*30 ЯЙЛА - крымское название высокогорных пастбищ, тюркского происхождения (сравнить - джайляу в Казахстане).
*31 Это было так называемое "Старое дно" Каскадной.
*32 Вода, за счет растворенной в ней углекислоты (Н2СО3) и других кислот, химически разрушает - корродирует карстующиеся горные породы. Однако гораздо большее влияние на образование пещер оказывают текущие под землей потоки, несущие с собой песок и гальку, особенно во время сильных паводков, вызываемых ливневыми дождями на поверхности. Эрозия, порождаемая движущейся водой - основная сила, вызывающая развитие карстовых пещер. При этом относительно мягкие слои горных пород вымываются, а более твердые образуют карры в виде острых ребер, ножей, игл и других неприятностей. Даже неопытный глаз сразу улавливает эти особенности острого эрозионного рельефа пещеры.
*33 О выдающихся экспедициях одиночек прекрасно поведал в своей книге "В поисках приключений" известный английский альпинист Крис Бонингтон, Москва, "Прогресс", 1987 год.
*34 "Sрelunca" №1, 1972 год, Париж, Франция, ФФС.
*35 М.Сифр "В безднах земли", Москва, "Прогресс", 1982 г.
*36 Данные приводятся по материалам доклада К.А.Горбуновой "Пещеры и космос" на конференции по карсту и спелеологии в г.Кунгуре в 1989 году.
*37 Здесь и далее мы обращаемся к данным А.В.Вятчина и В.Д.Резвана "Систематизация результатов спелеологической деятельности в СССР за период 1958-1988 г.г." Тезисы докладов 2-го регионального карстолого-спелеологического совещания по Западному Кавказу, Сочи, 1988 год.
*38 ОТСИДКА - отсиживаться, пережидать паводок (спелеосленг).
*39 Много лет понадобилось, чтобы понять: поднимать груз, прицепляя его к вытяжной веревке и на этой веревке вытягивая наверх, гораздо дольше, чем подниматься одновременно с грузом, тем более, если мешков не больше, чем по одному-два на человека. Эта тактика резко снижает скорость продвижения группы.
*40 "Вечера на хуторе близ Диканьки" - известное произведение Н.В.Гоголя, в котором происходят мистические и колдовские приключения героев.
*41 РАПЕЛЬ - (от французского raрeller - возвращаться); термин, пришедший в технический кейвинг из альпинизма. Рапелью называли веревку, которую использовали при спуске с вершины, сдергивая ее за собой, подобно спелеологической технике корделетт. Впоследствии рапелью стали называть любую веревку для спуска и подъема по ней.
*42 К.Б.Серафимов "Гимн завоевателей пещер", плато Улучур, 1982 год.
*43 Н.Кастере "Тридцать лет под землей", Москва, "Мысль", 1964 год.
*44 ДИАКЛАЗА - карстоведческий термин, означающий трещину раздробления (Н.А.Гвоздецкий "Карст", Географиздат, Москва, 1950 год, стр.62). В технической спелеологии диаклазом называют узкий горизонтальный или наклонный, иногда меандрирующий, щелевидный в вертикальном направлении ход, непроходимо сужающийся книзу и кверху, предопределяющий передвижение по нему преимущественно лазанием на распорах (К.Б.Серафимов, В.Д.Резван "Проведение учебных занятий по тактико-техническому описанию спелеотуристских маршрутов" ЦРИБ "Турист", Москва, 1990 год, стр. 12).
*45 Н.Рашков, А.Ханджейский "Экспедиция Гуффр Берже-69 и Пьер Сен Мартен-73", София, "Медицина и физкультура", 1977г.
*46 Здесь и дальше Т.А.Немченко "История исследования Снежной", "Свет", Вестник Киевского Карстолого-спелеологического Центра № 1-2 (7-8) январь-июнь 1993 г.
*47 По материалам: А.Б.Климчук и др. "Карст массива Кырктау - Зеравшанский хребет Тянь-Шань" Киев, ИГН, 1981 год.
*48 А.Климчук, А.Ломаев "Есть и у пропасти дно!" "Вокруг Света", 1977г.
РЫЦАРИ ПОДЗЕМНОЙ КОРОЛЕВЫ
Итак, Всесоюзный рекорд перекочевал в Среднюю Азию.
Надо представлять внутриполитическую обстановку в советском спелеотуризме тех лет, чтобы в достаточной мере ощутить аромат времени.
Организационно оформившись в системе советов по туризму и экскурсиям ВЦСПС (*49), советский кейвинг получил название СПЕЛЕОТУРИЗМ и приобрел соответствующую иерархическую структуру. На вершине пирамиды находилась Центральная секция спелеотуризма Центрального совета по туризму и экскурсиям ВЦСПС (ЦСТиЭ ВЦСПС). Возглавил ее, в то время аспирант Института кристаллографии АН СССР, а впоследствии доктор физико-математических наук, москвич Владимир Валентинович Илюхин. Со стороны спелеологии как науки спелеотуризмом руководил геолог, доктор геологических наук, во времена существования СССР председатель бюро Секции спелеологии Научного совета по геологии и гидрогеологии Академии Наук СССР (НГС и Г АН СССР), симферополец Виктор Николаевич Дублянский. Познакомившись в 1959 году при штурме пещеры Каскадная в Крыму, эти два незаурядных лидера надолго возглавили официальный спелеотуризм в стране - один, как прямой руководитель, второй - как "комиссар", идейный вдохновитель советских спелеоисследований.
Структура официального спелеотуризма совершенствовалась, приобретала характерные особенности и строение. Прежде всего, была создана система подготовки спелеотуристских кадров. Для того чтобы получить формальное право совершать пещерные путешествия, начинающему спелеотуристу необходимо было пройти три ступени подготовки в официальных учебных мероприятиях: школу предлагерной подготовки (ШПП), а затем последовательно лагеря Первого и Второго годов обучения, затратив на это около трех лет. Далее шла школа инструкторов спелеотуризма.
Понятно, что не у всякого хватало терпения одолеть столь длительный и суровый учебный процесс. Да и попасть на обучение могли далеко не все желающие. А пещеры с каждым годом привлекали к себе все больше любителей приключений. Желание работать в пещерах наталкивалось на невозможность получить официальную подготовку. Это становилось неким противоречием, подталкивающим большое число кейверов к самостоятельным вылазкам, в обход официальных спелеотуристских структур и системы подготовки кадров.
Вторым противоречием спелеотуризма стала система маршрутно-квалификационных комиссий (МКК), через чью проверку обязаны были процеживаться все желающие совершить путешествия в пещеру. Каждая спелеоэкспедиция должна была заранее предоставлять в МКК заявочно-маршрутные документы, а по завершении отчитаться о походе с предоставлением материалов топографической съемки маршрута, и письменного отчета. По итогам рассмотрения и защиты таких отчетов МКК "засчитывала" или "не засчитывала" путешествие, по особому представлению присваивала или нет спелеотуристские звания и разряды, фиксируя таким образом квалификацию спелеотуристов.
Говоря о квалификации, следует заметить, что система МКК имела право "дисквалифицировать" любого спелеотуриста за нарушения каких-либо правил или условий, а их постепенно развелось великое множество. Таким образом, из консультативного органа, в первооснове нацеленного на обеспечение безопасности спелеопутешествий, в руках властьимущих от спелеологии МКК превратились в удобное орудие для сведения счетов с неугодными. А неугодных хватало во все времена.
Если говорить об отчетах и топографических материалах, то, на первый взгляд, в период интенсивного накопления спелеологической информации с стране, такой порядок оформления спелеопутешествия казался разумным. В это благодатное время каждый выход в пещеру, порой, приносил новые открытия.
Но время шло, удельный вес первопрохождений в общем числе пещерных экспедиций объективно снижался. А вот требования к их бумажно-документальному оформлению, узаконенные постановлениями соответствующих организаций, как-то незаметно превратились в обязательные. Без всяких исключений и поправок на время и объективные изменения в спелеологической обстановке. Показательно, что требования эти, слегка изменяясь, сохранялись в "Правилах проведения туристских походов и путешествий по территории СССР" до последнего дня его существования.
Все бы хорошо, но вот как-то забылось в пылу спелеотуристского законотворчества, что любые правила подобного сорта могут быть обязательны только для добровольцев. Что туризм, тем более такой, где присваиваются спортивные значки и разряды - сам по себе занятие добровольное. Что каждый гражданин социалистического государства, согласно принятой этим государством Конституции, - существо свободное и имеет право находиться на территории своего государства там, где ему заблагорассудится, кроме, конечно, территорий специального режима посещения.
Но нет - мы не имели права свободно ходить в пещеры, не оформив необходимых бумажек, которые к тому же могли нам подписать, а могли и нет. И если вы все же отваживались отправиться в пещеру, пренебрегая МКК, то тут вас подстерегала еще одна интересная структура - туристская Контрольно-спасательная служба системы Советов по туризму и экскурсиям (КСС).
Этой службе вменялось в обязанность не столько спасать (для чего спасательные отряды часто не имели ни надлежащей квалификации, ни состава спасателей, ни снаряжения), сколько - "не пущать!" И горе тому, кто без надлежащих маршрутных документов попадал в лапы этих "контрольно-спасателей" - с вами могли сделать все, что угодно. Могли просто не пустить в район, перечеркнув все ваши отпускные планы, затраты на дорогу, подготовку и т.д. Могли в лучших традициях коммунистической реквизиции изъять снаряжение (а потом забыть отдать). Могли написать задержанному на производство или по месту учебы письмо криминального содержания, после чего администрация по месту работы "нарушителя" должна была принять санкции - полная аналогия с попаданием в медвытрезвитель! А бывало и того лучше - резали на куски веревки, а самих "дикарей" попросту избивали - для науки, чтоб знали, как с КСС разговаривать.
Я содрогаюсь сегодня, вспоминая те годы, когда мы были вынуждены вести партизанскую борьбу с КСС, пробираясь в свои любимые пещеры. Особенно славен был жестоким произволом и беспределом Крым, где покрыл себя недоброй славой известный в советской спелеологической среде Геннадий Серафимович Пантюхин. Второе место занимал Урал. На Кавказе было попроще - горы слишком большие. В Азии - вообще благодать. Благородно держались красноярцы, контролируя Саянские пещеры.
Даже нам, взращенным тоталитарной коммунистической системой, казались тогда противоестественными эти посягательства туристской бюрократии на нашу, пусть относительную, но свободу проводить свое свободное время так и там, где нам хочется. Мы удивлялись, возмущались, протестовали, как могли. Встречи с КСС оканчивались по принципу - кто сильнее, тот и прав!
Впрочем, тоталитарный спелеотуризм имел в арсенале не только кнут, но и пряники. Официальные спелеотуристы нет-нет, да и получали с барского стола куски в виде финансирования советами по туризму слетов, соревнований, учебных школ и семинаров, иногда даже экспедиций. Понятно, что немногие отказывались от возможности позаниматься любимым делом за счет "ничейных" профсоюзных средств. Кто был ближе к вершине спелеотуристской иерархической пирамиды, читай - к кормушке, - тому чаще перепадали более жирные куски, остальным - что оставалось. Поэтому большинство даже самых рьяных противников советской спелеосистемы не против были сами превратиться в официальных спелеотуристов - именно из-за возможности ходить в пещеры за "народные" деньги, но уж никак не ради обременительных ритуалов "ЭмКаКа-КаэСэСной" формалистики.
Так советский спелеотуризм стал отражением всех основных черт командно-бюрократической коммунистической империи под названием Советский Союз. Чему удивляться?
* * *
Противоречия между официальной системой спелеотуризма и основной массой спелеолюбителей страны нарастали. Немалое значение в обострении внутриполитической обстановки в советском спелеотуризме сыграл и постепенно портящийся характер председателя Центральной спелеосекции. Вынужденный вести борьбу на два фронта: с чиновниками Центрального совета сверху и с непокорными массами "диких", уклоняющихся от выполнения придуманных властями правил, снизу, Илюхин тем не менее формально, а во многих аспектах фактически обладал всей полнотой власти в спелеотуризме. Безграничная же власть портит даже очень выдержанных людей. И здесь происходили обычные для тоталитарно-авторитарного общества метаморфозы.
Только еще, кажется, каждый коллега по совместным штурмам, подобно красноярцу Борису Мартюшеву, вместе с Илюхиным принимавшим участие в первопрохождении Назаровской, мог написать что-нибудь такое:
"... Вот задергалась веревка, висящая вдоль стены: по ней кто-то начал спускаться. "Четко идет: не торопится и со страховкой... Наверное, Илюхин", - подумал я. Человек на веревке добрался почти до низу, приостановился. Было видно, как он высвечивает дно, оглядывая место приземления. Потом поехал снова: оттолкнулся от стены, качнулся маятником, наконец, развернулся и твердо встал на обе ноги рядом с озерком.
- Молодец, Вовка! - сказал я, - Красиво спускаешься: как по нотам" (*50).
И вдруг замечаешь, что-то неуловимо изменилось. Открыл было рот, чтобы сказать что-либо, вроде: - Привет, Вовка! - а тебя уже предупредительно, но с настойчивой сталью в голосе, поправляют:
- Не Вовка, а Владимир Валентинович!
(Не Коба - а Иосиф Виссарионович. К слову.)
Пусть простят меня друзья Илюхина за такие параллели, но нам, с другой стороны баррикад, все казалось несколько по-иному, чем сверху от кормушки.
Постепенно намечаются разногласия между председателем Центральной секции и лидерами некоторых независимых групп. Разногласия эти "почему-то" часто заканчиваются неприятностями для оппонентов, вплоть до дисквалификации и запрещения ходить в пещеры. Что-что, а уж придраться к чему-либо можно всегда. О методах борьбы с неугодными могут поведать многие кейверы, по тем или иным причинам оказавшиеся в те годы вне официального спелеотуризма, на языке властей - в "дикарях".
Репрессии илюхинских времен, в числе других, пришлось пережить и выдающемуся советскому спелеологу Даниэлю Алексеевичу Усикову. Тот самый Даня, принимавший участие в исследованиях Дублянского в Горном Крыму, о ком Виктор Николаевич упоминает в книге "Вслед за каплей воды", ставший даже инструктором илюхинских спелеосборов на Кавказе, руководитель ряда первоисследований на хребте Алек (в пещере Величественная и других) вынужден был, попав в опалу, перейти, по его собственному выражению, в разряд "частных" спелеологов. Достали мужика!
Первооткрыватель входа в пропасть Снежную, руководитель первопрохождения ее до -700, Михаил Зверев в сборнике, посвященном 20-летию спелеосекции Московского Государственного Университета (*51), приоткрывает перед потомками одну из таких страничек междоусобной войны Центральной спелеосекции Илюхина с низовыми секциями:
"Рассказ об истории секции МГУ будет неполный, если не упомянуть о ее взаимоотношениях с городской секцией спелеологии, возникшей практически одновременно с нами, но вскоре захватившей руководящие места в ЦС по туризму, в маршрутных комиссиях и т.д., и ставшей нашим спелеологическим начальством. Отношения с "городом" ухудшились после поездки на пленум в Красноярск в 1964 году, в которой от МГУ были Алексинский и Гапанович, а от городской секции - Илюхин. Между Алексинским и Илюхиным возникли какие-то разногласия; подробности были известны весьма малому кругу лиц. В дальнейшем эти отношения ухудшились до такой степени, что Илюхин и его ближайшие соратники противодействовали секции МГУ во всех ее проявлениях. Не упускалась любая возможность умолчать о работе секции или полить ее грязью. Оформление экспедиций в городской маршрутной комиссии крайне осложнилось. Со стороны это может выглядеть дико, но был случай, когда маршрут не был утвержден из-за того, что в список снаряжения не были вписаны спички".
Другой спелеолог МГУ В.Благодатских вспоминает:
"... Городские руководители постоянно третировали университетскую секцию, как низовую, использовали любую возможность, чтобы ущемить ее и, в конечном итоге, запретить ту или иную экспедицию. Эта борьба отнимала у нас колоссальные силы.
... Вспоминая потом этот период жизни секции, я пришел к убеждению, что без этой борьбы секция была бы просто раздавлена и прекратила бы свое существование".
* * *
Находясь в Москве в тот нелегкий и интересный период, ставший сегодня далекой историей советского спелеологического движения, я (автор этих строк) волею случая оказался в числе "диких" спелеологов и в достаточной мере ощутил на себе жесткий прессинг в подавлении частного кейвинга системой МКК-КСС. Не однажды нашей спелеогруппе, состоявшей из студентов двух московских вузов МГРИ и МВТУ (*52), приходилось переживать столкновения с отрядами КСС в Крыму и Башкирии - в районах, где мы вели основные исследования. Многие "спасатели" с удовольствием исполняли по отношению к нам и нам подобным полицейско-карательные функции.
В 1976 году на туфовой площадке перед Красной пещерой - Кизил-Кобой, "крымски хлопци с КСС" реквизировали у нас все снаряжение: мы отправились в путешествие без оформленных документов. Благо, что вели мы себя смирно, и нам, с помощью одесситов Леонида Суховея, удалось позже вернуть практически все.
В другой раз только наш численный перевес предотвратил драку с башкирским КСС на пути в Кутукское урочище летом 1977 года: увидели, что не смогут одолеть и побоялись связываться.
В третий... в общем, не слишком весело вспоминать. И это притом, что наши спелеоэкспедиции на добрую половину состояли из профессиональных геологов, гидрогеологов, впоследствии профессионально занимавшихся карстоведением и спелеологией, и мы сами ревниво следили за тем, чтобы пещерному миру не нанести излишнего вреда. Но что за дело было до этого КСС?
Мы считали ниже своего достоинства скрывать, кто мы и откуда, и в результате получали письма ("телеги", как мы их называли) по месту учебы, за что некоторых из нас едва не лишали стипендии. Такие были дела.
* * *
Ненормальная обстановка внутри советского спелеодвижения принимала все более уродливые формы. К 1978 году только в Москве было более 500 неофициальных кейверов, в то время как Центральная спелеосекция едва насчитывала несколько десятков человек.
Косвенно возникали и более страшные последствия. В конце марта 1967 года в пропасти Кутук-Сумган погибли руководители спелеосекции МГУ Валентин Алексинский и Лена Алексеева. Вот как описаны эти события в методической литературе (*53):
"Трагический случай произошел в группе спелеотуристов при прохождении пещеры Кутук-Сумган. Группа в составе пяти человек, никого не оставив на поверхности, спустилась в пещеру и работала в ней четыре дня. Подойдя при возвращении к последнему 70-метровому колодцу, участники обнаружили, что лестница и две веревки, которые оставались навешенными все эти дни, обмерзли и покрылись льдом.
Первым стал подниматься наиболее опытный участник (В.Алексинский, уточнения мои), цепляясь за ступеньки лестницы поочередно двумя карабинами, привязанными к беседке и обвязке, и обивая лед скальным молотком. За два часа он поднялся на 50 метров; в этот момент сверху по лестнице пошел небольшой поток воды, вызванный таянием снега. На поднимающемся не было гидрокостюма. Со дна колодца, благодаря проникающему через широкую горловину шахты дневному свету, было видно, как спелеотурист проработал еще некоторое время, затем перестал работать. Ответа на оклики снизу не последовало.
После того, как он перестал подниматься, подъем начала девушка (Е.Алексеева, уточнения мои) - наиболее опытный спелеотурист в оставшейся группе. Она поднималась тем же способом, что и первый участник, надев на себя рваный самодельный гидрокостюм, склеенный и полиэтиленовой пленки. Вода текла уже по всей лестнице. Через 50 минут снизу услышали крик и увидели, что луч фонаря, раскачиваясь, скользит по стене.
Как оказалось, перед входом в шахту в углублении скапливалась талая снеговая вода, которая к концу дня переливалась через край и начинала течь в пещеру. Первый спелеотурист с момента начала душа поднялся еще на 13 метров и был около самого карниза, за которым начинается катушка в виде закругляющегося склона. Там лестница лежала в желобе и полностью покрылась льдом, что существенно затрудняло подъем. Первый участник не видел этого и, по-видимому, рассчитывал быстро подняться. Девушка не дошла до него около 4 метров. Когда их вытащили наверх, они были покрыты льдом. Медицинское освидетельствование установило смерть от переохлаждения. Оставшиеся в пещере участники поднялись на поверхность с помощью местных жителей.
Если бы спелеотуристы поднимались в этих условиях с верхней страховкой, то время пребывания даже на обмерзшей лестнице сократилось бы во много раз и удалось бы избежать длительного воздействия ледяной воды. Ситуация была бы иной, если бы лестница висела в стороне от желоба, по которому сбегала вода".
Сухие в своей педантичности строчки официальной литературы, за которыми стоит трагедия. Оставим на совести авторов выводы о возможных вариантах предотвращения трагического исхода той экспедиции. Знать бы, где упадешь, соломку бы подстелил! Но была и еще одна причина гибели московских спелеологов. Очень важная, если не главная. Об этом пишет член спелеосекции МГУ Г.Бенце:
"Потом, уже год спустя, я участвовал в работе какой-то комиссии, разбиравшей несчастные случаи со спелеологами СССР. Задачи этой комиссии, заседавшей в здании ВЦСПС, были не дисциплинарные (То бишь не наказывать собрались! прим. мои), а просто - понять, по каким причинам могут быть осложнения в пещерах. Все рассматриваемые происшествия так или иначе были связаны с водой... Что же касается Вали с Леной, то выступивший там Дублянский, по-моему, очень правильно отметил решающую роль, которую имели в случае с ними плохие отношения между университетскими спелеологами и их городским начальством. Эти плохие отношения, сказал он, лишали Алексинского и его ребят возможности потерпеть поражение (сразу последовали бы различные репрессии), диктовали жесткую необходимость выйти к намеченному сроку и т.п.
Тогда же дискутировался вопрос: можно ли при спуске под землю никого не оставлять наверху? Мой собственный взгляд на это менялся несколько раз, тогда я считал, что нельзя, но сейчас думаю - а как же скалолазы лезут на несколько дней на стену и нигде никого не оставляют? Вале нужно было иметь больше терпения, отступить, выждать, пока пройдет вода, дождаться утра и тракториста, но этого-то и нельзя было делать из-за жестких сроков" (*54).
Последствия оказались трагичны...
* * *
Заканчивая эти довольно неприятные размышления, вспоминаю один случай. Уже позднее, когда я тоже "выбился в люди", стал руководителем Усть-Каменогорского клуба спелеологов "Сумган", мне не раз приходилось работать инструктором региональных и всесоюзных спелеосеминаров. И вот однажды на Буковой поляне хребта Алек один из приятелей, бывший тогда начальником контрольно-спасательного отряда (не буду называть имени, он когда-то был моим другом), доверительно рассказывал мне, как его спасатели и он лично "били морды дикарям", изымали снаряжение, куражились и издевались над своими коллегами. И только за то, что у тех не было бумажек со штампом МКК, разрешающих маршрут.
Мы сидели на Буковой, он рассказывал, я изумленно слушал. И постепенно приходило понимание того, что рассказ этот ничуть не смущает моего приятеля, что он до сих пор считает себя и своих товарищей правыми, честно выполнявшими предписания Центра - бороться с "дикарями". Им приказывали, они и боролись. Неважно, какими средствами и методами, главное, что действовали во исполнение инструкции. В пределах своей компетенции, так сказать. А ведь мы вместе с этим парнем работали в сложных экспедициях, страховали друг друга, и не было надежнее напарника, приятнее собеседника, добрее друга. И все только потому, что мы работали вместе, и оба были инструкторами спелеотуризма, и оба имели официальные документы? А если бы мы встретились на тропе немного ранее: он - начальник КСО, а я - "дикарь" без документов? Я уже не мог ответить однозначно на этот страшный по своей сути вопрос. Вернее, мог, но не хотелось верить, что так могло бы быть...
Жизнь показала - могло.
Вот так стреляли в мирных жителей советские солдаты в Афганистане, милиция и спецназ - в демонстрантов Тбилиси, Алма-Аты, Вильнюса. Приказано! И так же вели себя американские солдаты во Вьетнаме. Многие, большинство... но не все. Не все - и в этом суть.
* * *
Апофеозом произвола зарвавшихся в опьянении властью лжеспасателей можно назвать другой, совершенно уже невероятный случай. В феврале 1986 года моим коллегам из нашей московской спелеогруппы под руководством Евгения Войдакова привелось пережить четверо суток заточения на дне все того же входного 70-метрового колодца пропасти Сумган-Кутук (*55).
Экспедиция завершала работу в верхнем сифоне подземной реки Сумгана, когда в пропасть спустилась двойка спасателей КСО башкирского города Салавата, в чьем ведении находился район пещеры. Гонцы передали Войдакову письменное указание "сверху": начальник спасателей приказывал немедленно закончить работы и покинуть пропасть.
Что значит "немедленно" в условиях проведения развернутых работ в сифоне подземной реки? В пещере куча барахла: масса баллонов из под сжатого воздуха, акваланги, подземный базовый лагерь со всем снаряжением... Чтобы только упаковать все это для подъема с глубины -130 метров на поверхность, понадобится несколько часов.
Начальник Салаватского КСО был хорошо знаком со многими участниками этой группы, не раз встречался с ними, что называется, в неофициальной обстановке, накануне выезда группы в экспедицию был предупрежден об этом по телефону, и отлично знал, что команда не занимается спортивным спелеотуризмом, туристских маршрутных документов не имеет и едет не гулять, а по делу - нырять в сифон.
И вот - требование немедленно подниматься. Посовещавшись, москвичи послали наверх записку, где сообщали спасателям, что подводные работы практически закончили, и завтра начнут подъем на поверхность.
Так и поступили. Каково же было изумление парней, когда, подойдя ко дну входного колодца пропасти, они не обнаружили своих, навешенных в нем, веревок!
Ситуация была шоковая. Увидеть в семидесяти метрах над головой голубое небо, к которому тебе не по чему подняться? Семьдесят метров, и гладкие исполинские стены... Веревок не было.
Так начальник КСО "наказал" своих строптивых друзей - выбрал веревки из входной шахты и попросил пастуха с близлежащей фермы сбросить их в пропасть дней через пять, если раньше ничего не произойдет. Объяснил просто: "Мол, выбрал веревки, чтоб не заледенели". Трагический случай с экспедицией МГУ десять лет назад здесь хорошо помнили все местные жители. Сказал так, а сам ушел с отрядом в город, доложить по начальству.
Каждый, прочитавший эти строки, может примерить на себя ту ситуацию. Что бы вы стали делать?
Парни перетащили все снаряжение под входной колодец, поставили палатку и стали считать запасы наличного освещения, горючего и продуктов. С гордостью за своих друзей хочу сказать, что состав экспедиции подобрался достаточно опытный и спокойный. Среди спелеоподводников вообще не бывает слабонервных - срабатывают эволюционные законы естественного отбора. Экспедиция практически завершила работы, поэтому наличные запасы ее оказались весьма скудными. Бензина для примусов практически не было. Батареек для фонариков тоже. На последних тусклых лучиках прошли по ближней лабиринтовой части пропасти, собрали все, какие могли, бревна, спущенные в пропасть для штурма и благоустройства базовых лагерей. При помощи последних остатков сжатого воздуха в баллонах аквалангов раздули костер их этих пропитанных водой дров.
Продукты поделили из расчета на две недели ожидания. Получилось по крохотной пайке на день. Потом залезли в спальные мешки и стали ждать.
Ждали четыре дня.
- Смешная история! - сказал Ромка.
- Подохнешь тут со смеху, - усмехнулся Вовчик.
Остальные промолчали.
- Тише! - вдруг осипшим голосом, сказал Женька.
На четвертые сутки в пропасть упали веревки. Пастух, поразмыслив о странной просьбе начальника спасателей, заподозрил что-то неестественное, а значит, неладное и решил вернуть навеску в шахту на сутки раньше. Первое, что сделал Войдаков, вцепившись в упавшие с неба веревки, это накрепко привязал их к стволам и глыбам на дне колодца. Чтоб опять не вытащили. Чем черт не шутит, когда бог спит!
* * *
Нельзя жить в мире и быть свободным от его влияния. Так неприглядная действительность коммунистического феномена XX-го столетия накладывала тяжелый отпечаток на, казалось бы, такую совершенно аполитизированную область, как спелеология.