народа на государственность было Организацией объединенных наций не дано лишь подтверждено. Поскольку обладавшая мандатом на Палестину Британия уже начала выводить свои войска, а предусмотренное планом раздела Палестины агентство ООН по наблюдению за осуществлением плана так и не было создано, Робинсон не нашел юридических препятствий к провозглашению государства. Такое же заключение дал специалист по международному праву сэр Герш Лаутерпахт, впоследствии член Международного суда в Гааге.
Юридические проблемы на заседании 12 мая обсуждали недолго, а о границах государства спорили горячо. Розен доказывал, что в Декларации следует упомянуть о границах, но Бен-Гурион и левый профсоюзный деятель Аарон Цизлинг резко возражали ему. Бен-Гурион сослался, на что в американской Декларации независимотерриториальные границы не упомянуты. Он не собирался заранее налагать территориальные ограничения на государство, стоящее на грани войны, и заявил: "Мы приняли резолюцию ООН, а арабы - нет. Они готовятся к войне с нами. Если мы победим в ней и займем Западную Галилею или земли вдоль дороги на Иерусалим, эти территории войдут в состав государства. С какой стати нам связывать себе руки, обязуясь принять гpaницы, которых арабы в любом случае не примут?"
Позиция Бен-Гуриона была одобрена пятью голосами против четырех. Это был единственный вопрос, по которому 12 мая провели голосование. Обсуждалось также название государства. Подкомитет по арабскому варианту названия не выдвинул возражений против названия "Израиль" арабском звучании. Предлагались и другие названия, среди них "Сион", "Эрец-Исраэль", "Йехуда" "Эвер" (от корня иври - "еврейский"). Так ничего и не решив, поручили выработать окончательный текст Декларации комитету в составе пяти человек: Давида Ремеза, Розена, Моше Шапиро, Щарета и Цизлинга.
Было также решено провести церемонию провозглашения государства в главной галерее Тельавивского музея. Предлагались и другие помещения, в том числе зал театра "Габима" или одна из больших синагог, но Национальная администрация учла опасность воздушной бомбардировки, при которой все руководство новорожденного государства могло быть уничтожено одним ударом. Поэтому место и время исторического события были засекречены, и пышной церемонии предпочли скромный акт в неприметном здании музея. Учли и то, что музей в политическом и религиозном отношении нейтрален, и к тому же его главная галерея располагалась в полуподвальном помещении с высокими окнами. [4]