О крутом склону высокого лесистого холма, – их не мало в окрестностях Багаряка, – по узенькой, едва заметной лесной тропке торопливо пробиралось трое путников с рюкзаками за плечами.
Старшему из них, студенту геологу Виталию, было не более 19 лет. Это был высокий, плотный широкоплечий юноша. Вся его внешность дышала здоровьем и силой. Темные волосы густой шапкой окаймляли крупное смуглое лицо с ослепительно белыми зубами. Он не был красив, но когда улыбался, лицо его делалось особенно привлекательным и симпатичным.
Его двоюродные братья, Борис и Павлик, были городскими жителями и только недавно приехали в Багаряк.
Старший брат Борис, худой, бледный, с большими серыми глазами, был не по летам серьезен и задумчив.
Полной противоположностью ему был его младший брат, двенадцатилетний Павлик. Живой, подвижной, всегда смеющийся, он выглядел совсем ребенком. Павлик в первый раз в жизни попал в глухой лес, и все, что ни встречалось по пути, доставляло ему неподдельную радость, приводило его в неописуемый восторг.
Молчание нарушил Виталий;
– Пожалуй, не дойти нам к ночи домой. Нечего и спешить. Наберем побольше хворосту, разложим костер, да и будем спать у костра.
– Вот чудесно! – воскликнул Павлик, – я буду хворост собирать...
Виталий посмотрел на мальчика и улыбнулся своей милой улыбкой. Протянув загорелую руку, он похлопал братишку по плечу.
– Нравится тебе здесь, Павлик?
– Еще бы! – живо ответил тот, и глаза его заискрились радостью. – Ты не можешь себе представить, Виталий, как мы с Борисом всегда завидовали тому, что ты живешь на Урале, среди лесов.
– И как хорошо, – подхватил Борис, – что ты пригласил нас этим летом к себе. Теперь мы попали в настоящие лесные дебри...
Разговаривая, путники незаметно поднялись на вершину холма и очутились на обширной, заросшей шиповником и малиной каменистой площадке.
Заходившее солнце играло в ярко-зеленой хвое сосен и золотило их стройные красноватые стволы.
Братья подошли к краю площадки и замерли на месте, любуясь чудесным, видом. Перед ними расстилалась широкая панорама живописных лесистых холмов, кое-где усеянных голыми серыми скалами, прорезанных изумрудными горными долинами.
– Какая красота! как здесь хорошо! – взволнованно произнес Борис, останавливаясь на каждом слове и вдыхая полной грудью чистый горный воздух.
Виталий взглянул на брата.
– Я думаю, на всем Урале не найдется уголка живописнее этого...
– Борис, Виталий! – вдруг раздался где-то в стороне голос Павлика. – Домик, настоящий домик, вон там...
Отправились за Павликом. Действительно, недалеко обрыва, среди огромных глыб камней, приютилась крохотная избушка: ветхая, покосившаяся, наполовину вросшая в землю. На крыше ее, когда-то выложенной дерном, цвели бледно-голубые колокольчики. Настоящая лесная избушка, какие бывают только в лесной глуши Урала…
В избушке была узкая покосившаяся дверь, забитая доской, и крошечное окошечко без стекла. По обе стороны избушки, словно часовые, стояли две огромные сосны, в сравнении с которыми она казалась совсем игрушечная.
– А вот и второй домик, – захлебываясь от радости сообщал Павлик, – смотрите, совсем маленький, без окон без дверей и... на ножках!
– Точно на курьих ножках! – воскликнул Борис. – Как в сказке: «Избушка там на курьих ножках»... Что же это такое? Улей?..
– Это амбарчик, – пояснил Виталий. – Охотники обычно укрепляют их над землею на четырех столбиках, чтобы предохранить продукты от мышей и других мелких грызунов.
За избушками высилась высокая скалистая горка и из-под нее вытекал прозрачный ручеек. Он растекался по цветной гальке, небольшим водопадиком падал с камня и быстрой журчащей струйкой бежал вниз.
Братья молча созерцали это дикое живописное место. Вид уединенной, полуразрушенной избушки на вершине холма, избушки, в которой, без сомнения, кто-то когда-то жил, заставил их громко высказать то, о чем мечтает не один мальчик их возраста: «хорошо пожить в лесу одним, так, как живут дикари».
– Виталий, – спросил Борис, – ты жил когда-нибудь в лесу?
– Жил в таборе, когда ездил с ягодниками за малиной. Но жил не больше двух дней.
– А вот в такой избушке бы пожить... – мечтательно протянул Борис.
– Великолепно придумано. Завтра вернемся домой, поговорим с отцом.
– А сейчас мы в избушке ночевать будем? – не отставал Павлик. – Можно дверь отбить?
В избушке оказался просто, сбитый из необтесанных досок стол и такая же скамья. Сквозь крышу в некоторых местах, видимо, протекал дождь – в углу избушки виднелись плесень и мох. Пол прогнил, печка развалилась.
– Сегодня-то мы, конечно, в избушке ночевать будем, – заявил Виталий, – только надо помягче постель устроить.
Павлик, возьми-ка топор и пойди наруби еловых лап.
Через некоторое время Виталий уже устраивал постель из душистых еловых лап. Он устлал ими весь пол, а сверху положил свое пальто. Укрылись плащами Бориса и Виталия. Закрыли дверь, собрались спать. Вдруг при свете луны в незастекленном окне вырисовалась какая-то фантастическая тень, взметнулись широкие крылья.
– Что это? – спросил Борис.
– Это летучая мышь, – сказал Виталий, – залетела в избушку. Она всех мух и комаров переловит, спокойно можно спать будет.
– А волки и медведи к нам не придут? – сонным голосом спросил Павлик.
– Нет, нет, не бойся, не придут, – успокоил его Виталий.
Через минуту все смолкло в лесной избушке. Братья спали крепким сладким сном.
* * *
Вернувшись домой, Виталий узнал от отца, что это за домик в лесу. На Урале, в самых глухих местах часто встречаются такие избушки. Углежоги много лет назад выстроили ее, прожили в ней лето; с тех пор она стояла пустая.
Василий Ефремович, отец Виталия, ничего не имел против того, чтобы мальчики поселились на месяц в лесу.
– Неплохо пожить в лесу. Дома и без вас со всеми делами справится. Живите себе на здоровье. Мы с братом в детстве тоже мечтали о такой жизни. Под боком леса были, а мы в Америку бежать собирались. Совсем ошалели. Особенно брат. Сидит, бывало, на уроках, ничего не слышит, не соображает, когда учитель спросит. А потом рассказывает, что ему в это время битва с тигром или удавом чудилась…
Василий Ефремович взял в колхозе лошадь, чтобы отвезти ребят в их новое жилище. До холма было около пятнадцати километров. Ехали по едва заметной, заросшей колее. У подножья холма протекала в узких каменистых берегах мелкая речушка Урка. Там кончилась дорога, а от нее вела тропинка к вершине холма, где стояла избушка.
– Смотрите, ребята, – указал Василий Ефремович на скалу, высившуюся недалеко от избушки. – здесь в скале находится пещера. Старики рассказывают, что когда-то еще в крепостное время, беглые рабочие скрывались в ней от преследования.
– Вот интересно! Непременно осмотрим ее, – в один голос воскликнули ребята.
С телеги сняли мешки с продуктами, чемоданы с бельем, ведра, посуду...
– Устраивайтесь, ребята, – сказал Василий Ефремович. – Недельки через две, как только освобожусь, пришел вас навестить. Остался бы с вами, да нельзя. А хорошо здесь. Ну, прощайте.
Василий Ефремович хлестнул лошадь и скрылся за поворотом дороги.
Трое ребят остались одни среди уединенных Багарякских холмов.
Лесные робинзоны
На другое утро неугомонный Павлик проснулся чуть свет, Сначала он не мог понять, где находится. Маленькая комнатка с бревенчатыми растрескавшимися стенами, фанерным потемневшим потолком. В углу навалены мешки и чемоданы. И спят они все вместе, все три брата прямо на полу, на мягкой душистой хвое.
Тут Павлик сразу все вспомнил. Ведь они теперь не в просторном и удобном доме Виталия, а в лесной избушке не в большом селе Багаряке, а в глуши холмов.
– Ура! Да здравствуют Уральские холмы даздоавствуют лесные робинзоны! – закричал Павлик так громко, что Борис повернулся на другой бок и натянул одеяло на голову. А Виталий открыл глаза, сладко потянулся и расплылся в широкой улыбке.
– Что так рано проснулся, робинзон? – спросил он Павлика.
– Ты говорил, много дела сегодня. Вот я и проснулся рано. Сейчас за водой пойду.
Павлик, захватив ведро, отправился за водой.
Едва выйдя за дверь избушки, мальчик остановился. Прямо перед ним, на стволе сосны, сидел пестрый красноголовый дятел и долбил длинным носом по дереву.
– Тук, тук, тук, тук, – разносилось по лесу.
Павлик попятился назад, в еще не закрытую дверь.
– Виталий, Виталий, посмотри, какая птица красивая по дереву лазит, – зашептал он, – дятел, наверно.
– Дятел, я по стуку слышу. Не мешай спать, – ответил задремавший было Виталий.
– Да нет же, посмотри на него, – не унимался Павлик.
Добродушному Виталию ничего не оставалось, как встать и посмотреть на дятла.
– Дятел и есть... А теперь не мешай мне спать.
Но не успел Павлик сделать и нескольких шагов, как опять вернулся обратно.
– Виталий! Я только на одну минутку... Белка на сосне. Шишку вниз бросила, посмотри.
– В последний раз смотрю, неугомонный ты, – не мог не уступить Виталий своему любимцу.
– Хорошо, больше не стану тебя беспокоить. Принесу воды, разожгу костер, вскипячу чайник и сварю кашу.
– Тогда меня и разбуди, а до тех пор я буду спать.
Но не судьба была Виталию заснуть в то утро. Только что он закрыл глаза, как раздался грохот пустого ведра, и на пороге опять появился Павлик.
– Виталий!?.
– Опять что-нибудь увидел? Жука, муравья, слона, кенгуру?..
– Виталий, не сердись и не смейся надо мною, – взволнованно заговорил мальчик. – Я воды не принес. Пошел я на то место, где вчера ручеек протекал. Именно на то место, я не мог ошибиться… А ручья нет… И след от него остался. А ручей исчез… что же это такое?
– Не волнуйся, Павлик, да, ручей действительно исчез если его нет на прежнем месте. Я забыл вам рассказать, что этот ручей называется: «Пропащий ручей». Он то появляется, то опять исчезает.
– Что это ты там рассказываешь? – заинтересовался проснувшийся Борис.
– Да про ручей. Сегодня он исчез...
– Исчез? Ручей? – Борис даже привстал от удивления. – Куда же исчез?
– Еще школьный учитель рассказывал, – продолжал Виталий, – что здесь под землею находится озеро. Озеро это соединяется с поверхностью земли коридором, промытым подземной водою. Когда подземная вода наполняет озеро до краев, она по этому коридору вытекает в виде ручейка на поверхность. Иссякает вода в подземном озере – перестает бить из-под земли и ручеек. Поэтому его и назвали: «Пропащий ручей». У нас на Урале много таких рек и ручейков. Они питаются водою подземных озер.
– Как это интересно, – мечтательно произнес Борис – Вот если бы пробраться в такую пещеру, посмотреть, каковы подземные озера...
– Дай срок, доберемся и до них.
А вдруг Пропащий ручей не появится, как мы будем жить без воды?
– Какой ты рассеянный, Борис. Разве ты забыл про узенькую речку у подножья нашего холма? Отец еще сказал, что она называется Урр, но все зовут ее просто: Урка. А где же вы с Павликом рыбу собираетесь ловить? Ведь в Пропащем ручейке она не водится...
Через минуту трое ребят, весело болтая, спускались с холма за водою. Павлик веселился, как маленький ребенок. Он громко напевал, гонялся за бабочками, целился шишками в любопытных белок. То его внимание привлекал невиданный жук, то цветок, то камешек. Не было ни одного предмета, который бы не вызвал его бурного восторга и удивления.
Вот он нашел красивый белый блестящий камешек.
– Смотрите, золото вкраплено в камень!..
– Да это же кварц со слюдою, – улыбнулся Виталий.
– Ай, да геолог! – поддразнил его Борис.
Павлик обиделся и решил больше ничему не удивляться, по крайней мере громко, при братьях.
После завтрака принялись за дела. Прежде всего надо было осмотреть амбарчик.
– У такого амбарчика всегда бывает лесенка, – заметил Виталий.
Но здесь лесенки не было. Подсадили Павлика, он повернул вертушку, открыл дверцы и скрылся в амбарчике. Вскоре он вытащил оттуда сначала рассохшуюся кадку, в которую, очевидно, наливалась в запас вода, когда иссякал источник. За кадкой последовала морда для ловли рыбы, лопата, старый зазубренный топор. В глубине амбарчика стоял большой туес, наполовину заполненный горохом. Появление каждой новой вещи сопровождалось радостными восклицаниями.
– С туесом мы будем ходить по ягоды, он легче, чем ведро...
– Кадку сначала размочим в реке, а потом будем держать в ней воду...
– Мордой рыбу ловить будем.
– У вас есть уже топор, а теперь и для меня топор нашелся, – радовался Павлик.
– Из гороха мы суп варить будем, – сказал Виталий.
– А как же углежоги? – удивился Борис.
– А мы, когда будем уезжать, оставим крупы, которая у нас останется. Ты, ведь, слышал, отец рассказывал, что на Урале, в глухой тайге, нередко встречаются избушки. Они ничьи. Издавна ведется такой обычай: в этих лесных гостиницах находят себе приют охотники. С радостью они замечают такую избушку, входят в нее, находят уже приготовленные спички на шестке. Зажигают огонь, сушат свою одежду и отогреваются. Подкрепившись и отдохнув, они покидают избушку и, в свою очередь, оставляют нарубленные дрова и спички.
Ребята сложили в амбарчик свои продукты: крупу, сахар, лапшу, картошку и прочее.
– Все, что нам нужно, мы будем брать из амбарчика. Наш домик так мал, что в нем нельзя оставлять ничего лишнего, – решили мальчики.
А Виталий прибавил:
– Амбарчик стоит как раз на солнечном припеке. Масло в нем растает, картошка завянет и прорастет, консервы могут испортиться. Давайте-ка здесь, под сосной, выкопаем яму в земле – туда и сложим эти продукты.
Сказано – сделано. Поточили об камень найденную в амбарчике лопату, выбрали место между камнями где было побольше земли, и поручили Павлику выкопать яму А для старших мальчиков нашлось более сложное занятие-надо было сделать лесенку для амбарчика.
– Мы сделаем ее самым простым способом, – сказал Виталий, – как делают народы Севера. Возьмем отрезок бревна и сделаем на нем глубокие зарубки, вместо ступенек Кроме изготовления лестницы, была и другая работа' Кое-где надо было подбить доски в избушке, законопатить щели мхом, замазать их глиной. Надо было сбить из досок еще одну скамейку, а также напилить обрубков вместо стульев.
Целый день употребили мальчики на устройство своего нового жилища. Наконец, все было окончено. Было решено завтра же предпринять далекий поход. Корзин, утес, продукты и вода были заготовлены с вечера. В этот вечер братья заснули с самыми радужными планами на следующий день.
Обвал в горах
Но на следующий день все произошло совсем не так, как предполагалось. Все проснулись поздно. У всех болела голова, словно они угорели. В воздухе чувствовалась необычайная духота, было страшно жарко. Обыкновенно, даже в самый знойный день, всегда бывал легкий ветерок, но в это утро воздух был душен и неподвижен. А солнце было какого-то странного огненно-красного цвета.
– Ну, и душно же сегодня, – жаловался Павлик, вытирая после завтрака вымытую Борисом посуду. Щеки его побледнели, и он не бегал и не суетился, как всегда.
– Гм, странно, – бормотал Виталий, тяжело опускаясь на скамеечку у избушки и обмахиваясь кепкой, – даже дышать сегодня трудно.
– А не лесной ли это пожар? – догадался Борис.
– Не знаю.. Может, и пожар. Но здесь мы в полной безопасности. Мы ведь на самой вершине холма. Наша площадка, кроме этих двух сосен и кустов, почти совсем лишена растительности. К вершине холма деревья редеют, трава почти всюду выжжена солнцем, всюду из земли торчат камни. Огню негде разгуляться. Да и к тому же у холма протекает Урка. А наш ручеек, он еще не появился?..
– Появился, я только что его видел, – сказал Борис, – и сегодня в нем гораздо больше воды, чем было раньше. Водопад сверкает на солнце, словно усеянный самоцветами.
– Ну, с водой под боком и думать нечего об опасности. Ведь не из-за красоты же углежоги выбрали для своего лагеря именно это место. Но во всяком случае мы должны остаться дома и не спускаться с холма.
– Как ж-а-ль, – протянул Павлик.
– Ну, уж поскучай один денечек, – успокоил его Виталий. – Я уверен, что днем поднимется ветер, и воздух очистится. Наверное, будет гроза.
Все утро ребята тоскливо бродили по холму, высматривая, не видно ли где дыма. В середине дня они заметили, что на западе, над скалой за избушкой, нависла огромная туча.
– Похоже, что скоро разразится гроза, – Борис. – Никогда я не видел подобной тучи – черной, с медно-красным отливом. У нее такой зловещий вид. Посмотри Виталий.
– Да, будет сильнейшая гроза, – подтвердил Виталий Буря разыгрывалась медленно. К трем часам дня первый порыв ветра налетел на горку за избушкой и с ревом пронесся вниз по ее склону. Молния зловеще засверкала озаряя багровыми вспышками окрестные горы, и оглуши' тельные раскаты грома перекатывались от одной горной вершины к другой.
Павлик, боявшийся грозы, сдерживался, насколько это было в его силах. Но, наконец, при особенно громком ударе грома он бросился в свою постель и закрыл голову плащом.
Потоки воды неслись по горной площадке, на которой стояла избушка, и бурным водопадом стекали вниз, по склону холма. Иногда сильный напор воды уносил и обломки скал. Затем внезапно сверкнул ослепительный свет. Раньше чем Павлик успел вскрикнуть, раздался оглуши-тельный треск, будто что-то сломалось и разрушилась целая скала. Избушка задрожала до самого основания. Резкое восклицание Виталия заставило Бориса поспешно подойти к двери.
– Молния попала в одну из больших сосен. Совсем близко, – чуть нас не убило!
И, действительно, огромная сосна, почерневшая и изуродованная, склонилась почти над самой избушкой, не падая на землю только потому, что ее поддерживали ветви сосны, стоявшей по другую сторону. Но в это время внимание мальчиков привлек отдаленный грохот, несшийся со скалы, которая высилась над ними. Павлик, онемев от ужаса, крепко уцепился за руку Бориса. Все три мальчика стояли рядом, с вытянутыми лицами, не спуская глаз с крутого склона за избушкой. Зловещий грохот звучал все ближе и ближе.
– Борис, ты понимаешь: по горе катится оползень, – взволнованно сказал Виталий. Едва успел он произнести эти слова, как огромный камень, окруженный целым градом мелких обломков, скатился со склона горы.
– Нужно уйти отсюда, – поспешно проговорил Борис: – нас может завалить. Но только куда? Ах, знаю. Берите самое необходимое: провизию, спички, фонарь.
– Зачем?
– Нужно быть готовым ко всему, избушку может разрушить. Живее!..
Мальчики не стали терять времени. Решено было взять всю воду, какая была в запасе. Тут пригодились и три пустых бутылки, найденные в амбарчике. Были взяты спички, свечи, консервы, сухари, горох и даже лапша.
– Зачем брать лапшу, – суетился Павлик, – ведь вы не сможете ее варить на улице, под дождем.
– Кто знает, что может случиться. На всякий случай возьмем все, что у нас есть, – говорил Виталий.
Провизию разделили на три неравные части. Самая тяжелая ноша предназначалась Виталию, самая легкая – Павлику. Взвалив рюкзаки на спину, мальчики выбежали из избушки. Это было во-время. Большой камень с такой силой ударил в стенку избушки, что она зашаталась.
Дождь хлестал, как из ведра. Ветер налетал с бешеным порывом. Трудно было стоять на ногах.
– Сюда, за мной! – крикнул Борис, хватая братьев за руки. – Туда, в пещеру, – и мальчики, борясь с ветром и ливнем, пробрались в пещеру, которую отец указал им за несколько дней до этого.
В пещере царил полумрак, и только вспышки молнии иногда освещали внутренность пещеры, помогая мальчикам осмотреться.
– Теперь мы в безопасности, – прогойорил Виталий. – Промчится ураган, и мы сможем осмотреть избушку, если ее не разрушит...
Конец его слов заглушил страшный раскат грома, что-то загрохотало и в пещере стало темно...
– Почему вдруг темно стало? – беспокойно спросил Павлик.
– Это так кажется после вспышки,– успокоил его Борис…
– Да, да, – быстро проговорил Виталии. – Вы стойте тут возьмитесь за руки, а я – сейчас.
В темноте слышно было, как он пошел в сторону входа. Вернулся через несколько минут. Братья стояли молча.
– Хорошо, что мы взяли провизию, – проговорил Виталий.
– А что? – с тревогой спросил Борис.
– Особенного ничего. Небольшой оползень завалил нас. Мы завтра поищем выхода, – он зажег свечу. Пламя заколебалось. – Вот видите, воздух движется, значит, где-то есть еще выход. Я знаю здешние пещеры: они иногда тянутся на несколько километров.
Закусив хлебом с консервами и запив свой ужин водой, все улеглись. Было жестко и неудобно спать на камнях, и они невольно вспомнили свои постели из еловых лап в избушке у Пропащего ручья и особенно сильно почувствовали свое одиночество.
Другого выхода у нас не остается, – твердо сказал Виталий, – и мы не должны терять присутствия духа.
Несмотря на жесткое ложе, подземные робинзоны быстро заснули в эту первую ночь своего пещерного путешествия.
Духи пещеры
Однако спали они недолго. Павлик, как всегда, проснулся первым. Его разбудил пронзительный писк. При свете луны, проникавшем в щели свода пещеры, он увидел множество летавших крылатых фигурок. Они носились по пещере, кружились, камнем бросались вниз, затем вдруг, словно кто их подбросил, взлетели вверх. Целые стаи их вылетали и влетали вверх обратно в пещеру и вдруг в одном углу пещеры раздался новый непонятный звук:
– Угу-ух, ух-ух… уху.. ху-ху…
В другом конце пещеры повторилось то же уханье, раздалось хлопанье чьих-то больших крыльев, щелканье, падение какого-то тяжелого тела и отчаянный, резкий, пронзительный писк, скорее визг. Засверкали в разных углах пещеры по два красных блестящих огонька. Тут уже Павлик не выдержал.
Засверкали в разных углах пещеры по два красных блестящих огонька
– Виталий, Борис! – закричал он, расталкивая братьев.
Те с спросонок ничего не понимали.
– Что тебе? – спросил Борис, – разве утро?
В это время уханье раздалось совсем близко от них и там же засветились два горящих огонька.
– Виталий, Виталий! – уже вдвоем тормошили его братья.
Виталий вскочил.
– Чего испугались? Ведь это филины ухают. Прилетели, видно, сюда из лесу, а может, и здесь день в пещере проводят. Мы их и не заметили. Теперь они вылетели на охоту. А пищат летучие мыши, разве вы их не узнали?
– Смотрите! – Борис чиркнул спичку. В сторону шарахнулось что-то огромное, серое. Это был филин. А кругом беззвучно летали, описывая круги, маленькие крылатые фигурки – летучие мыши.
Мальчики успокоились, но им не спалось.
– Расскажи нам про летучих мышей, Виталий, – попросил Павлик.
– что же вам рассказать про них?.. летучие мыши это очень полезные животные. Они уничтожают вредных бабочек, жуков и мух. Но в нашей деревне еще есть суеверные люди. Они говорят, что летучие мыши приносят несчастье. Недалеко от нашей деревни, на реке, есть пещера, где обитает много летучих мышей.
Между тем наступило утро. В пещере делалось все светлее. Вся она стала розовой, от проникшего света восходившего солнца. Теперь и дальний угол пещеры был тоже освещен. Виталий указал мальчикам на несколько странных сухих, сморщенных коричневых листков, висевших под кровлей. На них ясно вырисовывались' тонкие жилки. Листики, несмотря на то, что никакого ветра не было, слабо колыхались.
Виталий дотронулся до одного из них, и вдруг сухой листик задергался, раздалось сердитое стрекотание. Листик вдруг разорвался надвое, и снизу высунулась крошечная головка. Сухой листик превратился в живую летучую мышь.
– Смотрите, какая смешная головка у летучей мыши: курносая, как у бульдога. Огромный рот похож на полумесяц, ушки большие, широкие, с острием наверху, – объяснял Виталий.
– У летучей мыши осязание и слух заменяют плохое зрение, а глазки у нее крошечные, как мелкие бусинки, – заметил Борис.
Между тем летучая мышь раскрыла рот, выставив мелкие острые зубки, полураспустила крылья и не переставала угрожающе стрекотать. Маленькое, безобидное, бессильное животное, видя перед собою великанов людей, пыталось показаться грозным и сильным.
– Как же могут висеть летучие мыши? – спросил Павлик.
– Они цепляются за выступы камня длинными крючковатыми ноготками и повисают на них, закутавшись в своих длинных шелковистых крыльях. Вот эти-то странные существа и метались ночью по пещере. Отсюда, значит, они вылетали и к нам на площадку.
В разговорах мальчики, казалось, забыли и свои вчерашние ночные страхи и ужас перед предстоящим путешествием под землею.
Виталий напомнил о том, что надо двигаться в путь. Закусили, свернули одеяла, закинули мешки за спину. В пещере было несколько ходов. Отправились по одному из них. Это оказался узкий каменистый коридор, спускавшийся вниз и вскоре расширившийся в небольшой грот.
В коридоре стоял еще полумрак, но в гроте уже была абсолютная тьма. Пришлось зажечь свечу и вставить в ее фонарь.
Здесь мальчики увидели множество летучих мышей, которые густо увешивали потолок грота. При свете фонаря летучие мыши принялись летать по гроту и несколько раз гасили фонарь. Целые тучи их носились по гроту, не задевая, однако, крыльями по лицу. В гроте поднялся шум, напоминавший шелест листьев при сильном ветре. В конце концов, пришлось погасить фонарь.
Когда опять зажгли его, то, к удивлению своему, увидели, что на платье у них висят крошечные коричневые листочки...
– Это детеныши, – объяснял Виталий, отцепляя крошечные листочки с глазками-бисеринками. – Обычно мать – летучая мышь – куда бы она ни летела, берет с собой своих детенышей. Они крепко цепляются за ее кожу коготками. Когда летучая мышь чем-либо встревожена, она летает слишком быстро и делает резкие движения. Малыши-детеныши не могут удержаться и падают. Обычно мать подхватывает своего детеныша, если он от нее оторвется, и не дает ему упасть на землю. Но сейчас летучие мыши были слишком встревожены. И вот, оторвавшись от матери, малютки на лету зацепились и повисли на нашей одежде.
Оторвав от себя эти странные листики, подземные путешественники постарались поскорее миновать грот летучих мышей. Они выбрались из него в узкий, тесный коридор, но которому приходилось пролезать боком, извиваться, как змее. Длинный коридор, как и предыдущий, кончился гротом. Шум и хлопанье крыльев остались далеко позади. Здесь стояла мертвая тишина, какая может быть только под землею. Всем стало жутко...
Фонарик подземного мира
Между тем взятая с собою вода приходила к концу. Жажда чувствовалась все острее. Павлик уже не мог молчать.
– Пить... как хочется пить... – все время повторял он.
Борис и Виталий с трудом сдерживались, чтобы не говорить о воде, не жаловаться на жажду.
Усталые, едва передвигая ноги, шля мальчики дальше, экономя воду и распределяя ее по глоткам. Все их мысля и мечты были только о воде, об одной воде.
– Вода должна быть здесь где-нибудь близко, – утешал братьев Виталий. – Мы только не знаем, как ее найти.
Ведь вы чувствуете сырость?
И они опять шли вперед, сворачивая в те коридоры, где, им казалось, было более сыро.
– Озеро! – вдруг воскликнул Борис.
Впереди, куда едва доходил свет фонаря, слабо светилось зеркало воды. Прибавили шагу. Павлик ожил, запрыгал, захлопал в ладоши.
– Сейчас воду пить будем! – радовался он. – Вот уж я напьюсь...
Они были уже совсем близко от озера. Борис поднял камень и бросил его в голубую поверхность воды. Но, к их изумлению, не раздалось никакого всплеска. И только через несколько времени послышался отдаленный стук упавшего камня.
– Что это? Прямо волшебство какое-то.
Осторожно шагая, подошли к таинственному озеру. Борис протянул руку, чтобы окунуть ее в воду и зачерпнуть воды. Но рука свободно двигалась в пустом пространстве...
– Но ведь это же обман! – воскликнул Виталий. – Светится не озеро, а воздух, толща воздуха, пронизанная лучами дневного света. Свет проникает сюда через провал. Да, это провал, освещенный откуда-то снизу, быть может, через тот вход, в который мы вошли в пещеру.
– А может, это и не через наш вход, может быть, через другой? Надо пойти посмотреть.
– Если бы у нас была длинная веревка, мы могли бы спуститься и обследовать нижнюю часть провала.
Края провала были покрыты мхом. Кое-где в нем торчали на тонких изящных ножках невзрачные грибы с серыми шляпками. Они напоминали собою лесные поганки. Подушки мха были похожи на губки. Из них можно было выжимать воду. Измученные жаждой мальчики, недолго думая, стали вырывать мох и жадно сосать и жевать его.
Голубое сияние, исходившее от провала, постепенно слабело, и, наконец, оно погасло, слившись с общим мраком пещеры.
«На земле наступил вечер», – решили мальчики. И вдруг в непроницаемой черной тьме, где раньше голубым фосфорическим светом синела поверхность воображаемого озера, слабо замерцало зеленоватое, изумруде золотистое огромное кольцо.
Мальчики остолбенели от изумления. Некоторое время они молча созерцали это феерическое зрелище. Борис зажег фонарь, подошел и осветил края провала. Видение сразу исчезло. Потушил огонь – опять засветилось золотисто-изумрудным светом чудесное кольцо. Борис сорвал пучок мха и бросил его в сторону – там замерцал на несколько мгновений тот же золотисто-зеленый свет.
– Теперь я понимаю, в чем дело, – сказал он. – Свет исходит от мха, растущего по краям провала. Это светящийся мох.
Борис подполз к краю провала, где в каменных углублениях среди мха росли грибы. Там он увидел фантастическое зрелище.
Серые грибы преобразились. Шляпки их были окружены сиянием, мерцали мягким матово-белым светом
Борис подполз на животе и сорвал один гриб. Некоторое время гриб светился, но потом стал увядать: ножка погнулась, шляпка повисла. В руке Бориса вместо гриба лежала какая-то черная слизь. Хрупкое подземное растение не вынесло прикосновения теплых человеческих рук и быстро погибло.
Все эти фантастические явления на время заняли мальчиков, оторвали их от навязчивой мысли о воде, но вскоре она восторжествовала с новой силой.
«Пить, пить, пить», – только и думал каждый из них.
Дождь под землю
Снова начались неустанные поиски воды. Мальчики блуждали по лабиринту коридоров, слизывали единичные капли воды, могли говорить только о воде и о жажде. Вдруг среди мертвой тишины пещеры до их слуха донесся глухой и монотонный звук: «кап-кап, кап-кап».
– Вода капает! – громко воскликнул Виталий и двинулся в ту сторону, откуда несся этот звук.
Подвигаясь вперед, Виталий провел рукой по стене. Рука стала совсем мокрая. Мальчики с жадностью стали слизывать воду с камней, находили углубления, где вода задерживалась, и выпивали накопившуюся живительную влагу.
Чем дальше они пробирались, тем учащеннее и громче слышалось шлепанье водяных капель. Капли падали так часто, словно там шел дождь.
– Близко выход, слышно, как идет дождь, – радостно воскликнул Борис.
Свернули с главного коридора в ту сторону, откуда слышался дождь. Потушили фонарь в надежде увидеть дневной свет, но в пещере была темнота. Нигде не было видно выхода.
– А может быть, сейчас ночь? – спросил Павлик.
Надежда заискрилась в сердцах мальчиков. Было решено остаться здесь и ждать наступления дня.
Зажгли опять фонарь и стали внимательно осматривать пещеру. Все яснее слышалось капанье дождя.
Вскоре подземные робинзоны к своему изумлению увидели, что этот дождь идет с потолка, со стен.
– Хлюп-хлюп, шлеп-шлеп, – слышалось со всех сторон.
Получалась полная иллюзия дождя.
– Ну, теперь нечего бояться остаться без воды, – радовался Павлик, подставляя пригоршни и жадно выпивая воду подземного дождя. – Вкусная вода, совсем настоящая... как на земле.
– Нет, пожалуй, она не такая, как на земле, а Лучше. Особый вкус какой-то, вроде нарзана или боржома.
Откуда здесь, под землей, вода? – вдосталь напившись спросил Павлик. – Ты вот все знаешь, Виталий?
– Уж и все, но это как раз знаю, – ответил тот. – Наповерхности земли идут дожди. Вода, падая на землю, впитывается землею, просачивается через тещины известняка и по капелькам падает с потолка и стен пещер. Знаете – на реке Белой есть пещера, которую назвали Каповой, – там все время слышится звук капающей воды: «кап-кап, кап-кап». А здесь этих трещин так много, и они такие широкие, что вода уж не капает, а прямо льется… как во время проливного дождя.
На полу грота стояли лужи. Дальше пол был усыпан большими круглыми и-скользкими камнями. Среди них тоже была вода. Идти приходилось по этим камням медлен-но с трудом удерживая равновесие.
– Осторожней, здесь можно оступиться, здесь опасна – предупреждал Виталий. – Нога может попасть в узкое отверстие между камнями. Вытащить ее мы не будем в состоянии.
Павлик опустил в воду удилище, которое все еще не бросил за время своего странствования в пещере. Оно почти все ушло в воду.
– А знаете, что я придумал, – сказал повеселевший Павлик. – Здесь много воды. Не лучше ли нам вернуться обратно, пока мы еще ушли недалеко. А сюда мы будем! приходить за водой.
– Молодец, это ты правильно придумал, – согласились братья.
Под огромной нависшей скалой мальчики нашли защиту от подземного дождя, отдохнули и решили идти обратно.
Но найти обратную дорогу оказалось не так-то легко. Из дождевого грота было много выходов. Каким из них вошли в него, они не могли вспомнить. Обходили и осматривали ходы с фонарем, но все они были похожи друг на друга.
Один из коридоров показался им более знакомым. Пошли по этому коридору, повернули вправо, влево. Коридор казался то очень длинным, то высоким, с огромными острыми камнями, висевшими с потолка, то таким узким, что надо было идти наклонившись, потом ползти на четвереньках.
– Это не тот коридор. Мы не выйдем к нашему входу.
– Мы пошли не в ту сторону.
Вернулись, пошли назад, но тут встретили столько новых ходов, что сбились с пути и пошли теперь наудачу.
– Тсс. Слышите, опять дождь...
– Значит, мы возвращаемся обратно.
Потолок поднялся, проход расширился, и коридор незаметно перешел в грот. Опять послышался дождь и гулкое шлепанье капель о камни.
Пропащий ручей
Путники очутились в том же дождевом гроте, но теперь они вошли в него с другой стороны. Стены грота с этой стороны были все в дырочках, словно это были коралловые образования. С потолка спускались причудливые каменные портьеры, украшенные каменной бахромой и кружевами. Кое-где выступали углы скал, покрытых прихотливой резьбой, напоминавшей резьбу по дереву.
Мальчики, повеселевшие с тех пор, как утолили жажду, невольно остановились перед этим невиданным украшением подземного мира.
– Здесь, наверно, жили какие-нибудь художники и так чудесно украсили этот грот, – решил Павлик.
– Я слышал, – сказал Борис, – что во время башкирских восстаний многие спасались в пещерах. Но если они и спасались в этих пещерах, то им, наверно, было не до того, чтобы заниматься скульптурой и украшать стены пещер. Наверное, они испытывали и голод и жажду.
– Каково это состояние, мы убедились на опыте, – добавил Виталий и, как всегда, разрешил все сомнения: – Не люди, конечно, делали эти украшения. Это работа подземной воды. Когда-то, в далекие времена, быть может, сотни тысяч лет тому назад, подземные реки промывали огромные пустоты. Вода, размывая земные толщи, придавала им, самую разнообразную форму более мягкие породы она смывала и уносила совсем. Более твердый, не поддававшиеся ей, она оставляла. Вот и образовались эти рисунки, цветы, узоры.
– Откуда ты все знаешь, Виталий? – спросил Павлик.
– Я ведь, бывал в других пещерах: на реке Белой, на реке Уфе, или Уфимке, как ее называют местные жители. Ходил с подводниками…Но что это… происходит? – прервал он себя, устремив глаза на воду.
– Что? Где происходит?