Сталин поощрял и выдвигал в Наркомфин казначеев, скопидомов, которые тряслись над каждой копейкой, в результате теряя сотни миллиардов. На счетах предприятий, колхозов и совхозов были деньги, которыми те на правах хозяина не могли воспользоваться.
Госбанк и Наркомфин (с 1946 года – Минфин) составили такие инструкции, что все предприятия и учреждения были связаны по рукам и ногам: деньги – были, а использовать их – никакой возможности. Директор крупнейшего завода был не в состоянии приобрести коробку кнопок или скрепок без позволения финорганов.
Зато свято соблюдалось правило: как бы ни работало предприятие, прибыльно или в убыток, производило никому не нужную продукцию или ту, что шла нарасхват, – два раза в месяц регулярно выплачивалась зарплата.
Колхозник знал: его труд будет оплачен вне зависимости от того, вырастет урожай или нет. Расплодилось великое множество колхозов – «миллионеров наоборот», с многомиллионными долгами, которые никого не волновали: у нас же государство рабочих и крестьян, в обиду не даст, долги – спишет на очередном Пленуме ЦК по сельскому хозяйству. Не возбранялась жизнь взаймы, без отдачи долгов. Была создана в государственном масштабе система расхолаживания труженика: на работе хоть спи, без получки все равно не останешься. Такого разврата история не знала.
КОСЫГИН ОКАЗАЛСЯ БЕССИЛЕН
Все попытки выйти из этого заколдованного круга обрекались на неудачу. Четверть века назад поднимался на щиту опыт Щекинского химкомбината, что в Тульской области. Дирекции дали больше прав, чем обычно; вы – хозяева, командуйте, стране нужен конечный результат. Щекинские новации находились в поле зрения и ЦК, и Совмина СССР. Наивные люди, кому они поверили?
|
|
Работу проделали большую. Ввели совмещение профессий, избавились от балласта, меньшим количеством стали выпускать куда больше продукции. В самые высокие инстанции посыпались письма: в городе безработица! Комбинату резко сократили фонд заработной платы, материально пострадал и главный виновник новшеств – директор. Раз уменьшилось число работающих под его началом, соответственно сократилась и зарплата первого лица комбината. Рублем наказали за инициативу, предприимчивость, резкое снижение себестоимости продукции и повышение производительности труда. Многочисленные проверяющие понимали бессмысленность, парадоксальность ситуации. Только развел руками, расписавшись в собственной беспомощности, председатель Совета Министров страны А. Н. Косыгин: поломать Систему было не в его власти.
Такая ситуация до революции исключалась. Отцом российского предпринимательства был еще Петр Великий.
ГЕНЕРАЛ – КУПЕЦ
М. М. Сперанский, главный советник Александра Первого, делал упор на предпринимательство и экономическую поддержку предприимчивых.
С прошлого века исчисляется история банкирских домов в России. Один из влиятельных банкиров А. Л. Штиглиц, занявший пост управляющего Госбанком, в 1862 году стал тайным советником, дослужился до второго чина по табели о рангах – до действительного тайного советника. Александр Второй ценил сведущих специалистов, по их совету было создано в 1863 году первое в России Санкт‑Петербургское общество взаимного кредита, а в 1864 году появился первый акционерный банк – Петербургский Частный коммерческий банк.
|
|
«ШТИГЛИЦ» ЗВУЧАЛО КАК «РОТШИЛЬД»
А. Л. Штиглиц был для своего времени фигурой одиозной, его фамилия стала нарицательной как олицетворение богача: его состояние после кончины (1884 год) оценивалось в астрономическую по тем временам сумму – 38 миллионов рублей. Он и завещание подписал так: «первой гильдии купец, действительный тайный советник». Купец, а дослужился до генеральского чина!
Завещать было что: два особняка в Петербурге, паи Товарищества Нарвской суконной мануфактуры, акции Невской бумагопрядильной компании, акции и облигации Главного общества Российских железных дорог, паи Екатерингофской бумагопрядильной мануфактуры и Московского купеческого банка и акции Общества петербургского водопровода.
Не забыл завещатель никого из родни – наиболее близким – по несколько миллионов, кому‑то – по сто тысяч. Было указано кому из друзей достанутся его сигары, лошади, сбруи, вино, платье, белье – длинное было завещание. 25 тысяч предназначил директору Иностранного отделения Особенной канцелярии по кредитной части Р. Б. Беккеру. (Выходит, и тогда был лоббизм?) Не забыты оказались и Коммерческое училище для бедных при лютеранской церкви Св. Петра и Павла, Глазная лечебница, Елизаветинская больница, Ремесленное училище цесаревича Николая, Общество помощи при кораблекрушениях, Петербургский биржевой комитет, детский приют имени А. Л. Штиглица, Петербургское училище технического рисования, также носившее его имя.
|
|
ДИРИЖЕРЫФИНАНСОВ
Обыватель судачил, сколько же заработал Штиглиц? У царей – Александра Второго и Александра Третьего – была иная мера оценки деятельности банкира: сколько он дал державе.
С этой меркой цари подходили и к другим банкирам и предпринимателям, создавая для них режим наибольшего благоприятствования. Обоих Александров в советское время выставляли венценосными дурнями, малообразованными, пропойцами. А ведь они, и только они были дирижерами огромного оркестра, именуемого Россией, и звучал этот оркестр слаженно, к его музыке все с большим вниманием и опаской прислушивались другие дирижеры самых развитых стран: российский оркестр в самые короткие исторические сроки разучивал одну сложную мелодию за другой. Не знает история ни одного государства, которое стремительно шло бы в гору при дураке на троне. Партийно‑пропагандистская машина обыкновенные человеческие слабости выдавала за основные черты характера, тем и пробавлялась.
Обратимся к самому непредвзятому из доказательств – к фактам, которые приводит в своей книге «Банкирские дома в России» (1860‑1914 гг.) Б. В. Ананьич (Ленинград, Наука, 1991 г. Сведения о Штиглице заимствованы из нее же): «В конце XIX века в финансовой и экономической жизни России значительную роль играли предприятия частного банкирского промысла, обычно называвшиеся торгово‑кредитными или банкирскими заведениями. К ним относились банкирские дома, банкирские конторы и меняльные лавки. По данным министерства финансов, в 1889 году годовые обороты 24 банкирских домов достигали 1 млрд. 037 млн. рублей, 228 банкирских контор – свыше 2 млрд. 175 млн. и, наконец, меняльных лавок – 135 млн. рублей,
В России существовала строгая система правительственного контроля над денежным обращением и банками. Было разработано жесткое законодательство, регламентировавшее акционерное учредительство. Краткосрочными кредитными операциями к началу 90‑х годов в России занимались 36 коммерческих банков и 107 обществ взаимного кредита. Все они существовали на основе УТВЕРЖДЕННЫХ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ (выделено нами. – Авт.) уставов, строго определяющих круг деятельности каждого из них и порядок ведения отчетности, были обязаны периодически публиковать в правительственных и других наиболее распространенных газетах сведения о состоянии своих счетов, а также о результатах годовой деятельности» (с. 23).
Следовательно, уже тогда упор делался на гласность!
В самый канун Первой мировой войны Россия столь круто шла в гору, что это не могло не встревожить деловые круги Запада. Трения частных банков и предпринимателей с правительством были, но это были трения деловых партнеров, равно друг в друге заинтересованных. То бы взаимопонимание правительства и предпринимателя – да в наши дни!
ОДНА ТОЛЬКО БУКВА «Б»
Министрами финансов при царе, как правило, назначались не просто знатоки своего дела, но, прежде всего, умеющие мыслить перспективно. Они никогда не унижались до подсчета денег в чужом кармане, с детских лет восприняв за аксиому, что государство богатеет богатыми, независимо от их национальности. Поскольку мы оба Борисовичи, именно поэтому приводим из книги Ананьича список фамилий финансистов на букву «Б»:
Байт – банкир;
Балин М. Н. – владелец банкирской конторы и меняльной лавки в Петербурге;
Барановы – владельцы мануфактур;
Барац Семен Моисеевич – экономист;
Баснин Павел Петрович – золотопромышленник;
Баснин Петр Павлович – золотопромышленник;
Безобразов Владимир Павлович – экономист;
Беккер Роберт Богданович – директор иностранного отделения Особенной канцелярии по кредитной части министерства финансов;
Бекстер – владелец банкирского дома;
Белль – представитель банкирского дома «Томпсон Бонар и К°» в Петербурге;
Бенардаки Дмитрий Егорович – откупщик, банкир;
Бенардаки Николай Дмитриевич – банкир, учредитель Киевского частного коммерческого, Киевского промышленного, Сибирского торгового, Нижегородского, Виленского, Донского земельных банков;
Берлин – банкир;
Бернарди А. В. – экономист;
Бетлинг – банкир;
Блау А. А. – экономист;
Блиох Иван Станиславович – банкир, экономист, писатель;
Блокк Генрих – владелец банкирского дома в Петербурге;
Богданов Сергей Павлович – владелец банкирской конторы в Петербурге;
Бонар – владелец торгового дома;
Бояновский Николай Игнатьевич – представитель Государственного банка в Ленском золотопромышленном товариществе;
Брайнин Моисей – рижский почетный гражданин;
Брандт Егор Егорович – банкир, директор Петербургского Частного коммерческого банка;
Брандт Э. Г. – владелец торговых домов в Архангельске и Петербурге, учредитель Петербургского Международного коммерческого и Русского для внешней торговли банков;
Брауде Ц. – владелец банкирского дома в Паневеже;
Брахман В. Я. – предприниматель;
Бренберг И. – владелец банкирского дома в Гамбурге;
Бродская Леонора Рафаиловна – учредительница Одесского купеческого банка;
Бродский А. М. – владелец банкирского дома;
Брок Петр Федорович – министр финансов (1852 – 1858);
Бумагин М. Я. – владелец банкирской конторы в Петербурге;
Бунге Николай Христианович – экономист, министр финансов (1881 – 1886), председатель комитета министров (1887 – 1895);
Бунимович Израиль Вениаминович, Бунимовичи Илья, Марк и Товий Израилевичи – владельцы банкирского дома в Вильно;
Бурцевы Александр, Василий и Павел Евгеньевичи – банкиры;
Бутовский Алексей Иванович – экономист;
Бэр – владелец банкирского дома в Лондоне (с. 171).
ВЗЛЕТНАЯ ПОЛОСА РОССИИ
Одна буква алфавита – и столько информации, пищи для раздумий, сопоставлений и выводов... Вот где корни благосостояния России, вот где ее взлетная полоса.
Что предприниматели российские были народом мужественным, можно судить хотя бы по такому факту. Один из династии Гинцбургов (банкирский дом «И. Е. Гинцбург») Евзель Гинцбург Крымскую войну (1854 – 1855) провел в Севастополе, где держал винный откуп. Он «оставил южную сторону с кассою одним из последних, чуть ли не одновременно с комендантом гарнизона».
Главнокомандующий 2‑й армией генерал‑лейтенант А. Н. Лидере уже после Крымской кампании дал Гинцбургу самую лестную характеристику. Годом позже по представлению министра финансов П. Ф. Брока Александр Второй наградил предпринимателя золотой медалью с надписью «За усердие» для ношения на шее на андреевской ленте.
ДОНОСЧИКУ ОТВЕЧАЮТ ПО‑ЦАРСКИ
Предшествовал награде... донос, полученный царем. Неизвестный «доброжелатель» (живуче крапивное семя, ох, живуче!) скорбел: дескать, к корыстно жадным откупщикам перешло все богатство России, а Гинцбург заработал до 8 миллионов серебром и «теперь не может жить иначе как на даче графа Уварова: «Со дня существования России не было еврея, который имел бы состояние на миллион рублей ассигнациями». Похоже, именно это и беспокоило анонимщика пуще всего. Царь «отреагировал» на донос, наградив Гинцбурга золотой медалью.
«БЛАГОДЕТЕЛЬНО ДЛЯ ЕВРЕЕВ И ВРЕМЕНИ»
Есть все основания предполагать, что внимательное ознакомление с «делом Гинцбурга» подтолкнуло Александра Второго на принятие еще одного решения, которое смело можно признать историческим для развития экономики России. Еще в начале 1857 года Александр Второй повелел рассмотреть предложение киевского генерал‑губернатора князя И. И. Васильчикова разрешить евреям – «почетным гражданам и купцам первой гильдии право торговли, промышленности и учреждения банкирских контор во внутренних губерниях». Нельзя не воздать должного отваге министра финансов П. Ф. Брока; во всеуслышание заявившего: «Дарование евреям‑капиталистам некоторых больших прав не было бы в противоречии с государственными пользами, а напротив, мерою, в основаниях справедливою, в существе благодетельною для евреев и СООТВЕТСТВЕННО ТРЕБОВАНИЯМ ВРЕМЕНИ (выд. нами. – Авт.) и общим коммерческим видам и побуждениям».
Госсовет принял решение разрешить евреям – купцам первой гильдии – жить и торговать за пределами черты оседлости. Тогда же Госсовет высказался за разрешение приезжавшим в Россию из‑за границы евреям‑купцам, банкирам, главам торговых домов – заниматься торговлей и учреждать банкирские конторы с согласия министров финансов, внутренних и иностранных дел.
15 марта 1859 года мнение Госсовета было утверждено Александром Вторым и стало законом. Царь благоволил Евзелю Гинцбургу, ценил его заслуги. Банкирский дом «И. Е: Гинцбург», первый крупный банкирский дом, появившийся в столице после издания закона от 15 марта 1859 года, получил международную известность.
В самом начале 1874 года Евзель Гинцбург получил звание коммерции советника, а годом позже царь разрешил ему принять баронский титул, пожалованный великим герцогом Гессенским: на деловой и финансовой почве Евзель Гинцбург установил тесные связи с принцем Александром Гессенским, братом императрицы Марии Александровны, жены Александра Второго.
Вот как оценил деятельность банкира министр финансов М. X. Рейтерн, впоследствии глава правительства: «Е. Гинцбург проводит банкирские операции на весьма значительную сумму. Фирма его пользуется известностью в Европе, он имеет конторы и Петербурге и Париже и сношения с значительными европейскими торговыми домами». «Гинцбург содействовал образованию в Петербурге и других городах России десяти акционерных банков и двух страховых обществ, для которых собрал капитал, равным образом способствовал учреждению многих товариществ для сахарного дела». «Лично ему принадлежат сахарные заводы в Подольской и Киевской губерниях, с оборотами в 2 млн. рублей в год, он участвует в трех золотопромышленных компаниях в Восточной Сибири и учредил также Общество цепного пароходства на Шексне». (с. 40).
ЛЮБОВЬ ПО РАСЧЕТУ?
Гинцбурги не были бы Гинцбургами, если бы ограничились пределами России.
Их банкирский дом был тесно связан с банками Гамбурга, Берлина, Парижа, Франкфурта‑на‑Майне. Деловым связям способствовали и родственные. Гораций Гинцбург женился на Анне Гесселевне Розенберг. Ее четыре сестры были связаны брачными узами с крупными представителями банковского мира Европы и России.
Представляем, сколько радости доставили мы ортодоксам всех мастей, приведя эти факты: вот оно, по их мнению, грехопадение буржуазии, она в погоне за прибылью не брезгует и торговлей невестами, выгодно их пристраивает, фактически – продает. Вот оно, рабство капитала, родных детей оценивают на миллионы, лишь бы выгодно пристроить, вот истинная, противочеловеческая сущность богатства, его настоящая изнанка! Возможно, ортодоксы были бы правы, если бы не одно обстоятельство: браки совершались – по любви, семьи получались, если воспользоваться недавней терминологией, образцово‑показательными. Любовь и Дело, Дело и Любовь – одно способствовало другому, любовь смыкалась с расчетом. Разводов – не было.
И напоследок – еще одно мнение о Гинцбурге, одного из рядовых клиентов, бывшего вице‑губернатора: «Полностью порядочный человек» и «готовый... услужить». «Я не финансист, – писал он одному из своих друзей, – да и самый шустрый финансист едва ли может предвидеть сегодня, что будет завтра. Могу сказать только одно: контора Гинцбурга выполнила... дело вполне добросовестно». Этот клиент – Михаил Евграфович Салтыков‑Щедрин (с. 42). С Гинцбургами поддерживали самые добрые отношения критик В. В. Стасов, композитор А. Г. Рубинштейн, писатель И. С. Тургенев, издатель газеты «Порядок» М. М. Стасюлевич.
Гинцбурги были в России одними из многих. Пользовались заслуженной известностью владельцы торговых домов, занимавшиеся и банковскими операциями Яков Соломонович и Лазарь Соломонович Поляковы, дослужившиеся до чина действительного статского советника (1896).
А особо популярными были Рябушинские, что продержались на плаву почти сто лет и все время – в фокусе внимания всей деловой России. Основатель династии пришел в Москву двенадцатилетним, начал с торговли вразнос и через четыре года уже имел свою лавку. Нашествие французов его разорило, но снова встал на ноги, вместе с сыном Павлом Михайловичем (1820 года рождения) к сороковым годам выбился в миллионеры.