Поднялся один лишь Васнецов. Но не выполняя приказ, а для того чтобы на шаг приблизится к этому бородачу и бросить не него презрительный взгляд. Стало очень противно видеть их снова в таком бравом виде. Но он хорошо помнил того бойца, что прятался в ящиках и плакал. Помнил ту неразбериху среди местных и халатность постового дяди Пети, что прозевал сани с бомбой. Он помнил, как в атаку поднимал все это огребье не местный, такой вот бравый патрульный, а чужой здесь Варяг. Как горел в танке Людоед…
– Завали свое хлебало! – зашипел на него Васнецов.
Лицо старшего вытянулось. Двое его подручных удивленно переглянулись. Бородач выхватил из кобуры пистолет и ткнул его Николаю в грудь.
– Что ты сказал недоносок?
Николай опустил взгляд. Посмотрел на пистолет. Почувствовал как накатывается волна страха но он мысленно схватил этот страх руками и разорвал как лицо того вандала. Затем вперил свой взгляд в глаза патрульного.
– Слышь, дядя, в меня снайперы стреляли. В меня гранатометчики стреляли. В меня целились сотни стволов. А я голыми руками ваших врагов рвал, защищая этот Вавилон. Ты думаешь своей херней меня напугать? Ты мне скажи-ка, дядя, какого хрена у вас постовые спят на посту? Почему я первый заметил нападение вандалов? Почему я первый принял бой? Почему пока ваши перцы гадили от страха по углам, только мои товарищи додумались выкатить танк на перекресток и драться так, слово тут их дом и их семьи? И ты теперь что-то нам еще предъявляешь?
– Да кстати! – теперь поднялся Людоед и хлопнул бородатого по плечу, – Блин, только ведь душ принял, – вздохнул он, проведя ладонью по своему лицу и глядя на почерневшую еще больше ладонь. – Ну да ладно. Вот еще один момент. Ваши лихие и бравые вояки устроили резню недавно в беззащитном селении вандалов, пока те орудовали где-то. Почему после этого вы не приняли никаких дополнительных мер для защиты? Ведь ваши не оставили вандалам другого выбора кроме как напасть на вашу богадельню. А? Вы че как овцы в натуре себя ведете? А? Ну че ты вылупился на меня как баран на новые ворота? Вы в своем курятнике разберитесь для начала, а потом тут перед нами валыной своей размахивай, если будет на то веское основание.
– Вы что, мрази, совсем страх потеряли? – захрипел растерянным голосом старший.
– Нет. Не теряли. Мы вообще не знаем что такое страх, в отличие от вашей местной солдатни. Верно блаженный? – Крест подмигнул Николаю.
– Ну, так мы сейчас вам покажем, что такое страх! – рыкнул патрульный, – Парни!
Его подельники подняли стволы автоматов.
– Стойте! Уже страшно! – воскликнул Илья и развел руками. Однако страх застыл в глазах тех, кто хотел напугать его, Николая и их товарищей. Трое патрульных с ужасом смотрели на правую ладонь Людоеда.
– Ой, – как-то смешно произнес Крест, уставившись на гранату в своей ладони, – Блаженный, ты не видел кольца? Нет? А вы братцы? – Илья обернулся к своим товарищам.
Варяг прикрыл лицо ладонью и тихо засмеялся. Сквернослов мотнул головой, зажимая рукой нос и недоумевающее глядя на все происходящее.
– А вы, хлопчики, кольца не видали? – Обратился Крест к патрульным.
– Ты что, псих что ли? – воскликнул бородатый.
– Конечно псих. У меня и справка была да я ей давно подтерся.
– Убери сейчас же!
– Да как же я уберу без кольца? Хочешь, тебе отдам? – Людоед протянул руку бородатому.
– Убери!!! – тот в страхе попятился.
– Эй! Стой! Не отходи! Я же разожму! Я ведь дурак. И ребята мои подтвердят. Скажи блаженный…
– Дурак и отморозок, – кивнул Васнецов.
– Слыхали?! Так вот, ты, синяя борода, стой тут. Поболтаем. А хлопчики твои пусть приведут вашего старшего. С ним будем разговаривать по поводу вашего поведения. Ясно?
– Кабана, – вздохнул Яхонтов, – Кабана пусть приведут. Он рассудит.
– Эй! – бармена по кличке Кабан звать не пришлось. Он сам направлялся к ним. Вид у него был усталый, к тому же на плече у него висели целых три автомата. Видимо подобрал среди трупов. – Мищенко, в чем тут дело?
– Эти скоты вообще законы наши не чтут! Не работают, как все сейчас! – воскликнул старший патруля, надеясь на поддержку бармена, – А этот еще и гранатой угрожает. Да за такое у нас…
– А ты сам, что же не работаешь? – усмехнулся Кабан подойдя.
– Как это? – опешил Мищенко. – Я же в патруле.
– В патруле? А что я тебя во время боя не видел? Я тут сектор от бара до перекрестка держал. А четверо эти вообще линию фронта создали и вандалов столько покрошили, сколько ты и не видел. Так, где ты был?
– Так у меня же своя зона ответственности, – пробормотал старший патруля.
– Это мы разберемся на сходе у кого, где и какая зона ответственности была и почему такое случилось. Понял меня?
– Кабан, ты ведь знаешь правила…
– А ты знаешь меня. Этим парням весь оставшийся Вавилон в ноги кланяться должен, а ты чмо, тут пальцы растопыриваешь.
– Зачем ты так при них…
– Затем чтоб ты знал свое место. А теперь пшел отсюда.
Патрульные убрались восвояси, при этом Мищенко что-то бормотал, оглядываясь на Кабана.
– Спасибо за помощь, – усмехнулся Людоед и разжал ладонь с гранатой.
Кабан нахмурился и покачал головой.
– Ты совсем что ли?
– Да она учебная! – засмеялся Крест, – В танке их десяток был.
– Учебные, черного цвета. А эта хаки. Как узнал что она учебная?
– Так если поскрести краску, под черной и есть хаки. Там половина была с содранной черной краской. Наверное, впарить кому-то собирались за боевые. Ну, я сувенирчик и прихватил. И они там все без чеки.
Теперь усмехнулся Кабан.
– Да, это у нас могут. И снаряды после выварки тола продают. И пули, бывает, стреляные. Насыплют песок в гильзу, впаяют пулю, насечки, от ствола зашлифовав войлоком, законопатят капсюль и продают. Только не каждому. Лохам всяким.
– Кое-где за такое вешают, – хмыкнул Людоед, видимо имея в виду Москву.
– И правильно делают. Но… Не будь лохом и все будет на мази. Ладно, лирика все это. Сами-то как? Рад, что все живы, но вот насчет здоровья, что у вас?
– Нормалек, – махнул рукой Варяг.
– А парень, – Кабан кивнул на Николая, – Он же весь в крови.
– Это не его кровь, – Усмехнулся Крест и, прищурившись, посмотрел на Васнецова.
– Ну, слава Богу. На самом деле если бы у вас со здоровьем проблемы были, то помочь мне реально нечем. Аптечку бы свою дал, конечно, но этого ведь мало.
– А что у вас врачей тут нет? – спросил Вячеслав.
– Да есть, конечно. Но они не станут вам помогать. По крайней мере, пока Вавилонцев всех не обслужат. А раненых у нас и изувеченных очень и очень много.
– Ну, на том спасибо. А как насчет помыться да постираться? – поинтересовался Илья.
– Ну, это я вам организую. Только не сейчас. Часика через полтора приходите ко мне в бар. Там у меня две кабинки есть и небольшая прачечная. Сейчас, извини, не могу. Дел по горло. А через полтора часа, пожалуйста. – Бармен перевел взгляд на Николая, – Ты Васнецов?
– Я, – Николай устало кивнул.
– Тебя видеть хотели.
– Меня? – Васнецов едва не удивился, но вдруг вспомнил Леру, ее парня, которого он взгрел, часового Петра. Наверняка кто-то из них или все вместе, претензии предъявить хотят? – Кто? – он все-таки решил уточнить.
– Ветер, – ответил Кабан.
– Ветер? Зачем? – это было совсем неожиданно.
– Ну, это ты у него спроси. Он в гостинице сейчас. На вот. – Бармен протянул листок пожелтевшей бумаги с каким-то штампом и надписью сделанной от руки. – Это «вездеход». С такой бумажкой любой патруль можешь матерно посылать в любую сторону света или часть тела. Только потом мне ее обязательно верни, когда в бар придете.
– Спасибо…
– Все, парни, пока, до встречи. Жду вас в баре через полтора часа. – Бармен стал уходить и на секунду, повернув голову, сказал через плечо. – А ты глазами на отца очень похож.
Николай проводил его взглядом, потом посмотрел на товарищей.
– Схожу я к этому Ветру.
– Погоди, – Варяг приподнялся и стал растирать ладонью лоб, – Погоди, я что-то не понял. Он что-то про отца твоего сказал?
– Отец был здесь. В свой последний поход он пришел сюда. В Вавилон. – Угрюмо проговорил Васнецов.
– Ты уверен в этом? – удивленно спросил Вячеслав.
– Майор ВДВ. Николай Васнецов. Искатель из Надеждинска. Был тут шесть или семь лет назад. Тебе какие еще доказательства нужны? Меня по глазам узнали. У меня его глаза.
Болезненное состояние, вызванное пусть легкой, но все-таки контузией, не давало Варягу в полной мере выглядеть удивленным. По крайней мере, настолько, насколько удивленным был сейчас Сквернослов. Что до Людоеда, то тот безучастно смотрел в сторону снующих и занятых ликвидацией последствий нападения вавилонцев. Он из оставшихся членов группы единственный не был знаком с отцом Николая и ничего о нем не знал.
– Короче я пошел, – Вздохнул Николай.
– Хватит уже бродить. Коля, сколько можно уже, в самом деле. – Поморщился Сквернослов.
– Пусть идет, – махнул рукой Людоед, – Ничего с ним не случится.
– И с чего ты так уверен? – зло бросил Вячеслав, повернувшись к Илье.
– Хватит его опекать как маленького. Не забывай, что он первым вандалов заметил и на подходе положил их немало.
– Варяг! – теперь Сквернослов обратился к Яхонтову.
Искатель снова разлегся на бетонной плите и вздохнул:
– Пусть сходит, поговорит с Ветром. Может об отце что узнает. Только Коля, потом сразу иди в бар. Там встретимся. Никуда больше не встревай.
– Да уж, – устало кивнул Васнецов, – Хватит с меня. На сегодня, по крайней мере.
* * *
В душе царило полное опустошение. Тот эмоциональный всплеск, который поглотил его разум без остатка во время боя оставил даже не смятение а полную пустоту. Он словно выдохся. И только лишь как-то вяло, и скудно, пробуждались на короткие доли секунды образы тех, кого он с такой жестокостью лишал жизни. Трудно поверить что он, всегда даже чрезмерно добрый и меланхоличный, способен был вытворять то, что в другое время просто не укладывалось бы у него в голове. Кем он стал? Или во что превращался? Николай угрюмо брел в сторону гостиницы.
За рынком медленно росли две горы трупов. Одна гора состояла из поверженных вандалов, другая из тех, кто подвергся нападению. Из пролома в стене города, тащили еще трупы нападавших. Когда вандалов вытеснили обратно в ту дыру, через которую они проникли в город, то сверху их забросали самодельными осколочными бомбами, увеличив потери среди противника. Вавилонцы раздевали мертвые тела, не оставляя ничего из одежды. Даже сбривали с голов мертвецов волосы. Оказывается, среди вандалов было и немало женщин. Трудно это было разобрать в горячке боя, когда на них были маски. Некоторые вавилонцы раскрывали убитым, как своим, так и чужим, рты и выдергивали золотые зубы и коронки.
– Зачем вы это делаете? – поморщившись, спросил Николай у старого жителя Вавилона, который бережливо складывал золотые зубы в тряпичный мешочек.
– Чудак ты, хе, – усмехнулся старик. – С этим приду к дантисту нашему, так он обслужит не за деньги, а за пару коронок или зубов. Да те же зубы мне вставит взамен прогнивших.
– А трупы вам зачем? Ну, своих понятно, похороните, наверное. А вандалы, зачем вам?
– А что и валятся кругом? Так одежды вон сколько. На некоторых даже бронники. Это же сколько добра! А трупы ихние свиньям нашим на звероферме скормим да собакам. А кости перемелем, да на удобрения в оранжерею пойдут. Чего пропадать добру?
– А волосы зачем?
– Как зачем? Стельки для обуви делать. Хорошо тепло держат. Ну, подкладки для бушлатов и фуфаек набивать. У нас даром ничего не пропадает, хе-хе.
Васнецов прибавил шаг, желая побыстрее удалиться от всего этого жуткого действа. Сейчас Николай думал об одном, стал бы он воевать за Вавилон, узнай он заранее, как тут поступают с мертвецами? Только можно было порадоваться, что Надеждинск до такого не скатился. И удивляться, почему не скатился. А ведь поначалу этот Вавилон показался Николаю более светлым и наполненным жизнью местом, нежели унылые подвалы Надеждинска, пропитанные духом безысходности. Хотя, быть может, только он видел там безысходность в силу своего характера?
Он остановился и уставился на ровные ряды тел жителей Вавилона. Их, оказывается, погибло гораздо больше, нежели можно было подумать, глядя на кучу возле рынка. Ближе всего к нему лежал мертвый карлик Туранчокс и его девка. Та, что с бантами в волосах.
Увидев, что на них обратил взор Николай, молодой боец с перебинтованной головой тихо произнес:
– Он своей битой четверых забил, пока в него полрожка не всадили. До последнего защищал девицу свою. А она еще двоих зарезать успела. И Туранчокса уже мертвого на руки взяла и потащила в укрытие. А ее снайпер в голову… Жалко их…
Действительно жалко. Васнецову стало горько от того, что он с ними тогда повздорил. Но, ведь кроме них еще много кого стоило пожалеть. Он медленно скользил взглядом по рядам убитых…
– Она жива, – послышался голос за спиной.
Васнецов обернулся. Там стоял Иван. Тот самый, парень Леры. Лицо его было иссечено царапинами и ссадинами. Нос перебит. В бою ли или от того удара Николая?
– С чего ты взял, что я ее ищу? – спросил Николай.
– Ты взгляд задержал вон на той женщине. У нее свитер похож на Лерин. Лера в порядке. Не переживай.
– Я рад, – проворчал Васнецов и побрел дальше.
– Постой!
– Чего тебе?
– Послушай, Николай… Извини меня что я там… Ну ревность. Сам пойми. Я ведь сразу не понял кто ты такой. Чей сын. Но я знаю, как тот человек… Твой отец… Что он значил для Леры, в общем… Не держи зла. Я слышал, ты дрался так, как не всякий вавилонец удосужился…
– Все нормально, – Васнецов кивнул, – Ты тоже зла не держи. Погорячился я… А что с вахтенным этим? Дядя Петя, который…
– Убили его, – развел руками Иван.
Николай кивнул и произнес:
– Нельзя спать на посту. Нельзя.
* * *
Ветер стоял у входа в гостиницу и внимательно разглядывал четыре трупа вандалов. Лица их были страшно изуродованы. Как-то смутно Николай, глядя на них, вспомнил, что так обезобразил не кто иной, как он сам. Подкатил рвотный спазм и Васнецов обернулся.
– Мне сказали, что это ты с ними такое сделал? – спросил Ветер.
– А я тут уже известная личность? – горько ухмыльнулся Николай.
– Так все-таки?
– Ну, вроде, да.
– Занятно, – сделал задумчивое лицо Ветер.
– Чего тут занятного? Я вообще сейчас сам понять не могу, как я вообще мог сделать такое. – Васнецов поморщился.
– Знаешь, я как-то имел удовольствие лицезреть несколько трупов людей, на которых напали молохиты. Вообще если на человека нападет молох, то от него уже и следа не останется. От человека. Но в тот раз повезло. Что-то спугнуло этих тварей. Так вот. Эти трупы очень похожи на тех. Если бы я не знал, что это ты сделал, то мог бы подумать, что в Вавилоне орудует молох.
– Бред какой-то, – пробормотал Васнецов, говоря это скорее самому себе. – То в морлоки меня запишут теперь молохиты эти. Чушь какая-то.
– Морлоки? – Ветер удивился. – Ты сказал морлоки?
Николай замолчал и уставился на этого человека, думая, не взболтнул ли он чего лишнего.
– Ты был в Москве? – тихо спросил Ветер.
Теперь настала очередь удивляться Васнецову.
– С чего ты взял?
– Да потому что я из метро, – шепнул тот. – Я там года три прятался, после того как все началось. А когда выбрался, то мне пришлось бежать из Москвы, потому что за мной охота началась. Для людей на поверхности я был морлоком. МРАЗЬЮ! И то, что ты сделал с этими вандалами, походит не только на почерк молохитов, но и на морлочий почерк. Но я ведь не думал, что ты был в Москве и знаешь о морлоках.
– Ничего себе…
– Так это за тобой отец в Москву собирался?
– Что? – Николай вздрогнул, услышав об отце.
– Я батю твоего хорошо знал. И знал, что он собирается в Москву. А зачем не говорил. Но все у меня расспрашивал и про метро и про город и про морлоков.
– Нет, я там совсем недавно был… Постой так ведь брат у него там! – Васнецов вспомнил о записной книжке и о собственном дяде.
– Брат?
– Да! Мой родной дядя! Но погоди, мне ведь сказали, что отец ушел в горы! А это ведь в той стороне, противоположной, чем Москва.
– Ну, вот именно. Ему непременно надо было в Аркаим попасть перед походом в Москву. Они и ушли туда. В горы.
– Они?
– Да. С твоим отцом пошел еще один… Краповый берет что ли. Спецназовец короче. Он тут на постое был, а как отец твой появился, они как-то быстро общий язык нашли. Дмитрий его звали. И профессор тут был, малость с головой у него того, – Ветер покрутил пальцем у виска, – Лодзинский. Он тоже с ними пошел. И все. Больше никто о них ничего не слышал.
– А ты как считаешь, что с ними стало? – с дрожью в голосе спросил Николай.
– Тут, в Вавилоне считается, что поход в Уральские горы, это билет в один конец. Но это от страха люди так говорят. Я настолько категоричен не буду. Но то что они пропали, это факт. Только вот отец твой… До сего дня в последний раз большая атака вандалов на Вавилон была именно тогда, когда он был здесь. Так вот он тогда организовал оборону так, что они шесть лет и не помышляли больше. И сам вел заградительный огонь из танка. Видел танк у входа? Старый ИС.
– Видел, – Васнецов кивнул.
– Ну, вот из него он и вел огонь. Вандалы даже к городу подойти не смогли. Понесли огромные потери и отступили. Отец твой тогда весь боезапас того ИСа израсходовал но оно того стоило. Он потом рассказал, что уже ему такое приходилось делать. Еще до ядерной войны. И за это орден мужества получил.
– Так оно и было, – Варяг появился совершенно неожиданно и сразу уловил суть разговора. – Он в Цхинвали залез во вражеский танк, который бросил экипаж, так как осетины пробили ему двигатель из РПГ, и вел из него огонь. Два часа долбил по позициям неприятеля, пока основные силы не подошли.
Ветер взглянул на Варяга, затем на подошедших Илью и Вячеслава.
– Ребята, мне надо с вами поговорить. – Сказал Ветер.
* * *
– И что за имя такое, Ветер? – спросил Людоед, отпив из кружки кипятка.
Они расположились в баре, сев за пустой столик в углу. Вообще-то тут все столики пустовали, поскольку практически все вавилонцы были заняты на работах по очистке города и восстановлению разрушенного.
– Меня девушка так моя называла. Она умерла давно, – вздохнул он в ответ.
– А имя у тебя есть? – поинтересовался Варяг, прижимающий к голове мокрое полотенце.
– Артем.
– Понятно, – Яхонтов лениво кивнул и взглянул на свои наручные часы, – Ну где этот Кабан? Говорил через полтора часа подойдет. Уже прошло полтора часа.
– Да ты не спеши, Варяг, – сказал Ветер, – Он, между прочим, вашу проблему улаживает сейчас.
– Это какую еще проблему? – нахмурился Крест.
– Вам местная торговая гильдия претензии предъявить хочет.
– Что? – поморщился Вячеслав. – Они что совсем ах…
– Погоди, Славик, – легонько толкнул его Вараг, – Говори Артем, в чем проблема.
– Вы ведь танк угробили. Т-64. Я, конечно, понимаю, что вы действовали во благо не только себе и, но и в большей степени всему Вавилону. Но танк этот был на продаже и они очень недовольны тем, что вы без спросу его взяли. Тут ведь правила очень простые. Бизнес есть бизнес. Они хотят возмещения ущерба. У Кабана большой авторитет в Вавилоне и он пытается уладить этот вопрос и отвести от вас неприятности.
– Нет, я не ослышался? – прорычал Крест, – Это что не шутка? Мы тут потом и кровью зарабатывали для этого курятника победу, а местные петушки еще нам предъяву кинуть хотят? Скажи где этих уродов найти, и я с ними потолкую! Знал бы, какое тут мракобесие, воевал бы за вандалов.
– Да ни к чему это, – мотнул головой Артем, – Я же говорю, Кабан уладит.
– А с чего он так суетиться за нас? – спросил Вячеслав.
– Да кое-какие виды он на вас имеет. – Тихо ответил Ветер, оглянувшись.
– То есть?
– Короче. На вашей стороне Кабан, красные, а с ними и отряд китайцев, ну и амазонки из лисьего отряда, скорее всего. У Кабана тоже банда своя имеется. Еще вы заслужили уважение среди местных вояк. А те, кто постарше, помнят еще его отца, – Ветер кивнул на Васнецова. – Вы теперь, в сложившихся условиях, настоящий подарок для Кабана.
– Дай угадаю, – усмехнулся Крест, – Кабан затеял в Вавилоне государственный переворот?
– Именно так. И вы теперь для него нешуточное подспорье, если он, конечно, сможет вас уговорить. Вы не просто четыре человека. В сложившихся условиях вы просто революционный символ.
– Твою мать, – Сквернослов хлопнул себя по лбу. – Вот нам только этого не хватало.
– Зачем тут революция? – спросил Варяг.
– Ну, терки между Кабаном и администратором были уже давно и истоки их только им двоим известны. Но ясно, что Кабан с его непререкаемым авторитетом и в Вавилоне и в колониях наших не вмещается в рамки обычного бармена и командира боевого резерва. Очевидно что его естество требует большего. А сегодняшние события показали несостоятельность нынешней власти Вавилона. Тот урон, который понес город и те потери, это катастрофа. В такой ситуации самое время взять власть в свои руки более решительным и харизматичным людям.
– А вроде все у вас так благополучно было. Просто цветущий оазис среди ледникового периода, – усмехнулся Варяг.
– Да, но это лишь вершина айсберга. У нас тут вроде как главенство закона. Личные свободы граждан. Свобода совести, свобода слова. У нас уживаются красные, монархисты, националисты, кавказцы, русские, евреи, нации центральной Азии. Таков закон. Внутри Вавилона мир. Иначе клеймо или ринг. У людей развит досуг. В том числе и сексуальный. Причем человек любой ориентации имеет право на жизнь и может найти себе, так сказать постельный досуг. Есть, точнее, была до взрыва, арена, для утехи публики. Есть музыка. Стремная но все-таки своя газета. Комиксы для безграмотных. Мир свободы и можно сказать, демократии. Телевидения для полного счастья не хватает. Но есть этому замена, – Артем усмехнулся. – Есть относительная сплоченность перед внешними угрозами. Вандалы, молохи, мифические рейдеры. Но если посмотреть в корень? Всем заправляет так называемая торговая аристократия. Торгаши, нуваришы, дельцы. Остальную популяцию прикармливают сладостью личной свободы. Хочешь пить, пей, но помни, что можешь по пьяни нарушить закон и получить наказание. Хочешь проститутку, снимай, если есть чем платить, но помни что настоящая медицина тут только для зажиточных, а остальным окажут помощь только для поддержания трудоспособности, если они имеют значение для местных работ. Образование тут просто служит интересам элиты и молодежь обучают так, чтобы она была полезна в качестве рабочей силы и кое-как справлялась с обязанностями защиты и охраны Вавилона. И самое главное. Наркотики. Тут конечно, вроде жесткий контроль за оборотом наркотиков, но только для того, чтобы популяция не лишилась дееспособности. И только для того, чтобы контролировать эту самую популяцию этими самыми наркотиками. Наркотики в Вавилоне и его колониях и есть тот самый эрзац телевидения. Некоторые из нас видят истинное положение вещей, но основной массе людей вся ситуация по душе, ибо они боятся потерять и это. Ведь там, за стенами Вавилона, настоящая реальность. Мир, закованный в снег и похороненный глобальным ядерным погромом. Кабан и его сторонники давно поняли, что пытаться образумить остальную массу не имеет смысла. Имеет смысл взять власть в свои руки и подчинить популяцию себе. Только вот боюсь я, что подчинять новая власть будет теми же самыми методами. Играя на людских слабостях. Даря им иллюзию свободного общества и наркотический дурман благоденствия. Хотя, конечно Кабан говорит о том, что надо расти и развиваться. Надо вновь осваивать потерянный мир и возрождать цивилизацию уже вне рамок одного Вавилона и двух его колоний. Но бремя власти таково, что получив ее, едва ли захочешь работать над тем, что обещал своим последователям. И последователи погрязнут в сладостном дурмане власти.
– А зачем ты нам все это рассказываешь? – спросил Людоед. – Такое ощущение, что ты нас предостеречь хочешь от помощи Кабану.
– Так и есть, – Ветер кивнул, – Предостеречь хочу. Вы мне сразу по сердцу пришлись. Интуиция, наверное. И я не хочу, чтоб вы стали инструментом в руках алчущих власти и орудием в грядущей борьбе, которая, скорее всего, станет вооруженной. Я предчувствую, что у вас какая-то особая и важная цель. И я хочу, чтоб вы следовали своим путем.
– Значит, говоришь, Артем, ты в метро три года жил? – Прищурился Крест.
– Да. А что?
– Вот откуда твоя интуиция. Подарок от «генератора чудес».
– Я не понял.
– Да ладно. Потом объясню.
– Послушай, – начал говорить Варяг, – Пошли с нами. Я вижу, тебе жить тут не очень нравится. Так присоединяйся к нам. У нас действительно очень важная миссия.
– И какая? – спросил Ветер.
– Ты слышал о ХАРПе?
– О ХАРПе? Ну-ка, ну-ка?
– В США. На Аляске установка такая.
– Слышал, – Артем кивнул. Очень давно. Об этом говорилось незадолго до войны. Некоторые ученые тревогу били по поводу всех этих ХАРПов, коллайдеров и по прочим играм человека в бога. А что?
– Не зря били, как оказалось, – продолжал Яхонтов. – Его включили накануне ядерной катастрофы. А выключить забыли. Как тот утюг. И он до сих пор работает. Он уничтожает планету. Очень скоро придет всему конец. Контрольный выстрел в голову жизни на этой планете. Понимаешь? Мы направляемся туда, чтобы его уничтожить. Ты умный, толковый и крепкий мужик. Ты бы очень нам пригодился в походе.
– Вы что, на лыжах туда идете? – скептически усмехнулся Ветер.
– Мы сейчас не об этом говорим, – мотнул головой Яхонтов.
Артем откинулся на спинку стула и нахмурил брови, задумавшись.
– Это многое объясняет в тех странностях, что происходят с атмосферой, климатом и общей психосферой. Но… Никому об этом не рассказывайте, – вымолвил он через минуту. – Слышите? Никому больше об этом не рассказывайте здесь.
– Почему? – удивился Сквернослов.
– Это же крах. Власти быстро вам заткнут рот.
– Да почему? – не унимался Славик, – Мы же для всех стараемся! Они что не понимают, что погибнут иначе?
– Знаешь, двадцать лет назад люди были вроде как цивилизованней и образованней чем сейчас. И неужели они не понимали, что погибнут, губя экологию, играя и силами природы, нажимая на кнопку? Но что в итоге сделали? Угроза Армагеддона аморфна, в отличие от мирового терроризма, чей образ можно было обрисовать при помощи массмедиа. И сейчас угроза ХАРПа аморфна по сравнению с вандалами и молохитами. Эти, близкие и реальные угрозы помогают сплачивать популяцию и держать подданных в узде. Но если толпа уверует в окончательный конец всему живому, то она пуститься во все тяжкие и нечем ими уже будет управлять. А что до власти, так им главное одно. Чтоб на их век хватило. А дальше… Какая разница? Таково странное свойство человеческой психики. Если вы заговорите об этом, вам конец. И думаю, что даже в случае с Кабаном. Вы, даже если поможете ему, погибните как герои и никогда уже не будете будоражить население этими угрозами. Ведь лучшие герои для любой власти – это мертвые герои. Ничто не придает достойному человеку героизма, как его смерть, которую власть обложит в угоду себе красивыми легендами и будет на этих мертвых героях строить фундамент своего могущества. Из вас сделают иконы и напишут о вас баллады. Но вы нужны такие лишь мертвые. Тогда никто не сможет увидеть вас воочию. Поговорить с вами. Спросить, а что вы обо всем этом думаете? И вы никому не расскажете о каком-то далеком и нереальном ХАРПе.
– Гребаный Экибастуз. – Выдохнул Сквернослов, – Да как же так?
– А вот так, – пожал плечами Ветер.
– Хрен с ними, с людишками, – махнул рукой Людоед, – Лично я не для людей хочу этот ХАРП укантропупить. Я хочу, чтоб цветы на полях росли, и бабочки вокруг них порхали. Черт возьми, я хочу сидеть на пикнике у костра с этими ребятами, слушать как Колян триндит на гитаре и слушать, как над ухом визжит надоедливый комар. Кроме людей на этой планете есть что спасать.
– Морлоков… – прохрипел Николай усмехнувшись.
– А пусть даже и так, – кивнул Крест, – Так что, Артем, ты с нами?
– Меня и отец Николая с собой когда-то звал, – Вздохнул Ветер, – Но я не мог тогда. И по той же причине не могу и сейчас.
– Почему?
– Сын у меня. Инвалид. Прикован к постели. Даже говорить не может. Полностью парализованный. На кого я его оставлю? Ему девять лет всего…
Васнецов представил себе эту картину, и сердце защемило от жалости и боли за этого мальчишку.
– Так зачем ты его мучаешь? – тихо спросил Николай.
– Что? – Ветер уставился на него.
– Почему не избавишь от мучений?
Теперь все уставились на него с недоуменными взглядами.
– Что это значит? – нахмурился Артем.
– Блаженный, я тебе сейчас калитку вынесу, – прорычал Крест.
– Разве это жизнь? – продолжал Николай, не обращая внимания на угрозу Людоеда.
– Ты… ты хочешь сказать, что я должен убить своего сына? Уж таково мне моя возлюбленная оставила, а он не смотря ни на что живой. И я должен его лишить жизни? Ты что такое говоришь?
– Эй! – рявкнул Людоед, – Ну-ка в глаза мне посмотри, фашист хренов!