Игорь Павлович Назаров
Таежные отшельники: Лыковы и мы
Об авторе:
Игорь Павлович НАЗАРОВ, 1938 года рождения, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии ФУВ КрасГМА, д.м.н., профессор, академик РАЕН и МАНЭБ, главный анестезиолог-реаниматолог Красноярского края, президент регионарной Ассоциации анестезиологов-реаниматологов, член Президиума и почетный член Всероссийской Федерации анестезиологов-реаниматологов, член Редакционных советов журналов «Вестник интенсивной терапии», «Сибирское медицинское обозрение», «Актуальные вопросы интенсивной терапии». Автор более 1160 печатных работ, 44 монографий, 22 патентов на изобретения по России, свыше 170 рационализаторских предложений. Под его руководством успешно выполнено 34 кандидатских и 4 докторских диссертации. Награжден нагрудным знаком «Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации», серебряной медалью Ивана Павлова Российской Академии естественных наук «За вклад в развитие медицины и здравоохранения», почетной медалью «Российский император Петр 1» Международной Академии Наук о Природе и Обществе «За заслуги в деле возрождения науки и экономики России». «Почетный профессор» Красноярской государственной медицинской академии. Стаж работы в анестезиологии-реаниматологии 46 лет, врач высшей категории. В течение многих лет посещал и лечил известную семью староверов Лыковых, обосновавшихся в глухой Саянской тайге. Посещал он и староверов северной тайги. Суровая и завораживающая красота природы Красноярского края так же отражена в путевых записках путешественника и врача.
Глава первая
Лыковы и мы
(путевые заметки врача)
В первый раз я посетил семью старообрядцев Лыковых, долгие годы проживших в глухой Саянской тайге в полной изоляции от людей, в октябре 1980 года. В чрезвычайно тяжелых условиях, почти с «голыми руками», они выстояли, выжили. Жизнь поставила жестокий, но очень интересный с многих точек зрения, эксперимент, который еще раз подтвердил огромные возможности и резервы человеческого организма и духа. В то время в семье Лыковых было пять человек. Прошло три года. Из публикаций В. М. Пескова в «Косомольской правде» весь мир узнал о необычной и во многом трагичной судьбе этой семьи. В их жизни за последние годы произошло много перемен. Самое печальное то, что трое из Лыковых (Дмитрий, Саввин и Наталья) быстро, один за другим, скончались. Что произошло? Отчего? Как сохранить жизнь остальных Лыковых? Эти и многие другие вопросы волновали тысячи людей. И вот мы вновь отправляемся к Лыковым, в глухой Саянский уголок — «таежный тупик», как не очень удачно назвал это место Василий Песков. Второе наше пребывание у Лыковых было более продолжительным, чем первое в 1980 году. Оно составило две недели — с 17 по 30 августа 1983 года. О некоторых впечатлениях, вынесенных из этой и последующих экспедиций, и рассказывается в заметках, сделанных мною в пути.
Трагедия в Саянах
13 августа 1983 года. Выехали на поезде из Красноярска до города Абакана. Состав экспедиции: писатель Лев Степанович Черепанов (наш руководитель), художник Эльвира Викторовна Мотакова, врач Николай Михайлович Гудыма и автор этих заметок. В поезде разговор все время возвращался к Лыковым, и нам с Львом Степановичем, уже побывавшим у них в 1980 году, приходится отвечать на многие вопросы наших товарищей. Николая Михайловича, как врача, в первую очередь интересовали медицинские проблемы. Вспоминаю, что в то время меня очень удивил факт не использования Лыковыми в рационе питания поваренной соли. А ведь известно, что хлористый натрий принимает активное участие в жизнеобеспечении, и его недостаток может привести к тяжелейшим сдвигам в организме, вплоть до нарушения психики, потери сознания, острой сердечно-сосудистой недостаточности и гибели человека. Медицинское обследование Лыковых в прошлый раз было затруднено нашим коротким пребыванием у них (два дня) и, конечно, тем, что их вера (старообрядничество) резко ограничивает контакт с «мирскими» людьми. Поэтому те методы исследования, которые обычно применяют врачи (пальпация, перкуссия, аускультация, не говоря уже об инструментальных методах и взятии анализов крови и мочи), были не применимы в данной обстановке. Пришлось ограничиться чисто внешним восприятием и выяснением анамнеза (история жизни и болезни). В то время семья Лыковых состояла из пяти человек: отец — Карп Осипович, 84 лет; сыновья — Саввин, 55 лет; Дмитрий, 44 года и дочери — Наталья, 50 лет и Агафья, 39 лет. Этот возраст был записан мною со слов самих Лыковых. По внешнему же виду все они выглядели на 10–15 лет моложе. Рост у всех ниже среднего: самый высокий — Карп Осипович (примерно 156–158 см), самая низкая — Агафья (148–149 см). Телосложение правильное, пропорциональное, каких либо врожденных и приобретенных уродств и дефектов не определялось. Отмечалась быстрая подвижность и повышенная эластичность движений всех Лыковых (как гимнастов или акробатов). Например, Карп Осипович в его солидном возрасте свободно доставал с земли упавший предмет, не сгибая ноги в коленях. Походка у всех свободная, раскованная, несколько (особенно у дочерей) семенящая: вероятно, так легче ходить по горам, среди которых они живут. Клинических признаков гипонатриемии (пониженного содержания натрия), которую можно было предположить, учитывая отсутствия в диете поваренной соли, не отмечалось. Передние зубы у всех Лыковых были сохранены, на них — отложение камней (чистить зубы у них привычки не было). Речь у Карпа Осиповича правильная, понятная, у остальных Лыковых речевая артикуляция несколько нарушена, что связано не с наличием каких-либо дефектов челюстно-лицевого и дыхательного аппаратов, а, вероятно, с отсутствием большой разговорной практики и длительным чтением молитв в определенном стиле и ритме. В психическом состоянии Лыковых отклонений не отмечалось. Они уравновешены, приветливы, доброжелательны, разговорчивы, любознательны, рассуждают логично. Непосредственны, как дети (за исключением Карпа Осиповича), смешливы (особенно Дмитрий и Агафья). Память у всех хорошая, особенно у Агафьи. Отмечается хорошая приспособленность Лыковых к суровым условиям сибирской тайги. При нас они ходили босиком при температуре -3–5 С, свободно чувствовали себя при этой температуре в легкой одежде из конопляной ткани, копали картошку голыми руками из-под снега.
Из рассказов выяснено, что Лыковы болели в основном от травм и «надсады», иногда бывали «нарывы» (вероятно, связанные с повреждением кожи и загрязнением) и «простуды», болели зубы. Лечатся Лыковы травами: живолозник (жимолость), черника — «от живота», брусничник — «от головы», крапива — «от надсады и ударов», подорожник и «желтоцвет» — «от нарывов».
Физическая тренированность и выносливость у Лыковых высокая. Об этом свидетельствует огромный объем работы, проделываемый ими, и отдельные наши наблюдения. Так, например, когда Карп Осипович сопровождал нас из нижней избы в верхнюю — дорога шла почти все время в крутую гору — он свободно разговаривал, тогда как участники нашей экспедиции обливались потом (при минусовой температуре воздуха) и из-за одышки не могли произнести ни слова.
Питались Лыковы дважды в сутки, принимая довольно много пищи за один раз. Пища их обычно состояла из картошки, вареной «в мундирах», похлебки из горстки пшеницы, репы и нечищеной картошки. Рыбу (хариус) употребляли нечасто, вареную и сушеную; мясо очень редко (когда в ловчую яму удавалось поймать марала или лося). Широко применяли кедровый орех в натуральном виде или кедровый сок — толченый кедровый орех с водой. Хлеб — смесь муки и толченой картошки. Чай не пили, воду употребляли не кипяченую. Табак и спиртные напитки у них не в ходу — под запретом. Бани не имеют, мыла не знают, лишь иногда споласкивают руки водой (больше чисто символически).
14 августа. Прибыли в Абакан. В тот же день на автобусе уехали в с. Таштып (155 км). Ночевка в гостинице «Тасхыл» (в переводе с хакасского — «Гора»).
15 августа. С утра сразу на аэродром и в 10 ч.44 мин. самолетом АН-2 вылетели на Волковский участок, где геологи ведут разведку железорудного месторождения.
Под крылом самолета величественная картина безбрежной Саянской тайги. Постепенно горы увеличиваются по высоте и вот уже местами сверкают гольцы, покрытые снегом. Видны озера, маленькие и большие. Но самое красивое и самое большое, конечно, «Черное озеро», богатое рыбой. За время полета (более часа) селений практически нет, промелькнули только несколько домиков на «Горячем ключе» — минеральном источнике с лечебной водой и грязью, про который рассказывают легенды. Целительная сила его давно известна, однако добраться до него трудно и строительство курорта на нем, вероятно, дело далекого будущего.
В 11 ч. 50 мин. самолет приземляется на аэродроме геологов, устроенном на косе р. Абакана. По прямой до Таштыпа это около 200 км. Встретил нас Анатолий Иванович Ломов, буровой мастер, наш старый знакомый по экспедиции в 1980 года.
Воспоминания, обмен новостями и, конечно, спешим узнать, как дела у Лыковых. Из рассказа Анатолия Ивановича выясняем, что Дмитрий, Саввин и Наталья умерли в октябре-декабре 1981 года. Похоронили их в «колодах», выдолбленных из дерева. Причину их смерти, очевидно, нам еще предстоит уточнить в личной беседе с Лыковыми, оставшимися в живых. Когда геологи предложили дать таблетки больны Саввину и Наталье, дед сказал, что каждый живет столько, сколько ему отпустил бог и отказался от лечения. На похороны приезжал племянник Карпа Осиповича со своим сыном. Уговаривали Карпа Осиповича переехать в Алтайский край, в лесхоз, где они живут. «Кто хочет, работает в лесхозе, а кто не хочет — занимается свои хозяйством. Власти не притесняют», — говорил племянник. Однако Карп Осипович отказался уезжать.
По словам Агафьи, Дмитрий перед смертью отказался от причастия. Что это? Протест? В последнее время в семье Лыковых появились разногласия. Дед жаловался, что его не слушаются сыновья. Новую избу в основном делали сестры. По словам А. И. Ломова, при посещении геологов Дмитрий затягивал время ухода — не хотелось ему уходить от людей. У геологов все Лыковы уже спали на кроватях, а не на полу, как три года назад. Свободно ходили по поселку, даже в одиночку. Дмитрию особенно нравилось смотреть, как работает лесопилка. При очередном посещении геологов, Карп Осипович посмотрел цветной телевизор, махнул рукой и сказал: «Баловство одно, однако!»
По рассказу Ломова, у Лыковых за последние годы побывали уже многие люди: группа туристов из Алтайского края, три раза приезжали родственники (племянник пенсионного возраста с сыном), свояк (около 75 лет), какой-то богомольный, три человека из Казанского университета (записали их говор и сказали, что это выходцы из северного Урала — о речи деда), группа школьников пришла пешком через хребет, и еще было несколько человек. В июле 1983 года Лыковых навестил журналист В. М. Песков, пробыл два дня.
Кто-то в посылке прислал Лыковым «Сикстинскую мадонну» Рафаэля (вырезка из журнала). Агафья внимательно посмотрела, и сказала: «Однако не нашей веры», — и не взяла. Мадонна до сих пор висит на стене в одном из домиков геологов.
А. И. Ломов рассказывает: «Жду Карпа Осиповича в его избе. Наконец он появляется. Идет, несет полкуля паданки (упавшие кедровые шишки) и ворчит: „Вот привязался, целый день за мной ходит“». Это он про медведя. Дед собирает шишки в кучу и идет к другому кедру собирать следующую, чтобы потом все сразу сбросать в мешок. А медведь тут как тут. Лапами сгребает шишки и с удовольствием их лопает.
Или еще один эпизод. Дед идет в валенках по талому снегу, лужам и воде. А под крышей у него стоят 4 пары резиновых сапог (подарок геологов). Его спрашивают: «Почему же в валенках, а не в сапогах?» Отвечает: «А так мягче».
По словам Ломова, родственники Карпа Осиповича осуждают его за то, что он ушел из мира и дети его не имеют семей.
16 августа. Ждали на Волковском участке вертолет, чтобы он подбросил нас поближе к Лыковым. Вертолет не прилетел. Пробовали рыбачить в р. Абакане на удочку и на «санки». Ничего не поймали. По словам геологов, в этом году в реке совсем нет рыбы. Ночевали в доме геологов.
17 августа. Утром прилетел вертолет МИ-8. Загружаем рюкзаки, спальные мешки, получаем последние наставления от Анатолия Ивановича, как идти к Лыковым от «болота», места посадки вертолета. С нами летит еще один человек — Вячеслав, археолог из Одессы, у которого есть несколько свободных дней и он непременно хочет побывать у Лыковых.
МИ-8 раскручивает свои 10-метровые винты и берет курс вверх по р. Абакану. Через 10 минут за иллюминатором мелькают «пашни» и избы Лыковых, сначала нижняя, а затем и верхняя, к которой мы должны будем идти. Запоминаем направление. Вертолет вскоре зависает над болотом, снижается до полутора-двух метров. Бесконечные кочки, между которых видна вода. Сбрасываем наши вещи и выпрыгиваем сами. Вихрь от винтов пригнул траву, срывает с нас шапки. Вертолет взмывает вверх и по каньону р. Абакан уходит назад. Сразу наступает оглушительная тишина. Прыгая по кочкам, перетаскиваем свои вещи на опушку леса возле болота, делим груз на две части. Одну развешиваем повыше на деревьях, чтобы не достали звери (медведь), другую — берем с собой и отправляемся к Лыковым по едва заметной тропочке. Шли около часа и вышли к верхней избе в «Золотую долину» (так мы ее называли в октябре 1980 года, когда впервые увидели залитую солнцем в золоте осенней лиственницы). Из избы выглянуло любопытное лицо Агафьи и исчезло.
Новая встреча с Лыковыми была радушной. Агафья вспомнила, что мы были у них «осенью». Карп Осипович запомнил Льва Степановича, как «писаря Леонтия», а меня, как врача по имени Георгий (они не знают имени Игорь — нет в их святых писаниях, поэтому называли меня Егор или Георгий — «Георгий Победоносец», как в шутку говорила Агафья). Как три года назад, сразу нас начали потчевать картошкой, кедровым орехом. Карп Осипович указал на место, где можно остановиться и развести костер. На этом месте уже останавливались В. М. Песков и трое лингвистов из «Казанского города», как сказал Карп Осипович.
Разбили одну палатку, сложили в нее вещи и отправились вновь на болото за оставленными вещами. Вернулись к 16 часам.
Разговаривали с Лыковыми, читали письма, которые присылают со всех концов Союза. Интересны адреса, по которым приходят эти письма. Например: Юг Сибири, Красноярский край, г. Абакан, село Абаза, Таежный тупик (из «Комсомольской правды»). Лыкову Карпу Осиповичу. Или: г. Абакан — 662 600. Поселок геологов, геологу Ерофею. Передать Таежный тупик. Лыкову Карпу Иосифовичу.
На письма отвечает Агафья, выводя крупным почерком старославянские буквы. Прошу ее написать что-нибудь мне в записную книжку. Берет шариковую ручку и четко выводит: «Игорь Павлович Назаров месяца августа 4 день от Адама лета 7491 писава Агафья». Буквы, конечно, старославянские, цифры написаны буквами, как было раньше принято (например, цифра 4 писалась буквой Д), а летоисчисление старое. Говорю: «Великая благодарность!» — и хвалю за красивый почерк. Агафья от удовольствия зарделась и по просьбе остальных членов нашей экспедиции старательно выводит свой автограф в записных книжках, делая везде одну и ту же ошибку — вместо «писала» выводя «писава».
Анисий, племянник Карпа Осиповича, прислал им «Семидесятник». Агафья, а затем и Карп Осипович читали из него молитву про Георгия Победоносца, желая, чтобы он спас нас от медведя. Подарили Карпу Осиповичу большой нож, свечи. Взял. Поблагодарил: «Благодарствую!».
Вечером хозяева приходили к нашему костру, угощали кедровым орехом. Когда несколько орешек упало на землю, Карп Осипович собрал их все до единого (тяжело они им достаются). В обращении с нами у Лыковых уже нет той настороженности, которая была заметна в прошлый приезд. Они стали проще, спокойнее. Вероятно, уже привыкли к людям и многим новым вещам, сведениям, и это не вызывает у них состояние «стресса», а только пробуждает любопытство и заинтересованность. Уже свободно берут из наших «мирских» рук различные предметы. У Агафьи сохраняется детская непосредственность, хотя ее несколько поубавилось. Она очень критично все оценивает. Например, говорит о ненужном упрямстве Саввина: «Выкорчевывает пень и тащит его один, а это никому не нужно. Когда он уже еле ходил, говорила ему: не копай картошку, надорвешься, преставишься (умрешь) и ничего не надо будет. Не послушался. По земле ползал, а копал. Вот и плохо получилось!» По словам Лыковых, Дмитрий, или как они говорят — Димитрий, болел не долго, около недели, и умер 19 сентября 1981 года от простуды. Саввин болел тяжело около двух месяцев и умер 7 декабря. В это время он не мог даже выйти из избы, болела спина, был стул с кровью. Наталья «простыла», перед смертью у нее было удушье («ее давило, душило, очень мучилась»), умерла 17 декабря 1981 года (по старому летоисчислению).
Рассказывая о болезни и смерти братьев и сестры, Агафья уходит в себя, затормаживается, речь ее замедляется, слова тихие, более четкие, чем обычно, равномерные, с паузами, глаза смотрят «в себя», сидит неподвижно, мимики на лице никакой — она вся в воспоминаниях, в тех тяжелых днях, переживает заново все. Рассказ обстоятельный, со многими подробностями. Изредка Карп Осипович дополняет короткими фразами печальное воспоминание Агафьи. Внимательно слушаю, стараюсь ничего не упустить, анализирую.
Точно судить о характере болезни и причинах смерти Лыковых не представляется возможным, так как никто из медиков в это время их не видел и «истории болезни» как документа не существует. Поэтому мои заключения основываются на рассказах Лыковых, оставшихся в живых. Основные моменты, которые я выделил, были следующие. Заболели Лыковы в конце сентября, практически все в одно время. Первым, после длительного охлаждения в воде, заболел Дмитрий. По словам Агафьи, он страдал от одышки, испытывал затрудненное дыхание, жар, озноб. Как можно заключить, у Дмитрия было тяжело воспаление легких, от которого он через неделю скончался. В эти же дни заболели все остальные Лыковы, у них так же отмечались явления поражения дыхательной системы: слабость, одышка, чувство удушья, кашель, жар. Вероятно, легче всех болел Карп Осипович, тяжелее — Наталья, у нее отмечалось кровохарканье. Как рассказывают Лыковы, после самостоятельного лечения отваром крапивы, ревеня и «кровавика» (чистотела) состояние их несколько улучшилось. Однако тяжелая работа на холоде (копка картошки из-под снега, заготовка дров, похороны Дмитрия) вновь привела к ухудшению состояния здоровья Лыковых. У Саввина присоединились явления воспаления кишечника и кровотечение из него (вероятно геморрагический энтероколит). При явлениях полного истощения и упадка сил он умер. Во время болезни Саввина за ним ухаживала, стирала белье в основном Наталья. Кстати, после смерти Саввина все его грязное белье, и верхняя одежда, были унесены подальше от избы и сожжены (похоже, Лыковы понимали, что это могло быть источником заразы). После Смерти Саввина состояние Натальи вновь катастрофически ухудшилось и через 10 дней она умерла. В это же время тяжело болела Агафья и легче Карп Осипович. У них так же отмечались признаки воспаления легких. Только к концу зимы Агафья почувствовала облегчение, более молодой организм справился с болезнью.
Из сказанного напрашивается вывод, что причиной болезни и смерти Лыковых явилась какая-то инфекция, развитию которой способствовали охлаждение, тяжелая изнурительная работа и, конечно, ослабление или отсутствие специфического иммунитета. Более легкое течение заболевания у самого старшего Карпа Осиповича, вероятно, объясняется большей «тренированностью» его иммунных систем, так как он вырос и жил многие годы «в миру», при контакте со многими людьми, а значит и со многими инфекциями.
По моим наблюдениям, Карп Осипович несколько сдал, прибавилось морщин, согнулась спина. Уже нет той легкой, летящей, бравой походки, хотя он по-прежнему выглядит моложе своих лет, быстр, подвижен, физически достаточно силен. Дед предъявляет жалобы на частые боли в спине и внизу живота, ослабление слуха. Последнее, вероятно, является только маленькой уловкой старика, так как проверка слуха показала его хорошее состояние (на расстоянии около 15 метров он хорошо слышит легкий щелчок фотоаппарата). Видит Карп Осипович по-прежнему хорошо, свободно читает свои книги даже в условиях недостаточного освещения. Цветоощущение у него так же как у Агафьи, не нарушено, цвет различает правильно. Лицо у Карпа Осиповича отечно, особенно под глазами, что, вероятно связано с укусами комаров и мошки. При волнении у него начинают трястись руки, появляется одышка до 28 раз в минуту, набухают вены на шее. Однако явных признаков легочной и сердечно-сосудистой недостаточности нет. На вопрос: «Сколько вам лет?», ответил — 82. Три года назад говорил — 84. Почему? По моим подсчетам, Карпу Осиповичу должно быть 87 лет.
Агафья несколько пополнела. Отмечается небольшая отечность век, возможно, как результат изменения солевого режима питания. (А глаза у Агаши, оказывается, серо-зеленые). Она отмечает, что зимой 1981 года было сильное удушье («и душит, и душит, так тяжело»), в последнее время поубавилась сила, стала быстро уставать, мешает работать больная рука. Жалуется она на боли и припухлость в нижней трети левого предплечья, мышечную слабость в этой руке, нарост на кости. Наблюдается у Агафьи также небольшая припухлость суставов на кистях. Она чувствует в них, больше по утрам, ломоту, онемение. Рассказывает: «Вижу бересту на полу, беру — чувства-то нет, руки терпнут, ломота в них». Это от тяжелой работы на холоде, в земле и сырости у нее развились явления полиартрита (воспаление суставов). Однако от обследования и нашей помощи отказалась.
Одежда на Лыковых уже не домотканая. На Карпе Осиповиче сначала был халат светло-коричневой окраски (как больничный), темные брюки из простой материи и валенки. Затем, когда он пришел к костру, то был уже переодетый — шляпа серая войлочная, куртка почти черная, штаны и резиновые сапоги «бродни». На Агафье была темно-серая рубаха, штаны и модные резиновые сапожки.
Агафья увидела лежащий на пне фотоаппарат и не пошла к нашему костру. Карп Осипович подошел и сказал, что Агафья боится нашего фотоаппарата. Мы убрали его, Карп Осипович позвал Агафью.
Ночевали в избе у Лыковых на полу (так радушно приглашали, что неудобно было отказаться). Агафья спала уже на лавке, а не на полу, как три года назад. Карп Осипович спал на «гобчике» (лавке у печи). Встали Лыковы в 7 часов утра. Между делом помолились, затем завтракали.
Накануне Лыковы варили картошку и суп (картошка-сыроежки-рисовая крупа). Съели все, из чашки выливали все до капли в ложку. Картошку макали в соль (может отсюда отечность на лице?).
Агафья учила нас, как добывать огонь. На кремень кладут трут и кресалом (кусок напильника) выбивается искра. Когда трут затеплится, его кладут между двумя угольками и раздувают огонь, а в щель между угольками вставляется лучина и она загорается. Это у Агаши загорается, а наши попытки оказались безрезультатными.
18 августа. Лыковым нужно идти в нижнюю избу сушить ягоду, добывать кедровый орех. Мы собираемся с ними.
Подарил Карпу Осиповичу голубой фонарик. Старик был рад несказанно. Глаза загорелись, заулыбался. Попросил показать, как зажигать. Попробовал сам, понравилось! Сказал: «Это от солнца, как солнце!» Спросил цену. Я сказал: «2–3 рубля». «Так не очень дорого» — констатировал дед. Оказывается, он уже в ценах разбирается! Объяснил деду, что когда «сядут» батарейки, свет будет плохой и совсем погаснет. «Как долго гореть будет, как сделать, чтобы снова горел?» — последовал вопрос. Подробно объяснил и показал. Дед остался доволен. Агафья, как бы в обмен, подарила мне пару своих старых «мокасин» из маральей кожи. Дружеский обмен состоялся, все остались довольны.
В 15 часов ушли все вместе в нижнюю избу, оставив половину наших вещей. Путь занял до перевала 35 минут, а затем спуск вниз еще 1,5 часа.
Физическую нагрузку Лыковы переносят вполне хорошо. Так, при подъеме в крутую гору в течение 30 минут с грузом за плечами частота дыхания у Карпа Осиповича составляла 32 раза в минуту, у Агафьи — 24, а учленов нашей экспедиции колебалась от 36 до 40. Пройдя двухчасовой путь по горам, Карп Осипович, не останавливаясь, тут же принялся за другую тяжелую работу, в то время как членам экспедиции требовался отдых.
По пути Агафья показала место, где в прошлом году они двое суток тушили пожар, боялись, что он пойдет до верхней избы. Тушили «до потери пульса», потом долго болели. По словам Агаши, только «дождь заостанавливал огонь».
Тропа все время идет по черничнику, брусничнику, постоянно попадаются кусты жимолости. Агафья показала нам естественные плантации бадана с удивительно крупными листьями, как у капусты. В голодные годы они собирали бадан, варили корень «в 7 водах» и ели. Используют бодан они и для покраски одежды («лопатины»).
Агафья идет по тропе метрах в 30 от Вячеслава, который курит, и выражает неудовольствие: «Дурной какой запах, дышать нечем. Бесовское занятие это!»
После перехода в нижнюю избу, Агафья угощала нас красной смородиной, орехом. Лыковы к нам совсем привыкли, держатся непринужденно, свободно беседуют. Рассказали, что Дмитрий перед смертью отказался от причастия. Лыковы трактуют это как «не хотел умирать, молодой был, жить хотел». Саввин перед смертью попросил свежей несоленой рыбы и белого хлеба с маслом. Рыбы дали, а масло с хлебом от геологов принести не успели. Наталья перед смертью завещала Карпу Осиповичу и Агафье жить в нижней избе: «ближе к людям и лучше пашни». Дмитрий похоронен возле нижней избы за ручейком, Саввин и Наталья у верхней, вместе с матерью, которая умерла 22 года назад от голода. «Жуткий был год, неурожай страшный, даже звери все ушли» — рассказывал Карп Осипович.
Утро у Лыковых начинается со слов Агафьи: «Тятенька, благослови!» — и начинается молитва.
Едят Лыковы уже рис, гречку, особенно любят и считают полезной овсянку. Крупу присылают единоверцы и родственники. Едят 2 раза в день. Когда тяжело работают, то в обед еще едят «картошечку». Крыша избы покрыта «желобами». В расколотом пополам бревне выдалбливают посередине желоб и покрывают крышу, укладывая бревна попеременно то вверх, то вниз желобом.
Наблюдали, как Агафья пекла хлеб. В него входит сушеная картошка с кукурузой, истолченная до муки и пшеничная или ржаная мука в соотношении, примерно, 6:1. Хлеб у Лыковых бывает насущный (обычный, каждодневный) и праздничный, он белее насущного и сделан бубликом.
«Баской» — новое слово, услышанное от Лыковых, означает «хороший» в превосходной степени.
К вечеру Вячеслав собрался идти к геологам. Уговаривали на ночь не ходить, но, ссылаясь на недостаток времени, он все же ушел. На душе что-то неспокойно — до геологов километров 20, а светлого времени осталось часа четыре. Да и одному без оружия по незнакомой тайге ходить совсем не безопасно. Как-то дойдет?
Ночь спал с Львом Степановичем в палатке (стараемся отделиться от Лыковых, чтобы не занести им инфекцию), которую мы установили недалеко от избы, в 4–5 метрах от обрыва скалы. Почти весь вечер и ночь лил дождь.
19 августа. После завтрака члены нашей экспедиции пошли в верхнюю избу за оставшимися вещами. Карп Осипович благословил нас в дорогу. Сами Лыковы остались в нижней избе.
Идти налегке было не так тяжело, несмотря на почти беспрерывный подъем в гору. Да, вероятно, и мы уже втягиваемся в нагрузки. Погода с переменным дождем весь день и вечер. Но мы, кажется, уже привыкаем к мокрым ногам и одежде. Идя налегке, хорошо видишь, какая первозданная красота вокруг!
Прейдя в избу, фотографировали ее интерьер, предметы и одежду. В избах Лыковых прорезаны новые дополнительные оконца. По середине избы стоит палка с металлическим трезубцем на конце — это приспособление для лучины, называется «светлец». Труба на избе деревянная, выдолбленная колода, обмазанная изнутри глиной. На глаза попадается стамеска Лыковых еще дореволюционных времен с клеймом какого-то Петрова.
В избе я насчитал 18 священных книг. Есть совсем старые, буквально истлевшие по краям. Какая-то толстенная старая книга стоит на «божнице» и, вероятно, много лет не открывалась — вся в пыли, почернела. Две иконы очень запыленные: на одной изображен Христос, другая настолько темная, что не разберешь, что там нарисовано. На большинстве книг нет года издания, но вот на двух находим: «Псалтырь» в кожаном переплете напечатан в Московской старообряднической книгопечатне в лето 7423 года; «Лицевая книжицы» (рассказывает о том, что и как будет после смерти) — напечатана в 7419 году.
В избе все вперемешку — старые, сделанные Лыковыми, вещи и подаренные «цивильные» (7 топоров, много ножей, ножниц, свечей, напильников, проволоки, эмалированной посуды, несколько пар резиновых сапог и др.). Агафье подарили цветной зонтик, а он ей совсем и не нужен — лежит под крышей. На окне в берестяном туесе растет какой-то цветок — Агафья посадила.
Под крышей висят прекрасные камусовые лыжи, сделанные Агафьей из ивы и ели.
Представляю, как волнуются сейчас Лыковы, что мы одни в их избе — еще наделаем «богу неугодных дел». Но, мы, конечно, стараемся ничего не трогать руками и не менять заведенный порядок вещей.
Вспоминаю, как вчера утром Агафья вышла из избы, с умилением посмотрела на огромный бардовый мак и сказала: «За нось светок вырос!» За ее спиной Карп Осипович солидно, на низкой ноте, констатировал: «Баской!»