А за обедом Маринка не столько ест, сколько болтает без умолку. Слова из нее так и сыплются. Наберет ложку супа, держит перед собой, а сама про бассейн: ах, какая там вода! А какие берега из красных плиточек! А дно белое-белое… А на воде какие-то пробковые веревки плавают. Антон сказал, что пробковые! А тренер у них какой! Тренер - это значит учитель. Антон ей так сказал.
Ложка супа, не попадая Маринке в рот, то и дело ныряет обратно в тарелку.
Бабушка сердится: что это в самом деле? И так обед у них сегодня поздний, а Марина с супом все никак не справится.
- Будешь ты есть наконец?
- Буду, буду…
Марина торопливо глотает одну ложку супа, другую и снова о своем. Ох, как она боялась переходить через Ленинградский проспект! Ужас, сколько там машин… Но ведь ей надо было, поэтому она перешла. Но в другой раз одна не пойдет. Обещает. Зато Антон очень ее благодарил. Так благодарил, так благодарил… Вообще он хороший - Антон Черных. Это она зря про него думала. Даже винегретом ее накормил. Такого вкусного она в жизни не пробовала - пальчики оближешь!
- Так ты сыта, что ли? - спрашивает бабушка. Голос у нее слегка обиженный. - Тут стараешься, стараешься - и нате вам! - такого вкусного винегрета в жизни не пробовала… А дома чем плох?
Наконец пообедали. За окном уже совсем темно. Вечер. Папа задергивает шторы, мама дает Маринке большое сладкое яблоко. Маринка грызет яблоко, но ей не до яблока, она все толкует про бассейн.
Зоя Ивановна - это теперь ее тренер - велела приходить в четверг. К трем часам. Вот только что ей со справкой делать, вот это она забыла. Начисто забыла! И еще Антон сказал, что для бассейна надо…
Бабушка не дает ей досказать. Обрывает:
- Это выбрось из головы! Ни в какой бассейн тебя не пустим. Не доросла.
У Маринки чуть яблоко не вывалилось из рук: не доросла? Как не доросла? Да там есть девочка еще меньше.
- Мне эта девочка вот по сих пор будет. - Маринка показывает пальцем на свой подбородок.
- А Ленинградский проспект? - восклицает мама.- Одной переходить? У меня все еще мурашки по спине бегают, когда я думаю, как ты переходила такую улицу. Нет, нет, нет, ни за что!
- Да я не буду больше одна переходить. Честное слово! Никогда-никогда…
- Насчет ходьбы - ладно! Я бы стала ее водить,- подумав, говорит бабушка. - Не в том дело…
Папа помалкивает. Потом тоже вмешивается в разговор. Однако не очень решительно и поглядывая на маму:
- А хорошо бы ей все-таки заняться спортом.
Мама так и взвивается:
- Спортом?! В бассейне?! Да у нее вечно насморк. Вечно кашель. Какой там бассейн!
Маринка готова зареветь. Губы уже совсем распустились. Все против: и мама и бабушка. А папа не станет спорить, если они против. Теперь вся надежда на дедушку. Неужели и дедушка скажет "нет"? Тогда - все. Дедушкино слово - последнее слово.
И Маринка с мольбой смотрит на дедушку. "Дедушка, помоги! Помоги, чтобы меня пустили в бассейн. Я буду хорошей! Я буду всегда очень хорошей! И буду всех слушаться…"
Конечно, все это Маринка говорит не вслух, а только про себя. Вернее, не говорит, а думает про себя. И даже не думает, а просто смотрит на дедушку. Но смотрит такими глазами, что дедушка и без слов ее понимает.
И он снимает очки. Долго их протирает носовым платком. Наконец говорит:
- А я - за бассейн.
Маринка стремглав бросается к дедушке: милый, милый дедушка!
Тут и папа произносит уже более твердым голосом:
- А почему бы и впрямь не попробовать?
У бабушки и мамы лица недовольные, а Маринка приплясывает, хлопает в ладоши:
- В четверг пойду в бассейн! В четверг пойду в бассейн!
- Неизвестно, - говорит дедушка. - Может, пойдешь, а может, и нет.
- Почему?…
У Маринки снова дрогнули губы, опять она готова зареветь.
- А сначала мы побеседуем с Тамарой Максимовной. Послушаем, что она скажет.
Тамара Максимовна - детский доктор из поликлиники. Она лечит Маринку со дня рождения и знает все, что касается ее здоровья, прямо наизусть.
- Правильно! - оживился папа,
- Вот увидите, Тамара Максимовна не согласится, - говорит мама. - Я знаю, что она не согласится!
Бабушка ничего не говорит: с дедушкой она никогда не спорит, это всем известно.
И вот дедушка разговаривает по телефону с Тамарой Максимовной, а Маринка стоит рядом и глаз не спускает с дедушкиного лица. Только разве по его лицу что-нибудь разберешь? И по голосу ничего не угадаешь. А слова и вовсе непонятные, хотя Маринка слушает очень внимательно.
Ну, что можно понять из таких слов:
"Конечно. Согласен с вами, Тамара Максимовна. Нет, что вы! Совершенно неожиданно. В том-то и дело - собственная инициатива. А как же? Верно-верно. Пусть будет так…"
Наконец дедушка прощается с Тамарой Максимовной, говорит ей: "Всего хорошего! Наши вам кланяются!"- и кладет телефонную трубку.
И потом смотрит на Маринку. Смотрит, улыбается, и больше ничего. А Маринке больше ничего и не надо. По одной дедушкиной улыбке ей уже все понятно.
- Разрешила! Разрешила! Разрешила! - кричит Маринка и прыгает, и кружится, и вертится, колоколом раздув вокруг себя широкую коричневую юбочку.
А У АНТОНА НЕПРИЯТНОСТИ
Это было еще весною. Отец тогда был дома и только собирался в экспедицию на Алтай. Однажды Антон увидел во дворе котенка. Тощего, грязного и совершенно рыжего. "Вот заморыш! И до чего противный…" - подумал Антон, но котенка все-таки пожалел. Подхватил его ладонью под худое блохастое брюшко и притащил домой.
Елена Петровна, мать Антона, сперва замахала руками:
- Фу, какой! Куда его? Нет, не надо…
А приглядевшись, вдруг сказала:
- Налей ему молока. Только теплого. Очень несчастное у него выражение. Голодный, наверно.
Котенок в минуту расправился с молоком, усердно облизал блюдце и посмотрел на Антона. Глаза у него были ярко-зеленые, прямо изумрудные.
Антон взял у него блюдце и сказал:
- Проси не проси, все равно больше не дам. Лопнешь, жадюга!
Но котенок продолжал смотреть на Антона, смешно слизывая с усов молочные капли. "Чепуха какая! Не лопну. Ты еще не знаешь, какой у меня аппетит!"
А язычок у него был розовый, проворный.
Пришлось подлить еще молока.
- Обжора, - ласково ворчал Антон. - Куда в тебя лезет!
И котенок остался у Антона.
Ему даже имени придумывать не стали. Говорили просто "Котик" или звали "Кис-кис". Вместе это сложилось в одно слово "Котикс". Котенок сразу привык к этому имени и всегда на него откликался.
Антон довольно скоро потерял к Котиксу всякий интерес. Забывал его кормить и часто не знал, где тот находится.
Но Котикс не унывал. Питание промышлял себе как умел и в конце концов пристроился у соседки по квартире. Соседку эту звали Людмилой Васильевной. Отъевшись у нее, Котикс из несчастного заморыша превратился в красивого рыжего кота с плутоватым и независимым характером.
Приютив Котикса, Людмила Васильевна стала считать его своим собственным и вообще души в нем не чаяла. Но Антон вовсе не собирался уступать ей кота. "Очень надо! Вот еще! Кто его нашел? Она, что ли?"
И между ними разгорелась вражда.
Людмила Васильевна постоянно заманивала Котикса к себе в комнату и пыталась там держать чуть ли не взаперти. Отнимала кота у Антона, если кот попадал к нему, а самого Антона обзывала разными нехорошими словами: и жестокосердным человеком, и невоспитанным мальчишкой, и даже тираном. Последнее особенно обижало Антона: уж кем-кем, а тираном-то он не был никогда!
За "тирана" Антон мстил: перестал выносить на помойку мусорное ведро Людмилы Васильевны и более того - подкидывал свой мусор в ее ведро. А Котикса старался к ней вообще не пускать.
Сегодня неприятности начались у Антона, лишь только он пришел домой. Жили они в ветхом деревянном строеньице, доживающем свой век. Со всех сторон его обступили новые многоэтажные дома. И рядом с этими красивыми домами-великанами их обветшалый домишко казался трухлявым пеньком среди могучих деревьев.
Едва Антон открыл дверь и оказался в кухне, как сразу увидел на кухонном столе Котикса. Сдвинув со сковороды крышку, кот доедал котлеты, приготовленные мамой на обед, при этом он громко и хищно урчал.
- Прочь, вор-рюга! - крикнул Антон и, замахиваясь портфелем, кинулся на кота. - Сейчас ты у меня увидишь…
Котикс прижал уши и пустился было в бегство, но Антон настиг его и схватил за шиворот.
Тут Котикс взвыл истошным голосом. Людмила Васильевна услыхала, вылетела из своей комнаты, и началось.
- Мучитель! Тиран! - возмущалась она, стараясь выхватить кота из цепких рук Антона.
- Мой кот, что хочу, то и делаю, - в ответ огрызался Антон.
- Сейчас же отдай несчастное животное!
- Не отдам!
- В милицию на тебя пожалуюсь!
- Жалуйтесь.
Именно в этот самый момент вернулась Елена Петровна:
- Антон!
Она строго взглянула на сына. Так взглянула, что Антон выпустил из рук кота и поскорее скрылся в комнате.
А Людмила Васильевна давай жаловаться на него:
- Я вам говорю последний раз! Если вы не примете мер, не обратите внимания… Я серьезно вас предупреждаю, Елена Петровна!
И пошла, и пошла. Все дальше - в таком же роде.
Она перебрала Антоновы прегрешения чуть ли не за десять лет!
Елена Петровна терпеливо слушала, пытаясь успокоить разбушевавшуюся соседку.
Антон даже зубами скрипнул от злости, когда услыхал, как его мама сказала:
- Обещаю, он извинится. Это больше не повторится.
- Не стану! - крикнул Антон и сверкнул глазами на закрытую дверь. - Ни за что! Захватила моего кота да еще распоряжается!
Кончив разговаривать с соседкой, Елена Петровна вошла в комнату. Посмотрела на упрямое лицо Антона. Бросила устало, с укоризной:
- Как тебе не совестно? Старый больной человек… Зачем ты трогаешь ее кота?
- Ее кота?!
Антон чуть ли не подскочил от возмущения.
Нет, как вам это нравится? Уже и мама на ее стороне! Ее кота?! Кто нашел Котикса?… Кто за ним ухаживал? Мыл его? Всех блох вывел? Кто?
- Мой кот, не ее, - сказал Антон, мрачно сдвинув брови. - А извиняться все равно не стану. Слопал наши котлеты, да еще за него извиняться!
- Все съел? - спросила Елена Петровна.
- До одной. Теперь придется сковородку песком оттирать.
Елена Петровна еле заметно вздохнула: обеденные планы рухнули. Сказала каким-то тусклым голосом:
- Ладно, свари макароны. Поставь, пожалуйста, на огонь зеленую кастрюлю. Налей воды. Ложку соли положи.
- Знаю, - сказал Антон и, взглянув на осунувшееся мамино лицо, спросил: - Опять голова разболелась, да?
- Очень…
- Сейчас таблетку дам.
У мамы часто болит голова. Антон знает, что в этом случае надо делать. Он наливает из чайника полстакана кипяченой воды, достает таблетку и все это дает маме.
А теперь мама должна прилечь на диван, а он прикроет ее байковым одеялом. Если мама чуть-чуть подремлет, у нее живо пройдет голова.
Сделав все, что нужно, Антон идет в кухню. Зажигает газ и ставит на огонь зеленую кастрюлю с водой.
Ничего, обойдутся они без котлет. Макароны с маслом - очень вкусно!
Дверь из комнаты соседки приоткрывается. Людмила Васильевна молча ставит на кухонный стол перед Антоном тарелку с вареным мясом. Это - взамен котлет, которые слопал Котикс.
Но Антон, метнув недобрый взгляд на соседку, тут же переставляет тарелку со своего стола на стол Людмилы Васильевны. Говорит громко и презрительно:
- Можете это сами есть!
Уходя, Людмила Васильевна буркнула:
- А все-таки ты - грубиян!
"Ну и пусть! - тряхнув головой, думает Антон.- А мяса все равно не возьму…"
- Антоша, - слышит он из комнаты мамин голос.- От папы не было писем?
Конечно, не было.
Неужели он не положил бы папино письмо на самом видном месте? Разве он не знает, как беспокоится мама?
Антон медлит с ответом.
Сначала сыплет в воду чайную ложку соли, а сам обдумывает, как бы получше объяснить, что письма от папы не было. Да, сегодня еще не было. Не было. Не было. Да…
Наконец он идет к двери. Просовывает в комнату голову и говорит с беспечной уверенностью:
- Ну, и не было, понятно. Ну, так что ж? Зато завтра будет. Вот увидишь!
По сам- то он не слишком верит своим словам. От отца из экспедиции уже давно нет писем. Что с ним? Почему не пишет? Они с мамой этого не знают. И на работе -в геологической конторе, пославшей папу в экспедицию, этого тоже не знают.
КАК ЭТО НАЧАЛОСЬ
В бассейн Маринку снаряжали всем домом.
Папа ей купил настоящий спортивный чемоданчик, мама - красную резиновую шапочку.
Бабушка сшила синий купальный костюм и дала красивое мохнатое полотенце с разноцветными полосами.
- Смотри не потеряй, - предупредила она. - Хорошее полотенце, новое…
- Что ты, что ты! - воскликнула Маринка и положила полотенце на дно чемоданчика.
А дедушка порылся в шкафу, нашел почему-то забытую всеми дорожную мыльницу из прозрачной пластмассы да еще с куском душистого мыла. Маринка мыльницу открыла, мыло понюхала. "Ах, как пахнет!" - и побежала в ванную комнату за мочалкой.
И еще Марине велели взять непромокаемый прозрачный мешочек.
- Зачем? - удивилась Маринка.
- Будешь класть туда мокрые вещи.
Теперь у нее было все! И конечно, самое главное - справка с печатью. Справка - на том самом бланке из бассейна, а печать поставили в поликлинике, где она с мамой побывала у врача. В справке было сказано, что она, Голубева Марина, допущена к занятиям по спортивному плаванию. Несколько раз Маринка перечитывала эти слова: подумать только, не кто-нибудь, а она, Марина, допущена к занятиям по плаванию! Да еще по спортивному плаванию.
Все было готово для завтрашнего бассейна. Только бы скорее наступил этот завтрашний день. Скорей бы, скорей!
- Первый раз сам с ней схожу, - сказал дедушка. - Кстати, завтра я свободен.
Маринка рано легла спать. Легла, но спать - не спится. Хочется ей завтра в бассейн, и только очень боязно. Как это все будет? Неужто она сразу поплывет? А что ж, очень даже свободно, может быть, и поплывет, раз в справке сказано, что она допущена к занятиям!
Утром, перед школой, Маринка на всякий случай напомнила дедушке насчет бассейна.
- Я помню, будь спокойна, - с улыбкой ответил дедушка.
Точно в назначенное время, со спортивным чемоданчиком в руке, он пришел за ней в школу.
Маринка уже ждала его в раздевалке. И Костя Великанов был тут же, в раздевалке. И тоже одетый, Завидуя, сказал:
- Думаете, мне не хочется в бассейн?
Никто этого не думал. Как не хотеть? Ясно, что Косте очень хотелось. С той самой минуты, как она ему объявила, что станет ходить в бассейн, у них только и разговоров, что об этом. А сегодня на уроке арифметики Костя, не переставая, шепотом твердил: "Марина, ты смотри не забудь, что обещала!" Даже надоело слушать, столько раз он это повторял!
А про что ей надо помнить, Марина знала отлично. И как только они трое - дедушка, Костя и Маринка - вышли на школьное крыльцо, она сказала Косте:
- Ты не бойся, мы возьмем тебе справку.
- Только обязательно.
- Обязательно, обязательно!
- И с тренером поговори.
- Поговорю.
- Только обязательно.
- Если обещала - значит, обязательно!
Дедушка незаметно усмехнулся: и сама еще не начала заниматься, а уже товарища собирается пристроить.
Костя простился с ними на крыльце. Вид у него был печальный. Очки сбились набок.
- Давай ранец, - сказал он и протянул к Маринке руку. - Снесу вам домой. Зачем тебе с ним таскаться.
Дедушка поблагодарил:
- Спасибо, Костя! Ей он действительно лишний сейчас.
И вот дедушка с Мариной идут по знакомому
Ленинградскому проспекту. Но теперь уже не до "Динамо" и обратно, а прямо в плавательный бассейн.
- Здесь перейдем улицу, - говорит дедушка. И они переходят.
- Сюда, - говорит Маринка.
И они открывают дверь в дом, который сразу проходят насквозь. Потом пересекают огромный двор с небольшим сквером посередине. Перед ними красивое здание бассейна.
Они идут внутрь. Какая неожиданность: в вестибюле между колоннами стоит Антон Черных.
- И у тебя занятия?- спрашивает дедушка.- Вот как удачно! Совпало время.
У Антона тоже урок плавания, только не сейчас, а немного позже. Но теперь он здесь специально, чтобы помочь Маринке, если будет нужно. Вот он, оказывается, какой, Антон Черных!
- Я вам все объясню, - говорит он. - Сперва разденьтесь.
Гардеробщица на вешалке та самая, знакомая. Узнала Маринку. Улыбнулась ей:
- Опять к брату пришла?
Маринка ей не возражает: ну, пусть так думает. Антон показывает им с дедушкой на комнату врача.
- Здесь вам на справку поставят печать.
- У нас уже есть! - с гордостью сообщает Маринка.
- Нужно вторую, у здешнего врача. Иначе не пустят к воде.
Наконец все готово. В руках у Марины номерок-жетон. Теперь ей открыт путь в бассейн!
- Запомни номер, - учит ее Антон.
Дедушка, покосившись на номерок, говорит:
- Она запомнит.
- Я запомнила,- говорит и Маринка. А сама про себя твердит: "Тридцать семь… Тридцать семь… Тридцать семь… Как бы не вылетело из головы!"
- Вам лучше на трибуну. Оттуда будет видно, - советует Антон дедушке, а Маринке велит: - Ты здесь постой. Я сейчас! Посмотрю, где Зоя Ивановна…
Он исчезает за дверью. И дедушка, улыбнувшись и кивнув, поднимается по широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, которая ведет на второй этаж.
Маринка осталась одна. Сердце у нее замирает. И боязно ей и интересно. Что будет дальше? Как все получится?
А людей здесь еще больше, чем в тот день, когда она приносила Антону его пропуск. То и дело хлопает входная дверь. Открывается и закрывается. Одни люди приходят, другие- уходят. Приходят - ухолят, приходят - уходят…
- Голубева! Голубева! Да Марина же! - слышит она голос Антона. - Ну иди же скорей!
Она находит глазами Антона и видит, что рядом с Антоном стоит кто-то в спортивном костюме. Когда она подходит к ним, Антон говорит:
- Зоя Ивановна, вот она - пришла! - и показывает на Маринку.
Спасибо Антону! А то Маринка совсем не узнала бы, какая она из себя, тренер Зоя Ивановна. А может, и Зоя Ивановна не вспомнила бы ее, Марину.
- Так тебя звать Мариной? - спрашивает Зоя Ивановна и кладет ей на плечо руку. - Пошли, Мариночка. Нам надо вон в ту дверь.
Каких- нибудь два дня назад, оказавшись здесь впервые, Марина только мечтала, да нет -какое там мечтала! - и мечтать не смела, что войдет в эту боковую дверь, за которой, как ей думалось, находится бассейн.
А сейчас сама Зоя Ивановна помогает ей. Ввела в длинную комнату, уставленную вдоль стен коричневыми шкафчиками, и попросила уборщицу в белом халате:
- Покажите ей, пожалуйста, где душ и как пройти к воде. Она у нас новенькая, пока еще ничего не знает.
ШЕСТЕРО НОВИЧКОВ
После душа Маринка в резиновой шапочке и купальном костюме подбежала к той двери, на которую ей показали. Возле этой двери уже стояли три мальчика и две девочки. Она была шестой.
И вот вся шестерка, каждый с полотенцем на плечах, заглядывает в дверь, которая ведет в бассейн. Они ждут своего тренера Зою Ивановну.
Немного растерянные и словно бы чуть-чуть испуганные, они жмутся друг к другу. То и дело подтягивают на себе трусики, поправляют купальные костюмы и резиновые шапочки.
А в открытую дверь, не очень далеко, там, где обрывался красивый кафель пола, им была видна вода. Воды было много, и зеленоватая поверхность ее тяжко колыхалась.
Вода отсюда была не только видна, она была им слышна. К ним доносились ее всплески и какой-то ровный, влажный несмолкаемый гул. И этот гул и всплески прорезались звуками коротких, резких свистков. По временам раздавался грохот: казалось, будто кто-то изо всех сил колотит в огромный барабан. Они тогда еще не знали, что это упражняются пловцы, подскакивая на трамплинах, прежде чем им прыгнуть в воду с высоты.
Незнакомая девочка, в белой резиновой шапочке, но только не в синем, как Маринка, а в красном купальном костюмчике, спросила испуганным шепотом:
- Ты умеешь плавать?
Маринка ответила, что нет, нисколько она еще не умеет плавать.
- Я тоже не умею, - сверкнув темными глазами, вмешался в разговор смуглый мальчик. - И хорошо, что не умею!
- Чем же это хорошо? - удивилась Маринка.
- А знаешь, что такое кроль?
- Не знаю. Я такого слова не слыхала. Мальчик ткнул пальцем в живот сначала себя, потом каждого из остальных.
- И меня, и тебя, и тебя… нас всех сперва будут учить плавать кролем. Поняла? А если ты плаваешь кое-как, шаляй-валяй и не по правилам, тебя трудней учить. Легче заново научить, чем переучивать. Ну, не понятно, что ли?
- Понятно, - сказала Маринка.
- "Кро-олем", - насмешливо протянула девочка в красивом купальном костюме. - Па-а-думаешь, каким-то кролем… - Она капризно передернула плечом. - А я вот не хочу этого самого кроля, что тогда?
И сама она была красива - эта девочка. И пестрая резиновая шапочка на ней была хороша. И купальный костюм, весь в рыбках, корабликах и морских звездах, тоже был замечательный.
"Она- то, наверно, сразу поплывет", -подумала
Маринка, с простодушным восхищением разглядывая красивую девочку. Но мальчик так и взвился.
- Тогда зачем пришла в бассейн? - вскипел он, сверкая глазами и наступая на девочку в корабликах и рыбках. - Не хочешь кролем - сиди дома. Зачем сюда явилась, этакая цаца?
Девочка обидчиво надула губы. Повела плечом:
- Вот еще! Пошутить нельзя, что ли?
- Плохие шутки! - сердито бросил мальчик. Он был на удивление загорелым, будто только-только явился сюда из-под жгучих лучей южного солнца.
К тому времени, как к ним подошла Зоя Ивановна, все шестеро успели между собой перезнакомиться.
Смуглого мальчика звали Ашотом. Он действительно недавно приехал с юга, из Армении. Два других были очень похожи: в одинаковых трусиках, в одинаковых шапочках, голубоглазые, худенькие. Они то снимали свои шапочки, то надевали. А уши у обоих были похожи на лопушки.
- Меня зовут Шурик, - сказал один.
- Меня зовут Юрик, - сказал второй.
Они были братьями. Братьями-близнецами, о чем тут же с готовностью сообщили.
Выяснилось, что все шестеро были новички., что все они сегодня впервые явились в бассейн и никто из шестерых не умеет плавать.
- Тусей меня звать, - сказала девочка, та самая, у которой купальный костюм был весь разрисован. - А тебя и тебя?
Она вопросительно посмотрела на Маринку, потом перевела взгляд на другую, очень тихую девочку.
- Галя, - торопливо сказала тихая девочка. И Маринка тоже назвала свое имя.
- А с мальчишками мы водиться не будем, - объявила Туся, положив на плечи Гале и Маринке спои крепкие белые ладошки.
Маринка с недоумением взглянула на Тусю:
- Почему же не будем?
- Без никаких "почему"! Просто не будем - и все! - Туся улыбнулась и сквозь прищуренные ресницы словно свысока поглядела на Маринку.
Маринка хотела заспорить: а может, они с Галей думают по-другому! И что это Туся так за них распоряжается?
Но в это время к ним подошла Зоя Ивановна:
- Готовы? Тогда пошли за мной.
И вот друг за дружкой вся их шестерка зашлепали босыми ногами по гладкому полу из красного кафеля. А Зоя Ивановна, идя сбоку, приговаривала:
- Не торопитесь. Пол мокрый. С непривычки можно поскользнуться.
Они шли по самому краю бассейна. Теперь вода была рядом. Стиснутая со всех сторон отвесными кафельными стенками, она так плескалась и ворочалась, будто ей было тесно и хотелось выплеснуться.
А в воде, взад и вперед, скользили пловцы. Их было много. На зеленоватой поверхности мелькали разноцветные резиновые шапочки - розовые, белые, желтые, ярко-красные. А по краю бассейна расхаживали тренеры. Они были в легких синих брюках, в белых майках и сандалиях на босу ногу. Движением рук, ног, всего тела они показывали тем, кто сейчас находился в воде, как надо правильно плыть.
Но Маринка ничего этого не замечала. Она шла, поглядывая на воду. Бассейн ей казался не только огромным, он казался ей страшным. У нее замирало сердце при одной лишь мысли, что Зоя Ивановна сейчас может сказать: "А ну-ка прыгайте в воду! Сейчас начнем учиться плавать!"
И, стараясь не отставать от ребят, Маринка про себя повторяла: "Не буду трусихой - прыгну! Если скажет прыгать в бассейн - сразу прыгну… Все равно прыгну!"
"ЛЯГУШАТНИК"
Но о прыжке в воду и речи не было.
Зоя Ивановна посадила всех на широкую, длинную скамью, которая тянулась вдоль трибун.
Они сели в том же порядке, в котором шли: первым Ашот, возле него красивая Туся, Шурик возле Юрика, затем Маринка и Галя.
Зоя Ивановна смотрела на них молча, с пристальным вниманием, как бы изучая каждого. Наконец спросила:
- Все хотите научиться плавать?
Они ответили вразнобой и не очень смело:
- Хотим…
По их лицам было видно, что, поглядывая на бассейн, все они трусят вроде Маринки, все боятся, чтобы Зоя Ивановна не заставила их сразу прыгать в такую глубокую воду.
А Зоя Ивановна, показав им на пловца, который стремительно несся вперед по крайней водной дорожке, спросила:
- Видите мальчика? Это - Володя Герасимов. Ему только тринадцать лет. Но он уже пловец второго разряда. Посмотрите, как красиво и быстро он плывет! Как он, хотите плавать?
На этот раз все дружно ответили:
- Хотим! Хотим!
А у Ашота так блеснули глаза, что, скажи ему Зоя Ивановна: "Прыгай, Ашот!" - он, не задумываясь, сорвался бы в воду.
Мальчик, на которого показала Зоя Ивановна, плыл действительно легко и красиво. Его лицо, погруженное в воду, лишь на короткий миг появлялось над поверхностью, чтобы в этот короткий миг широко открытым ртом вдохнуть воздух. Его руки Взлетали над водой, догоняя одна другую. Острием сомкнутых пальцев они попеременно вонзались в воду, сильными движениями посылая тело вперед. Ноги работали мягко и быстро. Над водой показывались лишь голые пятки - то левая, то правая, то левая, то правая. Они вспенивали воду, и позади пловца, как от пароходного винта, буруном расходились волны…
Пока они все любовались мальчиком-пловцом, Зоя Ивановна им говорила:
- Плавать может каждый.
Но, чтобы плавать так, как Володя, этому нужно учиться. И не просто учиться, а учиться долго, упорно, настойчиво тренируя в себе силу воли и выносливость. Володя Герасимов плывет кролем. Это самый быстрый способ спортивного плавания. И мы с вами гоже начнем с кроля…
- Видишь, видишь, - зашептал Ашот, повернув лицо к Маринке. - Говорила, что нет такого слова…
Маринка отмахнулась: не мешай. Научиться бы так плавать, ах, до чего же хочется!
Поговорив с новичками, Зоя Ивановна перешла к упражнениям. Но пока не в воде, а тут, около скамейки.
Они немного походили вдоль скамьи. Потом немного побегали. И еще походили, и еще побегали. То они высоко задирали коленки, все шестеро похожие на страусят. То ходили на полусогнутых ногах, вроде карликов. И наконец снова уселись на скамейку. И тогда Зоя Ивановна им велела покрепче опереться руками, а ноги вытянуть вперед.
- Носочки чтобы прямые. Не загибайте ног кочережками!…
Показывая руками, как делается упражнение, Зоя Ивановна все время считала:
- Раз-два-три! Раз-два-три! Раз-два-три! И ускоряла и ускоряла счет:
- Раз-два-три… Раз-два-три…
- Ух! - сказал Ашот, когда они окончили упражнение. - Жарко! Даже ноги устали.
Туся вытерла ладонью взмокший лоб и капризно надула губы: нет, такое упражнение ей было не по вкусу. Вот еще! Очень надо так трудиться! А когда же плавать?
- Теперь за мной, - сказала Зоя Ивановна.- В воду!
Маринка побледнела. Она снова почувствовала страх. От сердца холодок покатился прямо в пятки. Все-таки в воду?!
Но страх у нее тотчас прошел. Зоя Ивановна сказала, что учиться плавать они будут не в большом бассейне, а сначала в маленьком.
- В том! - Она показала на огромный ящик с водой, стоявший на полу недалеко от бассейна. Ящик был величиной с комнату, только низенький, и без потолка. - В "лягушатнике" мы начнем заниматься, вот где!
- В "лягушатнике"? - переспросила Маринка и очень обрадовалась, хотя пока еще не совсем ясно понимала, что такое "лягушатник". Но название веселое, как будто это игрушка "лягушатник".
И вот вся шестерка, толкаясь, заспешила к тому крохотному бассейну, который Зоя Ивановна назвала по-смешному - "лягушатником". Держась за перильца крутой и узкой лесенки, каждый из них сперва лез вверх, а потом, перешагнув через борт, очень осторожно ступая босыми ногами по мокрым ступенькам, спускался в воду. Зоя Ивановна стояла рядом, каждого заботливо поддерживая и все время приговаривая:
- Не торопись… Осторожно… Не поскользнись…
А вода- то в "лягушатнике", оказывается, была такая теплая, такая приятная, почти как дома в ванне. И нисколько не глубокая. Самым маленьким -по грудь.
Маринка, засмеявшись, изо всех сил шлепнула ладонью по воде. Брызги фонтаном взметнулись вверх и окатили Тусю.
- Ты вот как! - развеселилась Туся. - Получай сдачу!
И давай пригоршнями швырять на Маринку воду.
Осмелев, все они начали брызгаться, барахтаться, подскакивать, смеясь и радуясь теплой приятной воде.
Зоя Ивановна молча, чуть улыбаясь, за ними наблюдала. Пусть порезвятся. Сейчас им важнее всего привыкнуть к воде, не бояться ее.
Но вот она подошла вплотную к борту "лягушатника". Лицо у нее стало как у учителя в школе перед началом урока. Она поднесла к губам тренерский свисток и сказала:
- Приготовиться!
Короткий резкий свист, и первый урок в воде начался.