Для интеллектуального климата во Франции характерным было большое влияние марксизма, служившего точкой отсчета и для его друзей, и для врагов. Во всех «модных» философиях, таких как экзистенциализм и структурализм, проявляются элементы марксизма.
Другой чертой французской культуры, объединяющей ее с итальянской, является тесная связь философской рефлексии и политической ангажированности и в правой, и в левой части политического спектра. Дистанция между «тремя культурами» — философией, наукой и литературой — также значительно меньше, чем в Германии или США. Можно привести два примера: Жан-Поль Сартр был выдающимся философом французского экзистенциализма и в то же время одним из самых значительных современных писателей, крайне активным и политически ангажированным. Раймон Арон был и философом, и политическим журналистом, и социологом.
Главными интеллектуальными движениями, которые возникли сразу же после Второй мировой войны и явились ее результатом, были феноменология и экзистенциализм, причем первая отнюдь не представляла собой единую школу, а носила черты гетеродоксного развития, и к ней можно отнести такие неоднозначные фигуры, как Морис Мерло-Понти, Поль Рикёр, Жан-Поль Сартр, а также ранний Раймон Арон. Однако основным течением была экзистенциальная феноменология Сартра, Мерло-Понти и Габриэля Марселя. Вдохновленная Гуссерлем феноменология была модифицирована в философию жизни в духе Шелера и Хайдеггера под влиянием Анри Бергсона, Николая Бердяева, Габриэля Марселя, гегельянства и марксизма в интерпретации Анри Лефевра.
В «Критике диалектического разума» (1965) Сартр выводил теорию общественной практики из радикального выбора для индивидуальной практики, то есть он не предполагает «готового» социального бытия, а выводит его из индивидуальных действий, создающих общность. Диалектика становится логикой акта творчества, свобода индивидуального существования ставится превыше всего. Общая история и культура возникают в условиях материального лишения, которое негативно влияет на людей, превращая их во враждебные коллективы, содержащие заменяемых индивидов. Угроза со стороны других имеет следствием общий групповой опыт, хотя это преходящее состояние общности, вызванное нуждой и протестом. Группа не обладает прочностью, она — ничто, она существует лишь в движении, в действии. Если члены группы надолго связывают себя друг с другом, то они создают организации и в конечном счете институты, а затем снова становятся коллективами, в которых в бедственном положении вновь появляется «практика», освобождающая общие действия отдельных людей.
|
|
Идеалом Сартра было общество без власти; его понятие свободы относится к индивидуальному существованию. Поэтому неудивительно, что Сартр, первоначально стремившийся соединить марксизм с экзистенциализмом, все больше отдалялся от марксизма, который ок стал считать философией власти.
В 60-е годы XX столетия экзистенциалистское течение сменила новая интеллектуальная мода — структурализм. Вся литература о структурализме как «философии» или «методе», охватывающем все дисциплины, с самого начала в унисон заверяла, что никто не знает, что такое вообще структурализм. Некоторое единство во мнениях существует лишь в отношении следующих характерных черт.
|
|
Свои истоки структурализм берет в лингвистике Фердинанда де Соссюра, который исходил из того, что существует несовпадение между понятием, которое формируется в речи, при говорении, и знаками, которые накоплены у всех индивидов в качестве языка. Это различие он попытался понять с помощью дифференциации на синхронный и диахронный способы рассмотрения: в синхронном анализе исходят из формальных структур мышления, которые принимаются как универсальные, вне культурно-исторического контекста; напротив, диахронное рассмотрение исходит из динамических исторических изменений и придает большое значение культурно-историческим различиям. Сказанное относится к прошлому; язык, напротив, имеет длительность и структуру. Структуралистский подход заключается в том, что диахронный анализ подчинен синхронизму и ведется поиск универсальных структур мышления и говорения, которые скрыты за пространственно-временными процессами. Феномены, поддающиеся наблюдению, рассматриваются не как отдельные явления, а приобретают свое значение лишь как элементы структурированной системы. Предметом научного анализа являются соотношения между элементами, формальные структуры, а не содержание. В отношении языка это означает, что на основании изучения осознанных языковых явлений пытаются нащупать неосознанные «инфраструктуры» связей между выражениями, основополагающую систему и выразить это в общих законах.
Клод Леви-Стросс считается общепризнанным основателем структурализма как социально-научной парадигмы, чему посвящены его основные труды—«Элементарные структуры родства» (1949) и «Структурная антропология» (1958), но особенно «Мышление дикарей» (1962).
|
|
Клод Леви-Стросс перенес лингвистическую модель на область культурной антропологии, то есть он попытался объяснить наблюдаемые культурные явления и характер поведения, вскрывая неосознанные формальные структуры. Вначале эти структуры Леви-Стросс обнаруживал в родственных отношениях, затем перешел к отыскиванию общих структур мышления. Можно сказать, что структурализм явился «новой научной философией», которая возрождает подход Дюркгейма и формулирует его на языке структурной лингвистики.
Леви-Стросс пишет об этнологии: «Ее цель состоит в том, чтобы, несмотря на осознанную и всегда разную картину, которую люди создают о своем становлении, составить каталог неосознанных возможностей, которых не так уж и много и обзор и отношения которых, с точки зрения совместимости и несовместимости, создают логическую архитектуру исторического развития, которое может быть непредвиденным, но никогда не может быть произвольным». [2, с.607] В этом он видит роль этнологии, дополняющей историографию, в соответствии со знаменитым высказыванием Маркса, смысл которого состоит в следующем: люди делают свою собственную историю, но делают ее не по собственному почину.
Структурный анализ Леви-Стросса нацелен на позитивное познание и открытие общих законов в этнологии. Как Дюркгейм и Мосс, он не делает строгого разграничения между этнологией и социологией. Леви-Стросс считает лингвистику наиболее развитой из социальных наук; для этнологии и социологии она имеет двоякое значение: во-первых, как пример применения метода структурного анализа, во-вторых, потому, что социальные структуры всегда связаны и со словесным выражением. Леви-Стросс различает «systerae appellations» («систему именований») и «systeme des affitudes» («систему отношений»); это два порядка, реальности системы родства: родство выражается в отношении и поведении, но также во взаимосвязанных нормах. С этой точки зрения, родство уже не просто биологическая связь между людьми, а соотношение символов. Однако язык — это социальный феномен, независимый от наблюдателя. Поэтому его можно исследовать извне, как структуру, подобно тому как химик исследует структуры элементов.
После этого Леви-Стросс переходит к структуре мифов. С одной стороны, мифы всегда относятся к прошлому, но, с другой стороны, события, о которых рассказывается в мифе, приобретают свой смысл за счет того, что образуют долговременную структуру, которая одновременно относится к прошлому, настоящему и будущему. Аналогичным образом идеология также имеет историческое и в то же время аисторическое измерение.
В эмпирической действительности непосредственно обнаруживается не структура, а лишь отношения. Следовательно, «структура» является моделью эмпирических социальных отношений. Общество содержит множество структур: систему родства, систему социального расслоения, экономические отношения и т.п.; в то же время это системы именований и отношений.
Вследствие своего акцентирования позитивного, номологического познания Леви-Стросс вступил в известное противоречие с французской феноменологией, более того, из-за оттеснения на задний план субъекта и выделения структуры структурализм превратился в антитезу сартровскому экзистенциализму, сконцентрированному на субъекте. Сартр и Мерло-Понти выступили против «философии без субъекта»; другие, как, например, Поль Рикёр, пытались установить связь между структурализмом и герменевтикой. К структуралистам причислялись Мишель Фуко, Жак Лакан, Жан Деррида, Ролан Барт, однако они настолько сильно расходились во взглядах и с Соссюром, и с Леви-Строссом, что иногда их именуют постструктуралистами.
Некоторые марксисты также пытались установить связь со структурализмом, как, например, Луи Альтюссер, и при этом модифицировали его. Луи Альтюссер разделяет общество на четыре «производственные сферы» — экономики, политики, идеологии, науки, — которые иногда обнаруживают сравнительно автономный характер функционирования, причем та или иная сфера вполне может оказаться доминирующей. Однако в конечном счете определяющим всегда оказывается материальное производство. Модель структуры способа производства выводится из экономического производства и состоит из целого ряда элементов (рабочий, средства производства, нерабочий и присваивающий прибавочную стоимость) и видов отношений (отношения собственности, отношения реального или материального присвоения). Из комбинации этих элементов и связей получаются возможные структуры способов производства. Таким образом, исторические процессы можно объяснять не какой-либо причиной, а «структурной каузальностью ».
Учитывая влияние Леви-Стросса в США, была сделана попытка обновления американской структурно-функциональной теории, например, Э.А Лириакьяном, который считает структурный функционализм структурной социологией и использует его для разработки основополагающих аспектов макродинамики общественных систем.
Время расцвета структурализма, а также «постструктурализма», миновало. В Америке под влиянием обращения к феноменологии субъект и интерсубъектность вновь вышли на передний план, а «бессубъектный» анализ клеймят порой как «антигуманизм».