Личность Михаила Александровича Бакунина, ключевая для истории не только философской мысли русского анархизма, но и анархического движения, является крупнейшей в плане воплощения анархического мировоззрения.
За участие в революционной «весне народов» 1848-1849-х годов Бакунин дважды приговаривался к смертной казни, но был выдан Российской империи, заключен в тюрьму, а позже – сослан в Сибирь. После побега из ссылки Бакунин вновь посвящает себя борьбе с существующими правящими режимами и с государственными образованиями вообще, а также теоретическому обоснованию анархического социально-политического идеала.
Плодом этой теоретической деятельности стали труды: «Философские рассуждения о божественном призраке, о действительном мире и человеке», «Реакция в Германии», «Государственность и анархия», «Федерализм, социализм и антитеологизм», «Кнуто-германская империя и Социальная Революция», «Бог и государство». При этом свой основной философский тезис: «Дайте же нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый и вечно созидаемый источник всякой жизни. Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая
страсть!»,[9] – Бакунин изложил ещё 27-летним студентом Берлинского университета в журнале лидера немецких леворадикалов Арнольда Руге «Deusche Yahbücher». В своей статье «Реакция в Германии (Очерк француза)», написанной под псевдонимом Жюля Элизара, Михаил Александрович предрекает революционное обновление не только в Европе, но и в Российской империи. «Страсть к разрушению» Бакунин позиционирует созидаемым жизненным источником. Именно этот принцип разрушения был положен Михаилом Александровичем краеугольным камнем революционной деятельности и атеизма. Правильность данной установки подтверждали Бакунину в своих с ним беседах немецкие и французские коммунисты и социалисты-утописты Вильгельм Вейтлинг, Этьен Кабе, Виктор Консидеран, Фелисите Робер де Ламенне, Луи Жан Жозеф Блан и, конечно же – идеолог анархизма Пьер Жозеф Прудон.
Между ним и Бакуниным устанавливаются многолетние дружеские отношения. Из протоанархизма Макса Штирнера, Бакунин позаимствовал основное понятие своей философии – «бунт», которое, в оформлении идеи Прудона, позиционирующей государство в качестве инструмента подавления свободы, и вылилось в тезис о необходимости разрушения государства: «Освобождение пролетариата невозможно решительно ни в каком государстве и что первое условие его – разрушение всякого государства»,[10] – замещении его функций корректирующей организацией неиерархичного союза свободных людей.
«Разрушение» стало первым тезисом анархистской философии Бакунина, «свобода» – вторым. В своем главном, но незавершенном труде (Бакунин в своих трудах вообще не стремился к законченности и систематичности, его позиция всегда формулировалась в полемике с оппонентом) «Государственность и анархия» Михаил Александрович изложил постулаты своей доктрины анархии. Главным её признаком была антиэтатизм: «Мы объявляем себя врагами всякой правительственной, государственной власти, врагами государственного устройства вообще»,[11] – государственные образования основаны на «насилии, господстве посредством насилия, замаскированного, если можно, а, в крайнем случае, бесцеремонного и откровенного»,[12] – таким образом, оно должно быть разрушено. Союз свободных людей, управляющий рабочими организациями, областями, народами должен быть организован федеративно, «снизу-вверх», на принципах самоуправления: «Таков широкий народный путь, путь действительного и полнейшего освобождения, доступный для всякого и потому действительно народный, путь анархической социальной революции, возникающей самостоятельно в народной среде, разрушающей все, что противно широкому разливу народной жизни, для того чтобы потом из самой глубины народного существа создать новые формы свободной общественности».[13]
Бакунин, вслед за Прудоном, Бакунин был противником марксизма и его теории диктатуры пролетариата: «Спрашивается, если пролетариат будет господствующим сословием, то над кем он будет господствовать? Значит, останется еще другой пролетариат, который будет подчинен этому новому господству, новому государству. Например, хотя бы крестьянская чернь, как известно, не пользующаяся благорасположением марксистов и которая, находясь на низшей степени культуры, будет, вероятно, управляться городским и фабричным пролетариатом…Если есть государство, то непременно есть господство, следовательно, и рабство; государство без рабства, открытого или маскированного, немыслимо – вот почему мы враги государства»,[14] – идея пролетариата, возведенного в сословие правящих, вызывала у Бакунина непонимание: каким образом при «диктатуре» не будет управляемых? А если они будут, то это уже государственные образования, деспотия выборного меньшинства, смотрящего на пролетариат и крестьянство свысока. Эксплуатация, власть – связаны неразрывно, уничтожение эксплуатации при сохранении власти приведет к генезису «красной бюрократии», нового эксплуататорского класса. Представительная демократия, по Бакунину, также опирается на манипулирование массами. Таким образом Бакунин подводит к выводу: «Свобода, или анархия, т. е. вольная организация рабочих масс снизу-вверх, есть окончательная цель общественного развития и что всякое государство, не исключая и их народного. есть ярмо, значит, с одной стороны, порождает деспотизм, а с другой – рабство. Они говорят, что такое государственное ярмо, диктатура есть необходимое переходное средство для достижения полнейшего народного освобождения: анархия, или свобода, - цель, государство, или диктатура – средство. Итак, для освобождения народных масс надо их сперва поработить»,[15] – философия анархии Бакунина, это – философия свободы. Созданная им доктрина «Интернационального братства», называемого также «Международное тайное общество освобождения человечества», гласит:«Целью данного общества является объединение революционных элементов всех стран для создания подлинного Священного Союза свободы, против священного союза всех тираний в Европе: религиозных, политических, бюрократических и финансовых. …Дело идет не о том, чтобы уменьшить свободу, необходимо, напротив, все время ее увеличивать, так как чем больше свободы у всех людей, составляющих общество, тем больше это общество приобретает человеческую сущность…Я могу быть свободным только среди людей, пользующихся одинаковой со мной свободой. Утверждение моего права за счет другого, менее свободного, чем я, может и должно внушить мне сознание моей привилегии, а не сознание моей свободы. …Но ничто так не противоречит свободе, как привилегия. …Полная свобода каждого возможна при действительном равенстве всех. Осуществление свободы в равенстве – это и есть справедливость»,[16] – стараясь соответствовать собственным принципам, Бакунин постоянно участвует в революционной борьбе на баррикадах, в движении панславизма. Научная мысль, по Бакунину, не охватывает всю полноту жизни. Именно из этой убеждённости и вытекает его возражение против марксистско-позитивистской идеи о возможности управления обществом учеными.
Бакунин противопоставлял государственной централизации идею федерализма и самоуправления; эксплуатации капитализма – социализм, коллективную собственность трудящихся; а религиозности – теорию «антитеологизма», «религию Человека», просвещения. Михаил Александрович – воинствующий богоборец, он считал Бога персонификацией тирании, а религию – её обоснованием.
Государственность является основной мишенью для критики Бакунина: «Пока государственность, в каком бы то виде ни было, будет тяготеть над нашим народом, народ этот будет нищим рабом»,[17] – таким образом, государство оказывает негативное воздействие на человека, как управляющего, так и управляемого. Закон Михаил Александрович расценивал в качестве произвола, который господствует в обществе. При этом, государственные формы находят поддержку в идеологии капитализма: «Не может быть революции без широкого и страстного разрушения, разрушения спасительного и плодотворного, потому что именно из него и только посредством него зарождаются и возникают новые миры. Такое разрушение несовместно с буржуазным сознанием, с буржуазною цивилизациею, потому что она вся построена на фанатическом богопочитании собственности. Бюргер или буржуа отдадут скорее жизнь, свободу, честь, но не отступятся от своей собственности; самая мысль о посягательстве на нее, о разрушении ее для какой бы то ни было цели кажется им святотатством»,[18] – предоставление безопасности гражданам, как основная функция государства, была неприемлема для Бакунина, считавшего, что свобода не может ограничена по степеням, она существует только в целостном виде.
При этом патриотизм теоретик анархизма рассматривал также в качестве государственно-националистической идеологии ненависти и рабства. Национальные способности к государственности и социальной революции Михаил Алексадрович связывает с особенностями истории и культуры народов. Так, Германия Бисмарка в теории Бакунина – воплощение духа централизма, государственности, бюрократии, милитаризма; славяне и романские народы – среда, стихийно порождающая потенциальных анархистов, наполненная стремлением к самоуправлению и свободе. Необходимо отметить, что анархистское движение именно в славянских и южноевропейских странах получило наибольший размах в конце XIX-го – начале XX-го столетий.
В качестве идеала общественного развития Бакунин определял Социальную Революцию, призванную разрушить социальные классовые и государственные институты и заменить их на безгосударственную, социалистическую федерацию трудовых коммун. Силой, на которую возлагал свои надежды Михаил Александрович, является пролетариат (в Европе) и крестьянство (в России). Однако, нельзя забывать о первом тезисе этой благостной философии – «теории разрушения», которая реализовалась как «философия бомбы». В качестве средства социального развития Бакунин видел революцию, а как средство борьбы – бескомпромиссный террор: «Террор есть не что иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость, следовательно, он является проявлением добродетели, он не столько особый принцип, сколько вывод из общего принципа демократии, применяемого отечеством в крайней нужде»,[19] – наследовавшая французской революции доктрина анархистов «пропаганда действием» заключалась в том, что только теракты могут пробудить массы к активным действиям.
Таким образом, адаптировав теорию Прудона, Михаил Александрович воспринял его идею свободы, как краеугольного камня социального единства; равенства как основы справедливости; признания всеобщего принципа человеческого достоинства; цельности свободы и равенства; антагонизма трудящегося класса и эксплуатирующих и правящих «элит». Эти основополагающие идейные тезисы философии Бакунина, нашли отклик в его самостоятельной философской системе, в которую он и включил их.