8:59
Учитель биологии напоминал Альберта Эйнштейна, если бы тот провел плохо выходные после того, как его ограбили в переулке. Так он выглядел для Даны. Мистер Ньютон был растрепан, как Эйнштейн, брови были такими же, а усы, казалось, вот–вот спрыгнут с его лица и убегут в лес. Он всегда носил страшный зеленый или коричневый костюм, словно у него было только два костюма. Но он постоянно менял яркие галстуки. Сегодня на галстуке были шестеренки оттенков золотого, бронзового и серебряного. Все называли его Ньютон Два–Костюма.
Дана восхищалась им. Многие ученики считали его странным, но Дану это устраивало. Странный ученый. Она сама подумывала о науке. Об исследованиях. О медицине. О чем–нибудь еще. Она любила математику и естественные науки, и мистер Ньютон бросал вызов ее разуму.
Попадание в его кабинет после двух разговоров в коридоре было как вернуться на берег острова после падения с тонущего корабля. Она стояла на твердой поверхности. Она знала, кем была здесь.
Но она опоздала на две минуты. Ньютон замолчал и посмотрел на нее из–под кустистых бровей. Все повернулись, и на их лицах было облегчение от перерыва в лекции. Доска была полна записей о шагах, требуемых для расчленения лягушки. Большой ящик–холодильник стоял на полу между рядами столов. Крышка была снята, десятки мертвых лягушек лежали внутри. Некоторые ученики уже были зелеными, как лягушки.
– Уже начался урок, – мрачно сказал Ньютон, – но у Даны Скалли, видимо, свое расписание.
– Простите, – сказала она.
– Вы же не собирались увильнуть от лабораторной? – Ньютон покачивал скальпель в руке.
– Нет… просто опоздала. Простите, больше этого не повторится, – пробубнила Дана и поспешила найти место. Ее напарника по лабораторной сегодня не было, как не было и вчера. Свободным был только высокий худой парень умного вида с песочного цвета волосами и умными зелеными глазами. Этан, вроде бы. Дана покраснела, как лобстер, садясь на стул рядом с ним. – Можно? – спросила она.
– Пожалуйста.
Она поймала взгляды от других учеников, но все здесь были одного с ней возраста. Не было старшеклассников, никто, наверное, не был близок с Мейси. До ее одноклассников доходили лишь сплетни. Не было враждебных взглядов. Это не сильно спасало.
Мистер Ньютон продолжил лекцию, объясняя, что они будут искать, вскрывая лягушек. Он радовался теме, был очень оживлен. А потом раздал лягушек, и лабораторная началась. В классе стало шумно от разговоров и звуков отвращения.
– Если кого–то тошнит, – сказал сухо Ньютон, – используйте урну. Не на лягушек.
– Можно тошнить на напарников? – спросил парень из футбольной команды. Он был нападающим, его напарник был защитником.
– Только если хочешь потом убирать, – сказал Ньютон. – Но, если сделать так, напарник может ответить тем же.
Все рассмеялись, футболисты хлопнули в ладони. Этан склонился к Дане и прошептал:
– Может, я слишком строг, но Нобелевская премия им не светит.
Дана отвернулась, чтобы скрыть смех.
– Ладно, мои юные Франкенштейны и Франкенштейночки, – сказал Ньютон. – Можете начинать. Но не спешите. Наука требует терпения и внимания, а не спешки.
Этан и Дана приступили к работе с осторожностью, интересом и в размеренном темпе. Это впечатлило Дану, ведь многие парни класса или пытались играть в мачо, словно их ничто не беспокоило, или вопили, что их стошнит. Не Этан. Он был тихим и серьезным. У него были очки в стальной оправе, нарядная рубашка и кеды, он поджимал губы, пока работал, но в нем не было ни капли тревоги или замешательства, когда он приколол лягушку и начал отмечать места для разрезов.
Он улыбнулся. Улыбка была милой, у него были хорошие зубы, только левый спереди был надбит. Он придвинул к ней скальпель.
– Дамы вперед, – сказал он.
– Уверен?
– Почему нет? Если ты не против.
– А почему я буду против? Потому что я девочка?
Он невинно удивился.
– Эм… нет, просто ты пропустила объяснение Двух–Костюмов.
– Все на доске, – отметила она.
– Точно. Прости.
Дана подняла скальпель, посмотрела на записи и рисунки на доске, а потом прижала лезвие к бледной коже и сделала разрез. Этан смотрел, как она делает надрезы на шее и брюхе, а потом соединила их вертикальным разрезом. Она отложила скальпель и развернула кожу, чтобы открыть органы.
– Ого. Молодец, – сказал он. – Уже такое делала?
– Нет.
– Ты даже ничего не задела внутри.
Дана посмотрела на него, ожидая насмешку или снисхождение, но Этан просто был впечатлен.
– Спасибо, – сказала она.
– Нет, я серьезно, – сказал Этан. – Ты не попала на короткий фильм, который нам показывал Два–Костюма, но все сделала правильно. У тебя талант.
Она снова заметила, что у Этана красивая улыбка.
Дана хотела забраться под парту, потому что она была уверена, что ее щеки красные, как светофор.
– Хочешь, я заберу сердце? – спросил он, и, что было очень странно, эти слова показались ей самыми милыми из всех, что говорили ей парни.
«Я не в себе», – подумала она. Но улыбнулась и отдала скальпель.
ГЛАВА 21
Крейгер, Мэриленд
9:46
– Вы меня слышали? – осведомился водитель.
Мужчина рядом с ним сидел на отклоненном сидении, шляпа закрывала его лицо. Двигатель был выключен, воздух не проветривался, а солнце было жарким для ранней весны. Окна были открыты, и пассажир явно дремал.
– Эй, Герлак, – прорычал водитель. – Я с вами говорю. Вы слушаете?
– Нет, – сказал пассажир.
– Я сказал, вот она.
Пассажир. Малкольм Герлак, не убрал шляпу, не сел, даже не посмотрел.
– Нет, – сказал он.
– Что значит «нет»? Я вижу ее своими глазами. Она на дальней стороне, у школы…
– Это не она, – сказал Герлак.
– Она. Рыжие волосы, голубая блузка.
Герлак снял шляпу и посмотрел. Он был худым с лицом без эмоций с бледно–голубыми глазами и темно–рыжими волосами. Он не смотрел в окно, а смотрел на водителя.
– Ты новый здесь, малец, так что я тебя немного просвещу, ясно?
– Малец? Вы всего лет на пять старше меня. Кого вы назвали…?
– Тише. Слушай, – сказал Герлак спокойно. – Ты смотришь на ее сестру, Мелиссу. Старшая, на два дюйма выше, с рыжими кудрявыми волосами. Ей семнадцать. Они с сестрой не похожи. Ты бы понял, если бы посмотрел фотографии. Мы не зря делали их с разных углов и расстояний. Чтобы вы могли заметить цель с любого расстояния, днем или ночью, в дождь и ясную погоду. А ты перепутал цель и потревожил мой сон. Еще немного, и я начну ворчать. Вспомни программу, где человек стал зеленым и крушил вещи. Помнишь, что злым он не нравится никому? Я тоже. Что меня злит? Идиоты, у которых мышц больше, чем мозгов, и которые не справляются с работой, хотя им нужно только сидеть в машине и выглядывать девочку, с которой есть тридцать фотографий.
Водитель на миг стиснул зубы. Это была его первая смена, он сменил обычного водителя. Тот съел что–то не то, не мог отойти от туалета. Водителя звали Мэтт, его предупреждали, что пассажир был необычным. Его предупреждали, что он опасен, но никто не говорил, насколько. У Мэтта был черный пояс по таэквондо. Он привык, что люди его обходили. Пассажир, казалось, и бумажный пакет лопнуть не мог. Но он скалился.
Мэтт открыл рот, но Герлак повернул голову и улыбнулся.
Улыбка была опасной.
Мрачной. Он был слишком радостным для этого момента. Зубы были влажными. Глаза уже не казались зелеными, как раньше, они были черными, словно зрачки расширились, расширились и поглотили цвет зрачков. Все в нем теперь шептало о кошмарах. Пассажир погрозил пальцем.
– Сейчас не лучшее время смотреть, кто из нас лучше кусает, – тихо сказал Герлак.
Мэтт сидел, раскрыв рот, но тело не хотело двигаться. Его мышцы были против шанса действовать. Его горло отказывалось выталкивать воздух для слов.
– Еще одно предупреждение, и мы поговорим в другом месте, – сказал Герлак. – Я понятно изъясняюсь? Кивка хватит.
Мэтт кивнул.
– Хороший пес, – сказал Герлак. Он вернул шляпу на лицо. – А теперь открой глаза и закрой рот. Смотри на этих милых школьниц. Радуй глаз, но помни, что меня можно будить, когда увидишь правильную.
Через пару секунд раздалось тихое сопение.
Мэтт сглотнул.
Если завтра другому водителю станет лучше, он сразу отдаст руль ему. Может, повезет уехать подальше отсюда. В другой штат.
Он вытащил платок из кармана и вытер пот с глаз.
ГЛАВА 22