Правление Николая I
Третье отделение
Итак, после поездки в Англию Николай I оказался на престоле, будучи абсолютно убежденным в том, что самодержавие — единственная форма правления, способная привести Россию к развитию и избежать при этом потрясений. Последние годы царствования его старшего брата казались ему слишком дряблыми и невразумительными; управление государством, с его точки зрения, разболталось, и поэтому ему прежде всего нужно было взять все дела в свои руки.
Для этого императору был нужен инструмент, который позволил бы ему точно знать, чем живет страна, и контролировать все в ней происходящее. Таким инструментом, своего рода глазами и руками монарха, стала Собственная Его Императорского Величества канцелярия — и в первую очередь ее Третье отделение, которое возглавил генерал от кавалерии, участник войны 1812 года Александр Бенкендорф.
Первоначально в Третьем отделении работало всего 16 человек, и к концу царствования Николая их количество увеличилось не сильно. Это небольшое число людей занималось множеством дел. Они контролировали работу государственных учреждений, мест ссылки и заключения; вели дела, связанные с должностными и наиболее опасными уголовными преступлениями (к которым относились подделка государственных документов и фальшивомонетничество); занимались благотворительностью (в основном среди семей убитых или искалеченных офицеров); наблюдали за настроениями во всех слоях общества; цензурировали литературу и журналистику и следили за всеми, кого можно было заподозрить в неблагонадежности, в том числе за старообрядцами и иностранцами. Для этого Третьему отделению был выдан корпус жандармов, которые готовили императору отчеты (и очень правдивые) о настроении умов в разных сословиях и о положении дел в губерниях. Третье отделение представляло собой и своего рода тайную полицию, основной задачей которой была борьба с «подрывной деятельностью» (которая понималась достаточно широко). Мы не знаем точного числа тайных агентов, поскольку их списков никогда не существовало, но существовавший в обществе страх по поводу того, что Третье отделение все видит, слышит и знает, позволяет предположить, что их было достаточно много.
Свод законов
Поскольку до 1825 года Николая Павловича не допускали до управления государством, он взошел на престол без собственной политической команды и без достаточной подготовки, чтобы выработать собственную программу действий. Как это ни парадоксально, многое — по крайней мере в первое время — он заимствовал у декабристов. Дело в том, что они на следствии очень много и откровенно говорили о российских бедах и предлагали собственные решения насущных проблем. По приказу Николая Александр Боровков, секретарь следственной комиссии, составил из их показаний свод рекомендаций. Это был интереснейший документ, в котором все проблемы государства были расписаны по пунктам: «Законы», «Торговля», «Система управления» и так далее. До 1830–1831 годов этим документом постоянно пользовался и сам Николай I, и председатель Государственного совета Виктор Кочубей.
Одной из сформулированных декабристами задач, которую Николай I попытался решить уже в самом начале царствования, была систематизация законодательства. Дело в том, что к 1825 году единственным сводом российских законов оставалось Соборное уложение 1649 года. Все законы, принятые позднее (и в том числе огромный корпус законов времен Петра I и Екатерины II), публиковались в разрозненных многотомных изданиях Сената и хранились в архивах разных ведомств. Более того, многие законы вообще пропали — сохранилось около 70 %, а остальные исчезли в силу разных обстоятельств, таких как пожары или небрежное хранение. Пользоваться всем этим в реальном судопроизводстве было совершенно невозможно; законы нужно было собрать и упорядочить. Это было поручено Второму отделению Императорской канцелярии, которым формально руководил правовед Михаил Балугьянский, а фактически — Михаил Михайлович Сперанский, помощник Александра I, идеолог и вдохновитель его реформ. В результате огромная работа была проведена всего за три года, и в 1830 году Сперанский отчитался перед монархом, что готовы 45 томов Полного собрания законов Российской империи. Еще через два года были подготовлены 15 томов Свода законов Российской империи: из Полного собрания были удалены законы, отмененные впоследствии, и устранены противоречия и повторы. Этого тоже было недостаточно: Сперанский предлагал создать новые кодексы законов, но император сказал, что это он оставит своему наследнику.
Финансовая реформа
В 1839–1841 годах министр финансов Егор Канкрин провел очень важную финансовую реформу. Дело в том, что между разными деньгами, имевшими обращение в России, не существовало твердо установленных отношений: серебряные рубли, бумажные ассигнации, а также золотые и медные монеты плюс чеканившиеся в Европе монеты под названием «ефимки» менялись друг на друга по достаточно произвольным курсам, число которых доходило до шести. Кроме того, к 1830-м годам сильно упала стоимость ассигнаций. Канкрин основной денежной единицей признал серебряный рубль и жестко привязал к нему ассигнации: теперь 1 серебряный рубль можно было получить ровно за 3 рубля 50 копеек ассигнациями. Население бросилось покупать серебро, и в конце концов ассигнационные билеты были полностью заменены на новые кредитные билеты, частично обеспеченные серебром. Таким образом, в России установилось достаточно устойчивое денежное обращение.
Промышленность
При Николае в разы увеличилось количество промышленных предприятий. Конечно, это было связано не столько с действиями правительства, сколько с начавшимся промышленным переворотом, но без разрешения правительства в России в любом случае было невозможно открыть ни фабрику, ни завод, ни мастерскую. При Николае 18 % предприятий были оборудованы паровыми машинами — и именно они производили почти половину всей промышленной продукции. Кроме того, в этот период появились первые (хотя и очень невнятные) законы, регулирующие отношения рабочих и предпринимателей. Россия также стала первой страной в мире, где был принят указ об образовании акционерных обществ.
Транспорт
Наконец, Николай I фактически произвел в России транспортную революцию. Поскольку он старался проконтролировать все происходящее, то вынужден был постоянно ездить по стране, и благодаря этому шоссе (которые начали прокладывать еще при Александре I) начали складываться в дорожную сеть. Кроме того, именно усилиями Николая были построены первые в России железные дороги. Для этого императору пришлось преодолеть серьезное сопротивление: против нового для России вида транспорта были и великий князь Михаил Павлович, и Канкрин, и многие другие. Они опасались, что в топках паровозов сгорят все леса, что зимой рельсы будут покрываться льдом и поезда не смогут брать даже небольшие подъемы, что железная дорога приведет к росту бродяжничества — и, наконец, подорвет самые социальные основы империи, поскольку дворяне, купцы и крестьяне будут ездить хоть и в разных вагонах, но в одном составе. И тем не менее в 1837 году было открыто движение из Петербурга в Царское Село, а в 1851 году Николай приехал на поезде из Петербурга в Москву — на торжества в честь 25-летия своей коронации.
Чиновники
Итак, Николай I старался делать всё необходимое, чтобы собственными руками постепенно, без потрясений, вести общество к процветанию. Поскольку государство он воспринимал как семью, где император — отец нации, высшие чиновники и офицеры — старшие родственники, а все остальные — неразумные дети, за которыми нужен постоянный пригляд, от общества он не готов был принимать вообще никакой помощи. Управление должно было находиться исключительно в ведении императора и его министров, которые действовали через чиновников, безукоризненно исполняющих монаршую волю. Это привело к формализации управления страной и резкому увеличению числа чиновников; основой управления империей стало движение бумаг: сверху вниз шли распоряжения, снизу вверх — отчеты. К 1840-м годам губернатор подписывал около 270 документов в день и тратил на это — даже поверхностно просматривая бумаги — до пяти часов.
Самой серьезной ошибкой Николая I было то, что он запретил обществу оценивать работу чиновничества. Никто, кроме непосредственного начальства, не мог не только критиковать, но даже хвалить чиновников.
В результате бюрократия сама по себе стала мощной социально-политической силой, превратилась в своеобразное третье сословие — и начала защищать собственные интересы. Поскольку благосостояние бюрократа зависит от того, довольно ли им начальство, с самого низу, начиная от столоначальников, наверх пошли замечательные отчеты: все хорошо, все выполнено, достижения огромные. С каждой ступенью эти отчеты становились только лучезарнее, и наверх приходили бумаги, имевшие с реальностью очень мало общего. Это привело к тому, что всё управление империи забуксовало: уже в начале 1840-х годов министр юстиции доложил Николаю I, что в России не решено 33 миллиона дел, изложенных как минимум на 33 миллионах листов бумаги. И, конечно, таким образом положение складывалось не только в юстиции.
В стране началось страшное казнокрадство и взяточничество. Самым громким было дело о фонде инвалидов, из которого за несколько лет украли 1 миллион 200 тысяч рублей серебром; председателю одной из управ благочиния привезли 150 тысяч рублей, чтобы он положил их в сейф, но тот взял деньги себе, а в сейф положил газеты; один уездный казначей украл 80 тысяч рублей, оставив записку, что таким образом он решил наградить себя за двадцать лет беспорочной службы. И такие вещи происходили на местах постоянно.
Император старался лично за всем следить, принимал самые жесткие законы и делал самые подробные распоряжения, но чиновники абсолютно всех уровней находили способы их обходить.
Цензура и новые школьные уставы
Другим важным направлением деятельности Николая стало воспитание в подданных благонадежности и верности престолу.
Для этого император сразу взялся за литературу и печать. В 1826 году был принят новый цензурный устав, который называют «чугунным»: в нем было 230 запретительных статей, и следовать ему оказалось очень сложно, потому что было непонятно, о чем в принципе теперь можно было писать. Поэтому через два года был принят новый цензурный устав — на этот раз достаточно либеральный, но он вскоре начал обрастать пояснениями и дополнениями и в результате из очень приличного превратился в документ, снова слишком многое запрещавший журналистам и писателям.
Если изначально цензура находилась в ведении Министерства народного просвещения и добавленного Николаем Верховного цензурного комитета (в который входили министры народного просвещения, внутренних и иностранных дел), то со временем цензурные права получили все министерства, Святейший синод, Вольное экономическое общество, а также Второе и Третье отделения канцелярии. Каждый автор должен был учесть все замечания, которые пожелают сделать цензоры из всех этих организаций. Третье отделение, помимо прочего, стало цензурировать все пьесы, предназначенные для постановки на сцене: особое влияние театра на умы было известно еще с XVIII века.
С целью воспитать новое поколение россиян в конце 1820-х — начале 1830-х годов были приняты уставы низшей и средней школы. Система, созданная при Александре I, сохранялась: продолжали существовать одноклассные приходские и трехклассные уездные училища, в которых могли учиться дети непривилегированных сословий, а также гимназии, которые готовили учеников к поступлению в университеты. Но если раньше из уездного училища можно было поступить в гимназию, то теперь связь между ними была разорвана и в гимназии было запрещено принимать детей крепостных. Таким образом, образование стало еще более сословным: для недворянских детей поступление в университеты было затруднено, а для крепостных в принципе закрыто. Детям дворян предписывалось до восемнадцати лет обучаться в России — в ином случае им запрещалось поступать на государственную службу.
Позднее Николай занялся и университетами: была ограничена их автономия и введены гораздо более строгие порядки; число студентов, которые могли единовременно учиться в каждом университете, было ограничено тремя сотнями. Правда, одновременно было открыто несколько отраслевых институтов (Технологический, Горный, Сельскохозяйственный, Лесной и Технологическое училище в Москве), куда могли поступать выпускники уездных училищ. По тем временам это было достаточно много, и все же к концу царствования Николая I во всех российских вузах училось 2900 студентов — примерно столько же в то время числилось в одном Лейпцигском университете.