Пик Джолдаш («Тяньшанская Ушба» Летавета)
Фото А. А. Летавета
При каждом свисте невольно теснее прижимаемся к стене.
Вдруг туман начинает быстро исчезать, а с ним и проклятая дымка. Перед нами чудесной пирамидой поднимается на высоту не менее 6000 м вершина, которую за ее неприступный вид и сходство в контурах называем между собой «Тяньшанской Ушбой».
Выступаем в 9 час. 30 мин. Переходим на ледник. Его поверхность покрыта обломками скал. Вскоре выходим на серединную морену и продолжаем путь по ней.
По мере того, как мы подвигаемся вперед, перед нами раскрываются чудесные видения этого таинственного ледника — гигантские вершины, одна прекраснее другой.
Вот впереди, за черной мрачной скалой, обломки которой образуют срединную морену, видна замечательная вершина — зуб, почище всякого Маттергорна. Ветер сдувает с него снег так, что гора как бы дымится.
Подвигаемся немного дальше, и слева открывается еще одна чудесная вершина, одна из самых красивых, которые я когда-либо видел. Настоящая Канченжунга — поразительное сходство!
Не могу оторвать глаз от сверкающих снегов на ее склонах, от вершины, которая курится сдуваемым снегом.
Пробуем продвинуться поближе к этой горе. Спускаемся с морены на ледник, но итти очень трудно: то, что казалось с морены буграми на поверхности ледника, в действительности оказывается целыми ледяными холмами.
Дальше в верховьях ледник имеет довольно гладкую поверхность, но фирновый бассейн почти отсутствует. Вершина поднимается, как огромная пирамида, над совершенно ровной площадью ледника. Подъем на вершину отсюда невозможен — вид у нее более грозный, чем у кавказской Безингийской стены.
Как ни хочется подойти к подножью вершины, но от этого приходится отказаться: не остается времени на обследование главной ветви ледника. Нужно спешить.
Снова мы идем по срединной морене и затем дальше, по центру главной ветви ледника. Лед здесь слитный. Иду быстро, почти бегом. В моем распоряжении остается всего часа полтора времени — слишком я увлекся фотографированием.
С новой точки зрения горы принимают иные очертания. В поле зрения все новые пики и ледники у их подножий...
Вон, вдали, между двух невысоких хребтов, лежит ледник. В глубине ущелья виден цирк с довольно пологим перевальчиком в сторону Китая. Как хочется добежать до него, чтобы взглянуть на пустыню Такла-макан. Но до перевала не меньше трех часов ходу — приходится отставить.
На запад от перевала еще одна замечательная вершина, но уже в другом роде — она вся ослепительно белая. За нее уходит ледопадом западный приток главной ветви ледника. По нему, вероятно, можно подойти к виденным нами вершинам.
Увы, время уже двигаться назад, чтобы до темноты попасть к лагерю»1.
Последние лучи солнца угасают на снегах прекрасных вершин. Летавет решает предложить назвать посещенный им и Капитолиной Семеновной ледник именем проф. С.Г. Григорьева. Теперь вниз в лагерь, а назавтра и вовсе в обратный путь.
Недостаток времени не позволяет даже вернуться домой другим маршрутом. Более осторожные спутники Летавета не решаются рисковать, имея впереди перспективу неизведанных переправ.
24 августа группе приходится вновь пересекать Кага-лячап, но на этот раз погода отвратительная. Снежная буря бросает навстречу колючий снег. Люди и лошади, нагнув головы, с трудом продвигаются вперед. К вечеру, когда путешественники переваливали через Кубергенты, буря прекратилась. Ветер быстро гнал по темному небу клочья туч. Стало холодно. Бивуак был устроен в нескольких километрах севернее перевала.
Ночью ветер разогнал остатки туч. С ними исчезла и дымка. Темное глубокое небо сияло бесчисленными звездами. Август Андреевич выглянул из палатки и, увидев, что вызвездило, стал уговаривать спутников вернуться к перевалу, чтобы напоследок увидеть наконец панораму Кок-шаал-тау. Итти назад никто не захотел, и еще задолго до рассвета Летавет, поеживаясь от ночного мороза, быстро пошел назад один. Он договорился со своими товарищами, что караван дождется его возвращения.
Когда он, запыхавшийся, достиг перевала, розовые лучи зари осветили снежные вершины Кок-шаал-тау. Дымки не было. Постепенно поднималось солнце, все большая часть хребта появлялась из тени, и наконец, вся великолепная панорама развернулась перед глазами альпиниста.
Невольно снова вспомнилось восторженное описание. Пальгова. Но задерживаться было нельзя, и Летавет почти бегом двинулся на север за перевал. Когда он достиг места бивуака, лагерь был уже свернут и караван готов к выходу.
9 сентября группа возвратилась в Москву.
Красота и своеобразие вершин Кок-шаал-тау увлекли проф. Летавета. В течение всей зимы не уставал он вновь и вновь повторять рассказы о своем путешествии, о наиболее замечательных его эпизодах. Однако он не только рассказывал о прошлом. Исподволь он готовил новый поход в этот же район. Его не останавливала необходимость повторить долгий и довольно скучный путь с караваном до Кагалячапа. Но не только Кагалячап намечал он посетить на этот раз. В задачи новой группы, главным образом, входило расширение района исследования на восток — к прорыву Узенги-гуша.
Группа на этот раз состояла из четырех человек. Кроме Летавета и его жены, на Тянь-шань отправлялись молодые члены Туристской секции Московского дома ученых Марон и Машков — оба бывалые альпинисты.
...Миновав ледник Комарова, группа подходила к подножию пика, который в прошлом году был назван Кзыл-аскер (Красноармеец). Теперь уже альпинисты не собирались ограничиваться только осмотром горы и окружающих ледников со склонов хребта. Решено было сделать попытку восхождения. Внизу в ущелье оставались сопровождавшие группу пограничники и лошади каравана.
После осмотра вершины был определен возможный путь: от вершинной части горы опускался, огибая винтообразно ее склоны, узкий ледник. Его крутой поток во многих местах прерывался трещинами, которые на ледопадах образовывали запутанные лабиринты.
Тяжелый, выматывающий все силы подъем. К концу дня восходители достигли подножья небольшой вершины, склоны которой ограничивали ледник оправа. Гладкая скалистая стена здесь была отвесна и местами даже нависала над снежной мульдой у ее подножья. Отсюда начиналась самая узкая часть ледника, разорванная свирепыми ледопадами. Под самой стеной поставили палатку и, так же как в предыдущем году на леднике Григорьева камни, так теперь маленькие снежные лавины перелетали через головы людей. Погода портилась. Временами шел снег. Сильный ветер стремительно нес низкие тяжелые тучи.
Весь следующий день снова поднимались вверх альпинисты, преодолевая трудный ледник. Однако к тому времени, когда они устроили второй бивуак, погода окончательно испортилась. Снег шел непрерывно, и ветер, подхватывая его, крутил метель. В таких условиях двигаться по узкому, крутому леднику, когда в любой момент с одного из склонов могла свалиться лавина, было явно неразумно.
Ледник Григорьева и пик О. Ю. Шмидта
Фото А.А. Летавета
Члены группы пришли к единодушному выводу, что взять вершину «с хода» нельзя — требуется более детальная разведка пути и лучшие условия погоды. Но на такую «осаду» нужно было время, а его и так много ушло на путь до Кок-шаал-тау. Чтобы иметь возможность проникнуть возможно дальше на восток, решили от восхождения отказаться.
По знакомому пути шли, почти не задерживаясь. Единственный «визит», который группа сделала, был посвящен верховьям ледника Григорьева. Летавет не мог отказать себе в удовольствии вновь насладиться замечательными видами. Еще приятнее ему было видеть восторг его новых спутников. Одновременно по прошлогодней метке проверили положение языка ледника.
Следующим после Джурека было ущелье Чон-тура-су. В описании Пальгова это место не фигурирует. Тем более было оснований обследовать его.
Здесь группа разделилась. Вверх по ущелью отправились Летавет с женой, а Марон и Машков пошли другим путем с тем, чтобы совершить восхождение на панорамную вершину и осмотреть район сверху.
...Суровая каменистая долина Чон-тура-су. Вершины главного гребня Кок-шаал-тау где-то далеко в глубине ущелья, в верховьях еще невидимого ледника. Летавет и его жена идут вперед, уже немного разочарованные однообразием окружающего пейзажа. Дно ущелья покрыто бесчисленными валунами и обломками скал. Вдали, от склона к склону, перегораживая долину, поднимается высокая гряда конечной морены.
По мере приближения моренный вал кажется все более высоким. Верхняя часть долины скрыта за ним. Но вот из-за нагромождения камней показывается остроконечный контур какой-то скалы. Все выше поднимается Летавет со своей спутницей по склону, и постепенно как бы вылезает вверх остроконечная скала. Она растет и становится все больше. Вот это уже не скала, а пик. Теперь морена уже не загораживает вида, и у подножия пика сверкает хаос разорванного множеством трещин ледника.
Удивительное зрелище! Остроконечная вершина высотой до 5000 м поднимается совершенно одиноко. Ничто не связывает ее с другими горами. Ледник обтекает с обоих сторон подножье огромного обелиска.
Далеко позади вершины Кок-шаал-тау. Нигде не видал Август Андреевич ничего подобного. Долго стоял он, пытаясь понять причину такого необычайного явления.
Вершину решили назвать пиком Альпиниста, а ледник именем Корженевского.
Пик Альпиниста
Фото А.А. Летавета
***
...И на этот раз не удалось добраться до места, где Узенги-гуш прорывается сквозь скалы Кок-шаал-тау. Уже было видно начало поворота реки на юг, но... дальше пройти было невозможно. Река в этом месте достигает значительной ширины. Поток ее по мощности превосходит Сары-джас. Но, чем ближе к повороту, тем берега становятся более крутыми, и наконец вода бурлит в узком каньоне. По крутым, почти отвесным склонам лошади итти не могут — дальше каравану путь закрыт.
Чтобы предпринять обследование места прорыва, которое является, по-видимому, одним из грандиознейших каньонов, необходимо организовать специальную экспедицию. Перебрасывая на себе лагерь и все необходимое для движения все ближе к месту прорыва, люди постепенно могут достичь его. По всей видимости, при этом придется широко применять технику альпинизма.
Обратный путь был намечен по другому маршруту. Чтобы перебраться на другой берег. Узенги-гуша, пришлось вернуться несколько назад, вверх по течению. Переправа была исключительно трудной и опасной.
***
Так и не пришлось проф. Летавету побывать у прорыва Узенги-гуша. Последующие его путешествия были посвящены другим хребтам центрального Тянь-шаня. Несколько лет спустя, после одного из докладов об очередном путешествии, к профессору подошел молодой человек с альпинистским значком. Это был Борис Симагин — один из организаторов альпинизма среди работников авиационной промышленности. За знакомством последовало несколько бесед. Симагин просил посоветовать, в какой новый и интересный в альпинистском отношении район на Тянь-шане ему предпринять поездку.
Восторженные рассказы профессора и убедительные фотографии сделали свое дело. Летом 1938 г. шесть молодых альпинистов общества «Крылья Советов», после долгого пути, переправились через Узенги-гуш и достигли его правого берега невдалеке от урочища Джурек.
Альпинисты Симагин, Багров, Литвинова, Разуваев, Дик и Гиршон направлялись к горам Кок-шаал-тау с целью совершить интересные спортивные восхождения. В таком отдаленном районе они были впервые и смотрели кругом с удивлением — так сильно все отличалось от знакомых им гор Кавказа.
Симагин с товарищами прошли в верховья ледника Григорьева. Летавет перед отъездом из Москвы снабдил группу составленной им схемой расположения ледника и вершин в его верховьях.
Особенное внимание альпинистов привлекла «Тянь-шанская Ушба» Летавета, названная им впоследствии пиком Джолдаш. Однако они быстро убедились, что организация восхождения на нее потребовала бы очень много трудов и времени и поэтому выходила за пределы возможностей группы. Пришлось еще раз пожалеть о судьбе почти всех альпинистских экспедиций в отдаленные районы. Отправляющиеся на время своего отпуска люди затрачивают львиную долю времени на путь к цели. И когда они ее достигают, времени на длительное пребывание там уже не остается. Приходится удовлетворяться тем, что можно успеть сделать в остающийся короткий период.
На леднике Григорьева альпинистов поразило, что, несмотря на очень пологое падение ледника, его поверхность отличается значительной неровностью и образует ледяные бугры и холмы.
Прекрасная стена «Канченжунги» — Летавет назвал ее пиком О.Ю. Шмидта, — которая открылась им с левой стороны ледника, была с этой стороны недоступна. Решили перекочевать в соседнее ущелье и попытать счастья оттуда. Однако, когда альпинисты подошли к вершине с запада, то их постигло разочарование: с этой стороны подъем на пик Шмидта оказался простым и не представлял спортивного интереса.
Они стояли на склоне довольно высоко над поверхностью ледника, когда Борис Симагин обратил внимание товарищей на вершину любопытной формы. От ее острой верхушки, слегка напоминавшей голову птицы, плавно шли в стороны плечи гребня. Затем гребень симметрично спадал вниз, образуя как бы крылья.
— Смотрите, вот вершина специально для нас. Название — пик «Крылья Советов» — самое для нее подходящее. Да и высота, вероятно, превышает 6000 м.
Путь к вершине был не из легких. Подняться в лоб с ледника было невозможно: скалистые склоны гребня поднимались крутой стеной. Пришлось отправиться в обход и выйти на гребень значительно западнее, там, где склоны становятся положе. Отсюда начался долгий и трудный путь по гребню, через множество препятствий.
На третий день, когда до вершины оставалось подняться не более чем на 150-200 м, вокруг разразилась сильнейшая снежная буря. Три дня свирепствовал буран. Стало очень холодно. Альпинисты, скорчившись в неудобных позах, лежали в маленьких палатках, прилепившихся на уступе гребня, среди острых скал.
Когда ветер стих и стало возможным двигаться дальше, обнаружилось, что у нескольких членов группы появились признаки обморожения. И хотя вершина была недалеко, все же пришлось спускаться вниз с возможной быстротой. Рисковать конечностями и жизнью товарищей никому не хотелось — печальная история последнего восхождения на Хан-тенгри была слишком свежа в памяти.
Несмотря на принятые меры, все же одному из членов группы, альпинисту Дик, пришлось впоследствии ампутировать пальцы ноги.
Обратно Симагин и его группа возвращались через перевал Кубергенты. Последняя часть пути к Иссык-кулю проходила по проложенной за несколько лет до этого прекрасной автомобильной дороге, ведущей через перевал Бедель в Китай.
И на этот раз остались непокоренными гордые вершины Кок-шаал-тау. Этот замечательный район еще ждет своих исследователей, а его вершины — покорителей.
П А М И Р
ПИК СТАЛИНА
В 1928 г. в глубь «неисследованной области западного Памира впервые проникли люди. Экспедиция Академии наук СССР приступила к изучению западного Памира — страны высочайших вершин и величайших ледников Союза. Тогда было начато составление первой карты этих мест. Участники экспедиции, немецкие топографы, работая в бассейне ледника Федченко, увидели поднимавшийся вдали за хребтом гигантский пик. Когда при помощи геодезических инструментов определили его высоту, она оказалась 7495 м. Эта вершина намного превышала пик Ленина в Заалайском хребте (7127 м), который до того считался первой вершиной Советской страны.
Немецкие топографы решили, что эта вершина и есть пик Гармо — название, данное местным населением одной из крупнейших гор. Однако это заключение было неправильным, настоящий пик Гармо находился почти в 30 км от места расположения нового пика. Ошибка немцев была обнаружена нескоро. В глубь лабиринта ледников и хребтов проникнуть сразу было невозможно. Горы ревниво хранили свои тайны.
Несколько лет упорной и настойчивой работы советских людей позволили расшифровать всю «неисследованную область». В 1932 г. люди впервые добрались к подножью «Пика 7495 м» и поднялись на его «плечо». В том же году была обнаружена ошибка немцев; два отряда ученых и альпинистов подошли к предполагаемому пику Гармо с противоположных сторон, и тогда оказалось, что отряды были у подножья двух разных вершин.
«Пик 7495 м» был назван именем вождя советского народа — товарища Сталина.
Альпинисты много сделали для географического исследования Памира, неизменно принимая участие во всех экспедициях Академии наук и других организаций. В 1933 г. они поставили в порядок дня вопрос о восхождении на пик Сталина. И эта задача была включена в планы работы Таджико-Памирской экспедиции 1933 г. Восхождение должно было решить не только спортивные задачи. Альпинистам было поручено установить на склонах и вершине пика автоматические метеорологические станции.
Такая станция имеет ветряной двигатель и динамо-машину, питающую коротковолновый передатчик. Передатчик автоматически передает сигналы, указывающие силу и направление ветра. Эти автоматические станции должны были дополнять работу большой высокогорной метеостанции, строившейся на леднике Федченко.
Для подготовки и проведения восхождения в составе экспедиции был создан специальный отряд, состоявший почти исключительно из альпинистов, — отряд № 29.
К подножью пика проще всего проникнуть со стороны Алайской долины.
В начале лета из Москвы отправились первые группы членов будущего 29-го отряда. В Оше находилась база экспедиции. Здесь собирались отряды экспедиции, формировались караваны.
Альпинисты быстро добрались до заставы Бардоба, расположенной на южной стороне Алайской долины, у склонов Заалайского хребта. До этого пункта можно было проехать на автомобиле по недавно построенной памирской автодороге. Шоссе только начало эксплуатироваться, и наряду с быстрыми грузовиками по нему медленно двигались караваны с грузами, направляющиеся в Синьцзян и Афганистан. Сотни верблюдов своей покачивающейся походкой несли груз за рубежи нашей страны, — тогда они еще составляли здесь основной вид транспорта.
Из Бардобы путь лежал на запад, вдоль Алайской долины. Около 100 км приходится пройти здесь до устья реки Алтын-дара. По долине Терс-агара предстоит подняться, чтобы проникнуть к верховьям бурной реки Мук-су, берущей свое начало у ледника Федченко. Но для того, чтобы попасть отсюда,к Мук-су, нужно пройти перевалом Терс-агар через Заалайский хребет. Этот перевал издавна был известен местным жителям и значительно сокращал путь.
В 1929 г. все экспедиции направляются с севера к леднику Федченко через Терс-агар; путь вверх по Мук-су от ее устья для каравана непроходим.
С перевальной точки открывается замечательная панорама на широкую, плоскую долину Мук-су и поднимающиеся сразу за ней пики Алтынмазарских гор. Среди них выделяются главные вершины этой группы: Муз-джилга, Сандал и Шильбе. С крутых склонов нависают висячие ледники, изборожденные тысячами трещин. У их подножья видны кучи снега и льда — следы лавин и обвалов.
Внизу в долине на берегу реки расположился кишлак Алтын-мазар. Это последнее селение на пути альпинистов. Постройки селения окружены довольно обильной растительностью. Кругом на лугах много скота: бараны, верблюды и яки.
Самой сложной задачей на первом этапе пути является переправа через стремительные реки. В начале и середине лета это дело чрезвычайно сложное и опасное. Потоки в этот период наиболее полноводны — таяние снегов в разгаре. Переправа через Мук-су очень трудна. Легче перебираться через реки, образующие ее. Это — Саук-сай и Сель-дара. Первая начинается в ледниках: южного склона пика Ленина, вторая вытекает из ледника Федченко.
Реки растекаются несколькими потоками по широкой долине. Среди груд крупной гальки беснуется мутная красно-коричневая вода Саук-сая. Вода Сель-дары серая, такие же тона имеет галька на ее берегах.
Люди переправляются верхом, ведя на поводу вьючных животных. Задерживаться нельзя — солнце поднимается все выше, и вода заметно прибывает. Число потоков увеличивается, они прокладывают себе новые русла, и вода заливает почти все дно долины.
Покуда животное ощущает почву под ногами, все идет хорошо; когда же брод становится глубже, поверхность тела, а следовательно и напор воды на него увеличиваются, и лошадь вынуждена плыть. С потерявшим опору животным вода очень легко справляется, и мало надежды увидеть его вновь живым. Особенно плохо приходится верблюду: покуда верблюд стоит на своих высоких ногах — все в порядке, стоит ему оступиться — его громадная туша становится в воде совершенно беспомощной.
Караван движется дальше. Вдали виден конец огромного языка ледника Федченко, до того скрытый отрогами Алтынмазарских гор. У самого языка ледника, на берегу речки Малый Танымас, место базового лагеря отряда. Дальше доставка необходимых грузов будет происходить уже по льду.
Путь по леднику Федченко был хорошо виден даже издали. По нему ежедневно отправлялись вверх лошади с материалами для строительства метеорологической обсерватории. Но путь альпинистов совпадает с этой «дорогой» лишь до устья левого притока Федченко — ледника Бивачного.
6 июля на него свернула подготовительная группа отряда. Нужно было найти наиболее удобный для каравана маршрут по ледникам Бивачному и Сталина. Сначала дорогу можно было выбирать без затруднений, но потом альпинисты разделились и пошли разными путями. Между ними происходило молчаливое соревнование: кто выберет лучший вариант.
На леднике Бивачном, недалеко от соединения ледников, составляющих его поток, была устроена вторая база — лагерь, который назвали Подгорным (3900 м). Для следующего лагеря — «ледникового» — место было найдено на леднике Орджоникидзе, на южных склонах пика его же имени. Высота здесь была уже 4600 м.
Отсюда, пересекая ледник Орджоникидзе через зону огромных сераков, можно было снова выйти на ледник Сталина по восточному ребру пика. Именно восточное ребро пика Сталина было намечено еще в предыдущем году как путь восхождения. И это — единственный возможный вариант.
Массив пика Сталина (7495 м)
Схема района пика Сталина
На высоте более 6000 м за день можно подняться вверх лишь на 500-600 м (считая только вертикальный подъем), а если путь трудный, то эта цифра значительно уменьшается. Относительная высота подъема на пик Сталина от лагеря 4600 м составляла почти 3000 м. Таким образом, по пути подъема на гребне пика предстояло устроить целый ряд промежуточных лагерей, подготовить путь между ними и только потом отправляться на штурм.
Это высотное восхождение было решено провести с использованием носильщиков из числа местных жителей. Ведь для того, чтобы устроить все эти лагери, наверх придется поднять большое количество грузов. Альпинисты должны были проложить путь и провести по нему возможно выше носильщиков.
9 июля на ребре появился первый лагерь. Две маленькие палатки были установлены на высоте 5600 м. На следующий день альпинисты поднялись еще выше и добрались до первого «жандарма». Их было шесть, этих «жандармов». Они поднимались над линией ребра, преграждая путь по нему. Разрушенная порода скал осыпалась вниз, а там, где пласты оказались более прочными, в месте их выхода образовались на ребре острые скальные выступы. И эти выступы-«жандармы» были одной из главных трудностей восхождений.
Разведка пока была закончена. Нужно было готовить дорогу для каравана. Эта утомительная работа продолжалась две недели, но вот 27 июля в «ледниковый» лагерь пришли вьючные животные. Выше дорогу вести было невозможно.
К дальнейшей работе на ребре все еще нельзя было приступить. Носильщики, привычные к горным тропам и даже к скалолазанию, совершенно не знали, как нужно правильно передвигаться по льду, и даже боялись его. Необходимо было обучить их технике альпинизма, хотя бы основным ее приемам.
Лучшая высотная акклиматизация — привычка к высоте — достигается не пассивным сидением в палатке, а работой в новых для организма условиях. Эта причина, да и нежелание терять даром время, побудили уже 29 сентября большую группу альпинистов и носильщиков, всего 12 человек, выйти снова к лагерю «5600 м». Горная болезнь мучила еще непривычных людей. Особенно плохо было носильщикам. Сразу стало ясно, что некоторые из них выше подняться не смогут.
На следующий день две тройки альпинистов, во главе с Евгением Михайловичем Абалаковым и Данилой Ивановичем Гущиным, пошли дальше. Первые два «жандарма» были пройдены без особых трудов.
Первая тройка двинулась к третьему «жандарму». Вдруг крик заставил альпинистов остановиться. Позади что-то случилось.
Тройка, оставшаяся позади, должна была обработать путь через скалы второго «жандарма». Нужно было сбросить наиболее угрожающие из непрочно лежащих обломков, забить крючья и протянуть веревки.
Альпинисты занялись этим делом. Николаев, один из них, поднимался по скалам вверх. Не дожидаясь веревки сверху, он полез по скалам без страховки. Сверху на него свалился камень и ударил по плечу. Альпинист пытался было удержаться, но вслед за первым камнем посыпалось еще несколько, и Николаев полетел в пропасть, ударяясь о скалы и лед крутого северного склона.
Подъем был прекращен, и вся группа спустилась вниз. Поиски тела погибшего товарища оказались безрезультатными: труп, по-видимому, упал в одну из трещин ледника, которую закрыло вызванной его падением лавиной.
Гибель товарища глубоко опечалила альпинистов. Однако они решили не отступать. К причинам, заставлявшим их стремиться к вершине, добавилась еще одна: никому не хотелось, чтобы жизнь Николаева — председателя Московской горной секции — оказалась отданной зря. После краткого отдыха снова трое альпинистов и пять носильщиков отправляются на ребро. Второй лагерь был устроен на подступах к третьему «жандарму».
Преодоление этого очередного препятствия было особенно трудным. К крутизне скал прибавлялась их сыпучесть: обломки разрушенной породы то и дело летели вниз при каждом движении рук, ног.или страховочной веревки.
Самым трудным все же оказался пятый «жандарм». Когда Абалаков пролез первую часть стенки, дальше пути не оказалось. И вот он стоит на еле заметном выступе, прижавшись к скале и пытаясь найти выход из положения. Страховочная веревка тянется вниз к товарищам, внимательно наблюдающим за каждым его движением. Крючья, вбитые в трещины скал, поддерживают веревку. Затекают ноги от неудобного положения. Рука ощупывает скалу — тянется сколько можно дальше. Надежды почти нет. Руки продолжают сантиметр за сантиметром двигаться по холодной поверхности камня. Ничего нет, ничего... Но вот Абалаков кончиками пальцев опирается о почти незаметный выступ. Плавным осторожным движением нога находит для себя опору; затем вторая рука... Прилепившись к скале, Абалаков медленно движется вправо и вверх, огибая выступ «жандарма». Также медленно ползет за ним веревка, и только камешки срываются вниз в пропасть, над которой висит человек.
Ощущая каждую пядь пути, как напряжение всего своего «я», Абалаков прошел через «жандарм» и провел своих спутников. А после этого на стенке повисла веревочная лестница, и путь стал более доступным. Оставался еще шестой жандарм, когда альпинисты повернули назад. Шестидневная напряженная работа на гребне вымотала силы людей, требовался отдых. И они снова спустились в лагерь «4600».
Носильщики так и не смогли подняться выше лагеря «5900». Но и туда они доставили очень мало груза: запасы продовольствия в лагерях «5600» и «5900» оставались совершенно недостаточными. После следующей попытки подняться в один из этих лагерей киргиз Джамбай Ирале заболел катаральным воспалением легких и через несколько дней умер.
Таким образом, план устройства промежуточных лагерей почти до самой вершины не выполнен. Штурм придется начать из лагеря «5900». Все необходимое для лагерей и ночевок на время штурма восходители должны нести на себе. К обычному грузу — снаряжению и питанию — добавляется тяжелая автоматическая станция, — она весит около 30 кг и может быть разделена лишь на две части.
***
9 часов 22 августа. Из ледового лагеря только что вышла первая часть штурмующей группы. Это Абалаков, Гущин и трое наиболее сильных носильщиков. Позади остаются палатки лагеря, и как-то сразу создается особая напряженность:
— Штурм начался!
Группа идет по ставшему уже привычным пути между сераками ледника Орджоникидзе, затем начинается подъем по крутому «лбу» ледника, вытекающего из огромной впадины — мульды и а склоне пика Сталина. Отсюда поворот направо. Перед поворотом восходители прощаются с провожающими их членами отряда, остающимися внизу в ледовом лагере. Это кинооператор Каплан, писатель М. Ромм, доктор Маслов и другие.