А.Н. Евдокимов
Над головой мерцало звездное небо полярной ночи. На освещенную площадку перед зданием геолого-разведочной экспедиции один за другим выехали пять снегоходов и выстроились в ряд. Снег искрился в лучах света, исходящих от фар и тихо падал, укрывая дорогу, людей и машины.
Перед выходом в маршрут – привычные операции: поверка работы радиостанции, равномерное распределение груза, проверка наличия горючего, продуктов, запасной теплой одежды, согласование сроков связи и возвращения в Баренцбург. Цель маршрута – выполнить режимные наблюдения на термальном минеральном источнике воды, расположенном на противоположной стороне Грен-фьорда. Предварительные анализы состава показали ее сходство с лечебно-столовыми минеральными водами Карпат. Возникла необходимость выяснения сохранности притока (дебита) воды в зимний, наиболее холодный период времени. Нужно было определить возможность круглогодичной эксплуатации источника, возможность сбора минеральной воды для шахтеров, проживающих на Шпицбергене в поселках на рудниках Баренцбург и Пирамида.
На Шпицбергене в шахтах добывают каменный уголь. Кроме российских, здесь есть и два норвежских рудника – Лонгиербюен и Свеагруве. Везде трудяться люди, которые пьют и используют пресную воду для хозяйственных нужд, скапливающуюся в основном за счет таяния снега и ледников. Такая вода практически не содержит солей, поэтому плохо утоляет жажду и, в общем, неблагоприятно сказывается на организме человека.
В период навигации сухогрузные суда завозят на Шпицберген десятки тысяч бутылок с минеральной водой для того, чтобы люди могли удовлетворить потребность в полезных солях. Конечно, рентабельнее было бы освоить местный минеральный источник, расположенный почти под боком.
И вот мы выехали на снегоходах по дороге, идущей через центр поселка Баренцбург. В состав нашей группы входили пять человек. Первым шел штурман – Иван Фомичев. Он досконально изучил маршрут, много раз проходил по нему раньше. Правило для всех – не отставать, двигаться строго след в след за штурманом по порядку номеров. Номер второй – старший группы, ему поручено отвечать за жизнь участников и успешное выполнение задания, принимать решения по изменению маршрута в критической ситуации. Номер третий – гидролог, Александр Волчков. В его рюкзаке глухо постукивали пока еще пустые пластиковые бутылки для проб воды. Четвертым шел я, в первый для себя маршрут на снегоходе. У меня тоже запас пустой посуды, карта, компас, на спине удобно легла охотничья винтовка «Лось» для отражения возможного нападения белого медведя. Замыкающий – наш механик, Александр Андронов. Он опора всей группы в смысле обеспечения работы снегоходов «Буран». Средняя скорость движения – 20 километров в час. Впереди было 35 км до ближайшего охотничьего домика, где можно растопить печку, согреть еду и переночевать.
Машины с мотоциклетным шумом пересекли поселок, освещенную площадь перед столовой, остановив на минуту идущих с завтрака раскрасневшихся полярников. Они приветливо проводили взглядами выезжающую в полярную ночь группу, представляя, сколько опасностей может быть на ее пути.
И вот огни поселка далеко позади, остановились на последнем километре шоссе и медленно съехали на целину, пушистую от недавнего снегопада. Через километр опять остановка – зарядили ружья, приготовили ракеты на случай встречи с хозяином Арктики – белым медведем.
Сначала шли вдоль склона, снегоход постепенно наклонялся вправо, для равновесия корпус тела были вынуждены смещать влево, висеть над левой гусеницей, не сбавляя скорости движения. Справа внизу чернела вода фьорда. После огней Баренцбурга я не сразу привык к окутывающей темноте, яркий свет фары снегохода выхватывал лишь гусеничный след и силуэт идущего впереди Александра Волчкова. Отрывая взгляд от дороги, я с интересом вглядывался в шевелящийся в стороне светлый лохматый контур, невольно нажал на ручку газа и почти вплотную приблизился к снегоходу Волчкова. Снова бросил взгляд в темноту и ничего не увидел кроме заснеженных холмов. В голове мелькнула тревожная мысль: «А не медведь ли это был?». Всплыла в памяти история с норвежским полярником, который отстал от своих товарищей и не торопясь ехал на снегоходе в такую же полярную ночь, освещая на поворотах фарой крутые заснеженные склоны ручья. На одном из виражей он увидел серый силуэт бегущего ему наперерез медведя. Норвежец инстинктивно выжал полный газ, машина рванулась, увлекая за собой вцепившегося в руль седока. Удар когтистой лапы пришелся по свободному заднему сиденью. И только догнав своих товарищей, при свете фар он осмотрел лохмотья синтетической кожи и куски вылезавшего из под них паролона за своей спиной. Только тогда норвежец по настоящему испугался, представив, что могло бы быть, если бы подвела его машина. Говорят, что обшивку он специально с тех пор не чинит, чтобы вещественное доказательство правдивости его рассказа всегда было под рукой.
С разгона взяли подъем и я опять увидел три светлых движущихся пятна. В этот момент штурман Фомичев поднял руку и наша колонна остановилась. Я встал со снегохода и пошел узнать причину остановки, а заодно выяснить происхождение белесых силуэтов в темноте. Подошел к группе ведущих и услышал веселый разговор об оленях. Оказалось, что эти лохматые и белые зимой животные ввели в смущение не одного меня. Остановились мы не из-за оленей, а для уточнения ориентировки и охлаждения двигателей снегоходов. Температура – 5 градусов и постепенно повышалась, была опасность перегрева моторов.
Старший группы Юра Васильев, обращаясь ко мне спросил: «Ну как?». Я ответил, что все нормально, только немного звенит в ушах от треска снегохода. Не даром норвежцы его называют «Руссиск скутер Тра-та-та». Перекурили десять минут, за это время я успел достать карту, приблизительно определиться на местности по отдаленным огням Баренцбурга, по береговой линии, чернеющей справа, по пройденному расстоянию, по данным спидометра и местному рельефу, который был различим только в пределах ближайших 20 метров. Снова посыпал снег, последовала команда – «По коням!», запустил двигатель, он был еще горячий и легко завелся одним поворотом ключа стартера. Убедившись, что все готовы, Юра скомандовал «Пошли!». Новый снежный заряд снизил видимость до нуля. Удивительно, как штурман Фомичев ориентировался в кромешной мгле и снегопаде. Движение впереди идущих замедлилось, передо мной приблизился красный огонек заднего фонаря снегохода Волчкова. Все остановились. Впереди широкими дугами разрезала темноту поисковая фара штурмана.
Мы поняли, что сбились с пути и терпеливо ждали, когда Фомичев сориентируется. Он съехал вниз по склону на плоскую равнину, сошел со снегохода и глубоко запустил руки в снег. Я подошел к Васильеву и с интересом спросил: «Зачем это Ваня в снегу купается?», на что получил вполне вразумительный ответ: «Он определяет насыщенность снега водой на случай, если мы уже подошли к кромке залива, подернутого тонким слоем льда».
Фомичев отстегнул от «Бурана» лопату и стал копать в снегу небольшую ямку. Когда он окончил свою работу, мы заметили, что лопата почти вся провалилась в готовый шурф. В свете фар мы увидели скрещенные над головой руки Ивана — сигнал опасности, значит предположение о том, что мы незаметно подошли к береговой линии, оказалось верным. И если бы Фомичев не проверил это, то выход на заманчивую равнину мог бы закончиться плачевно. В таких случаях не исключено настоящее купание в морской воде среди битого льда. Именно для такой ситуации у
Баренцбург в полярную ночь А.Н. Евдокимов, весна 1985 г.
На польской научной станции Хорнсунн. Шпицберген. 1986 г.
каждого участника маршрута в рюкзаке, в непромокаемом пакете хранится комплект сменной одежды.
На этот раз все обошлось благополучно. Колонна повернула круто влево на склон с набором высоты. На минуту стих снегопад и этого оказалось достаточно, чтобы заметить впереди силуэт полуразвалившегося домика. Для нас это уже был надежный ориентир.
Оказалось, что домик находился на довольно высокой, а главное, крутой возвышенности. Перед штурмом высоты остановились. Снегоход Фомичева набрал скорость и сначала быстро, а затем все медленнее полез на гору. Примерно так же легко к нему присоединился Васильев. Волчков выжал газ, но на середине склона машина остановилась, издавая громкий рев, мотор работал на пределе, но «Буран» стоял на месте, задрав круто вверх свет фары. Ко мне сзади подошел Саша Андронов: «Пошли вытаскивать, Волчкову одному не справиться, очень глубоко зарылся». Мы втроем, приподняли снегоход и вытащили его из ямы. Описав на своем «Буране» круг, Волчков спустился и снова пошел вверх, но теперь уже точно по проложенному до него следу и на этот раз благополучно выбрался на вершину. Учитывая опыт моего товарища, я постепенно разогнал машину и, не меняя уровня газа, точно по следу взъехал на гору. Затем без проблем поднялся опытный Андронов.
Дальше, за домиком, трасса шла еще выше по ущелью очень узкому, но довольно крутому. Васильев предупредил, что на подъеме останавливаться нельзя, так как под снегом может оказаться лед и тогда снегоход соскользнет вниз на идущего сзади. Его слова оказались пророческими. Когда я, четвертый по очереди, начал на хорошей скорости подъем, то старался вписаться на всех крутых виражах в проложенный след. Повороты ущелья появлялись настолько внезапно, как бы выхватываясь из плотной тьмы светом фары, что принимать решения об изменении направления руля приходилось несколько раз в какие-то мгновения. Неожиданно впереди увидел соскальзывающий снегоход Волчкова, он шел прямо на меня. Я все же успел круто свернуть, при этом едва не перевернулся, прежде чем рядом глухо приткнулся и замер тяжелый Буран Волчкова. Опять пришлось поработать руками, чтобы машины оказались наверху. Дальше двигались вдоль пологого склона.
Фомичев остановился, предупредил, что нужно спускаться с использованием тормоза, метров 20 очень круто, затем горизонтальная «полка», на которую нам нужно выйти. Ширина «полки» небольшая, под ней обрыв в море. Поэтому, в случае сильного разгона на спуске можно улететь вниз.
Мы сверху наблюдали, как Фомичев быстро съехал по крутому склону, погасил скорость и одновременно повернул вдоль горизонтальной «полки», следом пошли остальные. Я медленно "подгазовал" к краю, на секунду остановился, тем самым проверив работу тормоза, и затем, слегка притормаживая, пошел с ускорением вниз. В какой-то момент стало не по себе, но затем, уже внизу, снегоход послушно затормозил и я с облегчением успел вывернуть на «полку» вслед за своими товарищами. Прошли еще 2 километра и плавно выехали на широкое плато.
Последовала очередная проверка наводненности снега, все оказалось в порядке, мы шли по земле. На очередной остановке сверился с картой, оказалось, что плато расположено в самой южной части Грен-фьорда и образовано оно мореной — ледниковыми отложениями пород, сам ледник отступил на юг, разравняв выход к фьорду. Впереди должно было быть устье реки с широкой дельтой. На хорошей скорости прошли ровный участок — бывшее ложе ледника, спускались с небольшого уступа на лед реки. Первый снегоход пошел сначала медленно, затем быстрее, следом остальные. Я старался не отставать от впереди идущих, хотя в голове не давала покоя мысль, а что если где-то по пути промоина и снегоход туда провалится. От таких невеселых дум внимание рассеялось и я чуть не наткнулся на снегоход Волчкова, который незаметно сбавил скорость. Я резко нажал на тормоз, а вот тормозить-то как раз на льду нельзя. Почувствовал, что снегоход тормоза не слушается, более того, он уже не слушается и руля. Мой «Буран» слегка задел «хвост» Волчкова и начал вращение вокруг своей оси. Совершенно беспомощный в управлении, я с отчаянием ждал, когда же, наконец, машине надоест резвиться на катке. Меня остановил торчащий из льда камушек. Товарищи уже далеко ушли вперед. С желанием поскорее их догнать, я нажал на газ и – вальс повторился, только вращение началось в противоположную сторону. Разозлившись на свою поспешность, снова остановился и плавно начал движение, теперь было все в порядке. Медленно, но верно прибавил скорость, поднялся на берег реки и догнал Волчкова. Интересно, что Андронов находился все это время сзади, наблюдал и не мешал мне самостоятельно постигнуть навыки вождения снегохода по льду, за что я ему был в душе весьма признателен.
Следующие пол часа шли по слегка холмистому плато, на хорошей скорости около 30 – 40 километров в час. Еще не всегда удавалось вписываться во все повороты, огибающие скальные выступы и высокие снежные наносы. Перед поворотом нужно было сбрасывать газ, чтобы не перевернуться, так как центр тяжести у «Бурана» расположен довольно высоко.
Бураны, идущие впереди остановились, подъехал и я, короткий отдых. Сверили с Фомичевым наше местоположение на карте. Где-то здесь мы должны выйти на трассу, обозначенную вешками. Говорили, что трасса хорошо видна даже ночью, так как вешки снабжены световыми отражателями. После отдыха пошли дальше, вешек видно не было, но вот впереди загорелись по очереди три зеленых огонька. Подъехали ближе, оказалось, что это три отражателя закреплены на одной вешке, обозначающей снегоходную трассу. Дорога вела к норвежской полярной станции и совпадала на этом участке с нашим маршрутом. Огоньки на вешках «загорались» один за другим. Мы прошли по правому, а затем по левому борту долины ручья. Преодолели спуск, а затем подъем и, внезапно, в темноте возник темный силуэт аккуратного домика с заснеженной крышей. Судя по карте, рядом с домиком должно располагаться озеро «Конгрэсс», а уже за ним одноименный источник минеральной воды – цель нашего маршрута. Домик построен российскими строителями для отдыха наших туристов, геологов и для всех тех, кого застигнет в пути ненастье.
Решили разделиться: двое остались в доме, чтобы растопить печь, сварить обед, а остальные тем временем пошли дальше к источнику за пробами воды и для выполнения гидрологических измерений, ради которых мы сюда добирались. Но для начала мы вместе попытались открыть дверь в дом. Петли и порог сковало льдом, отгребли снежный занос и снег не был бы помехой, если бы дверь открывалась внутрь, как это положено на севере, но эта дверь открывалась наружу, по правилам пожарной безопасности это верно. Через пол часа работы дверь удалось вытащить из разбухшей коробки. Пока скалывали лед, представили, как замерзающий человек находит спасительный дом и не в силах открыть дверь – замерзает на пороге. Хорошо, что с нами этого не произошло.
Мы с Волчковым и Андроновым завели снегоходы и отправились по ровному полю застывшего озера на его противоположный берег. На склоне обнаружили совсем крохотный домик – будку из свежеструганных досок. Вокруг намело высокий сугроб. Остановив снегоходы, оставили фары освещать домик, дверь на этот раз открылась легко во внутрь. Внутри оказался белоснежный от инея сруб колодца. Под деревянной крышкой, на глубине в один метр тихо пузырилась кристально чистая вода, которая вытекала через небольшое боковое отверстие наружу. Помещение было наполнено легким запахом сероводорода – это дыхание подземного минерального источника, который жил, несмотря на крепкие морозы.
Не теряя времени мы приступили к наблюдениям. Первым делом замерили расход воды. Для этого под тонкую струю, вытекающую из колодца, Волчков подставил мерное ведро объемом в 10 литров и одновременно включил секундомер. Ведро стало полным за пять секунд – хорошая производительность. Затем измерили температуру воды, которая составила только плюс пол - градуса Цельсия. Результаты измерений Волчков тщательно записал в дневник. В это время я уже наполнил пустые бутылки минеральной водой. В ходе всех этих действий мы не расставались с электрическим фонарем, хотя на часах был полдень. Завершили работу привязыванием к бутылкам различных этикеток, так как каждая из них предназначалась для определенного вида анализа. Пришла пора обедать. За час стоянки двигатели снегоходов успели замерзнуть, а мой – просто не хотел заводиться. Вместе с Андроновым заменили свечи зажигания и только после этого снегоход послушно затарахтел. Мы быстро добрались до дома, где час назад оставили своих товарищей. Зашли в дом, с удовольствием вдыхая приятный аромат горячей пищи. Юра Васильев с Фомичевым не теряли времени зря. Уже была развернута радиостанция, передано сообщение в экспедицию о нашем благополучном прибытии на озеро Конгресс.
Иван подвесил над столом маленькую лампочку, соединив ее с аккумулятором снегохода и в доме стало светло и уютно. Мы сняли промерзшую одежду, заледенелые валенки подвесили ближе к печке. На столе лежали свежий лук, сало, чеснок, ломти еще неоттаявшего хлеба. Разобрали ароматные тарелки с супом и дружно навалились на еду, никто отсутствием аппетита не страдал. За столом обычные мужские разговоры, а в душе приятное ощущение исполненного дела.
Так незаметно пролетел час, наступило время подумать о возвращении. Я вышел на улицу – не видно ни зги, поднялся сильный ветер. Он с завыванием терся об обшивку дома, снегоходы наполовину замело. Вернулся в дом и с тревогой сообщил товарищам о непогоде. Они с удивлением высыпали на улицу, но уже и в доме был отчетливо слышен нарастающий гул ветра. Как в такую погоду возвращаться? Бактериологический анализ воды из источника должен был быть сделан в течении 12 часов. В запасе оставалось только 10. Если пурга не утихла бы через 5-6 часов пришлось бы брать новые пробы. Срочно связываемся по радио с начальником экспедиции. Узнали, что в Баренцбурге метель началась на 2 часа раньше и к настоящему времени ветер там достигал скорости 30 метров в секунду. В связи с ухудшением погоды нам было запрещено покидать дом в ближайшие 2 часа, до следующего сеанса связи.
В это время на печке забурлил большой чайник, этот домашний звук отвлек меня от невеселых мыслей. Ваня заварил индийский «со слоном» покрепче и все сели чаевничать под завывание вьюги. Печка раскалилась до красна, уголь горел прекрасно, стало жарко от чая, печки, потянуло в сон. Если бы нам пришлось ночевать в этом доме, то места бы всем хватило: вдоль стен пристроены три двухярусные нары, на каждого по матрацу и одеялу. Проверив запас угля, подсчитали, что его хватит на двое суток постоянного поддержания огня.
Незаметно пролетели еще два часа. Васильев включил радиостанцию. Сразу услышали голос радиста экспедиции, который передавал распоряжение начальника оставаться в доме до следующего сеанса связи, через два часа.
Ситуация напоминала отсрочку рейса в городском аэропорту, только там объявления раздаются каждые два часа по громкой трансляции и в непогоду обычно скапливается так много пассажиров, что негде приткнуться, сесть отдохнуть. Мы же находились в более выгодных условиях, поэтому с удовольствием растянулись на матрацах, вспоминая по очереди увлекательные истории, которые обязательно происходят со всеми любителями путешествий.
Мне впервые пришлось столкнуться со снежной метелью в полярную ночь и вообще я впервые зимовал на севере. Поэтому я внимательно прислушивался к рассказчикам и особенно запомнился рассказ Ивана Фомичева о том, как прошлой весной на Шпицбергене он принимал участие в 150 км походе из Баренцбурга в другой российский поселок – Пирамида. Сначала погода благоприятствовала участникам похода, но когда они прошли больше половины пути, поднялась метель. Видимость полностью пропала, липкий мокрый снег слепил глаза, набивал карманы, все отверстия в снегоходах. К этому времени они подошли к леднику Норденшельда, который расположен почти напротив Пирамиды. В нижней части ледника много трещин, а язык ледника ограничен обрывом высотой около пятидесяти метров. При полном отсутствии видимости было легко попасть в трещину или сорваться с кромки ледопада. Остановив движение, путешественники принялись откапывать глубокую траншею в снегу, а из нее вырыли закрытую со всех сторон пещеру для укрытия людей. Пока работали и загоняли снегоходы в укрытие было жарко, а вот когда все мокрые и усталые забрались в пещеру, то людей постепенно охватил холод. Немного согрелись бутербродами из аварийного запаса продуктов. Вскипятить чай было не на чем, примус с собой не взяли. Шли часы, а пурга не унималась. Сидеть без движения в сырой одежде становилось невмоготу, вдобавок со снежного потолка падали комья мокрого снега. Тогда старший группы поднял всех на ноги и потребовал двигаться, прыгать на месте по 15 минут каждые пол часа. Движения согревали, но не надолго, больше нагнетали тоску. Кого-то осенила мысль сделать примус из канистры с бензином и на нем согреть чай, всем хотелось пить нестерпимо. Но от такой опасной затеи сразу отказались, представив на минуту, что будет после взрыва канистры с бензином. К этому времени немного развиднелось и было принято спасительное решение двигаться вперед. Шли на малой скорости с частыми остановками для охлаждения двигателей и уточнения ориентировки. Так они благополучно пересекли опасный участок и прибыли в поселок Пирамида.
За разговорами незаметно подошло время нашей очередной радиосвязи с экспедицией. Погода немного улучшилась. По рации предложили действовать по обстановке, но не рисковать без особой необходимости. Мы вышли на улицу – вдали слабо проглядывались огни Баренцбурга. Этого оказалось достаточно, чтобы принять решение на выход в обратный путь.
Посуду уже давно помыли. Одевшись в подсохшую теплую спецодежду – бушлат и брюки из черной кирзы, одел валенки и проверил все-ли взял с собой, оглядывая чисто вымытый пол. Все оказалось упакованным в рюкзак, а вокруг идеальная чистота. Мы помнили, что долг каждого, кто останавливался в домике, перед отъездом провести тщательную уборку. Как и во всех охотничьих домиках на Шпицбергене, здесь имелась книга записи посетителей. На геологоразведочную экспедицию ПО Арктиуголь была возложена обязанность поддерживать порядок в близлежащих к поселку охотничьих домиках, завозить в них продукты, уголь, спички, свечи и дрова. Поэтому мы считали себя скорее хозяевами, чем гостями этого домика, приезжали сюда почти каждый месяц для режимных наблюдений за минеральным источником на озере Конгресс и каждый раз отмечали свое прибытие в этой толстой книге, хранящей записи за многие десятилетия.
Стартовали в прежнем порядке, я поехал предпоследним. Свет фары выхватил из темноты крутой спуск с холма, снегоход плавно набрал скорость, быстро догнал красный фонарь Волчкова. Дорога была знакома, поэтому, несмотря на слабую видимость, скорость движения оказалась довольно высокой. Наверное, домой стремились не только люди, но и машины.
И вот по сторонам уже замелькали первые огни Баренцбурга, осталось позади большое здание теплостанции, выехали на площадь перед столовой и заглушили двигатели. Юра Васильев поспешил в дом напротив, чтобы сообщить по местному телефону в экспедицию о нашем благополучном возвращении. По пути сдали пробы воды в лабораторию. Поставили снегоходы в гараж и только после этого навалилась клонящая в сон усталость. За вкусным ужином обсуждали наши невольные приключения, планы ремонта снегоходов и маршрут следующего, более дальнего похода на снегоходах по ночному Шпицбергену к начавшейся буриться параметрической скважине Вассдалленская.
Шпицберген, Баренцбург, 1985 г.