Петька - это Петька..."
* * *
Вчитываюсь в предельно откровенные беспощадные к себе строчки дневников, написанных "для себя", а потом все же опубликованные, проникаюсь еще большим уважением к парням. Бесценны для последователей крупицы опыта шедших по краю. С тем, чтобы знать, "как оно". И не повторить, если удастся.
Отложить поисковые работы, когда нет полной уверенности, что уже поздно - это риск. И цена его по самому высокому счету. Да, Миненков принял трудное решение. Что стоило сделать этот выбор, может сказать только он сам:
"Андрей кое-как отошел. Но тут вновь показались пузыри воздуха, и вскоре вышли Коха с Шурой Горшковым, они просто задержались в первом пузыре. Кашлю они нигде не видели. Только Шуре при прохождении в пузырь показалось, что на дне у перегиба были видны клубы свежей мути в воде, справа по ходу. Но здесь у него появились признаки глубинного опьянения, и он вынужден был срочно всплыть.
В это время уже одевался Рашит - я предложил ему сходить до первого пузыря, еще раз поискать Кашлю. Минут через 40 Рашит вернулся - как и предполагалось, он ничего нового не обнаружил.
Прокачиваю всю ситуацию еще раз. У Кашли единственный шанс выжить - попасть в один из воздушных пузырей, которые могут быть за перегибом, или выйти за сифон. За сифоном ему ничего не угрожает - он спокойно может ждать нас день или два. В воздушном пузыре выжить сложнее, особенно если держаться там придется на плаву, поэтому помощь должна быть оказана быстро.
Запас воздуха для этого еще есть, но:
- сейчас уже глубокая ночь, времени - 1 час, все устали и голодны;
- все имеют уже по два погружения до -45 метров, и дальнейшее продолжение спасработ может вызвать заболевание кессонкой;
- необходимо проанализировать ситуацию, определить, кто из подводников может участвовать в спасательных работах. Как оказалось, не все готовы к работе на таких глубинах.
Принимаю решение прекратить на сегодня все погружения и идти отдыхать.
По всеобщему молчанию чувствуется, что большинство против этого и готово продолжить спасательные работы, но мы больше не можем рисковать. Серега Перевалов остался у компрессора заряжать баллоны, все остальные - спать.
Утром следующего дня в сифон пошли я, Рашит, Шура Бурмага и Саша Горшков. Вчерашние погружения показали, что больше никто достаточно уверенно работать в сифоне не может. Наша задача - выйти в первый пузырь и у него провести поиск гипотетически существующих воздушных пузырей, в которых мог спастись Кашля. Оба Шурика несут по запасному четырехбаллоннику. Мы с Рашитом еще раз обследуем наш путь - он справа от перил, а я слева. Для увеличения радиуса действия мы взяли по 8-метровому куску веревки.
Первым пошел Рашит. Выждав минут 10, начинаю погружение. Быстро набрал глубину -35 метров. Здесь пристегнул свою веревку на скользящий карабин и пошел влево-вниз. Метров через пять увидел стену и дальше пошел вниз вдоль нее. На 40-42 метрах галечник кончился, попадаются отдельно лежащие камни. Вот и начало подъема. Выхожу к перильной веревке и перестегиваю свой карабин через узел. Вновь продолжаю обследование нижней части, постепенно всплывая вверх. Не обнаруживаю никаких следов Кашли.
Натыкаюсь на мешок с базой, брошенный Нором. Беру его и начинаю тащить вверх. Через 5-7 метров чувствую, что сбивается ритм дыхания - мешок страшно тяжелый, придется рывками подтягивать его вверх по склону. Решаю действовать по-другому - цепляю мешок к концу 8-метровой веревки и всплываю по тросу вверх, разматывая ее за собой.
Почувствовав натяжение, подтягиваюсь вверх по тросу на руках, помогая работой ласт. Всплываю в пузырь. Рашит уже там, ждет нас. Его поиски также ничего не дали.
Решаем сразу проверить версию нахождения Кашли за сифоном. Я цепляю свой мешок к петле на тросу и ухожу по проводу во второй пузырь и далее - за сифон. Никаких следов пребывания Кашли. Когда возвратился в первый пузырь, там уже были оба Шуры.
Поиск начал Рашит. Обследовав правый участок свода, он не обнаружил никаких пузырей и вернулся к нам. Вторым пошел Бурмага - обследовал левую часть свода. Ему удалось обнаружить цепь пузырей общей длиной 40 метров, но Кашли там не было.
По времени уже наступал вечер, решили возвращаться. Выйдя из сифона, встретили Андрюху Скачкова с Сергеем Ковзуном - вернулись из барокамеры Кудепсты. Серега прошел лечение по третьему режиму, и теперь с ним все вроде бы нормально.
Наступил третий день поисков. Надежды на благополучный исход уже нет, хотя у меня ее, честно говоря, и не было - прошло много времени, и если даже Кашля находится на плаву в каком-либо пузыре, то уже замерз.
Пошли ребята двойками: я с Андреем Скачковым и два Шурика. Каждая двойка взяла с собой по 25-метровому куску веревки. Схема работы простая - один остается на перилах, напарник начинает обследовать дно сифона. Заранее рассчитали временной график работы по глубинам, режимы декомпрессии для разных вариантов. Написали их на таблички, которые берем с собой.
Страхующие - Скачков и Горшков - находятся на глубине -40 метров и посредством веревки держат связь с напарниками. Я обследую дно сифона за перегибом, Бурмага - перед перегибом.
С Андрюхой сработали четко. Я подождал перед перестежками, пока он выйдет на исходную позицию, и пошел вправо. Упершись в стену хода, проследил ее до 32-метровой глубины. Стена очень кривая, много ниш - из-за плохой видимости приходится в каждую из них залазить. Неожиданно стена исчезла, и песчаное дно круто пошло вправо-вниз. Спустился по нему до -36 метров: видимо, это продолжение сифона.
По времени пора начинать всплытие, иначе на длительную декомпрессию может не хватить воздуха. Подошел к Андрею, начали подниматься. Отсидев 6 минут на -6 метрах и 16 минут на -3 метрах, вышли в пузырь.
Перед возвращением желательно подольше побыть на поверхности - в этом случае значительно сокращается время, необходимое для декомпрессии. Решаем попутно отснять сухой ход от второго пузыря, который был пройден еще в августе 1987 года.
Через пару часов, закончив топографические работы, начинаем возвращение. Запас воздуха в наших аппаратах остался небольшой, поэтому мы используем четырехбаллонники, занесенные вчера. Привязываем поверх них свои аппараты и начинаем погружение. Спуск вначале идет по тросу, почти вертикально уходящему вниз. Висим на этом участке в пустоте, не видя ни стен, ни дна, ни свода. На глубине -25 метров появляется песчаный склон, по которому продолжаем спуск. Проходим перестежки на перегибе дна и начинаем всплытие. На глубине -20 метров находим однобаллонные аппараты, которыми мы пользовались при спуске - этот прием позволяет сэкономить воздух в основном аппарате.
Начинаю отстегивать баллоны от перил, и тут случается непредвиденное. Андрюха, решивший помочь мне сверху, наклоняется надо мной, манометр на шланге его аппарата попадает между вентилями моего аппарата и наглухо заклинивается там. Андрей, не поняв, что произошло, начинает рваться вверх, топча меня ногами, но после того, как я помахал у него перед маской кулаком, успокоился и затих.
Так, сцепившись аппаратами, мы и всплывали до 6-метровой глубины, так как освободиться мне не удалось. Здесь у нас должна быть первая ступень декомпрессии. Я уже хотел снять аппарат и расцепиться, как почувствовал, что Скачков тащит меня наверх. Едва успев выскочить из лямок аппарата, включаюсь в однобаллонник. Подумал, не потерял бы он по дороге мой аппарат.
Правда, через некоторое время Андрей вернулся и убедился, что у меня все в порядке.
Благополучно отсидев на трехметровой ступени, мы всплыли наверх. Оказывается, там был небольшой переполох - Коха и Скачков не нашли меня под аппаратом, который тот вынес на поверхность, и немного переволновались - все ли у меня в порядке.
Поиски Шуры Бурмаги и Горшкова были безрезультатны - они надели слишком мало грузов, и состояние было нерабочее - все время выбрасывало наверх. К тому же Шура Горшков порвал ухо. Решаем продолжить поиски завтра.
7 октября. День Конституции. У всех праздник, нам же необходимо продолжить свою тяжелую физически, а еще более - морально - работу. Вчера Киселев с Рашитом ходили в дирекцию форелевого хозяйства с известием о несчастье. Там восприняли все с пониманием и предлагали любую помощь.
Написали заявление в прокуратуру Гудауты. Пришел следователь, осмотрел место происшествия. Ситуацию понял, тем более, что занимался уже ЧП у спелеологов Крыма, которые работали этим летом на Бзыби. Связались с воинской частью в Гудауте - договорились насчет зарядки баллонов воздухом, так как наш компрессор к тому времени вышел из строя, не выдержав нагрузок - сломался колен вал.
Сегодня решаем продолжить поиски в паре с Андреем Скачковым - на остальных не хватает оставшегося воздуха. Собираем с ним два шестибаллонника. Аппараты, весящие более 60 кг, становятся неподъемными, надевать их можно лишь в воде. Искать будем от перегиба на выход - посмотрим ту часть, которую вчера не удалось обследовать двум Шурикам.
Техника работы прежняя. Андрей остановился на глубине -42 метра и начал выдавать мне веревку. Я обследую ход по всей ширине, начиная с нижней точки.
К этому времени, получив в предыдущих выходах хорошую адаптацию к таким глубинам, чувствую себя свободно. Осматриваю навалы камней внизу, затем решаю всплывать, ходя галсами по всей ширине хода. Прошел пару раз, постепенно всплывая. Андрюха, по необходимости собирая или выдавая мне веревку, тоже понемногу всплывает, держа между нами дистанцию. От него во многом зависит эффективность нашей работы - он должен четко контролировать связующую нас веревку, чтобы мое внимание было целиком посвящено работе. Но проблем у нас не возникает. Вообще, сегодня работается гораздо спокойнее - кроме нас, в сифоне никого нет, и ты не думаешь, все ли у них там в порядке.
Вот глубиномер показал уже -30 метров. Я подошел к тросовым перилам и решаю обследовать участок между ними и левой стеной. Буквально через несколько метров вижу Кашлю - он лежит ногами ко мне, хорошо видны черные ласты "Акванавт". Фонарь на маске еще слабо горит. Хорошо видно лицо - закрытые глаза. Маска совершенно чистая, без воды. На губах - пена, загубника во рту нет.
Неожиданно для себя чувствую облегчение - наконец-то нашли, хотя в этом громадном сифоне была большая вероятность не обнаружить тела вообще, по крайней мере, в этот раз. Развернул Кашлю головой в сторону выхода, взял за аппарат и протащил несколько метров по галечнику. Чувствую, что у него большая отрицательная плавучесть - тащить тяжело, быстро выдохнусь. Отцепил от себя поисковый репшнур, пристегнул его карабин за акваланг Кашли. Дал Андрюхе три сигнала - не ответил. После повторения серии он подошел ко мне. Дал ему в руки реп и показал наверх, он понял правильно и стал надо мной выбирать шнур наверх. Я за аппарат поправлял тело.
Подняв Кашлю до глубины -20 метров, понял, что так мы израсходуем весь воздух - не хватит на декомпрессию. А ее уже набежало 45 минут, согласно таблицам.
Решил выходить наверх - основное мы сделали, остальное доделают другие. Закрепили репшнур на трос и начали декомпрессию с 12-метровой отметки. Через 45 минут вышли, пробыв под водой без малого два часа.
Хотя мы и ожидали этого все эти дни, все же известие явилось неожиданностью. К спуску стали готовиться Бурмага с Кохой. Получив последние инструкции, они ушли под воду, выбирая за собой веревку. Дойдя до репшнура, который мы оставили на перилах, Бурмага сцепил его со своей веревкой и дал сигнал наверх. После этого мы начали постепенно выбирать веревку, а Шура с Кохой поправляли тело Кашли в воде, чтобы оно не застревало. Минут через пять они показались на поверхности.
Киселев начал фотосъемку, к которой приготовился заранее - не знаю, может быть, так и надо, но мне показалось, что здесь это неуместно.
Сняли с Кашли акваланг, груза, ласты. Я вынес аппарат наверх для проверки. Акваланг собран из четырех баллонов, спаренных между собой по два. Вентиля все открыты полностью. Легочник на одном двухбаллоннике не подает воздух вообще. Замерил давление в этих баллонах - абсолютно пустые. Легочник на втором двухбаллоннике работает нормально. Проверил его на герметичность - все исправно. Манометр показывает 180 атмосфер - похоже, что Кашля вообще им не пользовался.
Позже в морге выяснилось, еще две детали - на теле отпечатались рубцы от одежды, что происходит вследствие сильного обжатия. Белье все было мокрое. Конечно, он мог затечь за те 2,5 суток, что лежал в сифоне, но, похоже, что потек он сразу при входе в сифон. Выйдя в пузырь и окончательно замерзнув, Кашлев пошел назад. Положение его - и так тяжелое из-за переохлаждения - усугубилось сильным обжимом. Видимо, он не смог поддуться в костюм или вообще не владел этим техническим приемом. Преодолев все-таки самый глубокий участок, Кашлев вышел на отметку глубины -30 метров, и тут у него кончился воздух в одном двухбаллоннике.
Ситуацию осложнило то, что резервный легочник был на коротком шланге и находился где-то в районе правого плеча Кашли, а, может быть, и чуть дальше, за пределами видимости через маску, то есть Кашля искал его на ощупь. Из-за сильного обжима движения его были ограничены, и он, видимо, просто не смог нащупать загубник.
Агония длилась недолго, но достаточно для того, чтобы Кашля оказался в трех метрах от троса. Почему он не пристегнул карабин на перила - не ясно, но вероятнее всего, ему было не до этого - в голове стучала только одна мысль:...быстрей наверх, только бы избавиться от этого кошмарного состояния!..
Это и затруднило поиски тела, так как даже с мощным светом видимость в воде не превышала полутора метров.
Назавтра Андрей Скачков с Костей Кожемякиным сделали заключительное погружение. На глубине 30 метров к тросу они прикрепили букетик цветов".
Мчишта потребовала расплаты по векселям. 1988 год был тяжелым годом для советского кейвинга
* * *
Пятью годами ранее... Мы уже упоминали о длиннейшей из известных в то время подводной пещере Коклебидди в Австралии. Французская экспедиция "Нулларбор-83" под руководством Франсиса Ле Гана добилась в ней потрясающих результатов.
Коклебидди - этот гигантский заполненный соленой водой подземный коридор - трудно поддается воображению. Первый ее сифон имеет протяженность 1000 (!) метров, после чего следует открытая обводненная галерея, небольшой сифон (который при таких масштабах и за сифон-то не считают) и сухой участок - все это общей протяженностью около 500 метров.
Далее второй сифон, более чем вдвое превышающий протяженностью первый - 2550 метров! Попробуйте просто проплыть такое расстояние по открытой воде - не то что в сифоне! Подводная галерея повышается, переходит в подземный зал протяженностью 400 метров, и... снова сифон. Вот несколько строчек из отчета Ле Гана (*222).
" 27 августа: Эрик и Жером совершают ознакомительное погружение продолжительностью 12 часов на 1500 метров от входа. Характер породы не позволяет забивать крючья. Поэтому нам не удалось повесить гамаки в Первом зале за первым сифоном и организовать в нем троллей для транспортировки снаряжения. Все аппараты придется разбирать по частям, перетаскивать через глыбы и снова собирать перед вторым сифоном. Эту же операцию надо проделывать во Втором зале в 3500 метрах от входа, а длина зала - 400 метров.
Эти непредвиденные обстоятельства сильно затянут выходы.
30 августа: первый штурмовой выход. Вероника и Сильвия несут контейнеры с продуктами и питьем в Первый зал - время погружения - 1 час. Через 30 минут их догоняют Эрик и Френсис, плывущие со скуттерами. На доставку снаряжения за глыбовый завал Первого зала у них уходит 10 часов. В то время, как девушки возвращаются обратно, мужчины погружаются во второй сифон и проходят его 2550 метров за 1 час 50 минут, оставив по пути в 2 километрах от начала сифона 4 аварийных баллона.
Короткий 3-часовой отдых во Втором зале и затем - переноска к третьему сифону снаряжения, необходимого для одиночного погружения в этот неизведанный пока сифон.
Погружение Эрика в этот сифон длится 3 часа 30 минут, из которых 30 минут - декомпрессия. Он протянул шнур на 1460 метров на глубине -18 метров. Насколько мне известно - это самый продолжительный штурмовой выход. К сожалению, галерея идет, непрерывно сужаясь.
Возвращение проходит в том же порядке, и мы встречаемся с Жеромом, который ждет в Первом зале с аварийным скафандром и снаряжением.
Выход из пещеры - 1 сентября, через 39 часов с начала работы.
14 сентября: Мы решаем повторить попытку. Та же схема прохождения. На случай отказа скуттеров мы оставляем еще 2 баллона во втором сифоне и имеем 4 дополнительных баллона на третий сифон. Кроме 2000 метров шнура, я уношу в этот сифон 20 кубических метров воздуха.
Первая тысяча метров в третьем сифоне. Здесь несколько уже, чем во втором сифоне, но все еще достаточно комфортно: 8 метров в высоту, 15 метров в ширину. Но, начиная с этого места, размеры постепенно уменьшаются и, в конце концов, я дохожу до узости, перед которой приходится оставить часть снаряжения.
Прохожу еще 90 метров по извилистому ходу, максимальные размеры которого 1 х 2 метра и, наконец, останавливаюсь перед последней узостью, которую оцениваю как непроходимую. Поскольку у меня еще более чем на 2 часа запаса автономного плавания, я в безысходности обследую все ответвления. Это добавляет еще метров 80 длины, но продолжения нет.
На обратном пути нахожу еще одно 60-метровое ответвление во втором сифоне, заканчивающееся узостью. Общая протяженность пещеры составила, таким образом, 6090 метров, из которых 5540 метров под водой.
Выход продолжался 47 часов, из которых 3 часа ушло на сон во Втором зале. Общее расстояние, пройденное под водой 10,220 километра в сумме туда и обратно по основному ходу - представляет на сегодня новый мировой рекорд для погружения в сифонах" (*223).
* * *
Бесспорно, у наших западных коллег в вопросах экипировки и общей культуры работы в сифонах уровень был значительно выше. Но если у кого-нибудь сложилось впечатление, что зарубежные подводники чуть ли ни застрахованы от случайностей или не применяют рискованных способов прохождения сифонов - это далеко от истины.
Конечно, снаряжению французов, да и не только, можно позавидовать. Группа Ле Гана, например, использовала 2 подводных скуттера-буксировщика с 6-часовым запасом хода каждый при скорости движения под водой 27 метров минуту. Скуттеры-буксировщики - серьезный прогресс в технике спелеоподводных исследований, при условии, что в необходимые точки сифона своевременно забрасываются аварийные баллоны, которые позволят вернуться в случае отказа скуттера.
В качестве освещения каждый подводник имел 4 галогеновых прожектора мощностью 100, 50 и два по 20 ватт с двухчасовым ресурсом каждый и по 4 фонаря в несколько ватт мощностью с ресурсом в 8 часов работы. Известно - в кейвинге свет определяет половину успеха, тем более, под водой. Все аккумуляторы развешивались вокруг туловища и заменяли свинцовые груза.
Баллоны аквалангов были изготовлены из стекловолокна и позволяли закачку воздуха ("забивку", как говорят подводники) до давления в 400 атмосфер. Обычно французы погружались с комплектом из трех 20-ти плюс двух 6-литровых баллонов на спине и двух: 6-ти и 15-литрового, баллонов на груди. Разительное отличие по ресурсам от 7-литровых по 150-200 атмосферных баллонов наших "трюльников" и "четверюльников"!
Что же касается риска, наши коллеги - парни не менее отчаянные. Остановившую Френсиса Ле Гана узость в конце третьего сифона атаковал австралиец Хью Моррисон. Причем сделал это весьма рискованным образом. Ле Ган однозначно определил свое отношение к этому:
"...Хью удалось преодолеть остановившую меня конечную узость третьего сифона и пройти еще 240 метров способом, который я осуждаю и который не должен входить в практику: Моррисон двигался, толкая перед собой всего один баллон, к тому же наполовину пустой - двухбаллонный аппарат не проходил по объему. Его спутники, дожидавшиеся у входа в узость, потом рассказывали, что, слегка задержавшись на обратном пути из-за поднявшейся мути, Моррисон вышел из узости на последних глотках воздуха. Но как бы то ни было - это подвиг!"
Трудно не присоединиться к мнению выдающегося подводника. Остается только прибавить, что наибольший, пройденный пока, сплошной подземный сифон находится во Франции и имеет протяженность 4000 метров! (*224) Сколько же надо мужества, тактического и технического мастерства, знаний, какого снаряжения и Удачи требует преодоление 4 километров под землей и под водой? А ведь надо еще и вернуться...
* * *
Нам было не достать до Австралии или Флориды. А Мчишта продолжала притягивать взгляды и помыслы. Несмотря на трагический октябрь, через полгода на Черную речку прибывает новая экспедиция. На этот раз, кроме традиционной дальневосточно-сибирской команды, здесь собрались аквакейверы из Москвы, Ростова, Каунаса, Сочи, Одессы, Тбилиси. И с легкой руки Володи Киселева на Мчишту пожаловали французы (*225).
"Понятно, что к февральской, 1989 года, поездке мы готовились с особой тщательностью. Спелеоклубы Красноярска и Владивостока взяли на себя всю техническую под готовку. С помощью свердловского "Спелеоцентра" были приглашены представители двух французских федераций - подводного спорта и спелеологии, изъявивших желание принять участие в этом сложном мероприятии. Четверку приглашенных составили известные французские спелеоподводники.
Клод Тулумджан из Марселя - председатель комиссии пещерных погружений Французской федерации подводного спорта, первоисследователь многих глубоких сифонов Франции, включая глубочайший сифон мира - Воклюз, куда он опускался до -153 м! Несмотря на свои 47 лет (старейший спелеоподводник Франции), Клод активен и под водой, и на суше. Знание армянского и английского языков помогало ему преодолевать языковой барьер. Впрочем, под водой этой проблемы у него не возникало.
Его коллега - Бернар Лебьян, инженер агрономического института, более известен первопрохождениями длиннейших сифонов. В его активе погружения в сифоны длиннее 2 километров и глубже 100 метров.
Супруги Рожица и Робер Лавуанья, как и Бернар - из Дижона. Их влечет под воду Возможность фото- и киносъемок. Результатом их работы стал фильм об экспедиции. Им за сорок, но ни возраст, ни трое детей не мешают необычному увлечению. Робер - член спелеологической спасательной службы Франции. В прошлом году он выезжал на спасательные работы в пещеры-источники Польши и Марокко, вызволяя спелеологов, попавших в беду за сифонами".
Польскому парню не повезло, даже французские спасатели уже ничего не могли сделать. А вот в Марокко была проведена блестящая спасательная акция. Когда в прошлом году в Болгарии я смотрел снятый в той марокканской пещере французами фильм, не мог отделаться от ощущения, что все это как-то не так: не по настоящему, что ли. Девять человек было отрезано паводком, впрочем, я уже упоминал об этом. Французские подводники вывели из-за сифона всех - синяя вода, несмотря на паводок - только легкая муть, контрастные костюмы, мощные баллоны, какая-то легкость во всем. Потом я понял - почему. Просто все это было так не похоже на то, что я привык видеть.
Но послушаем Владимира Киселева:
"Погружения под землей давно уже выделились в особый вид "приключенческого спорта". Рожденное на стыке подводного спорта и спелеотуризма, это увлечение захватило приверженцев обоих видов деятельности. В ряде стран, например, во Франции и США, появились сотни любителей понырять в затопленных лабиринтах пещер с чистой и не очень холодной водой. Конечно, это относится в основном к легкодоступным пещерам-источникам. Там, где сифоны расположены далеко от входа, зачастую - на дне глубоких пропастей, дойти до них и дотащить тяжелое снаряжение способны лишь спелеологи. Первопрохождение сифонов - также в основном удел искушенных в этом спелеоподводников.
В нашей стране серьезные спелеоподводные исследования начались лишь в последние годы, хотя первые попытки погружения в сифоны совершались почти тридцать лет назад. И пусть до мировых рекордов было далеко, советские спелеоподводники смогли добиться мирового признания.
Наибольшие успехи были достигнуты в покорении сифонов, расположенных на дне глубоких пропастей. Беспрецедентным было прохождение на километровой глубине в пещере имени Владимира Илюхина двух сложных сифонов, за которыми московские спелеоподводники преодолели еще 230 метров отвесных колодцев и погрузились в следующие два протяженных сифона".
Володя скромно умалчивает, что погружения эти делал именно он, пройдя первым все донные сифоны этой незаурядной пропасти, пока узость в конечном сифоне не заставила его остановиться. Прохождение сифонов Илюхинской было действительно достижением мирового уровня, перед которым пасовали и европейцы.
Летом того же 1989-го года бельгийские подводники, прибывшие на Кавказ для совместной с москвичами работы на продолжение Илюхинской, отступили уже перед первым сифоном на отметке -950 метров. И пришлось Владимиру Киселеву с Виктором Яшкиным вдвоем за четверых перетаскивать груз через три сифона, навешивать веревки на 230-метровую вертикальную засифонную часть и все также вдвоем предпринимать попытку штурма четвертого сифона пропасти. Не все решают снаряжение и толстый кошелек...
Постепенно приходило понимание как надо работать.
"Погружению под землей предшествует длительная подготовка и тренировка. В отличие от спусков в "открытой" воде любая ошибка в сифоне может стать последней - всплыть под каменным сводом некуда. Все жизненно важные детали, такие, как баллоны, легочные автоматы, свет - дублируются. Тогда даже в случае их неисправности сохраняется шанс выжить.
Вторая неизменная деталь - ходовой конец, прокладываемый в сифоне для ориентировки: потеря ориентировки в мутной воде - вещь заурядная. Обычно подводник защелкивает на ходовом конце карабин, закрепленный либо к запястью, либо шнуром к поясу. Даже выпустив карабин из рук, его не потерять. Кроме того, в запасе имеется 20-30 метров тонкого шнура, способного соединить порванные участки.
Другие правила, выработанные спелеоподводниками методом проб и трагических ошибок, касаются освещения и запасов воздуха. В сифоне необходимо иметь три источника света, причем учитывать их герметичность в зависимости от глубины спуска.
Что же касается воздуха, то подводник, израсходовав треть всех запасов (а это можно проверить по показаниям манометров), должен вернуться (вторая треть - на возвращение), сохраняя последнюю треть как неприкосновенный резерв. В том, что это отнюдь не при хоть перестраховщиков, мне неоднократно приходилось убеждаться на собственном опыте.
Много можно поведать и об особенностях снаряжения спелеоподводников - ведь хрупкие детали аквалангов необходимо защищать от ударов о скалы, а резину гидрокостюмов - от порезов. При погружениях в ледяной воде забиваемый в баллоны воздух проходит специальную просушку. Иначе влага может сразу же превратиться в ледяные шарики, способные испортить легочный автомат. Не случайно лучшим видом тренировки перед поездкой в сифоны считаются подледные погружения.
Многократно возрастают проблемы, когда необходимо исследовать засифонное продолжение пещеры.
Из всего перечня выпускаемого в стране подводного снаряжения, я сумел найти лишь два наименования, не претерпевших никаких изменений. Это маска (хотя и в нее многие вставляют клапан для удаления воды) и семилитровый баллон. К сожалению, все остальное приходится переделывать, чтобы обеспечить комфортную и безопасную работу в сифонах.
Каждый баллон (вентили на них приходится заменять) автономен.
Система колец-бугелей позволяет собрать от одно- до шестибаллонного аппарата. При необходимости, баллоны крепятся и на поясном ремне - это удобно при прохождении низких ходов. "Легочники" закрепляются так, чтобы в любой момент можно было не глядя переключиться на запасной.
Во всем мире подводники пользуются фонарями с галогенными лампами. Мы же вынуждены добавлять в свои подводные фонари еще одно уплотнительное кольцо, не мечтая уже о галогенках. Вставленные в эти "железки" импортные галогенные лампы вдвое повышали их яркость.
Уже не приходится говорить о гидрокостюмах, в которых нужно не только плавать, но и заниматься скалолазанием, продираться через "шкуродеры", иметь возможность быстро раздеваться и одеваться.
Особые требования к ластам - их надевают на сапоги, кеды или ботинки. Даже чугунные груза - и те не удовлетворяют многих подводников, предпочитающих более компактные свинцовые.