При конструктивистском подходе идентичность политизируется и воплощается в политику идентичности, направленную на победу идентичности или идентичностей определенного типа. Методологически значимым является выделение М.Кастельсом структуры идентичности, включающей легитимизирующую, оппозиционную и проективную идентичности. То есть (в терминах М. Кастельса) доминирует легитимизирующая идентичность. Поскольку идентичность необходима индивидам и обществам как характеристика их самотождественности, их «размышлений, пред> положений, верований и аффектов по вопросу о том, кто они и каково их отношение к другим и также к более широкому миру…» (Elliott, 2011: XXI), то общество имеет стремление к ее усовершенствованию, имеет определенную политику в отношении идентичности. В кавычках выше дано определение идентичности, которое предлагает один из самых известных специалистов по данной проблеме Э. Эллиотт. По его мнению, идентичность не совпадает ни с идеями, ни с обычным опытом. Она представляет собой «скорее полусознательные мысли о себе» (там же: XXI). Она концентрирует многие другие проблемы — экологии, политики, сексуальной жизни, морали и становится центральной категорией конца XX — начала XXI в., характеризующей жизненные стратегии. Термин «политика идентичности» возник в 1960е годы при попытке преодолеть разрушающееся единство и найти способы его восстановления. Объектами политики идентично- сти стали раса и этничность, затем права женщин, сексуальных меньшинств, проблемы которых образовали «оси», как пишет Эллиотт, политики идентичности. Политика идентичности противостоит традиционной институциональной политике с ее требованиями к социальным изменениям, чтобы они осуществлялись в общем направлении, попыткой найти способы защиты партикулярных устремлений. Политика идентичности во многом противостоит государственной политике, направленной на интеграцию, и характеризуется активностью социальных групп, защищающих свою особость. Чаще всего политика идентичности есть следствие социальных движений, выступающих с требованиями учета их специфики и адекватной ей социальной политики. Задаваясь вопросом о том, какова связь между модернити и появлением групп, настаивающих на своей исключительности, естественно сложившимся мультикультурализмом и политикой, поддерживающей партикулярную идентичность, приходится отказываться от эссенциалистски натуралистических представлений об идентичности и переходить к проблеме ее конструирования. Оно предстает, во-первых, в форме самоутверждения коллективных идентичностей. Политика идентичности в отношении расы, этничности, мультикультурализма и пр. устанавливает связь между специфическими проявлениями опыта, идентичностями, культурами и политикой в широком смысле. Харьковские социологи О. А. Филиппова и Ю. Г. Сорока дают следующее определение политики идентичности в этом смысле: «…это совокупность идей и действий, направленных на обретение стабильного статуса в структуре социальных отношений, целенаправленная деятельность за право на «имя» в структуре легитимных номинаций, а следовательно, — в структуре легитимных ресурсов. Политики идентичностей, вследствие множественности агентов, стратегий и привлекаемых ресурсов, создают основание инвариантности, множественности проектов идентичностей» (Филиппова, Сорока, 2009: 129–135). Но во втором смысле политика идентичности осуществляется не только самоутверждающимися группами, но и государством, стремящимся к конструированию общенациональных символов и самоотождествлений. Конструктивистская сущность политики идентичности присуща тому и другому подходу — установлению специфической идентичности групп в социальных движениях и попыткам государства и общества поддержать более универсальные основы формирования идентичности, в частности идентичность по гражданству. Это хорошо показывают Э. Эллиотт и Б. С. Тернер: «Фокус на различии прославляет разнообразие идентичностей в фрагментированном ми> ре, отбросив устоявшуюся теорию равенства. Подчеркивание социального равенства является попыткой сохранить некоторые элементы просвещенческого универсализма, чтобы защитить справедливость» (Elliott, Turner, 2012: 23). Эллиотт утверждает, что политика идентичности, подчеркивающая многообразие, виновна в игнорировании справедливости и равенства, в то время как понятие универсальных прав слепо по отношению к локальным требованиям распознавания и уважения. Термин «политика идентичности» появился в 1960–1970е годы у П. Бурдье в значении самоутверждения групп и плюрализма идентичности. В словаре терминов и понятий по проблеме идентичностей обращается внимание на преобладание на Западе концепции, которая подчеркивает ценность «практики утверждения ущемленными в социальном статусе меньшинствами и группами, объединяющимися как носители особых идентичностей (расовой, этнической и гендерной, а также конфессиональной и др.), права на общественное признание и легитимность» (Идентичность как категория…, 2011: 162). И именно в духе партикуляризации политика идентичности и рассматривается. Вместе с тем есть, как мы уже отметили, и другая политика идентичности — направленная на универсализацию для преодоления кризиса идентичности. Эта политика идентичности представляет собой «совокупность ценностных ориентиров, практик и инструментов формирования и поддержания национальной (национально-государственной), гражданской и иных форм макрополитической идентичности» (там же: 165). Тот и другой подход сопряжен с конструктивистскими тенденция> ми, в которые вовлечено множество факторов, в том числе «усилия разных субъектов по формированию совокупности представлений, ценностных ориентиров, политических притя заний, которые осуществляются в публичном пространстве. Очевидный факт, что ключевым игроком выступает государство, которое в проведении политики идентичности использует символическую политику, языковую политику и политику памяти» (Идентичность и социально-политические…, 2012: 72). Прежде доминировавшая натуралистически-эссенциалистская трактовка идентичности сменилась конструктивистской трактовкой, ориентированной на определенную политику идентичности и отказ от примордиальных трактовок. Идентичность значима смысложизненными установками индивида, способностью групп иметь смысловую общность и способностью народов хранить свою культуру. Конструктивистская сущность политики идентичности присуща как установлению специфической идентичности групп в социальных движениях, так и попыткам государства и общества поддержать более универсальные основы формирования идентичности, в частности идентичность по гражданству. Работая с понятием «идентичность» и применяя новые эвристические методологии, ученые обнаруживают новые проблемы и новые аспекты исследования, находят новые парадигмы исследования. Английская исследовательница М. Везерелл, одна из руководителей обширной английской программы исследования идентичности пишет: «…для изучения идентичности сейчас интересное время (курсив наш. — Н. Ф.). Например, стали считать, что стабильные социальные идентичности, основанные на привычных социально-классовых иерархиях сменились множественными, фрагментированными и более неопределенными проектами идентичности, которые основаны на «жизненных стилях» и потребительских предпочтениях» (Wetherell, 2009: 1). Отмеченные Везерелл инновации относятся прежде всего к методо логии анализа идентичности. В особенности они работают там, где прежние методологии обнаруживали конфликт и позиционировали его как непримиримый — классовый, этнический, расовый, между странами. Понятие идентичности явилось когнитивным средством смягчения конфликтов, уменьшения их антагонистического статуса. Подчеркнутые Везерелл особенности новой методологии уводят от старых конфликтов, обращая особое внимание на образовательный статус, образ жизни («жизненные стили»), тип консьюмеристского поведения, большее многообразие вариаций жизненного мира, его фрагментированность и многообразие контекстов. Введя новую методологию «жизненных стилей», о которой пишет Везерелл, английские социологи применили концепцию габитуса и культурного капитала П. Бурдье к условиям Англии и на этой основе дали новую трактовку среднего класса. Согласно этой методологии средний класс в меньшей мере характеризуется экономически и в большей мере — культурно: образованием, вкусами, интересами (Bennett et al., 2009; Федотова, 2010). Проблема идентичности, тем не менее, пережив взлет, стала достаточно привычной и не дающей новых открытий. Процесс ее изучения сделал ряд полученных результатов рутинными, несмотря на то что наличие кризиса идентичности в большинстве стран мира и во многих сферах человеческой жизни и деятельности требовало новых решений. Приведенный Везерелл подход является примером конструктивистского толкования идентичности. Обе трактовки объединены пониманием, что игнорирование значимости идентичности и отказ от категории «идентичность» постепенно создали бы новый мир, в котором ни «смысл себя», ни символические и организационные связи при взаимодействии людей и социальных групп не имели бы значения. Представить себе такой обессмысленный мир невозможно, а проектировать его крайне нежелательно.