Изменение числа созвездий зодиака в весенне-летний период (6850 г. до н. э.— наше время) 7 глава

Определению возраста «серебряного века» Ме­сопотамии способствуют и другие периодизации древней истории Ближнего Востока. Согласно од­ной из них, в исторической картине шумеров можно выделить пять основных этапов¹⁵: «1) последовав­шее за сотворением мира начало цивилизации, да­рованной богами людям в готовом виде; 2) ниспо­сланный богами людям в наказание за их высоко мерие, непослушание и испорченность потоп, уни­чтоживший почти все человечество; 3) новый после-потопный этап, который открывает спасенный бога­ми во время потопа праведник Зиусудра, сюда вхо­дит также "кризис при Этане пастыре"; 4) следую­щий этап ознаменован победой Гильгамеша, прави­теля Урука, над Агой, правителем Киша; 5) объеди­нение Саргонидами всего Двуречья в единое госу­дарство Шумера и Аккада (XXIV—XXII вв. до н. э.)».

Данная схема показывает, что, судя по деятель­ности Гильгамеша в XXVII в. до н. э., к этому веку послепотопный (третий) этап истории Месопотамии уже должен был закончиться. И поскольку сам этот этап состоял, по сути, из двух подэтапов (воз­рождения жизни при потомках Зиусудры и собы­тий, связанных с.Этаной), более убедительным бу­дет отнесение того потопа, который связан со спасе­нием Зиусудры и который можно считать Великим, ко времени около 3300 г. до н. э. А это значит, что концом «серебряного века» Месопотамии можно считать именно 3300 г. до н. э. Иными словами, этап потомков Зиусудры в таком случае вероятно соот­нести с третьим периодом (вторая половина IV — начало III тыс. до н. э.) истории Месопотамии (по В. М. Массону¹⁶), в течение основной части кото­рого — урукской культуры (вторая половина IV тыс. до н. э.) — были сформированы экономические и культурные основы шумерской цивилизации, а в конце — в эпоху археологических комплексов типа Джемдет-Наср (начало III тыс. до н. э.) —утвер­дилось раннеклассовое общество.

Если это так, то предпотопный (поздний) под-этап «серебряного века» Д. Г. Редера может быть отождествлен со вторым периодом (последняя треть V — первая половина IV тыс. до н. э.) — исто рии древней Месопотамии (по В. М. Массону), ког­да возникла протошумерская (раннешумерская) убейдская культура, распространившаяся на значи­тельной территории Месопотамии и характеризую­щаяся строительством ирригационных систем и про-тогородских центров, монументальной храмовой ар­хитектурой. Это время соответствует представлению и о резко выросшем числе людей, и о новом подъеме их могущества. В таком случае ранний подэтап это­го века логично считать соответствием первого пе­риода (VI — середина V тыс. до н. э.) этой истории, ставшего временем расцвета земледельческо-ското-водческих неолитических культур Хассуны, Самар-ры, Халафа и раннего Эреду (по В. М. Массону).

И, наконец, «золотой век» вполне вероятно рассматривать отражением памятников, относимых В. М. Массоном к раннеземледельческому неолиту (а другими исследователями — к протонеолиту — докерамическому неолиту) Ближнего Востока и да­тируемых им VIII—VII тыс. до н. э.

Поскольку древнейшие люди, согласно мифам народов Месопотамии, считались изготовленными из глины, в пользу такого определения «золотого века» свидетельствуют и. находки именно на посе­лениях протонеолита—докерамического неолита Ближнего Востока необожженных глиняных статуэ­ток женщин и животных (Карим-Шахир, докерами-ческий Иерихон В).

Вполне правомерно соотнесение этапов мифиче­ской шумерской истории и с периодизацией разви­тия древнейшего земледелия Месопотамии, предло­женной Н. Я. Мерпертом: «золотой век» вполне до­пустимо отождествлять с его первой фазой (IX— VIII тыс. до н. э.), оба этапа «серебряного века» — со второй (VII тыс. до н. э.) и третьей фазами (ко­нец VII—V тыс. до н. э.) ¹⁷

Таким образом, мифическая периодизация исто­рии людей в Месопотамии является в целом парал­лелью мифической истории месопотамских божеств, в которой, как мы предположили ранее, отражены четыре основных этапа: мезолит (отсутствующий в периодизации истории людей), протонеолит, неолит и медный век.

* * *

Наиболее близкой к месопотамским нам кажет­ся периодизация, которую предложил, основываясь на мифах древних греков, Платон (Политик. 269d— 274d). Он утверждал, что самые первые люди, жив­шие в эпоху Кроноса, как и все живое в то время, рождались землей, то есть были «земнорожденны-ми». И первоначально жизнь их была легкой и счастливой. Однако затем произошла катастрофа: изменилось направление круговращения Вселенной. Как полагал философ, такое изменение, во время которого Солнце и звезды начинают двигаться в обратном направлении, а время и жизнь пытаются вернуться к исходному моменту, вполне объяснимы, так как в движении Вселенной могут быть выделе­ны по крайней мере три варианта: обычное враще­ние, обратное вращение и возродившееся обычное вращение: «Бог направляет движение Вселенной, сообщая ей круговращение сам, предоставляет ей свободу, когда кругообороты Вселенной достигают подобающей соразмерности во времени; потом это движение самопроизвольно обращается вспять, так как Вселенная — это живое существо, обладающее разумом, данным ей тем, что изначально ее постро­ил... Все же сколько можно космос движется еди­нообразно, в одном и том же месте, и обратное вра­щение он получил как самое малое отклонение от присущего ему самостоятельного движения... когда ему дается свобода, космос движется сам собой, предоставленный себе самому на такой срок, чтобы проделать в обратном направлении много тысяч круговоротов,— благодаря тому, что он, самый большой и лучше всего уравновешенный, движется на крошечной ступне».

Однако, уделяя наибольшее внимание древней­шему изменению вращения Вселенной и утвер­ждая, что «перемена в движении Солнца и звезд совпадает с первыми круговращениями», Платон считал такие нарушения жизни Вселенной зако­номерными и повторяющимися: «Когда же космос отделился от Кормчего, то в ближайшее время пос­ле этого отделения он все совершал прекрасно; по истечении же времени и приходе забвения им овла­девает состояние древнего беспорядка, так что в конце концов он вырождается, в нем остается не­много добра, и, вбирая в себя смесь противополож­ных [свойств], он подвергается опасности собствен­ного разрушения и гибели всего, что в нем есть», поэтому божество-творец вновь «устрояет космос, упорядочивает его и делает бессмертным и непре­ходящим».

Платон и другие авторы упоминали о наруше­нии движения небесных тел и в связи с именами некоторых легендарных царей: «Зевс послал Герме­са к Атрею и приказал договориться с Фиестом о том, что царская власть достанется Атрею в том случае, если Гелиос совершит свой путь в обратном направлении. Фиест согласился, и тогда Гелиос пре­вратил Восток в Запад»; «Об изменении заката и восхода Солнца и других звезд: ведь там, где те­перь Солнце восходит, в те времена был закат, и, наоборот, там, где теперь закат, тогда был восход. Но бог явил тогда Атрею знамение и обратил все это вспять, к нынешнему порядку»; «В книгах Мар­ка Варрона, имеющих заглавие "О роде римского народа", пишется следующее (привожу в тех самых выражениях, в каких оно читается у Варрона): "На небе, говорит он, совершилось удивительное чу­до: в звезде Венеры, которую Плавт называет Ве­чернею Звездою, а Гомер — Геспером, с прибавле­нием эпитета "прекраснейший", произошло, как пи­шет Кастор, такое диво, что звезда эта изменила цвет, величину, форму и течение, чего не было ни прежде, ни после. Адраст Кизический и Дион Не-апольский, известнейшие математики, говорили, что это случилось при царе Огиге"» (Аполлодор. Метаморфозы. Эпигона. II, 12; Платон. Политик. 269а; Августин Блаженный. О граде божь­ем. XXI, 8).

Эврипид (Орест. 1001 — 1010) и Павсаний (Опи­сание Эллады. II, 18, 1—2) утверждали, что Солн-це-Гелиос изменило свой путь в ужасе от злодей­ства Атрея, бросившего в море свою жену, а затем угостившего Фиеста блюдом из его убитых детей. Подобные примеры помнили и древние семиты; так, Дж. Фрезер обратил внимание на то, что и по опи­санию Ноева потопа всю неделю, предшествующую потопу, Солнце утром всходило на западе, а вече­ром садилось на востоке.

Жизнь древнейших людей до катастрофы (до изменения вращения Вселенной) была, согласно Платону, примером гармонии в обществе и в отно­шениях между обществом и природой: «А то, что ты спросил — о самопроизвольном возникновении че­ловеческой природы,— так это относится вовсе не к нынешнему движению [Вселенной], но к тому, что происходило раньше. Тогда, вначале, самим круго­вращением целиком и полностью ведал [верховный] бог, но местами, как и теперь, части космоса были поделены между собой по родам и стадам божест­венными пастухами-гениями; при этом каждый из них владел той группой, к которой он был пристав­лен, спасая человечество от дикости и от взаимного пожирания; не было среди них также ни войн, ни раздоров, зато можно назвать тысячи хороших ве­щей, сопутствовавших такому устройству. А то, что было сказано об их жизни, согласной с природой, имеет вот какую причину. Бог сам пестовал их и ими руководил, подобно тому как сейчас люди, бу­дучи существами, более прочих причастными боже­ственному началу, пасут другие, низшие породы. Под управлением бога не существовало государств; не было также и собственности женщин и детей: ведь все эти люди появлялись прямо из земли, ли­шенные памяти о прошлых поколениях. Такого рода вещи для них не существовали: зато они в изобилии
получали плоды фруктовых и любых других дере­вьев, произраставших не от руки земледельца, но как добровольный дар земли. Голые и неприкрытые
бродили они большей частью под открытым небом. Ведь погода была уготована им беспечальная и ло­же их было мягко благодаря траве, обильно произ­растающей из земли. Если питомцы Кроноса, располагая обширным досугом и возможностью сло­весно общаться не только с людьми, но и с живот­ными, пользовались всем этим для того, чтобы фи­лософствовать, если они, беседуя со зверьми и друг с другом, допытывались у всей природы, не нашла ли она, с помощью некой особой способности, что-либо неведомое другим для кладовой разума,— легко судить, что тогдашние люди были бесконечно счастливее нынешних. Вдосталь насытившись яства­ми и питьем, они передавали друг другу, а также зверям сказания — те, что и ныне о них повеству­ются...»

При изменившемся вращении Вселенной некото­рое время «земнорожденные» еще существовали, однако вскоре они погибли. На смену им, в услови­ях восстановления нормального вращения Вселен­ной пришли («в начале нынешнего круговорота») «ранние» предки современных людей, дети которых стали рождаться не от земли, а от их самих: «...в то­гдашней природе (при изменившемся вращении Вселенной.— Н. Ч.) не существовало рождения жи­вых от живых; уделом тогдашнего поколения было снова рождаться из земли, как и встарь люди были земнорожденными. Воспоминание же об этом со­хранили наши ранние предки, время которых сопри­коснулось со временем, последовавшим за оконча­нием первой перемены круговращения: они роди­лись в начале нынешнего круговорота. Именно они стали для нас глашатаями, возвестившими те ска­зания, в которых многие теперь несправедливо сом­неваются».

«Когда этому исполнился срок и должна была наступить перемена (нормальное вращение Вселен­ной должно было смениться обратным.— Н. Ч.) и все земнорожденное племя потерпело уничтожение, после того, как каждая душа проделала все назна­ченные ей порождения и все они семенами упали на землю, кормчий Вселенной, словно бы отпустив кормило, отошел на свой наблюдательный пост, космос же продолжал вращаться под воздействием судьбы и врожденного ему вожделения. Все мест­ные боги, соправители могущественнейшего божест­ва, прознав о случившемся, лишили части космоса своего попечения. Космос же, повернувшийся вспять, влекомый противоположным стремлением начала и конца и сотрясаемый мощным внутренним сотрясением, навлек новую гибель на всевозможных животных. Когда затем, по прошествии большого времени, шум, замешательство и сотрясение прекра­тилось и наступило затишье, космос взял свой обычный разбег Когда космос опять стал вращаться

в направлении нынешних порождений, порядок воз­растов снова превратился и заново стал противопо­ложным тогдашнему... теперь уже недозволено бы­ло, чтобы живое существо зарождалось в земле из частей другого рода, но подобно космосу, которому устроитель повелел быть в своем развитии самодо­влеющим, так и частям его той же властью было приказано насколько можно самостоятельно зачи­нать, порождать и питать потомство...»

Важным следствием восстановления нормально­го вращения Вселенной, по Платону, стало возник­новение по-настоящему упорядоченной жизни лю­дей, в том числе и производящего хозяйства — скотоводства и земледелия, домашних ремесел (от Афины), искусства использования в производстве огня: «Итак, когда принявший нас в свои руки и пестовавший нас гений прекратил свои забо­ты, многие животные, по природе своей свирепые, одичали и стали хватать людей, сделавшихся сла­быми и беспомощными; вдобавок первое время они не владели еще искусствами, естественного пита­ния уже не хватало, а добыть они его не умели, ибо раньше их к этому не побуждала необходимость. Все это ввергло их в великое затруднение. Потому-то, согласно древнему преданию, от богов нам были дарованы, вместе с необходимыми поучениями и на­ставлениями, огонь — Прометеем, искусства — Ге­фестом и его помощницей по ремеслу (Афиной.— Н. Ч.), семена и растения — другими богами. И все, что устрояет и упорядочивает человеческую жизнь, родилось из этого...»

Таким образом, история человечества, согласно Платону, может быть поделена прежде всего на две части: раннюю (жизнь «земнорожденных»), деля­щуюся на два этапа (первый — до нарушения нор мального вращения Вселенной и второй — при об­ратном вращении Вселенной) и позднюю (жизнь со­временных Платону людей, начиная с их ранних предков, когда сами люди стали рождать людей и восстановилось некогда нарушенное круговращение Вселенной).

Вероятно, продолжение этой периодизации да­но в «Законах» (677—683b). Когда древнейшие предки современных людей уже смогли достичь до­статочно высокого уровня развития, произошла но­вая катастрофа: потоп. Спастись от него удалось только некоторым коллективам горных пастухов, не являвшихся самой передовой частью человечест­ва. Люди, однако, сохранили многие традиции до­потопного периода, в том числе и общественного строя. Их родовой строй, по Платону, был первым государством («династией»), самым справедливым из всех видов власти: «...избежавшими тогда гибели оказались чуть ли не исключительно горные пасту­хи — слабые искры угасшего человеческого рода, сохранившиеся на вершинах. Когда случилось это опустошение, дела у людей складывались так: кру­гом была необозримая страшная пустыня, огромная масса земли; все животные погибли, лишь кое-где случайно уцелели стада рогатого скота да племя коз. Эти стада и доставляли сначала пастухам скуд­ные средства к жизни».

«Ввиду своей малочисленности, они с удоволь­ствием взирали друг на друга в те времена, а так как с исчезновением искусств пропали, если так можно сказать, чуть ли не все средства сноситься друг с другом по суше или по морю, то людям не очень-то было возможно встречаться друг с другом. Железо, медь и все руды слились воедино и скры­лись под землей, так что стало очень трудно их из­влекать; поэтому редко удавалось тогдашним людям срубить дерево. Если где-то на горах и находи­
ли уцелевшее орудие, то оно из-за частого употреб­ления скоро изнашивалось, нового же взять было негде, пока снова не возродилось среди людей ис­кусство добычи металла. Столько же времени или даже долее не существовали тогда и те искус­
ства, для которых нужно железо, медь и тому подобное. И вот в те времена совершенно исчезливо многих местах междоусобия и войны… Тогдаш­ние люди любили друг друга и, вследствие покину­тости, относились друг к другу доброжелательно;
пищу им также не приходилось оспаривать друг у друга, ибо не было недостатка в пастбищах — раз­ве что кое у кого вначале,— а этим-то они в то вре­мя и жили по большей части. Не могло у них быть и недостатка в молоке и мясе; кроме того, они охо­той добывали себе изрядную пищу. В изобилии име­ли они одежду, постель, жилища и утварь, как обожженную, так и простую; ибо ни одно из искусств, связанных с лепкой и плетением, не нуждается в железе. Оба этих искусства бог даровал людям, чтобы человеческий род, когда ощутит недостаток в железе, все же мог продолжаться и процветать. Благодаря этому не было особенно бедных, так что бедность не принуждала людей к вражде. С другой стороны, они не могли также стать богатыми: ведь в
те времена у них не было ни золота, ни серебра. Самые благородные нравы, пожалуй, возникают в таком общежитии, где рядом не обитают богатство и бедность. Ведь там не будет места ни наглости, ни несправедливости, ни ревности, ни зависти. По этой причине люди и благодаря так называемому простодушию тогда обладали достоинством: по простоте душевной они считали истинным и повинова­лись всему тому, что слышали о прекрасном и безобразном. Ибо никто из них не обладал той хитростью, которая в наши дни заставляет во всем подозревать ложь; они считали истиной все расска­зываемое о богах и людях и сообразно этому жили...»

«...По сравнению с людьми, жившими до потопа, и нынешними они были менее сведущи и опытны в различных искусствах, в том числе и в военном деле... те люди были более цельными и мужествен­ными, а вместе с тем и более рассудительными и во­обще более справедливыми. В тот отрезок круговращения у них еще не было письменности, но
жили они, следуя обычаям и так называемым ста­родедовским законам. Мне кажется, все называют тогдашнее государственное устройство династией. Оно и до сих пор встречается во многих местах как среди эллинов, так и у варваров. Гомер рассказыва­ет, что именно так было в месте пребывания Кикло­пов, говоря:

Нет между ними ни сходбищ народных, ни общих советов; В темных пещерах они иль на горных вершинах высоких Вольно живут; над женой и детьми безотчетно там каждый Властвует, зная себя одного, о других не за­ботясь».

«...Вследствие затруднительного положения, соз­давшегося после опустошения, люди разделились по родам, с определенным местопребыванием для каж­дого, причем господствовал старейший, так как он получил эту власть от отца и матери; за ним следовали остальные, составляя, точно птицы, одну стаю, И они находились под управлением законов наших дедов и наиболее справедливой из всех царской власти».

Это первое, самое раннее государство, существовало еще в эпоху Кроноса, однако, по мнению Пла­тона, было самым справедливым и должно было быть образцом, к которому следует стремиться, соз­давая идеальное государство будущего: «...Кронос знал, что никакая человеческая природа... не в со­стоянии неограниченно править человеческими де­лами без того, чтобы не преисполниться заносчиво­сти и несправедливости; сознавая все это, Кронос поставил тогда царями и правителями наших госу­дарств не людей, но демонов — существ более бо­жественной и лучшей природы... Сами они с необы­чайной легкостью, не затрудняя людей, заботились о них и доставляли им мир, совестливость, благо­устроенность и изобилие справедливости, что дела­ло человеческие племена свободными от раздоров и счастливыми».

Во время второго государства произошла консолидация небольших родовых коллективов, появи­лись постоянные руководители, династии превра­тились в аристократии или царства: «Затем в обще­ние с ними вступает все большее количество людей, составляя большие по размеру сообщества. Прежде всего они обращаются к земледелию на склонах гор, сооружая ограды из терновика, наподобие стен
в защиту от зверей и образуя общее большое жили­ще. Эти большие жилища увеличивались за счет первых, небольших. Каждое из меньших сообществ делилось на роды во главе со старейшиной и имело свои собственные обычаи, возникшие под влиянием раздельного жительства. Благодаря различным ро­доначальникам и воспитателям они приучались к различным воззрениям на богов и на самих себя. От более порядочных воспитателей они перенимали большую упорядоченность, от мужественных — большую мужественность и точно таким же образом запечатлевали в своих детях и внуках усвоенные ими взгляды. Словом, они вошли в большее сооб­щество, имея каждый свои законы. Вслед за этим сошедшиеся неизбежно должны были сообща из­брать некоторых лиц из своей среды, чтобы те, ко­торые им больше понравятся, и, ясно изложив, представляли бы на общий совет руководителей и вожаков, игравших роль царей народов. Сами они должны были получить наименование законодате­лей, назначить должностных лиц, а государствен­ный строй изменить, введя вместо династий аристо­кратический образ правления или какой-либо род царской власти».

Третье государство, согласно Платону, явилось продолжением второго, когда люди второго госу­дарства, спустившись с предгорий, основали на рав­нинах Трою и другие города. Конец этому государ­ству принес приход в Грецию дорийцев после паде­ния Трои: «Я хочу указать теперь еще и на третью форму государственного устройства, в которой сли­ваются все виды и состояния государственных прав­лений и вместе с тем государства...

Та, на которую вслед за второй указывает и Гомер, так описывая ее возникновение: "Он основал Дарданию",— говорит он где-то, когда Илион зна­менитый

Не был еще на равнине в то время построен, и люди

Жили тогда на предгорьях богатой потоками Иды.

Обитателями возвышенности был основан Или­он среди обширной прекрасной равнины, на невысо­ком холме, омываемом многими реками, стекающи­ми с высот Иды... Люди должны были полностью забыть о только что упомянутом опустошении, если, доверившись каким-то не очень высоким холмам, они решились основать город, несмотря на угрозу многих стекающих с высот рек. Тогда было засе­лено уже много других городов ввиду увеличения числа людей Они-то и выступили в поход про­тив Илиона, возможно, даже и по морю, так как все уже безбоязненно им пользовались. В течение этого десятилетнего промежутка, пока шла осада Илиона, на родине каждого из осаждающих случи­лось немало бед из-за сопротивления молодых, ко­торые неблагосклонно и не по-справедливому при­няли воинов, возвращающихся в свои города и до­ма, так что произошло немало смертей, убийств и изгнаний. Но тогдашние изгнанники снова возвра­тились, переменив свое имя: вместо ахейцев они стали называться дорийцами, так как их собрал тогда Дорией. В этом у вас, лакедемонян, заключа­ется начало и конец всех наших преданий».

С приходом дорийцев наступила эпоха последне­го, четвертого государства («племени»), которое продолжалось и при Платоне: «...Мы пришли опять к лакедемонским учреждениям, правильность кото­рых вы утверждаете, и к критским, родственными с ними в смысле законов....Мы последовательно рассмотрели три государства, учреждение которых отстояло друг от друга, по-нашему, на огромный промежуток времени. Данное же государство, или, если угодно, племя, представляется нам уже четвер­тым, некогда учрежденным и поныне сохраняющим свои установления».

Итак, попытаемся определить историческое со­держание каждого из выделенных Платоном пе­риодов.

Общество древнейших людей — «земнорожден-ных», «лишенное памяти о прошлых поколениях» с их присваивающим хозяйством в условиях расцве­та современной природы и архаического первобыт­ного строя имеет черты мезолита. Не случайно ли это? Давайте рассуждать. Важнейшей чертой «земнорожденных» (отраженной в их названии) было отсутствие у них представления о рождении людей от людей, а животных от животных (в чем они про­тивопоставлены следующей эпохе — ранним пред­кам греков), что можно объяснять отсутствием у «земнорожденных» как стабильной парной семьи, при которой осознаётся роль отца в рождении ре­бенка, так и животноводства с его селекционной деятельностью. Проверке стадиальной принадлеж­ности таких воззрений должно послужить привлече­ние достоверных массовых данных о воззрениях, открытых европейцами, наиболее отсталых, на уров­не каменного века народов. Вероятно, наиболее под­ходящими в этом отношении можно считать веро­вания австралийцев, находившихся, как ныне счита­ют, до прихода европейцев на уровне мезолита и не имевших ни производящего хозяйства, ни керамики.

Известно, что основные представления о жизни общества и природы были связаны у австралийцев с тотемическими символами, обычно объединяемы­ми под общим названием «чуринга» ¹⁸. Напомним вкратце об этих представлениях.

Чурингами или функционально близкими к ним символами служили, как правило, удлиненные плос­кие камни (в том числе и галька) или куски дерева различных размеров, хотя известны чуринги и дру­гих форм. Чуринги обычно орнаментировались и на­тирались жиром. Орнамент их представлял собой реалистические или схематические изображения — В виде концентрических кругов, спиралей, линий, то­чек — тотемических предков (змей, черепах, рыб, птиц, животных, растений) и запись связанных с ни­ми сказаний (рис. 17, 1 ¹⁹). Использование тотеми­ческих символов во время обрядов было различ­ным: одни из них держались в руках, другие — кла лись на землю, третьи — имудунга и юмунтунгу — втыкались вертикально в землю специально заост­ренным концом. Особым видом чуринг были гуделки, или жужжалки, имевшие отверстие, к которому

Рис. 17. Тотемические символы, соответствующие мезолиту (1, 8) и позднему палеолиту (2— 7):

привязывался шнур. Во время обряда гуделка вра­щалась над головой и издавала характерный звук, за что и получила у европейцев такое название.

Вся жизнь австралийца и все его обряды нераз­рывно связывались с чурингой. В сложном комплек­се представлений об этом культовом предмете осо­бого внимания заслуживает то, что он выступал фактически символом истории австралийца и все­общим началом всех тех частей Вселенной, которые касались и интересовали человека — средоточием зародышей людей, животных, растений, камней, яв­лений природы (наряду с чурингами такими места­ми сохранения зародышей могли считаться и неко­торые другие объекты, например, большие камни). Зародыши были вложены в чурингу тотемом в дав­но прошедшее время его жизни — «времена снови­дений», а привести к оживлению эти зародыши можно было во время основного во всей духовной культуре австралийцев обряда, когда чуринга нати­ралась жиром и охрой, а совершающие обряд напе­вали и приговаривали специальные заклинания (считалось, что в результате таких действий тотем заставит зародыши выскакивать из чуринги, а за­кончив свой жизненный круг, они вновь возвратят­ся в чурингу). Чуринга олицетворяла тело тотема и одновременно тело владельца чуринги (хотя иногда чуринга

1 — австралийская чуринга (гуделка), связанная с культом кенгуру; 2 — фигурка птички (и женщины?). Мезин; 3, 5 — яйцеобразный пред­мет и женская статуэтка. Костенки I; 4 — пластинка с изображением змей (?). Мальта; 5—7 — наскальное изображение из Белдиби и галька из пещеры Кара'Ин; 8 — галька из Мас д'Азиль

небольших размеров могла олицетво­рять и не все человеческое тело, а только его важ­нейшую часть). Выполняя обряд с чурингой, ее вла­делец приобщался к героическим деяниям тотема, отождествляясь с ним и становясь таким же могу­чим, как он. Таким образом, чуринга воспринима­лась высшим символом единения прошлого (герои­ческой эпохи тотема) и настоящего, единения чело­века, общества и всей природы. Одни чуринги пред­назначались для выполнения только определенных обрядов, другие считались универсальными. При­надлежащие к тотемической группе чуринги храни­лись в священных хранилищах, куда доступ посто­ронним, женщинам и непосвященным запрещался под угрозой смерти. Женщинам не разрешалось да­же видеть свою чурингу, а мальчик становился вла­дельцем собственной чуринги, лишь пройдя обряд инициации. Верховными хранителями обществен­ных чуринг были старики, как правило, старейши­ны тотемических групп. Мужчина мог иметь личную чурингу при себе.

За пределами Австралии предметы, функцио­нально близкие к чурингам, известны прежде всего у различных этнических групп Новой Гвинеи, Во­сточной Индонезии и у тасманийцев. Отдельные пе­режитки представлений об этом культовом предме­те известны и у народов Сибири ²⁰. Так, эвенки счи­тали, что Вселенная состоит из трех миров (трех частей вселенской реки) — верхнего (места обита­ния родовых душ), среднего (мира людей), нижнего (мира мертвых). Место вершины родовой реки, где жили души-оми, выходя из жилища омирук («вме­стилище оми»), называлось дэтур (производное от которого — дэтуринг — означает «мир предков»). С приходом времени рождения нового человека оми покидала верхний мир и падала в мир людей в чум, в очаг, где жила мифическая хозяйка огня (являв­шаяся и хранительницей душ сородичей), от кото­рой оми переходила в тело женщины. Когда оми проникала в женскую утробу, там возникали чело­веческое тело и его телесная душа — бэен («тело», «человек», «мужчина», «самец», «личность», «сам», при обращении — «друг»). Душа-бэен считалась не­отделимой от тела, а ее гибель (под влиянием злых духов) означала смерть тела и переход телесной ду­ши в мир покойных предков рода.

Душа-оми с телом не отождествлялась и стано­вилась видимым двойником тела — его отражением в виде тени («ханян»). После смерти человека его бэен отвозилась шаманом в мир мертвых, а ханян снова становилась оми и уходила на вершину родо­вой реки в родовое вместилище душ — омирук. Од­нако обитающий в нижнем мире дух предков манги (мифический первопредок — медведь) вскоре обна­руживал, что у прибывшего умершего нет его двой­ника— тени ханян. Манги шел на вершину реки за оми и вел ее оттуда в нижний мир, но по дороге та превращалась в утку, улетала в средний мир людей и, прячась в утробе женщины, давала новую жизнь.