Чувствую, как его руки касаются меня… помогая мне. Как же хочется расцарапать ему лицо! Но он прав. Выпрямиться самостоятельно из того положения, в котором сейчас нахожусь на кровати, я не смогу. Тогда нужно подождать, что будет происходить дальше.
Внезапно он приподнимает меня вверх и усаживает на стул. Мне стоило больших усилий не опрокинуться и удерживать равновесие, когда оказалась без твёрдой опоры, при этом ничего не видя.
Он приковал мои руки к спинке, а ноги туго привязал к ножкам стула.
Пытаюсь спокойно дышать. Прислушиваюсь. Каждый даже самый слабый шорох сейчас важен. Мы действительно одни? Мы вообще в хижине? Чем здесь пахнет? Я слишком сильно растеряна, чтобы обнаружить тот запах, который может быть важным. Он не пользуется парфюмом, и я не чувствую присутствие здесь таких запахов как кофе или цветы. Проклятье.
— Вот так хорошо, — говорит он и проводит руками по моим коленям вверх до бёдер.
На мне джинсы, сильно облегающие. Сапоги. Темно-зеленая блузка, волосы распущены и, по моим ощущениям, он, по меньшей мере, лишь немного меня раздел.
— Я с удовольствие бы вынул кляп, но только при одном условии. Кивни, если поняла.
Конечно, киваю, что мне ещё остаётся?
— Ты не будешь кричать. Ты не будешь меня оскорблять. Ты не будешь плевать в меня. Понятно? Я хочу с тобой поговорить, и это было бы очень вежливо, если бы ты смогла это сделать, согласна?
Я медлю, но соглашаюсь. Эх, жаль. С удовольствием плюнула бы в него.
Белый Дракон… если его таки можно назвать, развязывает ремень на затылке и вытаскивает кляп-шарик у меня изо рта.
— Ах, — перевожу дыхание и двигаю челюстью туда-сюда, облизываю губы, радуюсь наконец-то вернувшейся способности глотать. Делать это с той штуковиной во рту было весьма затруднительно.
Что-то протащили по полу справа от меня. По звуку, похоже, что он принёс себе стул. Да. Он сидит сейчас прямо напротив меня. Пытаюсь сидеть ровно и на ощупь исследую свои путы. Материал орошай, наверняка дорогие. Такие не смогу ни сломать, ни разорвать, как если бы они были из сексшопа. М-минуточку… о чем только я сейчас думаю? С чего это вспомнила про секс игрушки? Ох, мне его жаль… жаль его, как только он сегодня будет снова меня связывать, убью этого парня!
Сглатываю слюну, так как он не говорит ни слова!
— Может, ты хочешь что-то попить? — предлагает он мне. Хочу ли я? Да, меня мучает жажда. Киваю. Да, признаюсь, я запугана и немного боюсь. Кто знает, что этот Белый Дракон со мной вытворит. Переживу ли я сегодняшний вечер?
И вдруг я кое о чем вспоминаю… о том, что написала сегодня в своём дневнике несколько часов назад.
Там идёт речь о хижине… и о нем. Но… это было несколько часов назад и дневник этот лежит в моей квартире, в моем доме, полном агентов, в который никто не может войти и уж тем более выйти. Он не может об этом знать. Нет, Джолли. Спокойно. Это всего лишь глупое совпадение.
— У меня здесь есть вода и сок. Что ты хочешь из этого?
— Воду, — мой немногословный ответ. После слышу, как открывается бутылка. Вода шипит, значит, она с газом. Сглатываю слюну, прежде чем почувствовать горлышко бутылки у своего рта.
— Пожалуйста, — говорит он спокойно, а я пью мелкими глотками, однако несколько капель все же стекают по моему горлу. Он отставляет бутылку, когда перестаю пить и бормочет:
— О, кое-что все же пролилось.
Когда его пальцы касаются моего лица, я вздрагиваю и пытаюсь отстраниться от его руки.
— Я не причиню тебе вреда, Джолли.
Он не хочет ничего со мной сделать, да? Почему тогда я сижу здесь связанная?!
—Ты наверняка спрашиваешь себя, почему ты здесь, не правда ли?
— Да ты что! — яростно шиплю на него.
— Я хотел тебя увидеть … — нежность в его голосе настораживает меня, — вблизи. Вижу тебя каждый день, но никогда настолько близко, как сегодня. Ты всегда так далека. Так невероятно далека от меня, — шепчет он мне срывающимся голосом.
— Тогда никакой ты не белый дракон, а Сталкер, — яростно напускаюсь на него.
— Называй меня, как захочешь, в конце концов, мы здесь только вдвоём. Я знаю, что ты привлечёшь меня к суду, как только получишь такую возможность. До этого я хочу провести время, которое мне осталось, провести с самым прекрасным созданием, что есть в жизни. И это создание — ты.
— Почему я… Я хочу знать.
— Ты уже достаточно часто об этом меня спрашивала.
— Так ответь мне!
— Будет сумасшествием утверждать, что я люблю тебя? — короткий смешок, как будто и сам не может в это поверить.
— Тогда мы должны узнать друг друга. Никто не может полюбить человека, которого в действительности не знает!
— Я знаю тебя. Я знаю о тебе всё. Всё. Спроси меня о чем-то, и я тотчас же отвечу тебе.
Однако мне на ум приходят разные вещи…
— Где украшение моей матери?!
— Оно здесь… я держу его прямо сейчас в руке.
— Ты лжёшь!
— Оно с красной подвеской в виде сердца…
— Оно не может быть настоящим! — как только произношу эти слова, он замолкает.
— Ты его забыла, — как мне кажется, через целую вечность, получаю ответ.
— Что забыла?
— Если ты сможешь вспомнить о своём обещании, то узнаешь, кто я.
Могу отчетливо услышать, как много хлопот доставляет ему мое незнание. Как будто оно действительно может ранить этого человека.
— О чем вспомнить? Я получила это ожерелье в подарок от мамы, а потом этот пожар! Когда я шла к кровати, оно было на мне, но когда я оказалась в карете скорой помощи, его со мной уже не было! Оно исчезло! Т-ты санитар? Может в бреду я что-то тебе рассказала? Черт, мне было пять лет! Это было двадцать один год назад. Как я могу о чём-то вспомнить, когда прошло так много времени? Они ввели меня в искусственную кому, почти на две недели… Мои воспоминания почти стёрты и возвращаются настолько редко… и мелкими обрывками! — яростно царапаю свои путы, хотя и точно знаю, что это не поможет. Что я могу ещё поделать?
— Это большой пазл... со множеством мелких кусочков. Я могу собрать лишь небольшие фрагменты, а если ты являешься частью их воспоминаний, тогда мне очень жаль, но я не знаю, кто ты, — и хоть у меня есть недоброе подозрение, что он может быть Калебом, мальчиком из прошлого, не хочу его об этом спрашивать. Нет, я хочу сберечь эти прекрасные моменты, и не хочу верить, что этот умный прекрасный юноша мог превратиться в такого сумасшедшего.
— Возможно, так даже лучше. Так как в тот день, когда ты это узнаешь, кто я, я уже не буду на свободе, — он поднимается и делает несколько шагов.
— Это твой настоящий голос? — хочу я знать ответ.
— Нет. Я использовал препарат, он изменяет мой голос.
— Сколько тебе лет? — задаю ему вопрос.
— Как ты сама думаешь, сколько мне? — голос звучит так, как будто он улыбается.
— Больше, чем пятьдесят? — если это убийца моих родителей, то ему должно быть немногим больше пятидесяти.
— Нет… — голос звучал несколько испуганно, значит он моложе? Так, голос у него тоже молодой, но если это не его настоящий голос… как я могу быть уверенной в том, что он говорит правду?
— Б-больше сорока?
— Нет…
— Старше тридцати?! — тогда он был примерно моего возраста? Что, если это все-таки Калеб?! Дыхание учащается, меня охватывает паника. Нет, пожалуйста, нет!
— Да, мне больше тридцати.
Тогда подходит! Тогда может быть он может оказаться Калебом!
— Ты что-то припоминаешь? — спрашивает он меня, а я отрицательно качаю головой. Если это действительно Калеб, то я же не смогу его посадить за решетку! Я знаю, я присягала на верность ФБР и подписалась на борьбу с преступностью, но… если это действительно Калеб… что же мне тогда делать?!
— Сегодня я побывал в твоей квартире, — вдруг сказал он и обошел меня.
— Это ложь! — возражаю тотчас же.
— Ты так уверена в этом?
— Весь дом под охраной. Ты точно не мог там побывать!
— А как же тогда я нашел твой блокнот? — интересуется он у меня.
— К-какой блокнот? — хочу я узнать, предчувствуя нехорошее…
— «Скоро стемнеет, и с громким сердцебиением я захожу в затемненную хижину в лесу».
Вот черт. Этого не может быть!
— Прекрати! — кричу на него и в панике пытаюсь высвободить руки. Какого дьявола мой дневник оказался у него в руках?! Я написала этот текст, всего несколько часов назад, наш дом полон детективов!
— «Когда я захожу в хижину, он стоит передо мной… Белый дракон» …
— Перестань! Прекрати читать этот текст! Я не хочу это слушать! — хотя это и звучит смешно, не удивительно… так подробно, как написано в моем тексте.
— «Именно таким я его себе и представляла. Высокий, хорошо слаженный. Широкие плечи и светло-голубые глаза», — продолжает он.
— Пожалуйста, прекрати, — умоляю его.
— «И вот я полностью в его власти», — он даже и не думает останавливаться. — «Во власти его обаяния, этих крепких сильных рук, которые меня обнимают. Да, пожалуйста, обними меня еще крепче! Я так долго не чувствовала себя настолько защищенной. Этот сильный мужчина, который совершает преступления, убийца и я — детектив, которая должна на него охотиться. Гремучая смесь. Взрывоопасная и настолько эротичная…» — он захлопывает книгу и приближается ко мне, пока не становится вплотную к моему затылку.
— В тебе скрыта маленькая актриса. Я не знал, что ты пишешь. И хоть звучит несколько не идеально, но я прощаю тебе это, ведь этот текст ты написала от руки. Возможно, стоит что-то изменить, кроме того… — и тут он наклоняется ко мне и шепчет, — если учесть, что человек так сильно возбужден, что сам себя удовлетворяет в душе.
— Нет… — я содрогаюсь от ужаса и вжимаюсь в спинку стула. Он не может этого знать. Этот проклятый дом полностью под охраной и к тому же весь оборудован камерами. Камер нет только в моей квартире! Тэйлор специально проверял специальным прибором всю мою квартиру и ничего, он совершенно ничего не смог найти! Если конечно… прибор не был испорчен. Или Тэйлор работает на него.
Это объяснило бы, зачем он находился в моей комнате, когда я была в душе. Нет, нельзя верить в это! Тэйлор хороший приличный парень! Мы вели такие откровенные разговоры. Нет, я никогда не поверю, что он может быть предателем!
— Ты больше совсем ничего не скажешь? — он смеясь снова выпрямляется, в то время как я начинаю дрожать. Здесь мои самые сокровенные мысли, вот они лежат перед ним, он может их прочесть и рассуждать над ними!
— «Мои руки скользят по его упругой груди, спускаясь ниже, к ремню. Как долго я ждала этого, наконец-то могу почувствовать его. С того самого дня в отеле, где он впервые прикоснулся ко мне, я тоскую по его сильным рукам, языку, который ощущала у себя между ног…»
— Пожалуйста, перестань! Я знаю, что написала!
— Да, я знаком с текстом, но читая во второй и третий раз с каждым разом понимаю, что он стоит того, чтобы его читали. У тебя настолько прекрасные грязные фантазии, этого у тебя не отнять. Прямо на втором свидании проводить такие практики… — слышу шелест перелистываемых страниц.
— Местами очень детальные рассуждения о слишком многом, что только можно себе представить. И мне очень хочется тебя спросить, Джолли: почему я? Почему именно я? — он откладывает книгу в сторону. На стол, который я видела, когда только зашла в хижину? — Ты больше ничего не скажешь?
— Мне больно, ты причиняешь мне боль, — шепчу ему в ответ, а он лишь тихо смеётся.
— Но это написано в твоей маленькой истории. Ты говоришь, что не хочешь этого, но … если я могу тебя процитировать…
— Нет, ты не можешь!
— Я уже так долго не прикасался к тебе…
— Прекрати!
— «И тогда эти руки, руки убийцы, привели моё вмиг ослабевшее тело в» дословно: «землетрясение. Собственно, я этого не хочу и в тоже время не хочу больше ничего так, как его. Его и его твёрдый, офигенный...»
— Достаточно! Я знаю, что там написано! Но это были только фантазии! Они не имеют ничего общего с реальностью!
— Ах, нет? И что же это тогда здесь?
Что он имеет в виду?
И тогда я чувствую, как его рука гладит мою правую грудь. Он скользит своим указательным пальцем по моему твердеющему соску.
— Твёрдый. Ты возбуждена.
— Руки прочь! — резко отстраняюсь и пытаюсь укусить его за руку, но, к сожалению, мне это не удаётся.
— Могу поспорить, что если положу свою руку тебе между ног, то смогу это точно найти то, что ты описала в своём коротком рассказе.
В этом он точно не совсем прав. Я рефлексивно сжала ноги вместе, когда он обошёл меня.
— Несколько часов ты была оглушена и закончим наш разговор, — как только он это произнёс, в первое мгновение я ощутила облегчение. Но всё же он позволил проехать мне не весь путь, когда уже будет всё?
— Сейчас я тебя развяжу и провожу в ванну. Там ты можешь привести себя в порядок, даю тебе полчаса. К твоим услугам полотенца и различные шампуни и масла, а также напитки. Если ты готова, снова надевай повязку на глаза и сможешь снять ее в ванной комнате. Не пытайся обманывать. Как ты уже поняла, здесь повсюду камеры.
— Что ты хочешь от меня? — интересуюсь у него.
— Рано утром ты будешь в Нью-Йорке. Жива и невредима.
— Что ты хочешь от меня?! — повторяю свой вопрос.
— Увидишь. Но, можешь быть уверена, что с тебя не упадет ни один волосок.
И все же оковы сжимают крепко.
Сначала она освобождает мои ноги, после этого занимается наручниками.
— И прежде чем тебе в голову придет идея сбежать, окно защищено решеткой и через лес ты убежишь недалеко. Твоя машина уже давно возвращена на место моими ребятами и в данный момент здесь на расстоянии множества километров некому тебе помочь. Ты полностью предоставлена мне…
— Спасибо, что напоминаешь мне об этом! — яростно с шипением отвечаю. Да. Побег ни к чему не приведет. Тут он, к сожалению, прав.
Позволяю ему мне помочь, поскольку мои руки еще связаны за спиной, и я никак не могу его достать. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не Калеб…
Мы делаем несколько шагов, затем он открывает мне дверь.
— Вот теперь сниму твои наручники, после этого закрою за тобой дверь. Ты можешь включить свет в ванной, я выключу его, как только пройдет тридцать минут.
— Окей… — мне ничего другого не остается, как подчиниться. Он хочет только поговорить. Хоть мне и не совсем понятно, зачем он читал вслух мой рассказ. Было ли это только для того, чтобы продемонстрировать, что мне от него ничего, совсем ничего, не скрыть. Он хочет показать, какой силой обладает? Насколько он сообразительный? Или он хочет сказать этим, что я не могу никому доверять, даже моим коллегам? Самым близким друзьям? Потому, что каждый из них может оказаться предателем?
Он освобождает меня от наручников и закрывает за мной дверь ванной. Только сейчас осмеливаюсь на это, нащупав выключатель, снять маску с глаз и обе подушечки, которые были плотно прижаты к глазам. Они немного липнут, но совсем незначительно.
Щурюсь, так как глаза режет от яркого освещения. Осматриваюсь. Здесь нормально обустроенная ванная комната с двумя окнами. К сожалению, могу видеть и решетки на них. По одну сторону душевая кабина и ванна, по другую — туалет с раковиной. Большое зеркало над раковиной показывает, насколько я потная. Непроглядная ночь. Сейчас наверняка около полуночи. Что бы он сделал со мной, лежи я до сих пор без сознания?
Вздыхаю и озираюсь по сторонам. Около полки с полотенцами находится небольшой столик, на котором лежит коробочка. Взгляд останавливается на ней, чтобы ее открыть. В ней оказывается черное нижнее белье, бюстье тонкой отделки и трусики, чертовски тонкие стринги. И я должна это надеть?
— Это для тебя, — послышался из динамика голос, ужасно меня напугавший.
Этот наблюдатель-извращенец и здесь понатыкал камеры?
Старательно игнорирую голос и быстро массирую запястья, прежде чем раздеться и встать под душ. Но прежде, чем включаю воду, слышу рядом какой-то шум. Где-то поблизости вторая ванная?
Не теряя времени, принимаю душ, освежаюсь и уже стою перед дверью. Вещи мне подошли идеально, словно вторая кожа. Надеюсь, он не собирается со мной долго разговаривать… и что это со мной? Я не могу допустить, что он и я, мы вместе… что тогда с Дином? Я ведь тогда только с ним познакомилась. Он мне понравился. Да, я люблю Дина. Он — мужчина мечты, но моя чертова неуверенность все испортила. Если сейчас у меня с этим человеком, этим преступником что-то будет, получается, я предам Дина, это неправильно!
— Наклей на глаза подушечки и надень маску, — раздался голос из-за двери.
— Нет! — отвечаю ледяным голосом. — Мне все равно, что ты хочешь со мной сделать, у меня есть…
Минуточку. Если он не знает ничего о Дине, то я могу подвергнуть его опасности! А если еще он захочет все у меня выпытать. Все равно, как я буду выкручиваться, в любом случае я оказалась в ловушке.
— Друг? Нет, у тебя его нет, — отвечает он мне.
— Ты совсем ничего не говоришь по этому поводу? — голос звучит с усмешкой. — Конечно же, я знаю и о нем. Дин Уайт. Акционерный магнат. Также я знаю, что у вас было свидание, и вы были на его вилле. Также я знаю, что у вас с ним не было никакого секса.
— Вот этого ты не можешь знать наверняка… — бормочу со злостью.
— Мне было невыносимо видеть, как ты лежишь в его объятья. Его вилла хорошо охраняется. В отличие от дома, в котором живешь ты. С таким же успехом ты сама можешь везде повесить камеры и включать прямую трансляцию своей жизни в интернете. Так я смог бы наверняка больше узнать о тебе.
— Пошел ты! — кричу ему через дверь и бью кулаками по деревянной двери.
— Почему ты с ним не переспала? Он недостаточно хорошо для тебя? Или ты его не любишь? Или ты не нашла для этого в себе сил, так как берегла себя для меня?
Я не переспала с Дином потому, что не была уверена в своих чувствах. Не хотела поступить опрометчиво. А может также из-за угрызений совести относительно Белого дракона? Да, все мои мысли только вокруг него, хотя даже не знаю, как он выглядит.
— Выходи. Тебе нужно позвонить Тэйлору, — неожиданно говорит он.
— Чтобы он тебя арестовал? — спрашиваю насмешливо.
— Чтобы сообщить, что не придешь ночевать домой. Иначе они будут беспокоиться.
Ах так. Он хочет меня заманить. Жаль… ему это удалось. Если они не получат от меня никаких вестей, то половина ФБР начнет меня искать.
Вздыхаю и кладу подушечки на глаза, а сверху надеваю маску. Осторожно исследую наощупь дверь. Послышался щелчок, похожий на звук выключателя. Значит, свет выключен.
— Открывай дверь и поворачивайся. Если захочешь на меня напасть, то утром не вернешься домой. А ожерелье твой матери… ты больше никогда его не увидишь.
— Ты такой романтичный… — парирую со злостью и открываю дверь, разворачиваясь. Я слышу, как он подходит ко мне и берет меня за руки. Сразу же связывает их веревкой, я не сопротивляюсь. После этого он поворачивает меня к себе и провожает в комнату, где усаживает меня на кровать. Сижу, крепко сжав ноги.
Слышу его шаги и звук нажатия клавиш на телефоне, он дает мне трубку.
— Давай, придумай хорошую отговорку. Немного лжи и это пойдет тебе на пользу. Будь находчива и утром до восхода солнца ты будешь дома. Невредимой.
Меньше всего в это верю, но согласно киваю.
Гудок. Через несколько секунд Тэйлор отвечает.
— Да? — голос звучит удивленно. Наверняка белый дракон звонит с номера, который не определяется.
— Эй, Тэйлор, это я, Джолли.
— Хэй! О, господи, ну наконец-то! Шон уже с ума сошел, эти два типа оказались в подвешенном состоянии. Их машина заглохла, а ты просто взяла и уехала! Где ты вообще?
— Мне нужно время, чтобы побыть одной, сижу в отеле. Пиво, чипсы, телевизор… ты же знаешь. Передай Шону, пусть не волнуется. Мне нужно побыть одной! — да, это похоже на меня. Я сказала бы именно это, если бы действительно хотела улизнуть, если бы не была поймана одним безумцем.
— Он сказал, что выкинет тебя из команды!
— Имеет на это право. Тогда я сменю отдел… — если бы Шон только знал, в каком положении я нахожусь!
— Ты должна позвонить ему и сказать, где ты, а ещё лучше как можно быстрее вернуться… пожалуйста, Джолли!
— Прости, но так не пойдёт. Передай ему, что мне нужно время для себя. Расслабиться, сходить на маникюр, выспаться. Ничего больше. Надеюсь, все ясно? — Тэйлор медлит с ответом. Надеюсь, он вспомнит о нашем шифре! Да, мы договаривались, если кто-то из нас попадёт в подобную ситуацию, он должен сказать что-то абсолютно нетипичное для него. Для меня это как раз маникюр!
— Да, всё ясно. Но ты вернёшься завтра? Иначе что я должен сказать Шону?! — Тэйлор сообразил. То, как он мне ответил, подтверждает, что он догадался! Очень хорошо.
— Да, я сделаю это. Привет Эйвери… — больше я ничего не услышала. Он забрал телефон и сбросил вызов.
— Ты, правда, хотела сделать маникюр, да? Милая попытка, Джолли, — он и об этом знает? К-как он вообще догадался об этом нашем коде?
Успокаиваюсь и пытаюсь не выказать своих эмоций.
— Что иначе я могла сказать? Что я прямо сейчас на маникюре? Да и звучит это явно лучше, если я говорю о своих ногтях.
— Как хочешь. Они все равно не смогут отследить твой звонок отсюда. Но за то, что ты смогла подать небольшой тайный знак, мне, к сожалению, придётся тебя оштрафовать, — содрогаюсь от этих его слов и начинаю думать о самом ужасном!
— Но прежде, дай снова посмотреть на тебя, — он помогает мне подняться, потому, как у меня возникли сложности с тем, чтобы не потерять равновесие.
К счастью, я босиком, а не на высоких каблуках. Когда на полпути я уже обрела способность нормально идти, он немного отстраняется и пропускает меня вперёд на пару шагов. Немного запрокидываю голову, пытаясь снова уловить запахи. Кофе… дерево, горящий камин? Больше ничего не могу воспринять.
— У тебя действительно прекрасная фигура, — шепотом говорит он, стоя позади меня.
— Как тебе удалось изменить свой голос? — хочу узнать от него. — В продаже нет таких таблеток, чтобы они могли изменить голос! — с шипением говорю ему, когда он не хочет мне отвечать.
— У нас есть лаборатория, — наконец-то получаю от него ответ.
— Лаборатория?! А я подопытная мышь, или кто?
— Да, там проводятся эксперименты с некоторыми материалами. Например, маленькие таблетки, делающие женщин нереально чувствительными, — он приближается ближе и шепчет мне на ухо, стоя позади меня, — они умоляют о пощаде после каждого оргазма, пока не падают в обморок от усталости.
— Э-это чудовищно!
— Да, доза слишком большая, нужно ее намного уменьшить. Но только представь себе, какие могут быть объемы сбыта, если женщины будут западать даже на полнейших лузеров? И плевать, насколько они непривлекательные, — восторженно отзывается он мне.
— Это еще более ужасно!
— Согласен, но…
— Никаких но! Это недостойно! Мужчина, который не способен возбудить женщины без вспомогательных средств — тряпка! — А если бы я сама оказалась в подобной ситуации? Я прикусила губу и на миг почувствовала его руку, как она касается моего предплечья.
— Согласен, дорогая Джолли… Сегодня ночью мы посмотрим, смогу ли я сделать это без тех таблеток, — шепчет он весело около моей шеи. Стараюсь не двигаться и, самое главное, не издать никакого звука, выдающего мое возбуждение.
— А другие таблетки заставляют иначе звучать твой голос? — спрашиваю, когда его руки начали бродить по мне. Мягкие движения вверх и вниз. До моих наручников и вверх до моих плеч.
— Одна капсула, если быть точным. Но всего лишь на несколько часов, после чего нужно принимать следующую.
— Зачем тебе нужно изменять голос? Я могу тебя узнать? — смело спрашиваю его.
— Возможно, — шепчет он, а его руки начинают движение к моему животу. Он нежно прижимает меня к себе и продолжает, — быть может, это и есть мой настоящий голос, а все, что сказано про лабораторию — ложь?
— Почему ты просто не покажешь мне свое лицо? У меня не было бы никаких доказательств, если бы захотела тебя поймать. Никто бы мне не поверил! — пытаюсь заинтересовать его, хоть это и не слишком хорошая перспектива.
— Если угадаешь мое имя, то я покажу его тебе, обещаю, — говорит он и при этом осторожно ко мне прижимается.
— Грегор! — имя вырывается из моих губ, хотя это полный бред. Грегор говорит совсем иначе. Нет, я, конечно, не знаю никого, имеющего такую дерзость и самообладание, будучи при этом настолько привлекательным…
— Этот подонок, который изменял тебе со своей женой? Я тебя умоляю. Он тебя не заслуживает.
— Шон… — да, это точно не он, но я хочу знать, как он будет реагировать!
— Есть жена и ребенок, но он влюблен в малышку Рейчел. Эмм, нет. Хоть разделяю его вкусы, касаемо блондинок.
— Кристиан…
— Твой первый парень в старших классах? Этот футболист-неудачник? Еле достиг того, чтобы стать запасным игроком, умел только пялиться на чирлидинг-девочек, а потом с ним стала заигрывать маленькая заучка, так сильно хотевшая работать в ФБР. Ты ведь даже была в него влюблена, не правда ли?
— Мы почти два года были вместе... — гневно отвечаю белому Дракону.
— И? Это была любовь? Он бросил тебя из-за миниатюрной брюнеточки. Как там ее звали?
— Ах, неужели ты не знаешь? — предположила я вызывающе.
— Кассандра… — шепчет он и говорит при этом с усмешкой. По крайней мере, мне так кажется, судя по тому тону, как он это произносит.
— Почему я должен оказаться этим сукиным сыном? Ты перечисляешь сейчас каких-то полных идиотов, среди них исключу только Шона. Он умён и далеко пойдет в ФБР.
— Мне не слишком быстро приходят на ум имена мужчин… — жалуюсь ему.
— Что насчет Тейлора? — интересуется он.
— С ним я только что говорила по телефону… и, нет, ты не Эйвери. Забудь.
— Тебе следовало бы обратить внимание, как Эйвери разглядывает тебя. И хоть и говорит, что любит Тейлора, но… он хочет тебя так же сильно, как я тебя. Он прижимается своей нижней частью живота к моей попе и начинает скользить руками по моим бедрам так, что это лишь усиливает давление.
— Больше никого не знаю! — начинаю шипеть на него и при этом инстинктивно вцепляюсь в его футболку, она туго прилегает к телу, что я могу понять на ощупь.
— Никого? Действительно никого? Или ты не думать на кого-то из тех двух мужчин, что тебе нравятся, вдруг это окажется кто-то из них? Да, что если я окажусь одним из них? Тебе не хочется в это верить, правда? Это может разрушить твой маленький благополучный мир. Что же ты будешь делать? Закроешь за решетку? Или сначала проследить и схватить? Или, возможно, позволишь бежать? Ну, что, Джолли? Что же ты будешь делать в таком случае?
— Я-я не знаю, кого ты имеешь в виду!
— Твои мысли так легко распознать… — его руки блуждают по моим бокам, мимо груди, вверх, до самой шеи. Он отклоняет мою голову назад, что мне приходится положить свою голову ему на грудь. Вторая рука ложится мне на живот, в то время как первая пребывает на моем подбородке. Моя шея находится в таком положении, я больше ничего не могу сказать…
— Если у тебя больше нет вопросов, тогда с удовольствием продолжу, — говорит он спокойно.
— Почему ты меня любишь? Любить человека — значит дать ему свободу, предоставить жить и выбирать самому. Следить за тем, чтобы у этого человека было все хорошо! Ты вообще знаешь, что такое любовь? А ты хочешь только контролировать и владеть! Это — не любовь! — да, я хочу его спровоцировать. Давай! Покажи свое истинное лицо! Что белый Дракон думает о Дине, это мне понятно. Но насчет второго — он думает о Калебе? Маленьком мальчике из прошлого? Больше ведь нет действительно никого, о ком я могла бы вспомнить.
Но если он знает о Дине и даже о Калебе, а я назову их имена, тогда смогу удостовериться, что он не является ни одним из них. Ну, и что тогда? Назову я их имена, он тогда покажет мне свое лицо? Нет. Он совершенно уверен, что я не разгадаю его имени, потому и провоцирует! Он хочет заставить меня думать, что он — Дин. Или Калеб. Он хочет увести меня в неправильном направлении, вселить в меня неуверенность и разрушить наши отношения с Дином. Также, как и мои воспоминания о Калебе… но кем же, кем же ты можешь быть, Белый Дракон? Быть может, кто-то из одноклассников, который был в меня влюблен? Но которого я когда-то обидела?
— Возможно, ты права. Я не знаю, что такое любовь. Да, я хочу тобой обладать. И с огромной радостью я запер бы тебя в клетке, из которой ты никогда не смогла бы освободиться. Так я смог бы любоваться тобой днями и ночами. Смотреть на тебя, гладить тебя. Целовать. Смотреть на то, как ты расчесываешь волосы и как спишь. Я одержим тобой. Это болезнь? Или любовь? Быть может, и то, и другое, что нельзя отделить друг от друга. Но что я должен делать? В моей жизни может быть другая женщина, но хочу я только тебя только тебя одну! — Если бы это было не так ужасно, то стало бы самым прекрасным объяснением в любви, которое я только слышала. Но… не, это скорее все же сумасшествие.
— Ты не можешь меня понять, ты… не прошла тот путь, что пришлось пройти мне. Но если ты все узнаешь, кто я и что мне пришлось пережить, то сможешь это понять.
— Почему ты мне просто не расскажешь об этом? — прошу его.
— Этого я сделать не могу. Ты возненавидишь меня. Будешь испытывать отвращение. А я не смогу этого вынести. Я не смогу жить в этом мире, не имея надежды, что когда-нибудь и ты смогла бы в меня влюбиться… — он отстранился от меня, мне потребовались силы, чтобы не упасть. До этого он приблизился так близко ко мне. Весь такой неприступный. Такой… деспотичный? А вот теперь он показывает свои слабые и ранимые стороны, что-то, что я никак не могла ожидать. Эти две стороны одной медали его чувственного мира очень напоминают Дина.