Я пошла дальше — туда, где сравнивали кандидатов. Сенатор Райман явно сумел произвести благоприятное впечатление. Его ближайшие конкуренты, напротив, удостоились весьма нелестных характеристик: Уогман называли «дешевой шлюхой из шоу-бизнеса», а Тейта «высокомерным наглецом» и «орудием религиозных радикалов». Тейт — бывший губернатор Техаса — громко призывал славных американских граждан вспомнить об исконно американских этике и морали: только так, по его мнению, можно было спастись от зомби. Интересно, а как быть людям из других стран? Он об этом умалчивал. А жаль. Прекрасная мысль: пусть зомби сначала проверяют паспорт, а потом уже кусают со спокойной совестью, если ты не гражданин.
Здесь ничего нового не услышишь. Я продолжала бродить среди толпы: вдруг заговорят о чем-нибудь интересном? Вроде бы у дверей разгорелась занимательная дискуссия; во всяком случае, там громко и яростно спорили — верный признак. Подойдем-ка поближе.
— Вопрос в том, выполнит ли он свои обещания, — горячился мужчина лет пятидесяти с лишним (наверное, во время Пробуждения он уже был достаточно взрослым; его поколение лучшим средством безопасности считает карантин). — Можно ли доверять еще одному президенту, который не планирует полностью истребить зомби в национальных парках?
— Где же ваш здравый смысл? — вопрошала какая-то женщина. — Мы не имеем права уничтожать вымирающие виды только потому, что они могут подвергнуться амплификации. Поспешное и опрометчивое решение, а толку никакого.
— Нет, но зато, возможно, еще одной матери не придется хоронить собственных детей, погибших в результате укуса зомби-оленя.
— На самом деле, это был лось. А в роли «детей» выступали студенты колледжа, которые полезли в запретную зону возле канадской границы — им приспичило раздобыть дешевой травки. — В ответ на недоуменные взгляды я лишь пожала плечами. — Зона уровня 1. Туда никому не разрешается заходить, только отрядам вооруженных сил и некоторым исследовательским группам. Вы же говорили о происшествии в прошлом августе? Потому что я вряд ли пропустила новое сообщение о зараженных копытных.
Конечно же не пропустила. Я скрупулезно отслеживаю информацию обо всех нападениях мертвых животных на человека. Обычно случаи подразделяются на две категории: «нужно ужесточить законодательство» и «Дарвин был прав». По моему мнению, не стоит держать дома животных, которые могут подвергнуться амплификации, но я не сторонник истребления вообще всех крупных млекопитающих на планете. Те молодчики сунулись за марихуаной в дикий канадский лес без необходимого снаряжения — так что поделом им.
— Мисс, я, кажется, не с вами разговаривал. — Лицо мужчины покраснело от гнева.
— Справедливо. Но тот случай официально задокументирован. Повторюсь: если, конечно, я чего-то не пропустила.
— Ну же, Карл, — вмешался его собеседник, — барышня действительно что-то пропустила, или ты говорил о происшествии с лосем?
Ответ был написан у Карла на лице. Он окинул нас злобным взглядом, молча развернулся и отошел к группе, обсуждавшей смертную казнь.
— Ни разу не видела, чтобы кому-нибудь удалось уесть его при помощи фактов. — Женщина протянула мне руку. — Приму на вооружение. Рейчел Грин, представительница местной организации по защите животных.
— Дэнис Шталь из «Икли Таймс». — Мужчина помахал таким же, как и у меня, журналистским пропуском.
Слава богу, из-за черных очков невозможно толком разглядеть выражение моего лица. Я пожала протянутую руку и представилась:
— Джорджия Мейсон из команды блогеров, которые освещают президентскую кампанию.
— Мейсон? — переспросила Рейчел. — Та же фамилия, что и?..
Я кивнула.
— Боже мой, — поморщилась женщина. — Беседа пройдет на повышенных тонах?
— Нет, если вы, конечно, не собираетесь устроить бурную дискуссию. Моя задача — узнать реакцию на программу Раймана, я не продвигаю свои собственные идеи. И потом, — я кивнула на стоявшего к нам спиной Карла, — у меня не такая бескомпромиссная позиция. Просто, по-моему, не следует держать крупных животных в городских районах; но мы вполне можем по этому поводу придерживаться разных точек зрения, вы не находите?
— Справедливо. — На лице Грин было написано явное облегчение.
— Рейчел вечно донимают местные журналисты, — засмеялся Шталь. — Как вам кампания?
— Неужели не читали наших отчетов? — Мой вопрос прозвучал шутливо, но мне действительно было важно узнать ответ.
«Нормальные» журналисты редко признают блогеров. Нас могут серьезно воспринимать в интернет-сообществе, но по-настоящему блог утвердится, только если традиционные СМИ его примут.
— Читал. Хорошие отчеты. Местами шероховатые, но хорошие. Вам не все равно, что писать. Это видно.
— Спасибо. Мисс Грин, а вам понравилось выступление?
— Он кажется искренним, но так ли это?
— При нас он ведет себя точно так же, — пожала я плечами. — Если отбросить в сторону журналистскую объективность, сенатора можно назвать приятным человеком. У него дельные идеи, и он умеет их преподнести. Либо Райман самый искусный из всех встречавшихся мне врунов, либо станет следующим президентом. Одно другого не исключает, но все же.
— Можно я вас процитирую? — неожиданно поинтересовался Шталь; у него на лице появилось так хорошо знакомое мне профессионально-хищническое выражение.
— Валяйте, — улыбнулась я. — Только ссылку дайте на наш сайт, если вас не затруднит.
— Разумеется.
Мы еще немного поболтали, обменялись напоследок парой любезностей и разошлись. Я бродила среди зрителей и слушала разговоры. Забавно: Карл (его фамилии так никто и не упомянул) при моем появлении сразу же переходил к другой группе. Видимо, боялся, что я снова испорчу его пылкую речь своими неудобными фактами. На своем веку я встречала немало таких, чаще всего на разных политических протестах. По ним, лучше закатать планету в асфальт и перестрелять всех больных. Зачем рисковать? Сделаем жизнь простой и предсказуемой. Именно такие раньше выступали против евреев, против чернокожих, против равноправия женщин, против геев — или вообще против всех сразу. Теперь вот выступают против зомби, причем всегда занимают самую радикальную позицию и утверждают, что остальные, мол, «лоббируют интересы зараженных». Я сталкивалась с живыми мертвецами (меньше, конечно, чем Шон или мама, — у меня нет таких самоубийственных наклонностей). Так вот, единственный их «интерес» — кого-нибудь сожрать, никакое одобрение мирового сообщества им даром не нужно. Но всегда найдутся люди, которым проще люто ненавидеть, кроме ненависти и страха у них ничего и нет. Я всегда готова противостоять таким и обращать против них их собственное оружие.
Лампы в зале моргнули — время собрания официально закончилось. Я посмотрела на часы — без четверти десять. Чаще всего зомби нападают между десятью вечера и двумя часами ночи. Хочешь устраивать встречи в такое время — плати тройную страховку. Особенно на территории, где недавно произошла вспышка вируса, — то есть практически в любом городе на Среднем Западе: там ведь постоянно существует угроза — койоты, дикие собаки, домашний скот.
Всемирный негласный комендантский час — люди, конечно, предпочитают сразу же расходиться. Зрители быстренько разобрали пальто, сумки и спутников и направились к дверям. Никто не приехал сюда в одиночку — даже у Карла была компания. В нашей стране одинаково сильно боятся и крупных сборищ, и одиночества. Неудивительно, что среднему американцу уже к шестнадцати годам требуется психотерапевт.
Пискнул моя сережка — входящий звонок.
— Джорджия слушает.
— Ты собираешься на вечеринку? Или мне придется выпить все пиво самому?
На том конце провода кто-то приглушенно смеялся. Сенаторская свита отмечает очередное удачное выступление, на котором Райман изящно и с шиком обошел все препятствия. Имеют полное право. Если цифры не врут, у сенатора есть все шансы победить на внутрипартийных выборах.
— Уже заканчиваю, Шон.
Мягкое «естественное» освещение в зале, типичное при проведении мероприятий, сменилось нестерпимым сиянием — такое обычно включают для уборщиков. Я зажмурилась и повернулась к ближайшему от сцены выходу.
— Скажи им, сейчас приду.
— О-кей.
Снова пискнула сережка, и брат отсоединился. Редко ношу украшения, но всегда делаю исключение для замаскированных мобильников. Гораздо удобнее обычных, и батарейка служит дольше. Хватает на пятьдесят часов разговоров. Правда, когда она все-таки садится, дешевле купить новый телефон, чем ее поменять. За прогресс приходится платить. У меня с собой всегда как минимум три таких мобильника, и только Шон знает все номера.
На выходе поджидали два представителя сенаторской службы безопасности: совершенно одинаковые черные костюмы, темные очки полностью скрывают выражения лиц. Они кивнули в ответ на мое приветствие.
— Привет, Стив. Привет, Тайрон.
— Привет, Джорджия. — Стив вытащил из пакета портативный анализатор. — Прошу.
— Ты ведь прекрасно знаешь, что они снова заставят меня сдавать кровь при входе на территорию? — спросила я со вздохом.
— Да.
— И мой результат никак не поменяется за те пять минут, что я буду туда идти.
— Да.
— Но все равно проткнешь мне палец своей чертовой штукой.
— Да.
— Ненавижу правила.
Закончив традиционную перебранку, мы приступили к проверке: я приложила указательный палец к прибору, огоньки привычно замигали красным и зеленым, потом остался гореть только зеленый.
— Счастливы?
— В восторге. — Тайрон с едва заметной улыбкой вытащил из другого кармана пакет для утилизации биологически опасных отходов и кинул туда использованный анализатор. — Сюда, пожалуйста.
— Благодарю за любезность.
Мы со Стивом улыбнулись друг другу. На дальнем конце парковки светились огни автоколонны. Охранники шли за мной по пятам, обеспечивая нечто вроде конвоя. Такова процедура: на любой открытой территории у тебя непременно должно быть сопровождение. Поначалу я раздражалась, а потом привыкла.
Из команды сенатора (включая нас троих) получился целый караван: пять роскошных жилых автофургонов, два автобуса, наш грузовик и три специально оборудованных военных джипа (их, по идее, полагалось использовать для разведки при выезде на открытые места, но мы в основном устраивали на них гонки по бездорожью). Еще в автоколонну входили мой байк и бронированные мотоциклы охранников. Чтобы соответствовать требованиям безопасности, приходилось таскать с собой кучу оборудования. Поэтому, когда мы приезжали в город всего на пару деньков, размещаться в отеле не имело смысла. Мы обычно предпочитали «терпеть неудобства» и ночевали в фургонах (гораздо более комфортабельных, чем, к примеру, моя спальня дома).
Нам выделили отдельный фургон, но Баффи зачастую оставалась спать в грузовике, с нашим оборудованием. Утверждала, что от моих темных ламп у нее, цитирую, «мурашки по коже». Такое поведение только укрепляло ее репутацию чудачки. Мы с братом не пытались переубедить сотрудников предвыборного штаба, хотя и знали: дело здесь не в маниакальном нежелании оставлять камеры без присмотра. Баффи просто нужно было хоть какое-то личное пространство. У нее нет ни братьев, ни сестер (что нехарактерно для нашего поколения), поэтому караванная жизнь слегка выбивала ее из равновесия. Думаю, девушка такого не ожидала.
К тому же возникли разногласия по поводу религиозных взглядов: мы-то, в отличие от сочинительницы, атеисты. Баффи читала молитвы перед сном и перед едой, а мы с Шоном — нет. Лучше избегать конфликтов, так что пусть спит в грузовике. Таким образом, кстати, и у нас с братом появлялось личное пространство. Мы ведь привыкли быть вдвоем: ты вроде как не один, и в то же время никаких нежелательных посторонних.
Возле ворот в изгороди, ограждавшей периметр нашей стоянки, поджидали еще два охранника. Стив и Тайрон не выставляли пистолеты напоказ, а у этих в руках были автоматические винтовки (видела как-то такие в одном из маминых журналов). Сумеют, наверное, без подмоги отбиться от небольшой своры зомби.
— Привет, Трейси. Привет, Карлос. Чертовски устала, хочу вымыться и напиться с развеселыми мальчишками и девчонками. Пожалуйста, проверьте мой уровень вируса, мне не терпится попасть в лагерь.
— С тебя пиво. — Карлос протянул анализатор мне, а Трейси — Стиву.
Тайрон отошел назад и ждал своей очереди. Эти приборы были уже чуть посложнее, и, соответственно, сканирование занимало больше времени. Простые анализаторы берут кровь только из пальца, а такие устройства протыкают руку сразу в нескольких местах. Случалось, первые показывали отрицательный результат, а вторые, всего через какие-то пять минут, положительный.
Мы со Стивом были чисты. Тайрон протянул охранникам руку и махнул в сторону третьего с краю фургона. Можно было, конечно, пошутить, что неизменное журналистское чутье подскажет мне направление. Но у фургона дверь стояла нараспашку, и изнутри доносились оглушительные раскаты рок-музыки. «Денди Уорхолс».[16]Сенатор знал и любил классику.
Райман стоял на журнальном столике с бутылкой висконсинского пива в руке. Рубашка расстегнута, галстук перекинут через плечо. Он что-то говорил, но люди вокруг слишком громко кричали — не разобрать. Похоже, произносил тост. Я пропустила Стива внутрь, а сама остановилась возле двери. Стажерка тут же вручила мне коктейль. Никак не научусь их различать: брюнетка — значит, Дженни, Джеми или Джил. Нужно ярлыки на них вешать.
Через толпу протолкался Шон, кивнул Стиву, а потом поинтересовался:
— Что там говорили?
— В основном хорошее. Наш «золотой мальчик» им понравился. — Я кивнула на сенатора, который как раз помог Дженни (Джеми? Джил?) забраться на столик, присутствующие радостно закричали. — Думаю, доберемся с ним до самых выборов.
— Баффи того же мнения. — Брат глотнул пива. — Будешь просматривать отснятый материал?
— И пропущу прекрасную вакханалию? Дай-ка подумать… Да! Забери меня отсюда.
Первая такая вечеринка была довольно забавной. И третья. И пятнадцатая. А на двадцать третьей по счету я поняла, как умело сенатор использует ситуацию для общения с местными. Пусть рядовые выпустят пар и поверят, что вы «один из них», а потом, когда все разойдутся, можно и о серьезных делах поговорить. Великолепный ход, практичное и изящное решение. Но мне-то совершенно незачем дольше необходимого торчать в переполненном ярко освещенном фургоне и пить дешевые коктейли.
— Уже уходите? — усмехнулся Стив.
— В полночь приду на футбол, — пообещал Шон и буквально выпихнул меня на улицу.
Там царил благословенный полумрак.
— Футбол в полночь? А ты вообще спишь? — покосилась я на брата.
Мы шли прочь от шумного фургона по направлению к тихому грузовику.
— А ты?
— Туше.
Шон вечно в движении, с ним всегда что-то происходит, а если не происходит, значит, он точно замышляет какие-нибудь приключения (обязательно с участием живых мертвецов или оружия). Я же вечно пишу, а если не пишу — значит, точно замышляю какую-нибудь статью. Сон никогда толком не вписывался ни в ту, ни в другую схему. Есть и плюсы, и минусы: в детстве мы друг друга постоянно развлекали, но если одному вдруг хотелось отдохнуть — другой обычно изводил его до смерти.
Горел свет, задняя дверь была не заперта. Баффи посмотрела на нас рассеянным взглядом и снова уставилась на клавиатуру — орда зомби ведь по пятам не гналась.
— Над чем трудишься? — Я поставила стакан с коктейлем на рабочий стол.
— Монтирую сегодняшнюю запись и синхронизирую звук. Думаю навалять потом музыкальный клип. Возьму что-нибудь из ретро и хорошенько зажгу. Еще с Чаком болтаю. Он даст мне доступ ко всем их записям, вплоть до сегодняшнего дня, сделаю обзорный сюжет.
Я удивленно подняла брови, доставая из холодильника колу.
— А ты сама, что ли, не можешь эти записи раздобыть?
— Он просто хочет помочь, — покраснела Баффи.
— Наша Баффи влюбилась, — пропел Шон.
— Давай-ка потише. — Я разминала пальцы. — Нужно просмотреть публицистические сайты, проверить, кто что говорит, и подготовить статьи на утро. Ночка предстоит веселая, так что не вздумайте тут препираться и мне мешать.
— Коне-е-ечно, — закатил глаза брат. — Вот вы, девчонки, и сидите всю ночь взаперти, занимайтесь нудятиной…
— Дурак, это называется «зарабатывать на жизнь». — Я легонько коснулась монитора и ввела пароль.
— Говорю же, нудятина. А я пойду к парням. Мы обязательно раздобудем какие-нибудь замечательные неприятности, я залезу в них с головой, и завтра наши рейтинги взлетят до небес. — Шон показал руками воображаемые рейтинги. — «Бесстрашный ирвин спас захиревший новостной сайт» — так прямо и вижу…
— Очки сначала надень, — съехидничала Баффи.
Я хихикнула.
Шон оскорбленно посмотрел на девушку и уже было открыл рот, чтобы парировать.
Но сказать ничего так и не успел. На улице раздался выстрел.
Хотите пример откровенного ханжества? Пожалуйста. Есть люди, которые заявляют: Келлис-Амберли — ниспосланная нам Всевышним кара, мол, не надо было соваться туда, куда Он не хотел нас допускать. Я бы согласилась, будь у зомби какое-нибудь специальное сверхъестественное чутье на ученых или отступников. Увы. Достаточно просмотреть списки погибших. ЦКПЗ ежегодно вывешивает их на официальном сайте, а более детальные отчеты каждый божий день появляются на Стене. В этих списках ученых не так уж и много. Кто же там числится?
Дети. Семилетняя Джулия Уэйд из Калифорнии, одиннадцатилетний Лерой Рассел из Мэна и множество других. В прошлом году в Соединенных Штатах Америки в результате заражения Келлис-Амберли погибло две тысячи шестьсот пятьдесят три человека. Из них шестьдесят три процента — дети младше шестнадцати лет. Милосердный Господь?
Старики. Николас и Тина Постоловы из дома престарелых в Индиане. В отчете сказано: Николас мог спастись, но предпочел вернуться за своей сорокасемилетней женой Тиной. Подмога не успела вовремя. Оба погибли и из-за вируса воскресли. Их пристрелили на улице, как бешеных псов. Божественное провидение? Не вижу тут ничего божественного.
Женщины и мужчины — как я и вы, они просто пытаются жить и не совершать ошибок, о которых позднее придется пожалеть. Не вижу в этих списках ужасных грешников, не вижу тех, кто якобы призвал на наши головы «праведную кару». Так что не надо. Не надо пугать людей еще больше и объяснять, что происходящее — лишь прелюдия к гораздо более страшным мукам. Мне до смерти надоели такие разговоры. Думаю, если Господь существует, Ему они надоели тоже.
из блога Джорджии Мейсон
«Эти изображения могут вас шокировать»,
12 января 2040 года.
Восемь
Шон не раздумывая сорвал со стены арбалет и ринулся к двери. Я устремилась следом с кока-колой в руках. Не собираюсь, в отличие от своего полоумного братца, отправляться прямиком на Стену, но никто же не мешает посмотреть с безопасного расстояния. Меня остановил взволнованный крик Баффи:
— Джорджия! — Девушка бросила мне портативную камеру.
— Картинка лучше, и батарейки хватает на шестьдесят часов, — пояснила она в ответ на мои вопросительно поднятые брови.
Зрители обожают съемку «с рук», по чуть-чуть, конечно, чтобы не укачало, а потом можно спокойно вернуться к четкому, обработанному на компьютере изображению.
— Поняла.
Я выскочила из грузовика вслед за Шоном, на ходу открывая банку с колой.
Жизнь била ключом: повсюду с оружием наготове толпились охранники. Вполне объяснимый энтузиазм. В наши дни в службу охраны в основном идут такие, как Шон. А мой братец уже натурально на стенке сидел — еще бы, столько времени ничего не происходило.
Откуда-то с юга доносились выстрелы. Я повернулась туда и включила камеру, а потом дважды нажала банкой колы на пристегнутый к поясу датчик. Сережка пискнула, а через секунду в моем ухе раздался запыхавшийся голос Шона:
— Джордж, я немного занят. Чего тебе?
— Хочешь попасть в кадр, скажи, где ты.
Были слышны приглушенные стенания зомби. У Баффи очень чувствительные микрофоны, если стоны запишутся, она сможет сделать их в два раза громче. Тогда к репортажу добавится леденящий душу саундтрек.
— А ты где?
— Возле грузовика.
— Иди на северо-запад. Я около ограды. Основное сражение, судя по звукам, разворачивалось в противоположной стороне.
— Уверен?
— Поторапливайся давай! — отрезал брат и отключился.
Пожав плечами, я потрусила к северо-западной оконечности периметра. Когда речь идет о зомби, с Шоном лучше не спорить. Он знает об их поведении столько, сколько я бы в жизни не хотела узнать. Так что, сказал «на север», значит, на север. По-прежнему раздавались выстрелы, зараженные стенали все громче.
Свет прожекторов, развешанных на ограде, ослепил меня — так что Шона я сначала услышала, а уже потом увидела. Брат азартно сквернословил (от таких выражений покраснел бы и портовый грузчик) и всячески оскорблял зараженных, которые столпились по ту сторону изгороди и скребли скрюченными пальцами по решетке. Их было пятеро, все свеженькие и еще вполне похожие на людей, разве только зрачки расширены, а на лицах застыло вялое голодное выражение. Умерли всего несколько часов назад. Я подняла камеру повыше.
Банка колы выпала из рук и стукнулась об асфальт. Шон обернулся и наконец заметил меня.
— Джордж, в чем дело? Увидела привидение? — поинтересовался брат, отойдя на безопасное расстояние от изгороди.
— Да. — Я показала на одного из мертвецов. — Узнаешь?
До амплификации зомби была стройной молодой девушкой, такой же миниатюрной, как Баффи. На горле, на все еще розоватой коже зияла ужасная рана — именно из-за нее она и погибла. Серый джемпер с надписью «Университет Оклахомы» испещряли кровавые пятна.
— С чего бы? — Шон снова подошел к забору.
Мертвая женщина оскалила зубы, зашипела и с удвоенной силой бросилась на металлическую сетку.
— Джордж, это точно не моя бывшая. Симпатяжка, конечно, но слишком мертвая на мой вкус.
— Будто бы у тебя вообще есть бывшие!
Шон ходит на свидания так же часто, как и я. То есть вообще не ходит. Баффи обычно крутит пять-шесть романов одновременно, а мы с братом не заморачиваемся. Всегда есть более неотложные дела.
— Ладно, но если б были — то уж точно не такие. Просветишь?
— Поклонница сенатора, с плакатом.
Живой девушка смотрелась гораздо лучше. Я не видела ее после выступления. Наверное, уехала сразу же, а на улице на нее напали… Масса тела небольшая, и времени для амплификации и воскрешения было вполне достаточно. Правдоподобная история: юная студентка колледжа отправляется на опасную встречу в общественное место, возвращается домой в одиночку. И рядом никого, чтобы помочь. Всего один укус равнозначен смертному приговору. А позвонить в полицию и попросить себя пристрелить храбрости не у всех хватает.
Как бы то ни было, несчастная погибла в одиночестве и очень по-глупому. Жаль ее.
— Боже мой, ты права, вот это скорость. — Шон еще чуть придвинулся к изгороди; нормальные люди так близко к зомби не сунулись бы.
Пятеро мертвецов сгрудились теперь в одном месте, злобно шипя и стеная.
— Слишком свежие, их явно кто-то покусал — должна быть еще одна свора, из-за которой и началось заражение.
В темноте даже старого и разложившегося зомби можно принять за человека (если он, конечно, сразу же не набрасывается на вас).
— Или кто-то внезапно погиб, скажем, от сердечного приступа, — предположил Шон. — Но ты права. С остальными на южной стороне воюет охрана.
Брат оценивающе посмотрел на изгородь.
— Как думаешь, тут футов двенадцать?
— Шон Филип Мейсон, ты же не сделаешь сейчас то, о чем я подумала?
— Конечно сделаю. Отвлеки-ка их.
Не дожидаясь ответа, Шон разбежался, подпрыгнул и ухватился за ограду. Самые высокие из зараженных могли дотянуться до его ботинок, но армейские сапоги с окованными сталью носками не прокусить даже зомби. Мертвецы злобно завыли, брат рассмеялся и, подтянувшись, забрался на забор верхом.
— Мой братец решил покончить жизнь самоубийством, — пробормотала я себе под нос и поймала его в кадр, потом стукнула по сенсору на поясе, чтобы телефон набрал Баффи.
— Только не свались, полоумный, а то скажу маме, что ты это сделал ради любви к той мертвой дамочке.
— Покусай меня.
Шон оседлал забор и распрямился во весь рост, закрепив носки сапог в крупных ячейках металлической сетки. Потом отстегнул с пояса арбалет и наложил на тетиву первую стрелу.
— Пока я жива — никогда, о брат мой.
— Баффи слушает, — раздался голос у меня в ухе.
— Изображение получила? Определи-ка личности наших друзей. Ту, в сером джемпере, можешь посмотреть на записи…
— Уже. Дайна Болдуин, двадцать три года, факультет политологии в Университете Оклахомы. Проверяю остальных. Есть возможные кандидаты, но пока ни один не подтвердился.
Шон взвел самострел и аккуратно, почти с нежностью прицелился в ближайшего своего поклонника. Я направила камеру на свору. Арбалетный болт вонзился прямо в лоб вожаку. Мертвец упал, двое из его товарищей решили заняться каннибализмом, а оставшиеся по-прежнему пытались дотянуться до брата. Вирус заставляет зараженных бросаться на свежее мясо. Живые гораздо вкуснее мертвых; но лучше уж дохлятина, которая не сопротивляется, чем вообще ничего.
— Ищи дальше, — скомандовала я Баффи.
Брат снова взвел арбалет, неторопливым, точным движением. Нужно отдать ему должное: когда Шон что-то делает, то делает хорошо.
— Конечно, — оскорбленно ответила девушка и повесила трубку.
Сейчас, наверное, будет колдовать со своими камерами. Как только Шон закончит развлекаться, мы вернемся в грузовик и в подробностях узнаем, что произошло. Готова съесть собственные очки, если у нашей сочинительницы не заснят каждый уголок стоянки.
Шон целился в третьего зомби, и тут я сообразила: что-то не так. Стоны доносились не с той стороны и к тому же явно приближались. Камера с грохотом упала на асфальт и треснула, я обернулась.
Свору возглавлял мой давешний знакомец — самоуверенный Карл. Между нами оставалось всего футов десять, и расстояние стремительно сокращалось. Карл почти бежал, жутко подергиваясь — так способны передвигаться только очень свежие мертвецы. Наверняка умер позже Дайны — я ведь видела его живым меньше часа назад. Значит, покусали несколько раз, возможно, напала та шайка, которую сейчас расстреливает Шон.
За злополучным Карлом трусили еще шестеро — кто быстрее, кто медленнее. Я рванула с пояса пистолет и дважды выстрелила вожаку в голову, а потом прицелилась в следующего. Пуль слишком мало. Восемь зарядов и семь зомби — права на ошибку нет, а ведь стреляю я хуже Шона. Пуль осталось уже шесть, выжить при таком раскладе шансов мало. Я нажала на курок, и второй зомби упал.
Брат услышал выстрелы, обернулся и шумно втянул воздух при виде атакующей своры.
— Господи…
— Взывать к нему уже поздно — скоро встретимся лично, — огрызнулась я и снова выстрелила.
Мимо. Четыре пули истрачено, а в результате только два зомби. Счет не в мою пользу.
— Баффи!!!
В ее камерах предусмотрена двусторонняя связь. По словам девушки, она беспокоится, вдруг мы что-то неправильно запишем. А мне кажется, Баффи просто любит подслушивать, сидя в грузовике. Микрофон на камере затрещал, и сквозь помехи послышался ее голос:
— Прости за задержку, отвлекли. У нас прорыв в южной части ограждения. Ворота рухнули. Сообщают о потерях. Как у вас дела?
— Скажем так, если поблизости от какого-нибудь твоего микрофона ошивается не слишком занятой и хорошо вооруженный парень, самое время его побеспокоить.
Я выстрелила еще, и еще. Второй раз попала в цель. Шесть пуль — три зомби. Оставшиеся четверо приближались. Я промахнулась по вожаку. Над ухом просвистело, и он упал — арбалетная стрела торчала прямо посреди лба. Остались трое.
— Я не собиралась сегодня ни с кем сражаться, у меня только пистолет, а пули на исходе. Шон?
— Осталось три болта. Сможешь забраться ко мне?
— Нет.
Неплохо бегаю на короткие дистанции и на мотоцикле могу разогнаться за десять секунд до умопомрачительной скорости, но вот лазать — увольте. Когда получала лицензию, два раза чуть не провалила экзамен по физической подготовке: верхняя часть туловища у меня недостаточно накачана. В лучшем случае повисну на сетке, а зомби стащат меня за ноги и съедят. В худшем — сразу упаду.
Из микрофона снова послышалось потрескивание, а потом голос Баффи:
— К вам направляются охранники. У них тоже не все гладко, но обещали поторопиться.
— Надеюсь, успеют.
Я начала пятиться к изгороди. Отец вечно твердит одно и то же (его слова накрепко втемяшились мне в голову — столько раз он их повторял): если осталась одна пуля, а ты угодил в такое дерьмо, что выхода нет, — истрать ее на себя. Потому что лучше уж так.
В воздухе просвистели еще две стрелы, два мертвеца рухнули. Последний медленно приближался ко мне, громко стеная. Никто ему не вторил: Шон успел перестрелять всех по ту сторону забора, а на помощь к нашему другу вроде никто не торопился.
— Шон, стреляй.
— Не буду, пока не удостоверюсь, что он один.
Уперевшись спиной в металлическую сетку, я подняла пистолет и прицелилась. Нас двое, и снарядов хватит… если, конечно, не появятся новые мертвецы.
— Все сходится.
— Что сходится? — не понял брат.