На следующее утро я вошел в класс как в первый раз. Он показался мне необыкновенно чужим. За моей партой уже сидел новый ученик. Это был додо, а точнее, додо-альбинос с ярко-красными глазами и молочно-белыми перьями.
Я попрощался со всеми по очереди, пожал руку Миролюбу, Гроту, Цилле и додо, которого звали Тугодум. Мне не было грустно, расставание с одноклассниками меня совершенно не трогало. Пока я брел вслед за профессором по темному коридору, меня охватило странное чувство страха и торжественного волнения.
«Лексикон». Подойдя к выходу, Филинчик сделал то, чего я меньше всего от него ожидал, — он меня обнял. Так близко к профессору я еще никогда не подходил, даже минувшей ночью. Как только он прижал меня к своей груди, на голову мне лавиной сошел новый поток знаний. Поначалу он состоял из тысяч беспорядочно теснящихся букв, которые потом вдруг стали складываться в слова, формулы, научные факты и в конце концов превратились в книгу, заглавие которой на мгновение четко и ясно высветилось в моем мозгу, а потом снова исчезло. Филинчик, если можно так выразиться, при помощи телепатии записал на винчестер моей памяти главный труд своей жизни — энциклопедический словарь, вобравший в себя основные сведения о Замонии и ее окрестностях. — И еще, — тихо сказал профессор, — запомни два правила: если захочешь есть или пить, просто лижи стены туннеля. От жажды поможет конденсат, который собирается на камнях, а голод отлично утоляет плесень, которая не только освещает туннель своим фосфорическим светом, но и содержит все нужные витамины, минералы, углеводы, жиры и белки. — А второе? — Остерегайся пещерного тролля! — ответил Филинчик. — Пещерного тролля? А кто это такой? — поинтересовался я, но профессор уже подтолкнул меня к темному проему туннеля и зашагал прочь размашистой, скорой походкой.
Дорога на свободу. Насколько бы мрачным и неприветливым ни казался мне вход в лабиринт Темных гор, я шагнул в него с чувством странного облегчения. Учеба закончилась! Впереди ждала настоящая взрослая жизнь. Глаза мои быстро привыкли к сумеркам узкого коридора; полный надежд, я бодро шагал вперед. Тупоумные варвары, подлые мини-циклопы, вечное нытье уставшего от жизни единорога, однообразие сардин и скука на переменах — все это осталось позади. Мрачный сырой туннель с каждым шагом нравился мне все больше, ведь он вел меня на свободу. Спустя примерно час оптимистического марша в голову ко мне наведались первые сомнения. Что я делаю в этом бесконечном, безрадостном лабиринте? Где выход? Да еще ужасно хотелось есть. Баночка сардин в масле была бы сейчас как нельзя кстати. Почему я не остался в Ночной школе? Почему надо обязательно уходить? Почему с нами так поступают? Тоже мне, придумали правило!
Почему нельзя было сделать меня ассистентом учителя? Да что там, на худой конец, хотя бы завхозом. Я согласился бы даже мыть полы, и притом совершенно бесплатно! Все лучше, чем плутать по темному, скользкому лабиринту, полагаясь на волю безразличного случая! А что ждет меня впереди, когда я выберусь из Темных гор? Непредсказуемый, враждебный мир, полный опасностей, злых и подлых существ. За год, проведенный вместе с Маком, я узнал о нем предостаточно. Но одно дело наблюдать за жизнью, преспокойно сидя на спине динозавра-спасателя, и совсем другое — столкнуться с ней нос к носу, когда знаешь, что рассчитывать можешь только на самого себя.
Решение. Я твердо решил вернуться и умолять профессора оставить меня в Ночной школе. Как только я не додумался до этого вчера, во время нашего с ним разговора? Я развернулся и, недолго думая, затрусил назад. Воображение мое уже рисовало радужные картины тихой, спокойной жизни под сенью титанического ума Филинчика: я буду помогать ему нести факел знаний нескончаемому потоку благодарных учеников, а в свободное от занятий время всецело посвящу себя изучению тьмы. Вдруг профессор действительно нашел ключик от ларчика вечной жизни. Я мог бы ассистировать ему в его экспериментах, а может быть, в решающий момент даже помочь дельным советом. И тогда мы поделим все официальные премии и награды и мне достанется частичка его великой славы. Пересечение двух туннелей? Что-то я не припомню, чтобы здесь проходил. Один туннель разветвлялся на два — это было, но пересечение двух туннелей — нет. Я остановился, беспомощно вертя головой в разные стороны. С потолка сорвалась капля собравшегося там конденсата темно-горской воды и шлепнулась мне прямо на нос. Я заблудился, это точно.
За каждым поворотом мне чудился выход, долгожданный свет в конце туннеля. Но вместо этого там оказывалась новая развилка или, что было еще хуже, пересечение нескольких коридоров. Я решил, что надо стараться двигаться вниз, поскольку было известно, что выход из лабиринта находится где-то у подножия горы. Однако, какой бы путь я ни выбрал, он неумолимо вел меня наверх. Похоже, я забрел совсем не в ту часть Темных гор и теперь поднимался все выше и выше. Иногда на меня вдруг веяло сквозняком, и я поначалу верил, что это свежий ветер, ворвавшийся в лабиринт снаружи, который поможет мне найти выход на волю. Но потом до меня вдруг дошло, что это один и тот же поток воздуха, такой же пленник, как и я, отчаянно блуждающий по лабиринту в поисках пути на свободу, возможно уже не одну тысячу лет.
Я попытался убедить себя, что учеба еще не закончилась и что это всего лишь очередной экзамен, придуманный профессором и заключающийся в поиске выхода из лабиринта. Поэтому надо сосредоточиться и, как учил Филинчик, думать во всех возможных направлениях.
Какая же из дисциплин понадобится мне для решения данной задачи? Математика? Философия? Биология? Геология? Астрономия? Замонианская лирика? Как ни крути, выходило, что лапы в этом деле полезнее всего. А они-то как раз были не в самой лучшей форме, учитывая долгое сидение на одном месте, недостаток физических упражнений и однообразное питание. Я двигался вперед по туннелю, то припуская рысцой, то еле волоча ноги, но все же упорно перемещаясь вперед, только вперед, без передышек, до изнеможения. Иногда, не в силах сдвинуться с места, я отключался на несколько минут, потом резко раскрывал глаза и тащился дальше — часами, днями, неделями. Время от времени я лизал стены туннеля, подкрепляя силы ржавым пещерным грибом и утоляя жажду влагой, налипшей на камни еще миллионы лет назад, во всяком случае, так казалось на вкус. А потом — снова вперед. Сначала — одна нога, потом — другая. Ходьбой это уже нельзя было назвать: я словно пьяный шарахался от одной стены к другой, с понурыми плечами и болтающимися лапами, голова на груди — сама беспомощность, мешок песка на ватных, подгибающихся ногах. В конце концов силы оставили меня. Я рухнул на землю с твердым намерением никогда больше не подниматься.
Я ржавею. Раскинув в стороны все четыре лапы, я несколько часов кряду пролежал на спине, тупо вперив глаза в бугристый свод потолка. Я серьезно решил остаться здесь навсегда, врасти в камень, раствориться в нем, покрыться ржавчиной, как старая железяка, стать частью темногорской породы. Похоже, плесневелые стены туннеля оказывают какое-то странное, нездоровое действие на организм, иначе как еще объяснить подобные мысли. Но когда голова твоя несколько часов занята подобной ерундой, то тело и впрямь как будто начинает ржаветь. Это совершенно особое, пожалуй даже приятное, ощущение. Ты лежишь спокойный и безмятежный, всецело предоставив себя силам природы, тело словно наливается свинцом, а потом по нему постепенно расползается тонкая коричневая корочка, она затягивает его целиком, и наконец верхний слой начинает крошиться. А ржавчина проникает все глубже и глубже, откалывая от тела все более крупные куски, и вот ты уже лежишь посреди туннеля жалкой кучкой бурой пыли, которую поднимает заблудившийся в лабиринте ветерок и разносит по бесконечным коридорам.
Старый друг. Вот как далеко зашел я в своем безумии, когда плеча моего коснулась скользкая, липкая и в то же время удивительно знакомая масса. Кверт Цуиопю. — Что ты тут делаешь? — тревожно спросил он. — Не видишь? Ржавею, — ответил я.
Прошло немало времени, прежде чем мне удалось несколько приподняться, и я был немало удивлен, что не рассыпался при этом, как старый сухарь. Кряхтя и отдуваясь, я медленно отрывался от пола туннеля, а Кверт стоял рядом и терпеливо ждал. В конце концов я кое-как распрямился, и тело мое постепенно наполнилось жизнью. Присутствие Кверта давало надежду. Вместе нам доводилось решать задачки астрономического масштаба, значит, найдем выход и теперь.
Пространственная дыра. — Я нашел пространственную дыру, — сообщил Кверт. — Пространственную дыру? Отлично! — ответил я, хотя в голосе не прозвучало должного энтузиазма, ведь это означало, что нам снова придется расстаться. — Ничего особенного. Наткнулся случайно. Представляешь, чуть опять не свалился, как тогда, во время коронации. Идем, покажу. Пространственная дыра находилась в двух шагах, за углом, в одном из параллельных туннелей. По правде говоря, ворота, ведущие в другое измерение, представлялись мне намного торжественнее. В общем, я просто ничего не заметил. — Ее нельзя видеть, — объяснил Кверт. — Я чую ее по запаху. Я принюхался. В воздухе и вправду витал какой-то слабый незнакомый мне запах. — Это точно она. Чувствуешь запах серодорода? — спросил Кверт. Я понятия не имел, что такое серодород, да и знать этого не хотел. Кверт нашел дыру уже несколько дней назад. Все это время он ломал себе голову, стоит ли туда прыгать. Вероятность того, что именно эта дыра приведет его на родину, была один к нескольким миллиардам. — А вдруг я попаду в мир, полный чудовищ, которые питаются исключительно желейными принцами из 2364-го измерения? Огромный риск. Понимаешь? — Но может, тебе повезет. — Вряд ли. Видишь ли, я из тех, кто перед самой коронацией падает в пространственную дыру. Я ни разу еще не видел Кверта таким неуверенным. Что поделаешь, как бы мне ни хотелось обратного, но я был вынужден подбодрить его и уговорить все же прыгнуть. Это был мой долг. Если он не решится сейчас, то не сделает этого никогда и навсегда будет обречен скитаться по нашему измерению, оплакивая свою горячо любимую родину. Я стал подыскивать подходящие слова, слова добрые, задушевные, утешительные и в то же время побуждающие к действию, наполняющие решимостью и не оставляющие сомнений. — Прыгай! — сказал я. — Не могу! — всхлипнул Кверт. — Что, если я упаду в кипящую смолу или прямиком в пасть динозавра? Страшно подумать! В универсуме столько мест, в которых желейному принцу нечего делать! Есть такие измерения, состоящие из одной пустоты. В общем, тысячи, миллионы, миллиарды возможных ситуаций, по сравнению с которыми теперешняя — просто рай. — Это все потому, что ты слишком много думаешь. А ты представь себе, что можешь упасть, например, в объятия симпатичной принцессы из 2364-го измерения. — У желейных принцесс нету рук. — Ты хотя бы уверен, что это действительно пространственная дыра? — Да. — Кверт повел носом. — Я ее чувствую. — Понюхай еще. Вдруг ты ошибся. Кверт подступил ближе к тому месту, где предположительно находилась дыра, и снова принюхался. — Серодород, — пробормотал он. — Определенно серодород. И в этот момент я легонько подтолкнул его сзади. «Ах!» — только и успел выдохнуть он, прежде чем исчез в пустоте. Ох уж это легкомыслие молодости, когда ты из самых благих побуждений, не думая о последствиях, бездумно толкаешь друга в пространственную дыру! А это, между прочим, не то же самое, что столкнуть кого-то с кромки бассейна в воду. Падение в такой космический туннель имеет совсем другие последствия. Вот взрослый в такой ситуации начал бы думать — подумал бы, подумал, да и оставил все как есть. Только спустя несколько минут, после того как Кверт растворился в буром грунте туннеля, в душу мне закрались первые сомнения. А что, если он был прав в своих опасениях? Вдруг он уже сварился в кипящей лаве или барахтается в зубах гигантского кровожадного динозавра? Неужели я отправил своего лучшего друга на верную гибель?!
Выяснить это можно было только одним способом — прыгнув вслед за ним. Если Кверт погиб в пасти гигантского динозавра, сам я заслуживаю ничуть не лучшей участи. Я приготовился к прыжку. С другой стороны, если Кверт действительно попал в свое родное 2364-е измерение, тогда мой поступок не будет иметь ровным счетом никакого смысла. Не говоря уже о том, что скорее всего я попаду в какую-нибудь совершенно незнакомую точку мирового пространства. И даже если представить, что это будет 2364-е измерение, разве смогу я когда-нибудь научиться питаться музыкой, которую исполняют на инструментах из молока. Я сделал шаг назад. Но разве так поступают настоящие друзья? В конце концов, что я теряю? Может быть, эта пространственная дыра вообще единственный выход из проклятого лабиринта. Я зажал пальцами нос, как делают, когда собираются прыгнуть в воду, и приготовился нырнуть в пространственную дыру. — Нырять здесь запрещено! — проскрипел чей-то злобный голос у меня за спиной. Я обернулся. Из-за угла показалось довольно странное существо. Маленькое и приземистое, раза в два ниже меня, все покрытое бородавками с пучками жестких коротких волос. Оно походило на засохшую свеклу, страдающую какой-то страшной кожной болезнью. — Кто… кто ты? — с трудом выдавил я.
Пещерный тролль. — Пещерный тролль! — проблеяло существо. — Нет, постой! Я смотритель бассейна! Но из пижонства маскируюсь под пещерного тролля! Видишь, я действительно похож на пещерного тролля! Но на самом деле это не так. Я смотритель бассейна! Кхе-кхе-кхе! Даже смех у тролля и тот был какой-то чудной.
Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком
ПЕЩЕРНЫЙ ТРОЛЛЬ. Являясь дальним родственником клопидов обыкновенных, пещерный тролль по праву считается одним из наиболее нелюбимых существ Замонии, даже по сравнению с боллогом. В то время как все остальные злобные существа славятся удивительной силой или гигантским ростом, пещерному троллю щеголять совершенно нечем, он не обладает ни одной внушающей уважение способностью, с чем он, правда, не считает нужным мириться, с лихвой компенсируя этот недостаток своей выдающейся гнусностью. Выражение «пещерный тролль» в большинстве округов Замонии считается запрещенным ругательством, за которое полагается штраф и которое может привести к экономическому бойкоту, междоусобице, дуэлям или даже гражданской войне. Пещерный тролль является дегенеративным теневым паразитом самой низшей организации, обитающим преимущественно в темных, сырых местах, избегающим света и бессовестно использующим чужие жилища (см. железный червь), не спрашивая на то разрешения и не платя никакой арендной платы.
— Знаешь, по правде говоря, никакой я не смотритель бассейна! — продолжало тараторить существо. — Я инспектор. Инспектирую шахты. Он сосредоточенно осмотрел стену туннеля. — Отлично, отлично. Сработано на славу, — пробормотал он, усердно простукивая костяшками пальцев неровные камни. — Да нет же, зачем врать! — вдруг завопил он, театрально разведя руками. — Никакой я не инспектор! Я кайзер Замонии! Только это секрет! Инкогнито, так сказать! Приходится маскироваться! Пусть внешне я самый обычный пещерный тролль, но на самом деле — могущественный монарх! Отсутствие короны и эти лохмотья — просто маскарад! Ничего не поделаешь, тайная миссия!
Я тихонько, по стеночке начал отступать назад, готовый в любую секунду броситься наутек. Сумасшедший! Ясно же: сумасшедший! — Да что там, ладно, тебе скажу: никакой я не кайзер Замонии! — продолжало вопить существо, с легкостью отказываясь от своих слов. — Я клопид. Мы, клопиды, конечно, похожи на пещерных троллей, но по характеру вовсе не такие подлые. Так что знай: я клопид в наряде пещерного тролля! Понятно? — Понятно, — покорно ответил я, продолжая отступать назад. Еще немного. Дотянуть бы до поворота, а там — бежать, бежать сломя голову. — Хотя, знаешь, я ведь и вправду пещерный тролль, — неожиданно призналось существо. — Да, я пещерный тролль, вечный заложник тьмы! Мерзкий, волосатый карлик, с прескверным характером! Тут он бухнулся на колени и заползал вокруг меня на четвереньках. Ситуация становилась все более и более неприятной. — Ну лягни меня, пни ногой! — скулил он, подняв на меня полные слез глаза. — Они все так делают. Я осторожно приблизился к троллю и ободряюще похлопал его по спине. — Ну-ну, не надо так, — попытался я успокоить его и тут же пожалел об этом, так как лапа моя коснулась чего-то липкого и я почувствовал отвратительный кислый запах пота. — Тебе легко говорить! — заревел он мне в лицо с таким жаром, что я отскочил от него, как от бешеной собаки, хотя речь шла скорее о бешеном тролле. — Думаешь, мне нравится такая жизнь?! Думаешь, нравится, да?! — Он вскочил и грозно двинулся на меня. — Эта грязная шкура, бородавки, вечное хождение по темным туннелям, без света, без воздуха — без надежды! Думаешь, я об этом мечтал, да?! Ну как утешить беднягу, не покривив при этом душой? Я осторожно нащупал за спиной стену, чтобы вытереть лапу. — А мне, может, хотелось стать мотыльком! — Его голос вдруг сделался нежным и светлым. — Я был бы красивый, порхал бы беззаботно в лучах ласкового солнышка, меня бы все любили. Он пару раз неуклюже подпрыгнул, пытаясь подражать порханию мотылька. Я почувствовал острую жалость к этому несчастному существу. — Жить, чтобы радовать глаз и возвышать сердца, жить для того, чтобы быть хорошим… — Пещерный тролль изобразил передо мной еще пару нелепых пируэтов, потом остановился как вкопанный и потупил глаза. — Разве это плохое желание? Похоже, он и вправду совсем не плохой. Во всяком случае, всей душой желает стать лучше. — Но я всего лишь пещерный тролль! — Его голос звучал снова словно со дна колодца. — Самое жалкое, отвратительное существо во всей истории мироздания! Хуже не бывает! Он в отчаянии боднул головой стену. Послышался неприятный пустой звук. — Уж лучше быть тараканом! — продолжал завывать он. — Или клещом. К бактериям и то относятся с большим уважением. — Внешняя красота еще ничего не решает, — попытался утешить его я. — Подлинная красота, она внутри! Даже сегодня я заливаюсь краской, вспоминая эту банальную фразу. — Ну и что! — всхлипнул тролль в ответ. — Я противный не только снаружи, но и внутри! Я вру, обманываю! Я злой, очень злой, и горжусь этим! Вот я какой! В подлости мне нет равных! Если тебе нужен подлый урод, не страдающий угрызениями совести, пожалуйста, он перед тобой! Но добрых дел от меня не жди! Тут в голову мне пришла одна чуть ли не гениальная мысль. Я вспомнил о волнах-болтушках. Они ведь тоже сначала не желали мне добра, но смогли измениться, обрели новый смысл жизни, обучая меня говорить. — Послушай, я знаю, что делать! Так мы убьем сразу двух зайцев! Помоги мне найти выход из лабиринта. Я наконец выберусь на свободу, а ты совершишь первый в своей жизни добрый поступок. Это решит сразу обе наши проблемы. Ты ведь знаешь, где выход, правда? Пещерный тролль смерил меня недоверчивым взглядом: — Знаю. Даже бываю там часто. Очень неприятное место. Слишком много свежего воздуха. Но если хочешь, могу тебя туда проводить. Думаешь, это поможет? — Обязательно поможет, не сомневайся! Я знаю кое-кого, чья жизнь изменилась от одного лишь доброго шага. Во всяком случае, я был уверен, что этот поступок пойдет на пользу мне. — Ну, не знаю, — промямлил пещерный тролль. — Хотя можно попробовать.
Хороший поступок. Тролль бодро шагал впереди. Я удовлетворенно отметил произошедшую с ним перемену. Если сначала он плелся вяло и нехотя, то теперь шел, расправив плечи. Походка стала легкой, почти танцующей. — Кхе-кхе-кхе! Невероятно! — бросил он мне через плечо. — Чем ближе мы к выходу, тем легче у меня на душе. Это такое ощущение… Я чувствую себя… э-э-э… как бы сказать… — Хорошо? — Да, хорошо! Именно хорошо! Совершенно верно! — Это плата за хороший поступок, — пояснил я. — Когда совесть чиста, чувствуешь себя по-другому. — Думаю, теперь я стану другим! — радостно кричал тролль. — Буду совершать хорошие поступки. Пойду с тобой. Забуду о Темных горах. Буду бродить по свету и помогать нуждающимся. Ни дня без хороших поступков. Кхе-кхе-кхе! — Верно! Правильное решение! — одобрительно кивал я. — Сделав однажды доброе дело, уже не сможешь остановиться никогда. К этому быстро привыкаешь. Меня распирала гордость за самого себя. Разве не здорово, когда удается кому-то помочь, да еще без особых усилий со своей стороны? — Вот именно! Не могу дождаться новой возможности совершить еще что-нибудь хорошее! Никогда не думал, что я на это способен! — Просто ты никогда не пробовал. — А ты правда возьмешь меня с собой? В большой мир? — спросил пещерный тролль. — О чем это ты? — Ну, просто подумал, что мы можем вместе… когда выберемся отсюда… — Он запнулся. — Ты действительно хочешь уйти из Темных гор? — Один я бы, конечно, не решился. Но с таким, как ты, — совсем другое дело. Я искоса взглянул на пещерного тролля и пожалел, что решился ему помогать. С таким типом на шее вряд ли удастся чего-то добиться в жизни. Но, раз уж назвался груздем, ничего не поделаешь, придется полезать в кузов. — Конечно возьму! Без вопросов! Пещерный тролль исполнил передо мной трогательный танец радости и протянул мне свою ладонь. Я пожал ее. Она была еще более мокрая и скользкая, чем спина.
Мы шли уже несколько часов, но выхода так и не было видно. — Далеко еще? — поинтересовался я. — В общем, да, — захихикал в ответ пещерный тролль и нырнул в один из боковых коридоров. — Кхе-кхе-кхе! — Эй, что ты делаешь?! — крикнул я ему вслед. — Бросаю тебя на произвол судьбы! — долетело до меня из темноты. — Что?! Но почему? Ответ прозвучал уже откуда-то из глубины Темных гор: — Почему? Сам не знаю. Я же пещерный тролль. Просто не могу иначе. — Его голос был уже так далеко, что я еле расслышал последние слова. — Я завел тебя еще глубже. Когда мы встретились, ты был почти у самого выхода. Кхе-кхе! Кхе-хе-хе-хе-хе! Когда отзвучал его блеющий смех, вокруг стало совсем тихо. Я снова остался один. Я сел на дно туннеля и расхохотался. Это был страшный, недобрый смех, у меня самого мурашки бегали по спине от этого звука. И если я вправе дать читателю этих заметок добрый совет, то пусть постарается держаться подальше от пещерного тролля! Все пропало. У меня не осталось ни сил, ни надежды, ни веры (особенно пещерному троллю). Я устал и чувствовал себя как минимум в конце своей сотой жизни. Добрел кое-как до развилки, которая показалась мне страшно знакомой, сел, привалившись к стене, и тотчас заснул.
Ветерок, приносящий плохие новости. Это был слабенький ветерок, который, подув мне в ухо, разбудил меня ото сна. Я раскрыл глаза и поднялся. — Привет! — произнес слабый голосок. Вокруг не было ни души. — Ты где? — спросил я. — Здесь. Прямо перед тобой, — прошуршал голос. — Я тебя не вижу. — Меня никто не видит. Я ветерок. Это был тот самый ветерок, который уже не раз встречался мне в лабиринте. Мне еще не доводилось разговаривать с ветром, но я решил все же попробовать. — Не мог бы ты показать мне дорогу из лабиринта? — спросил я. — Если бы я знал дорогу из этого душного лабиринта, то меня бы здесь давным-давно не было, — ответил ветерок. — Я веял бы там, на свободе, над горами и морями, вместе с моими братьями и сестрами! Мы бы вместе с ними гоняли тучи по небу или вызывали страшные бури. Я бы делал что-то полезное: помогал кораблям переплывать океаны или вращал гигантские жернова ветряков — все, что угодно, но не слонялся бы здесь, в этом мрачном, сводящем с ума лабиринте. — А как ты сюда попал? — Как я сюда попал? Это был несчастнейший день в моей жизни! Да будет он проклят! Я веял над Темными горами, прозрачным, светлым осенним днем совершенно свободный… — Ветерок вздохнул. — И вот я подлетел к этой вершине. Она вся была в дырах. Я подлетел ближе и заглянул в одну из пещер. А что, если посмотреть, как выглядит гора изнутри, подумал я. И посмотрел. Вот и вся история. Я до сих пор ищу выход. А как попал сюда ты? — Меня послал сюда мой учитель. — Филинчик? — спросил ветерок. — Да. Откуда ты знаешь? — Я встречал многих несчастных, вспоминавших его имя недобрым словом. Их кости рассыпаны по всему лабиринту! Я оцепенел. — Может, нам стоит объединиться, — предположил я. — Возможно, вдвоем мы найдем выход быстрее. — Не думаю, — ответил ветерок, презрительно свистнув. — Ты слишком медленный. Пока ты тут топчешься на одном месте, я уже обшарил коридоров сто, не меньше. А плутаю я здесь уже четыре тысячи лет. Подумай сам, есть ли у тебя шансы! Кхе-кхе-кхе! Ветерок разразился презрительным смехом, который показался мне на редкость знакомым. Продолжая хихикать, он вдруг начал сгущаться и наконец материализовался в пещерного тролля. — По-твоему, я пещерный тролль? — хмыкнул он. — Ничего подобного. Я не пещерный тролль. Я ветерок, который случайно принял облик пещерного тролля. Верь мне. Это правда. Я уже напряг все свои мускулы, чтобы подскочить к подлому гному, схватить его за горло и душить до тех пор, пока не покажет дорогу, как вдруг земля у меня под ногами задрожала. — Землетрясение! — воскликнул тролль. — Советую последовать моему примеру и испариться! Иначе я не ручаюсь за твою безопасность. Кхе-кхе-кхе! Противно хихикая, он растворился в воздухе. А я проснулся.
Одно мне действительно не приснилось: вокруг все на самом деле ходило ходуном. Да еще слышался какой-то очень странный звук: громкий, опасный, страшный будто сама угроза. Он звучал так, словно что-то двигалось сквозь железистую породу, упорно, без остановок, и прямо на меня. Грохот и скрежет стояли такие, словно две горы решили сожрать друг друга, а порой мне даже казалось, что я слышу звуки отрыжки, такой громкой и гулкой, будто ее издавал гигантский дракон, сидящий на дне колодца. А потом снова яростные шипение и клокот. При этом в пещере сделалось невыносимо жарко, стена туннеля раскалилась как печь, сначала став красной, потом желтой и, наконец, белой. И тут из нее потекли белые языки расплавленного металла.
Мне пришлось отскочить в сторону, чтобы шипящий металл не поджарил мне пятки. Вдруг звук прекратился. Из дыры в стене повалил черный дым. Страх уступил место любопытству: кто же устроил этот невероятный спектакль? Когда дым чуточку просветлел и рассеялся по туннелю, я смог различить в дыре очертания странного существа, раза в три больше меня и целиком и полностью покрытого прочной сверкающей сталью.
Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком
ТЕМНОГОРСКИЙ ЧЕРВЬ. Темногорский червь (mado inferioris) принадлежит к семейству — хотя по внешнему виду этого и не скажешь — самых обычных червей, возможно только более высокой организации. Биологическое строение темногорского червя обнаруживает сходство с примитивными ленточными червями типа trichocephalus dispar, что в первую очередь касается устройства органов пищеварения, и тем не менее он обладает чертами, которые роднят его с червями, находящимися на гораздо более высокой ступени эволюции, с такими, как, например, трубчатый червь (hermella komplexiensis). Взрослые особи достигают размеров парнокопытного степного единорога, являясь, таким образом, третьими по величине червями Замонии, после нижнезамонианской членистоногой пиявки и мидгардского червя. Темногорские черви обитают в Темных горах, прокладывая там туннели и питаясь исключительно железистой породой, из которой они фильтруют все необходимые для жизнедеятельности полезные вещества, чему способствует уникальное строение жевательного аппарата, которому позавидовал бы любой крупный хищник. Взрослый темногорский червь может также изрыгать огонь, подобно огнедышащему дракону, какие водятся еще в бразильских тропических лесах, что, правда, никоим образом не является признаком их родства, поскольку драконы относятся к семейству бородавчатокожих, в то время как темногорский червь абсолютно гладкий. Он покрыт отполированными до блеска гладкими пластинами нержавеющей закаленной стали. Его нижняя челюсть по форме напоминает ковш экскаватора и оснащена сверхпрочными зубами с алмазным напылением. Вместо рук у темногорского червя плоскогубцы, вместо ног — огромные кусачки, а тело заканчивается гигантским стальным напильником. Напоминающий робота внешний вид стального червя может навести на мысль, что это искусственно созданное существо, прилетевшее к нам с другой планеты или даже из другого измерения, но вероятнее всего, темногорский червь явился своеобразным ответом природы на непригодные ни для какой формы жизни условия Темных гор. Это существо по праву считается самым сильным на всем континенте, а кроме того, еще и самым опасным, так как своим буйством сравнимо разве что с разъяренным всеядным саблезубым драконом, у которого украли детеныша.
Тут уж профессор Филинчик точно загнул! Спору нет, существо, стоявшее передо мной в потоке расплавленного металла, не обращая на это никакого внимания, выглядело довольно опасно. Я мог бы, конечно, сейчас приврать, внести свою лепту в развитие мифа о кровожадности темногорского стального червя, поведать читателю о жесточайшей схватке с чудовищем, но моя жизнь и без того полна захватывающих, головокружительных приключений, так что, на мой взгляд, нет никакого смысла выдумывать и сочинять и тем самым вводить замонианское общество в еще большее заблуждение относительно этого существа. И так хватает книжек типа «Как я поборол темногорского червя» или «Стальная бестия», в которых авторы, объявив себя экспертами в области стальных монстров, рассказывают о своих будто бы состоявшихся на самом деле схватках с темногорским червем. А это только лишний раз доказывает, что они никогда не видели темногорского червя живьем и всю информацию об этом мирном существе почерпнули из вторых или даже третьих рук, то есть из каких-нибудь выдуманных историй и легенд или литературы самого низкого сорта.
ТЕМНОГОРСКИЙ ЧЕРВЬ [продолжение]. Сведения о появлении стального червя уходят в далекое прошлое и теряются в сказаниях и легендах доисторического периода, то есть время и место появления на свет этого удивительного существа науке пока не известны. В одних источниках говорится, что первый стальной червь выполз из экскрементов гигантского циклопа, в других — будто он появился из слез бога Грозы (см. темногорские грозы). Доподлинно известно только одно: стальные черви начали буравить Темные горы многие и многие тысячи лет тому назад, так что те сегодня являют собой пористую, губчатую структуру. Существуют также предположения, лишенные, правда, всякой научной базы, что стальные черви находятся в некотором дальнем родстве с термитами, но это мнение основано исключительно на внешней схожести изрешеченных Темных гор с термитниками. Темногорские черви живут поодиночке. Время от времени пути их все же пересекаются, но они не обращают друг на друга ровным счетом никакого внимания. Самые жаркие споры ученых касаются как раз того, каким образом стальным червям удается самозарождаться, если они практически полностью лишены любых контактов с себе подобными. Ответ на этот вопрос дает еще одна замонианская легенда, повествующая об огромном черве, стальной королеве, сидящей в самом сердце Темных гор и откладывающей там стальные яйца, из которых потом вылупляются стальные черви. Этот факт, однако, является пока только гипотезой, не имеющей научного подтверждения.
Червь как будто не заметил моего присутствия. А если и заметил, то уделил моей персоне внимания не больше, чем какой-нибудь букашке. Он просто продолжил свою работу: подошел к противоположной стене туннеля, раскрыл огромную, сверкающую нержавеющей сталью пасть и выпустил из нее толстый язык пламени. Потом отхватил лапой здоровенный кусок расплавленного металла, запустил его себе в глотку и с шумом проглотил. За считаные секунды в стене образовался новый проход, и червь двинулся по нему дальше. Я стал одним из редких свидетелей захватывающего зрелища, мне довелось своими собственными глазами наблюдать, как это существо проделывает свои ходы в Темных горах.
Расплавится железо,
И в дыры хлынет свет.
Я лезу, лезу, лезу —
И мне предела нет.