Настроение было хмурым, словно дождь не по стеклам стучал, а по душе. Вроде бы обычный для Прибалтики вечер, но город уже стал другим – он дышал гарью, а дома испуганно таращились на темные улицы пустыми глазницами разбитых окон. Каунас еще боролся, вспыхивая редкими звуками далеких выстрелов, словно отстукивал морзянку: «Я жив, я жив, я жив».
– Завтра уезжаем, – поставив кружку на стол, сказал я. – В городе становится слишком жарко. Наше счастье, что мы не столкнулись с какой‑нибудь хорошо организованной бандой; нас бы за пару минут на тот свет отправили.
– Еды мало. Бензина в твоем трофее – чуть больше половины бака. – Айвар сидел, вытянув раненую ногу, и гладил Левку, устроившегося у него на животе. – А нас теперь трое. Аста уснула?
– Да, разомлела после воды и еды. Я ее в спальне положил, мы с тобой как‑нибудь в гостиной устроимся. Положение у нас, прямо скажем, хуже губернаторского. И семья, блин, черт‑те где! – вырвалось у меня. Каждый из нас, наверное в силу особенностей характера, переживал молча; вслух старались о семьях не говорить, чтобы не резать по живому. – А мародерствовать можно и с дачи, набегами. Здесь оставаться нежелательно – пожары, зомби, конкуренты. Оно нам надо, я вас внимательно спрашиваю? Один раз можем вернуться и найти вместо дома сгоревшую коробку. Кстати, про еду, – есть одна идейка. Помнишь наших клиентов из Румшишкяй?
– Пернатых, что ли? – Айвар усмехнулся. – Думаешь цыплятами кормиться? Так они все давно, наверное, передохли и воскресли, если птицы тоже в зомби превращаются. Радуйся, что коты этому вирусу не подвержены. – Он погладил мурчавшего Левку.
Про устойчивость котов к вирусу нам рассказала Аста, которая, сидя в лечебнице, видела, что уличные коты давили и ели крыс‑зомби, сами при этом нисколько не страдая.
|
|
– К черту цыплят! Нам нужны их корма! Знаешь, чем их кормят? Мешанина из пшеницы, причем она ее большая часть, процентов шестьдесят, наверное. Двадцать процентов кукурузы, остальное – соя. Бункера хранилищ, думаю, еще не растащили; там просто очень много хранят, сразу все не вывезти. Плюс рядом мясные и колбасные цеха, а это сало. Сейчас еще не жарко, и копчености точно не испортятся.
– Давай сначала переедем на дачу, а? Загрузим все в две машины и рванем. Оттуда будем пробовать ездить, но с такой ногой я – хреновый грузчик. А перебираться надо, в этой бетонной коробке, как в склепе. Извини, конечно, что так про твою квартиру.
Я махнул рукой – мол, не извиняйся. Как‑то все слишком быстро, раз – и город опустел, словно вымер. Жители разбежались, оставшиеся забились по норам квартир. Сколько сегодня ездили – ни одного живого не видел, кроме бедного старика. Где‑то в отдалении, правда, стреляли, но мне совершенно не хотелось бежать им навстречу с криками: «Люди, здесь должны быть люди!»
– Как думаешь, это надолго? – разбирая пистолет, спросил я.
– Нет, Робби, не думаю, что это продлится долго. Правда, в разных странах по‑разному. «Период зомби» закончится к зиме, они же холоднокровные, как лягушки, значит, любой мороз прекратит их хождения, они просто застынут. Да и уничтожать их будут активно. А вот последствия всего этого – да, это надолго…
– Как долго? – отложил пистолет и посмотрел на него. – До пенсии‑то разгребем?
|
|
– Доживи еще до пенсии, господин Робби. – Айвар пошевелил раненой ногой и поморщился. – Ты себе представь: весь мир подвергся этой заразе! Про людские потери я молчу; такие континенты, как Африка, вообще останутся без населения. Хотя, черт с ней, с Африкой, возьмем старушку Европу. Большая плотность населения и, что особенно важно, всеобщая избалованность благами цивилизации, слепая надежда на правительство. Мол, раз налоги плачу, то они должны, они обязаны, поэтому будьте так любезны – обеспечьте мне защиту от зомби и регулярный завтрак, обед и ужин, не забывая и про теплый сортир, так как мы в зоне стихийного бедствия. В каких странах Европы разрешено оружие по лицензии?
– Точно не знаю. – Я потер подбородок и задумался. – Вся Прибалтика, Швеция, Финляндия, Польша, Чехия, Швейцария – это точно. В Германии с этим посложнее, но тоже можно. В Англии под запретом все оружие, они одного его вида боятся.
– Вот видишь – значит, британцам защищаться будет нечем, и это еще один свободный от людей остров. Кстати, вспомни зиму! Как мороз ударил, причем легкий, минус пять – десять, у них сразу массово бомжи замерзают. Делаем вывод: от последствий нашествия пушного зверя Европа будет оживать дольше всех. Причем чем восточнее, тем этот период будет короче. Россия оживет быстрее всего – там народ больше всех в мире привык к разным катаклизмам и меньше всех доверяет правительству. Так что поверь мне: у них уже к осени начнут новую жизнь налаживать, вот увидишь.
– Следуя твоей логике, Айвар, от Америки останется всего пара штатов, и центром спасения будет штат Техас. Плюс к этому еще Аляска и север Канады, там вообще никто не пострадает. Но там и народу останется немного.
|
|
– Техас, – хмыкнул он. – Там больше всего сохранился дух первых переселенцев, поэтому и выживут, да и народ там хороший, мне понравился.
– Есть одна вещь, которая мне покоя не дает. – Я задумчиво провел рукой по щеке. – Как эпидемия смогла сразу охватить весь мир?
– Что ты имеешь в виду?
– Смотри сюда. – Я взял блокнот, лежащий на столе, и несколькими штрихами нарисовал что‑то, похожее на карту мира: – Кто‑то запустил вирус, допустим, в России или в Америке, это уже не особенно важно. Начинается его распространение по планете – вместе с путешественниками, командировочными и прочим людом. Р‑раз! – Я обозначил несколько точек. – И заболевший уже в другом городе или стране, это вполне возможно. Но объясни, как может заразиться весь мир практически в один день?! Ты прилетел утром, а уже в обед мы столкнулись с зомби у нас в здании. Вечером и ночью были случаи в Каунасе и Клайпеде. Мало того, когда пришел утром на работу, вы смотрели видеозапись из Ирландии. Перед этим, поздним вечером, были случаи в Москве, Питере и твоем горячо любимом штате Техас.
– Ты хочешь сказать, что очагов заражения было несколько? – удивленно дернув бровью, спросил Айвар.
– Получается, так. Слишком уж быстро все произошло, а это не компьютерный вирус, запрограммированный на какой‑нибудь определенный день. Так что люди, распространившие эту смерть, работали в каждой стране или регионе. Например, на всю Прибалтику хватит нескольких идиотов, чтобы в течение одного дня проехать по всему побережью, – я прочертил линию по схеме и бросил карандаш на стол, – чтобы разлить или распылить эту гадость.
– Робби, дурдом какой‑то! У меня картинка не складывается. Объясни зачем? Если это теракт, то против всего человечества, а в чем смысл? Выгоды не вижу.
– Вот этого не скажу – сам не понимаю. Это не конвертики с белым порошком рассылать, тут задумка покруче будет.
– Господство над миром?
– Банально, но в таком случае должна быть вакцина, иначе эти люди рискуют наравне со всеми. И знаешь что: вакцина должна быть у людей в каждом регионе.
– М‑да‑а, уж задал, Робби, ты задачку, на ночь глядя. Умеешь ты настроение поднять, что уж говорить.
– Ладно, коллега, давай укладываться спать, завтра работы будет по горло – прямо великое переселение народов, из трех персон с котом.
– Ну конечно, сначала загрузишь проблемами, а потом «давай спать»…
Роберт
Марта, полдень
Машину можно было спокойно отправить на свалку. Было удивительно, что она вообще до дачи доехала, с такими повреждениями. То, что остался без единой царапины, – вообще чудо. Морду лица, конечно, немного осколками стекла покорябало, но это не смертельно, на конкурсе красоты не выступать. На наше счастье, перед отъездом я долго вдалбливал Асте и Айвару, что останавливаться в случае обстрела ни в коем случае нельзя, наоборот, надо прибавить скорость. Они, слава богу, так и сделали; правда, по смущенному виду коллеги и раскрасневшейся девушке было понятно, что Айвар ее здорово матом покрыл – наверное, чтобы испуг выбить, ведь это она за рулем сидела. Я ехал в нашей маленькой колонне вторым номером, держась немного левее и отставая на длину корпуса. Когда на перекрестке у поселка Рамучяй нас начали обстреливать с левой стороны, машинально прибавил газу. И получилось, что прикрыл их своей машиной, причем и в мыслях не было геройствовать, просто так карта легла. «Ситроен» благополучно довез мое бренное тело до дачи и заглох, сверкая свежими дырками, перед самыми воротами. Вот и не верь после этого в мистику. Хорошо, что большинство вещей лежало в «рено», а кот устроился на коленях у Айвара, залезать в ящик он категорически отказался. Неужели почувствовал опасность, ведь ящик со мной ехал? В общем, всем повезло, кроме пластиковых канистр с водой, которые лежали у меня на заднем сиденье и в багажнике. Всю оставшуюся дорогу до дачи слушал веселое журчание воды, вытекающей из пробоин; теперь из них можно было делать дуршлаг. Но это мелочи – на даче был колодец и без воды мы остаться не боялись. У развилки поехал вперед, решив ехать на дачу по старой лесной дороге. Она хоть и разбитая до ужаса, но зато короче на пять километров, а мне, сверкающему дырками, это было важно – в забитый вещами «рено» мы втроем бы не поместились.
На даче было относительно спокойно. Сосед, не расставаясь с автоматом, копался во дворе; жителей немного прибавилось, но общее запустение чувствовалось. Это казалось странным, я был уверен, что на дачах людей будет гораздо больше. Куда они все подевались‑то?
Разгрузившись, мы обошли дачу. Потом Асту отправили хозяйничать, а Айвар собрался топить баню – мыться всем хотелось ужасно, но перед этим решили пойти с соседом‑автоматчиком переговорить.
– Здравствуй, Альгис! Слушай, а почему на дачах так народу мало? В городе пусто, думал, здесь не продохнуть будет. Их что, всех чартерным рейсом в рай забрали? И как всегда, «усе улятели, а мы, блин, остались». – Я оперся на его ворота и вытащил пачку сигарет: – Закуривай.
Альгис, спокойно отложил топор, подошел к забору и прикурил сигарету.
– Айвар, ты почему хромаешь? – Он настороженно посмотрел на нас.
– Успокойся, сосед, – ответил Айвар и прислонился к забору, стоять ему было еще тяжело, – пулевое ранение, не бойся, не укус. По касательной задело, могу снять бинт, показать.
– Смотри, сам понимаешь, время такое. Вы по старой дороге приехали?
– Да, по старой, – ответил я. – Она, конечно, похуже, но зато короче. Считай, на честном слове и на одном крыле приехал. А с чего решил, что не по новой?
– Ехали бы по новой – не доехали. Повезло вам. – Альгис грустно посмотрел на меня и глубоко затянулся. – А вот тем, кто по новой дороге добирался, не очень. Там теперь одно большое кладбище. Да и дороги, почитай, больше нет, Витька‑лесник мост взорвал…
– Как взорвал? – Мы вытаращились на него.
– Так, взял и взорвал. У него толовые шашки были. У браконьеров, наверное, забрал и по известной литовской привычке сдавать властям не спешил – вещь‑то в хозяйстве нужная. А может, у рабочих в карьере достал, не знаю. Когда люди толпами сюда поехали, на дороге, естественно, пробка началась, а в нескольких машинах раненые были, укушенные. Здесь уже семей десять было, бабы с ребятишками. В общем, он грех на душу взял, мостик взорвал, а зомби воды не любят, поэтому здесь так пусто. Там, на дороге, народ почти сутки воевал, стреляли, жгли что‑то. Несколько человек вплавь сюда добрались, один из них уже укушенный был, похоронили. Я потом туда на лодке плавал, осмотреться. Машин пятьдесят, если не больше, в одной большой пробке, и зомби толпами. Сюда они не переберутся, но к западному карьеру лучше не суйтесь, зачем рисковать понапрасну? А кто здесь живет, семей двадцать на все дачи, – эти по старой дороге ехали, так же, как и вы.
– А Витька что?
– Витька? – переспросил Альгис и посмотрел в сторону. – Застрелился наш Витька на следующий день. Сел на лавочку у дома и вынес себе мозги из ружья. Грех он тяжкий на себя принял, не каждый такой поднимет.
– Что‑то я не понял, – вмешался Айвар. – Так эти зомби сюда доберутся!
– Нет, – ответил я, – не доберутся. Ты наши дачи не знаешь. Тут же вокруг одни озера, причем все соединены протоками. А с другой стороны Нерис. Если мост на перешейке взорвали, считай, мы на полуострове находимся. Единственный путь сюда – старая дорога через лес, как мы и приехали. А ее только старожилы знают.
– Ладно, ребята! – Сосед хлопнул ладонью по забору. – Рад вас видеть, раз здоровые. Здесь пара лишних рук не помешает, все легче будет. Да и приехали, вижу, не одни, – Альгис кивнул в сторону моего дома, – женщину привезли. Оно правильно, в доме хозяйка нужна. Робби, а твои как, на Украине застряли?
– Да. – Я отбросил в сторону сигарету. – Скоро собираться будем. Девушку, наверное, здесь оставим – и тебе будет веселее, и нам спокойнее. Семью надо на родину вытаскивать, не дело в такие времена на чужбине куковать. Вместе – оно и умирать, в случае чего, легче.
Роберт
Марта, вечер
– Одни боялись Бонса, другие – Пью, а меня боялся сам Флинт! – гремел Айвар, опираясь на швабру, как на костыль. Судя по смеху Асты, у него получилось ее развеселить, а то ходит сумрачная, как привидение, хотя по вполне понятной причине: ее родители с двумя младшими братьями жили в небольшом городке под Клайпедой, и связаться с ними она никак не могла. Да и как ты свяжешься? Мобильной связи уже нет, а до ее дома больше двухсот километров, далековато сейчас для поездок. Ничего, немного осмотримся и придумаем, как про них узнать. Альгис, ухмыляясь в свои пышные рыжие усы, наблюдал за этим театром одного актера, а я лениво возился с ремингтоном. Все были при деле, даже кот Левка, который весь день обыскивал дачу на предмет мышей, а потом, с чувством выполненного долга, плотно поужинал и отбомбился – лег спать на спинке дивана. День прошел спокойно; занимались разными делами по благоустройству жилья, и только сейчас, после бани в две смены, мы пригласили соседа на ужин и уселись на веранде. Дача большими размерами не отличалась. Обычный деревянный двухэтажный дом, стоящий на бетонном фундаменте. Шесть соток земли, в углу участка банька и колодец. Все это огорожено невысоким, где‑то метр пятьдесят, сетчатым забором. Еще днем по всему периметру мы развесили разнокалиберные жестяные банки; если кто‑то полезет – услышим. Не Бог весть какая сигнализация, но за неимением гербовой, как говорится, сойдет и обычная. Сделать из дачи крепость даже при всем нашем желании не получится – стены тонкие, любая пуля прошьет на раз; но мы себе такой цели и не ставили. В самом худшем случае просто метнемся через люк в подвальный этаж, а там узкие окошки по всем стенам. Заложить мешками с песком, и можно отстреляться от супостата.
– Робби, ты как к мародерству относишься? – спросил сосед.
– Как к любой неприятной работе, которую надо делать, – ответил я, бережно откладывая винтовку в сторону. – Причем, по возможности, быстро. А что?
– Завтра собираюсь на новую дорогу сходить. – Альгис присел рядом на стул. – Не хочешь присоединиться? Вдвоем – оно и быстрее, и безопаснее будет. На лодке пройдем во второе озеро, через протоку, а там метров тридцать пешком через лес.
– Втроем пойдем. – Я кивнул на Айвара. – Раненый может в лодке посидеть; руки у него здоровые, грести сможет. И постережет заодно. Кстати, откуда лодка?
– От Витьки осталась плоскодонка, вроде как по наследству. Я ее в камышах у Птичьего острова спрятал. А на обратном пути сети в протоке поставим. Надоели мне уже макароны с тушенкой – во как! – Он резанул рукой себе по горлу.
– Ох и браконьер же ты, Альгис! И как тебя Витька, царство ему небесное, не поймал?
– А он знал, что я не для продажи, – хитро прищурился сосед, – поэтому и не ловил. Не с удочкой же мне, старому, сидеть.
Ну, про старость он лукавил. В свои шестьдесят пять выглядел крепким мужиком, к тому же был известным в округе ходоком по одиноким дамочкам.
– Так что, утречком двинем?
– Двинем, пожалуй. – Я подумал. – Надо пару мешков взять, сумку и рюкзак. Фомку какую‑нибудь, багажники открывать, и резиновые хозяйственные перчатки – у нас в подвале целая упаковка лежит, отец покупал, когда деревья химией опрыскивали. Айвар останется в лодке с бенелли, а на дорогу возьму сайгу. Ну и пистолеты, конечно. Ему в лодке одного магазина к глоку по уши хватит, остальные десять беру с собой. Кстати, если там стреляли, значит, оружие должно остаться. Со своей немецкой трещоткой много не навоюешь, да и патронов маловато. Дробовик хороший нужен. Кстати, а от Витьки что, ничего не осталось по наследству?
– Осталось, конечно. Двустволка ИЖ‑27. Я ее Видмантасу отдал. Помнишь соседа, живущего у ворот? Вот ему и отдал, он же у нас первый с краю, а сидит без оружия.
– Добрый ты, Альгис, – оружие раздаешь просто так.
– Не просто так, за три ящика тушенки. – Он ухмыльнулся. – Хотя надо было пять просить! Он мужик зажиточный, но скупой – три ящика и то еле‑еле выторговал.
Пока Айвар с Альгисом обсуждали завтрашнюю поездку, я сидел и рассматривал Асту. И куда только ее напускной феминизм подевался? Знал ее уже лет пять – ровно столько было коту Левке, которого возил в лечебницу по разным кошачьим делам. Лет двадцати семи, незамужняя, судя по фамилии[18], молодая женщина, по‑прибалтийски высокая и зеленоглазая. Она всегда любила подчеркнуть, что является сторонницей этого, тьфу ты, равноправия. Это чувствовалось во всем – от жестов до снисходительного тона, каким она говорила с мужчинами. Даже когда встряхивала своими длинными светлыми волосами, это выглядело как фраза «я такая же сильная, как и вы, мужчины!». А сейчас? С радостью хозяйничает по дому, а на Айвара вообще посматривает с опаской, эдак по‑бабьи, украдкой. Вот так, дорогие мои, феминизм – это продукт мирного времени.
Роберт
Марта, утро
Машину загнали в кусты у самого берега. Альгис поднял повыше отвороты болотных сапог и ушел в заросли камышей. Громыхнула цепь, и через несколько минут он вернулся, вытаскивая добротную деревянную лодку, выкрашенную в зеленый цвет. Айвар по рации связался с Астой и, получив ее заверения, что из дома она ни за что не выйдет, успокоился. Опекун, блин. Вчера мы долго думали, оставлять ли ей пистолет. Стрелять она пока не умеет, поэтому оставили ей рацию, бейсбольную биту и строго приказали сидеть в доме. На приказ она отреагировала как истинный борец за равноправие, то есть послушно кивнула. А что, такой модернизированный феминизм мне нравится. Разместились, усадив нашего «долговязого Джона» на весла, и отчалили.
Озеро было довольно большим, примерно полкилометра в длину и метров триста в ширину. По всему северному берегу тянулся песчаный пляж, излюбленное место отдыха горожан, а на прилегающих к пляжу склонах поднимались в небо корабельные сосны, – красота, да и только. Метрах в ста от берега лежал небольшой остров, где летом гнездились чайки, постоянно отбивая атаки ворон, воровавших яйца из гнезд. Люди были умнее птиц и, по вполне понятной причине, на острове появляться опасались. Помню, в детстве мы с приятелем один раз рискнули туда наведаться, а потом долго отстирывали одежду от птичьего помета, который нашли даже в застегнутых карманах рубашек. Прошли узкой, заросшей камышами протокой в соседнее озеро и не спеша добрались до его западной части. Туман уже разошелся, и, не причаливая, мы внимательно осмотрели берег в бинокль. Чисто. Почти чисто…
У самой кромки берега стоял зомби. Одно плечо у него было сильно изорвано; судя по всему, кто‑то набросился ему на спину. Ну, укушенных мы уже видели, странно было не это, удивила его реакция на проплывающую лодку. Он стоял и смотрел на воду, потом скользнул взглядом по лодке и опять уставился на воду.
– Блин, рыбак просто, – тихо прошептал Айвар.
– Точно, – согласился Альгис, – как есть рыбак. Мол, плывете себе – и плывите, нечего мне рыбу распугивать.
– У них что, остаточная память присутствует? – поинтересовался я. – Интересно получается… Хотя вполне может быть. Айвар, вспомни Лайсвес‑аллею, где по магазинам пробежаться не смогли из‑за обилия мертвяков.
Меня еще тогда удивил этот факт, ведь зомби двигались по улицам не просто так, бессмысленно, – они подчинялись каким‑то своим внутренним меткам. Это что, остатки памяти в гниющих мозгах или рефлексы? Больше всего нежити собиралось у торговых центров, супермаркетов и на центральных улицах города. Не хватает нам еще такой радости, как зомби с мозгами. Пусть уж лучше банально агрессивные, чем думающие. Эдак можно дожить до того, что мертвяки будут засады на людей устраивать. Вот тогда обрадуемся, кровавыми слезами умоемся.
Когда мы причалили, я выпрыгнул из лодки, захватив с собой деревянное весло. Патронов немного, да и шуметь перед походом на дорогу неохота, а то приползут эти, альтернативно живые, на выстрелы. Когда я уже почти подошел к зомби, он наконец оторвал взгляд от воды и начал поворачиваться ко мне. Пришлось испортить ему рыбалку – извини, на том свете рыбку половишь. Мы с Альгисом забрали из лодки набор мародера, то есть сумки, мешки и фомку, и двинули в сторону леса, а Айвар, отплыв немного от берега, опять начал связываться с Астой по рации. Ей‑богу, он к ней неровно дышит, вот бабник старый!
Если когда‑нибудь попаду в преддверие ада – в чем, собственно говоря, и не сомневаюсь, – то я буду иметь представление, как выглядит дорога «туда». Шоссе, сплошь заставленное коробками разбитых и частью сгоревших машин. Кстати, правильно поступил, что утром отказался от завтрака – асфальт между ними был покрыт ошметками мяса, потрохами и кусками объеденных тел.
В самом начале пробки мы натолкнулись на джип с разбитым задним крылом. Картина, скажу я вам, неприятная – воплощение бойни, бушевавшей здесь несколько дней назад. Мужчина, по‑видимому, до конца отбивался от наседавших на него мертвецов. До последнего выстрела. Или до тех пор, пока успевал перезаряжать дробовик, который сейчас лежал неподалеку, весь измазанный кровью и облепленный какими‑то кусками мяса.
Когда у него закончились патроны, наверное, отбивался ружьем, как дубинкой, и, уже отступив к дверям, схватил топор. Так он и лежал, у двери. Точнее то, что от него осталось: грудная клетка с разбросанными в стороны огрызками рук, а немного поодаль валялась кисть его руки, все еще сжимающая обломок топорища. Джип с разбитыми окнами был вскрыт, как консервная банка; зомби, по‑видимому, ворвались в машину и уже там разделались с семьей. Фарш – это, наверное, самое точное определение того, чем был покрыт изнутри салон автомобиля. Хорошо, что строки не могут передавать запах и звук – мерное жужжание мириадов мух, покрывающих это месиво. Кое‑где в этой каше копошились десятка два зомби, причем двигались они довольно уверенно, и медлительными их назвать было нельзя. Если поначалу я их отстреливал из сайги, то теперь пришлось закинуть ее за спину и вытащить глок. Если бы не Альгис, который в промежутках между стрельбой прикрывал короткими очередями, то крутиться бы мне пришлось быстрее, чем на соревнованиях. Ну их к черту, такие стейджи, но делать нечего – знали, зачем сюда пришли и что нас ждет.
Зачистив первую часть пробки (на это у меня ушло почти четыре магазина к глоку), мы начали осматривать машины. Все вещи, находившиеся в багажниках, не пострадали, даже не были испачканы, но вот то, что лежало в салонах машин… Сумки были так забрызганы кровью, что я очень обрадовался, что захватил резиновые перчатки. Через тридцать минут мы начали выносить на свободный пятачок дороги то, что решили забрать первым рейсом. Два пластиковых, герметично запаянных ящика с армейскими пайками литовского производства. Всего пятьдесят суточных рационов. По сравнению с американскими – деликатес. Долго на них, конечно, не протянешь, но питаться можно. Машину, в которой мы это нашли, осматривал особенно тщательно. Такие ящики в продажу не поступают; скорее всего, владелец был военным, и я очень надеялся, что из армии он пустым не сбежал. Так и вышло, в сумке нашелся десяток армейских индивидуальных медицинских пакетов, четыре пачки патронов Магтех калибра 0.45, шесть пачек 9x19 Luger и новехонький, упакованный в пластиковый чемоданчик CZ75‑SP01‑Shadow. Хм, странно. Чезет под 9x19, а патроны 0.45 – значит, чего‑то я в машине не нашел. Копаясь дальше, обнаружил натовскую МПЛ, в чехле из кордуры, и баул с новеньким литовским камуфляжем, правда с рисунком старого образца. Одежде я особенно обрадовался. Во‑первых, Асту переоденем, а во‑вторых – самим пригодится. Судя по баулу – комплектов десять. Пистолет под 0.45 мы так и не нашли; скорее всего, из него отстреливался хозяин машины, и под каким куском мяса он теперь лежит – угадать трудно. Дальше… Три канистры с бензином, всего шестьдесят литров. Вельми хорошо. Надо бы еще баки уцелевших машин слить, но для этого будет отдельная поездка. Так, что это у нас? Дробовик Germanica итальянского производства, близнец того, который мы подобрали у первого джипа. Так себе дробовичок; такими, как правило, вооружали охранников, и в магазинах этим стволам красная цена триста литов. В брезентовой сумке – где‑то под две сотни патронов россыпью, калибра 12x70, причем половина из них, к сожалению, спортивные, с ослабленным зарядом. Два замызганных кровью CZ‑83, двенадцатизарядные. Один CZ‑83 загреб себе Альгис, радостно бурча, что недаром он что‑то хранил. На мой вопрос, что именно – отмахнулся, пообещав поделиться. Ну, раз так – ладушки. Второй сгодится для Асты; жаль, патронов к нему маловато – всего один магазин, да и тот неполный. Следующей машиной был «рено эспейс», машинка добротная и надежная. Во вместительном багажном отсеке нашлись две сумки с разной бытовой химией, что меня очень обрадовало, и целый мешок картошки. Это очень хорошо! Правда, нести будет тяжело – и так нагрузились, как верблюды…
Дальше проверить не вышло, краем взгляда увидел метнувшуюся из леса тень и, еле успев оттолкнуть Альгиса, упал навзничь на капот стоявшей за мной машины, опустошая магазин во что‑то очень быстрое, похожее на большую собаку. Рядом хлопнул короткой очередью МПЛ. Непонятное существо прыгнуло на крышу впереди стоящей машины, поймало в голову четыре пули и резво метнулось в сторону. Я перезарядился (а, черт, опять магазин на землю сбросил!) и начал стрелять вдогонку убегавшему зверю, пока пистолет не встал на затворную задержку. Нежить бросилась в кусты и пропала. Я опять сменил магазин и начал озираться в поисках цели.
– Это что было, Робби? – Альгис сидел, привалившись к машине, и оглядывался.
– Блин, чтоб я знал! Но не собака, это точно – слишком быстрая!
Это не мог быть зомби: ясно видел, как пули рвали плоть на ее блестящей, покрытой буграми мышц спине, и врезались в голову, разбрызгивая что‑то тягучее, похожее на густой гель.
– Валим отсюда! Это что‑то непонятное!
Когда мы, задыхаясь, громыхая канистрами и мешками, добрались до озера, Айвар подгребал к берегу. Свалили вещи в лодку, Альгис устало перемахнул через борт, а я все оглядывался на берег.
– Вы что, мужики? – Айвар удивленно рассматривал нас. – Черта увидели?
– Маши веслами, блин! – отталкивая лодку подальше от берега, крикнул я. – Потом расскажу!
Айвар начал грести. Когда уже отплыли метров на пятьдесят, в кустах на берегу опять что‑то мелькнуло и пропало.
Роберт
Марта, день
– Интересно, кто‑нибудь до нашего Сейма, в Вильнюсе, добрался с пулеметом или нет? На такое благое дело я бы патронов не пожалел, сам бы поехал, несмотря на возраст! Хотя они, наверное, разбежались сразу, как крысы. Быстренько собрали вещи и на президентском ераплане улетели, к едрене фене, в надежде отсидеться за границей. – Альгис сидел на лавочке и шумно хлебал горячий чай, приготовленный Астой. – И сидят они сейчас где‑нибудь на севере – там холодно, зомбей нет.
– Вы совершенно неправы, господин Альгис. Я думаю, правительство работает над этой проблемой, и в скором времени мы увидим результаты их работы. Скоро все наладится…
Дурак, блин! Неужели он верит этим сказкам про доброе правительство? Видмантас, тот самый сосед, живущий у ворот, когда мы вернулись, первым прибежал к нам и сейчас, потея и размахивая пухлыми ручонками, краем глаза косился на сумки, сваленные у машины.
– Робби… – Он достал из кармана джинсов платок и вытер руки. – Я так понимаю, вы ездили на ту сторону озера?
– Да, причем не просто ездили, а еще слегка почистили местность от зомби, которых там достаточно. – Я хмуро посмотрел на него. – А вы что, против зачисток нежити?
– Нет, нет, что вы! Понимаю, что изредка людям приходится брать в руки оружие, чтобы защитить свое имущество. – Он покосился на Айвара, лицо которого тоже не светилось благодушием. – Я хотел узнать…
– Что именно?
– Вижу, вы привезли некоторые вещи и даже ружья. Надеюсь, выделите мне одно? Все‑таки живу в некотором отдалении от вас, и помощь может не успеть, если на мой дом будет совершено нападение.
– Видите ли, господин Видмантас, – по скулам Айвара прошли желваки, – сего дня мои друзья не в магазин ходили, а мародерством занимались, как бы вам это слово ни не нравилось. Так вот, скажите мне, любезный соседушка: какого такого черта мы должны бесплатно отдавать оружие? Если не ошибаюсь, вы уже получили одно ружье от Альгиса.
– Айвар, вы меня не так поняли! Я понимаю, что вы и ваши друзья рисковали жизнью, и готов, по мере своих возможностей, оплатить риск, а точнее – купить у вас ружье и патроны. Доллары устроят? – Видмантас сделал движение, словно хотел достать из кармана кошелек. – Но согласитесь, сходить в магазин и собрать лежащие на дороге вещи, принадлежащие другим людям, – это разные ситуации, причем последняя немного незаконная!
Он хохотнул и погрозил нам толстым пальцем.
– Пошел вон!
– Что, простите? – спросил Видмантас, поворачиваясь к стоящей рядом со мной Асте.
– Я сказала, чтобы ты, падаль, пошел отсюда вон! Пока мои мужики пытаются выжить в этом аду и помогают выжить другим, – она отмахнулась от попытки Айвара взять ее за руку, – ты, гаденыш, сидишь в доме и по привычке пытаешься жить за счет других. Думаешь, я не видела, как издали осматривал наш дом, когда они уехали?
– Это правда? – потемнев лицом, спросил Айвар.
– Вы не так поняли… – начал озираться Видмантас. – Я просто подумал, что девушке, может быть, понадобится моя помощь, пока вас нет…
Альгис поднялся и подошел к нему:
– В общем, картина ясная. Девушка уже объяснила, куда тебе идти, и пока до твоей морды ребята не добрались, шел бы ты отсюда с богом. А то вон Робби уже на Чингисхана из фильма стал похож, и мне ребят не удержать, года уже не те.
Когда он, часто оглядываясь, ушел, Аста повернулась к нам:
– Идите мыться, мужики, я вам баньку натопила.
– Погоди, – мы удивленно вытаращились, – тебе же сказали: из дома ни на шаг!
– Я осторожно. Вам же надо будет помыться после дороги. И вообще, я бейсбольную биту с собой брала.
Неисправимая, блин…
Вечером мы разбирались с находками. Найденное оружие разобрал и свалил в большую ванну, залив горячей водой с «фэйри». Когда отмокнет – почистим, высушим и смажем. Не смейтесь – средство проверенное, и не раз; иначе свой глок после соревнований и не чищу. Найденный в коробке новенький CZ75 Shadow я отложил в сторонку, про запас. Альгис, таинственно улыбаясь, принес из дома коробку с пятью сотнями патронов 9x17 курц. В ответ на наши удивленные взгляды он, огладив усы, заявил, что «нечаянно завалялось». Это был царский подарок, в первую очередь для Асты, которая с завтрашнего дня поступала в мое полное распоряжение для обучения стрельбе, что ей и было заявлено. Найденную одежду тоже замочили в тазу, от греха подальше, несмотря на то, что она лежала в пакетах. Пайки сосед не взял, сказав, что желудок себе портить не собирается, и мы их отложили на поездку. Пятьдесят коробок на двоих – это почти месяц без риска умереть с голоду. Лопатку кинули в «рено» – пригодится в дороге. Один из найденных дробовиков после чистки заберет Альгис, как и все спортивные патроны. Бензин разделили пополам и заправили Scenic RX4 под пробку, решив завтра съездить в город. Альгис останется с Астой, которая уже распределяла найденные вещи по шкафчикам. В общем, устали, как черти, и ужинать уселись уже в сумерках.
Роберт
Марта, утро
Sveikas![19]Нашли точку, будет нужно – приезжай. Надеюсь, найдешь по старой памяти. Старый мааскер аль‑хубара[20], недалеко от рыжей лошади. Точка встречи – твой день варенья. Бывай.
Я усмехнулся: эка, паскудник, раскудрявил! Эту записку от Миндаугаса нашел там, где мы и договаривались – в распределительном щитке светофора. Оно и правильно, никогда не знаешь, сколько глаз за тобой следит в мертвом городе. В его ситуации это непозволительный риск, а эти торопливо написанные строчки не каждый и поймет, если не знаком с некоторыми фактами из нашего прошлого. «Рыжая», чертяка такая, – это Лауме, лошадь огненной масти, со скверным характером. На ней я ездил верхом, когда занимался конкуром, в конюшне рядом с Рамучяй. А вот неподалеку оттуда, километрах в десяти, находилась ракетная база Кармелава‑2. После вывода советских войск городок был какое‑то время заброшен, потом его передали армейцам для тренировок. Вот в нем мы и резвились по молодости лет. Слава богу, эту игрушку вовремя забрали – вплотную к границе базы подступил Каунасский аэропорт, и наши шумные игры прекратились. Точка встречи, точка встречи… Хм… Ну конечно! Один мой день рождения мы праздновали на учениях, именно в тех краях, устроившись на ночь в заброшенном доте на краю базы. Место там удобное – на холме, весь аэродром как на ладони. Эх, хорошие времена были…
В Каунас мы приехали утром, вдвоем с коллегой. Оружия много не набирали; я взял сайгу, Айвар вооружился полюбившимся ему бенелли. По‑честному поделили магазины к глоку: мне восемь, Айвару три (ему, мазиле такому, и трех много). Когда Асту начну учить стрелять, то им тоже займусь, а то взял моду: господу богу в окна пулять, патроны впустую тратить. В рюкзаках – литровая фляжка с холодным чаем, галеты, две банки тушенки и, конечно, один «офицерский лимон». Что это такое? Обычный репчатый лук. Даже и не помню, откуда такое название к нему прицепилось. В общем, пару дней можно прожить, если застрянем где‑нибудь. Как говаривал наш ротный, идешь на день – запасайся на неделю. Верное замечание, хотя два дня и поголодать можно, не отощаем, Айвару даже полезно будет. Главное – патронов набрать побольше. По дороге в город грустно вскрыли последнюю пачку сигарет. Если сегодня куревом не разживемся, то все, придется бросить курить.