Институциализация гендерных исследований в России
Процесс институциализации гендерных исследований (ГИ) в России начинается в 90-е годы[1]. За десять лет произошло существенное развитие данной области междисципинарных исследований. В последние годы выходят специализированные выпуски научных журналов, посвященные гендерным исследованиям, антологии переводов, хрестоматии, справочники, периодический журнал «Гендерные исследования» (Харьков), альманах «Гендерные тетради» (С.Петербург), создаются базы данных, растет число учебных курсов и исследовательских проектов, постоянно расширяются дисциплинарные рамки и география исследований[2]. Традицией стало проведение летних школ по гендерной тематике. Исследования гендерных отношений становится составляющей социальных и гуманитарных наук, они востребуются в научном сообществе.
Процесс институционализации гендерных исследований в последние годы начал обсуждаться в научных изданиях. Этот процесс рассматривается как постепенное формирование исследовательской парадигмы и сообщества ученых.
В десятилетнем развитии российских ГИ З. Хоткина выделяет четыре этапа: 1) просветительский организационный этап внедрения новой научной парадигмы (с конца 80-х до 1992 года), 2) этап институциализации исследований (1993- 1995), которая в данном случае означает рост числа гендерных центров и официальной регистрации научных коллективов и организаций, 3) этап консолидации ученых и преподавателей российских гендерных исследований (1996-1998), 4) этап активизации работы, направленной на легитимацию и распространение гендерного образования (1999- по настоящее время) (Хоткина 2000).
Одновременно появился и критический взгляд на развитие гендерных исследований, которые концептуализированы Т. Барчуновой как процесс «экслюзии и инклюзии» (Барчунова 2000). Развитие отечественных гендерных исследований, - пишет Т.Барчунова, - во многом обусловлено мобилизацией части научного сообщества, являющейся результатом политики зарубежных фондов. Гендерное сообщество остается «анклавным» в результате 1) эксклюзии из malestream/mainstream научного сообщества и 2) политики добровольной самоизоляции гендерного сообщества. Причинами эксклюзии являются терминологические инновации, которыми изобилует гендерный дискурс, характер гендерной теории, связанной с феминизмом, изобилие дилетантов, а также маргинализация «гендеризированной области занятости», каковыми являются ГИ. К причинам самоизоляции автор относит психологический комфорт гомосоциального (термин наш – ЕЗ, АТ) сообщества и монополистский менталитет.
Иными словами, данные авторы признают, что, так или иначе, сформировалось сообщество исследователей, разделяющих гендерный подход. Авторы признают и маргинальность ГИ в современном дискурсе. При этом Хоткина делает акцент на достижения, к которым она относит внедрение в оборот российского феминистского дискурса, развитие современной методологии и методов ГИ, публикации книг и статей по гендерной тематике, изменение отношения к ГИ. Барчунова, напротив, подчеркивает ограничения социального эффекта исследований, купирование его критической функции, снижение исследовательских стандартов и отсутствие дебата в рамках сообщества исследователей.
Мы склонны согласиться с обоими авторами. В данной статье наша задача состоит в том, чтобы рассмотреть институциализацию ГИ как долгосрочный противоречивый процесс. Это процесс предполагает выработку сознательных стратегий заинтересованных исследователей, отдающих отчет в возможностях и барьерах становления ГИ. Механизмы институциализации ГИ – главный предмет нашего анализа.
Институциализация исследовательского направления в социологии науки
Для того, чтобы сформулировать наше представление о процессе институционализации ГИ в России, рассмотрим некоторые подходы к этому процессу, сформировавшиеся в социологии науки. Один из таких подходов – нормативистский - представлен структурно-функционалистской парадигмой. В ее рамках наука в целом рассматривается как относительно автономный социальный институт, т.е. как форма социальной жизни, обладающая некоторыми закономерностями. Функции науки – публикация научных результатов и установление отношений между учеными по поводу этих результатов. Институт науки обеспечивают компетентную оценку и вознаграждение результатов особого вида деятельности – научного труда. Научная деятельность регулируется посредством специфической системы норм или научного этоса.. Р. Мертон и Барбер выделяют следующие императивы научного этоса: универсализм, коллективизм, бескорыстие, организованный скептицизм, а также рационализм и эмоциональная нейтральность. Данные императивы рассматриваются как правила научной деятельности, а процесс познания - как деятельность по этим правилам. Специфический этос, таким образом, является структурообразующим фактором институционализации науки.
Другой аспект институционализации связан с разделением труда в научном сообществе. Мертон выделяет четыре роли, соответствующие разным функциям деятелей науки: исследователь; учитель; администратор; эксперт. Если в какой-либо области знания эти роли появились и закреплены, то мы можем говорить о ее институциализации.
В социологию науки вносит свой вклад социология профессий. Автономия профессий (в том числе ученого), по Парсонсу и Н.Строреру, обеспечивается за счет следующих видов деятельности: хранение и передача
специальных знаний; подготовка профессионалов и контроль за привлечением новых представителей профессии; обеспечение обществом гарантий вознаграждения и поддержки исследований в той или иной сфере научной деятельности; внутри-профессиональное вознаграждение как стимул научной деятельности специалистов[3].
Оценка состояния российских гендерных исследований, с точки зрения выделенных выше критериев институционализации науки, приводит нас к следующему выводу. Часть критериев «работает». Так, например, существуют программы гендерного образования и гендерные исследовательские центры, издаются научные журналы, получают финансовую и организационную поддержку исследовательские и образовательные проекты, можно говорить о сети исследователей гендерных отношений (см. Хоткина 2000).
С другой стороны, можно утверждать, что состояние гендерных исследований характеризуется нестабильностью (в том числе организационной и финансовой). Ни один из видов деятельности не осуществляется рутинным образом. Институциализация имеет явно процессуальный характер. Новизна исследовательского поля, его междисциплинарный и международный характер, организационный кризис российской науки – все эти структурные вызовы не позволяют новым исследовательским дисциплинам обрести устойчивость и самовоспроизводиться в поле российской социальной науки.
Выше мы дали оценку состояния гендерных исследований в рамках нормативистского подхода. Но оценка институциализации исследовательской сферы, на наш взгляд, должна исходить из того, что разные дисциплины предполагают свойственные именно им императивы, роли и механизмы профессиональной деятельности. Правила научной деятельности, сформулированные в рамках структурно-функционалистской парадигмы, нейтральны по отношению к различиям между научными дисциплинами. В рамках гендерных исследований ставится под сомнение структурно-функциональный анализ науки. Социальное знание рассматривается феминистками как заинтересованное, идеологизированное, связанное с властными позициями (Braidotti, Воронина, Клименкова, Костикова).
Мы исходим из того, что представления о процессах и критериях институциализации исследовательского поля должны исходить из контекстуального знания его специфики – содержательной и организационной. Поэтому для нас важна критика структурно-функционалистского подхода в социологии науки.
В 1970е годы нормативистские представления об институциализации науки стали подвергаться критике. Оппоненты демонстрировали расхождение норм научного этоса и реальной практики научной деятельности в рамках конкретных коллективов и сообществ ученых. На смену нормативистской социологии науки приходит когнитивный подход. Когнитивная социология науки рассматривает содержание научного знания и научное сообщество как социальные феномены, исходя из представлений о нормальной науке, представители которой разделяют определенную парадигму[4]. В науке, - пишет Т.Кун, «с первым принятием парадигмы связаны создание специальных журналов, организация научных обществ, требования о выделении специального курса в академическом образовании» (Кун, с.40). Исследователю «уже не приходится начинать с исходных принципов и оправдывать введение каждого нового понятия» (Кун, 1977: 40), формируется поколение специалистов, которые до определенной степени «получают сходное образование и профессиональные навыки, в процессе обучения они усваивают одну и ту же учебную литературу и извлекают из нее одни и те же уроки» (там же: 121-122). Куновская когнитивная социология науки, обсуждая правила нормальной науки поднимает проблемы специфики дисциплин, специальностей и проблемных областей, а также значимость инноваций в механизме де-нормализации науки. По утверждению социолога науки Роберта Льюиса, наука представляет собой когнитивное упражнение, а значит характер объекта и специфика самой сферы исследования оказывает существенное влияние на то, как ее изучают и на групповые отношения исследователей, составляющих сообщество (Lewis 1994).
Идеи когнитивной социологии науки были восприняты феминистками, утверждающими методологическую и институциональную особость гендерных исследований. По их мнению, исследования институционализации науки должны включать изучение реальных практик сообщества исследователей. Эти взгляды получили развитие в интеракционистской социологии науки в конце 1970-х начале 1980-х годов. Предметом интереса исследователей науки в этом подходе является эмпирически выделяемое конкретное научное сообщество, понимаемое как коммьюнити ученых. Акцент смещается к изучению механизмов построения групповой солидарности. В рамках этого подхода оказывается значимым выяснение особенностей формирования того или иного научного сообщества, отличающих его от других коллективов.
На наш взгляд, полезным для анализа становления ГИ в России являются работы Н. Малинза, который изучал формирование новых научных специальностей в рамках биологии. Процесс институциализации нового направления науки Маллинз рассматривает как постепенную консолидацию участников исследований некоторой проблемы, важность которой признается всеми членами сообщества.
Маллинз выделяет следующие фазы становления научной специальности[5]. На начальном этапе появляются исследователи-одиночки, «изучающие диковинные вещи», для них характерно романтическое сознание первооткрывателей темы, маргиналов большого научного сообщества. Затем исследователи, изучающие новую предметную область, образуют закрытую коммуникативную сеть посвященных, разделяющих некоторое сакральное знание. Постепенно коммуникативная сеть перерастает в сплоченную солидарную группу, объединенную общим знанием и этосом. Процесс институциализации завершается признанием специальности в академическом сообществе.
Для нас важно, что Маллинз уделяет внимание конфликтному характеру становления нового исследовательского направления. Фактор новизны нуждается в осмыслении. На наш взгляд новизна предметной области сказывается в отсутствии устоявшихся научных авторитетов и исследовательских традиций, с которыми вынуждены считаться исследователи. Такая ситуация делает новую сферу открытой для теоретических дебатов. Начальный этап исследования с неизбежностью характеризуется дискуссией о предмете исследования и о понятиях, слабостью теоретических разработок, ростом числа публикаций, посвященных обзору западных концепций, справочных изданий, переводов.
Главной проблемой институциализации новой дисциплины является легитимизация нового знания, т.е. его признание в рамках научного сообщества. Согласно интеракционистсткой социологии науки механизмом научного признания являются переговоры между учеными, которые носят характер борьбы за консенсус. Переговорный процесс предполагает формальные и неформальные действия, направленные на утверждение новой дисциплины (Г.Коллинз). Примером формального действия является защита диссертации, а неформального – банкет, организованный по этому поводу.
В некоторых случаях исследователи эксплицитно формируют стратегии институициализации новой области знания. Такие стратегии формируются а основании разнообразных структурных возможностей и барьеров, существующих в обществе.