Маргарита Лола
Можно,
Я буду
Писателем?
Деревня Полтево, 2018
Лола Маргарита: Можно я буду писателем?
Читатель – А ты грамотная?
Лола – О да! Имела твёрдую тройку за 7-ой класс по русскому языку.
Читатель – Не густо. А потом ещё где-нибудь училась?
Лола – Русскому языку – нет. Литературу изучала вплоть до окончания средней школы, а потом марксизм-ленинизм в сельскохозяйственном ВУЗе и Марксистко-Ленинскую теорию в аспирантуре.
Читатель – Это к делу не относится. А деньги у тебя есть на издание своих произведений?
Лола – А сколько надо?
Читатель – Такса разная. От 300 до 800 рублей за страницу. Сколько страниц написала?
Лола – Пока немного, страниц, думаю, с тысячу наберется.
Читатель – Вот и считай. Считать умеешь?
Лола – По высшей математике – четвёрка.
Читатель – Ну это не поможет. Вот прибавляй к таксе по три нуля, и увидишь, сколько тебе денег надо, чтобы стать писателем.
Новый жанр
В начале 21-го века и в конце 20-го возник и стал существовать особый вид развлечения. Искусством не назовешь, литературой тоже язык не поворачивается назвать. Возникло это в телевидении, в кино, в книжках, чаще всего карманного формата - это придумывание и описание убийств. Убийства осуществляются при помощи удушения, отравления, ударов топором, ножом, любым другим тяжелым, тупым или острым предметом и, конечно же, огнестрельным оружием. Отработана технология: удар (выстрел), поток крови, падение тела, в особо шикарных случаях - "контрольный выстрел в голову», лежание тела, обнаружение, следствие (телесериал "След"), разоблачение и арест преступника. В день по телевизору несколько раз. Если читаешь роман Дарьи Донцовой (один в день), то обязательно несколько убийств. Удивляюсь на Донцову. Сама на вид такая нежная, бесспорно талантливая писательница, животных любит. Зачем ей это надо? Эти трупы, эти убийства. И ведь, чем больше, как мне кажется, тем лучше. Не больна ли писательница какой-то неведомой болезнью ("цидофобией")? Может, Дарья Донцова тайная, умело замаскированная преступница, и пишет про убийства, потому что не может держать в тайне свои преступления, и рассказывает о них под видом детективных романов. Я как-то подумала, сколько же убийств произошло под руководством Дарьи Донцовой, (вышло из-под ее пера)? Точно пересчитать - времени нет, но можно прикинуть при помощи метода математической статистики: если у нее в среднем в каждом романе по пять убийств, а романов у нее уже сто, то это выходит - пятьсот убийств. Столько для одного человека убийств, даже и придуманных, это же мороз по коже, а что тогда происходит с психикой автора? О психике читателей можно не беспокоиться, они могут не читать романы, которые для маскировки и для привлечения читателей называются "иронические детективы". Это неправильное называние. Ирония - это смешное, лукавое, комичное, добродушное - сами знаете, а если сомневаетесь, то посмотрите в энциклопедическом словаре. Зачем же кровавые байки называть "ироническими".
Я вот тоже пишу детективные истории. В одной у меня герой чуть не умер. Я уже нарисовала картину его смерти от очень сильного нервного потрясения. Но я не выдержала. Мне стало его жалко. Поплакав над умершим героем в конце первой части романа всамделишными слезами, начала вторую часть с оживления его в реанимации. Я написала вторую половину романа, где мой герой жил, участвовал в детективных действиях в качестве положительного героя, и это было интересно, увлекательно, а мой герой был умен, благороден, смел. Если бы он был на самом деле, в него влюбились бы прекрасные женщины, несмотря на то, что в детстве он был карманником, а потом.... Впрочем, надо читать мою книгу "Перстень с бриллиантом". Это детектив. В нем есть кражи драгоценностей, животных, людей, хитроумные мошенничества, талантливые расследования, но нет убийств. Зачем? Зачем надрывать людскую психику и наталкивать людей на мысль об убийстве. Чуть что - убили. Слишком уж легко это получается. Нельзя так. В некоторых "иронических детективах" даже описывают убийства, которые якобы проделывают ради съемки их на киноленту. Зачем эта жуть? К тому же, мне кажется, я даже в этом уверена, что в жизни такого не происходит. Особенно в таких количествах. Жестоких, с уродливой психикой людей в жизни столько нет, сколько их показывают в кино и в книжках - "иронических детективах". Есть, конечно, жестокие "подонки", "нелюди", но описание их преступлений пусть остается в судебных хрониках. Доступ в художественную литературу жестокости надо ограничить. Для этого не нужна цензура. Для этого нужно благоразумие авторов, человеческая доброта. А если не это, то хотя бы сообразность с реальным положением дел.
Товарищи писатели! Подумайте о том, что Ваши книги дойдут до потомков - людей новых веков, людей более совершенных, чем мы. Можете не ухмыляться, пусть это будет коммунистическое общество, или более совершенное общество. И вот эти люди, наши потомки, будут изучать нашу литературу, и что они о нас подумают? На самом деле мы ведь не такие кровожадные, как это следует из литературы убийств.
Может быть, читающий эти строки спросит, а откуда я знаю, что пишет Дарья Аркадьевна Донцова, если я так уж её раскритиковала и, должно быть, не читаю и не люблю. Откуда же тогда знаю про убийства. Признаюсь – читаю. И Донцову, и Маринину, и Устинову, и даже Бушкова, и прочих наших и зарубежных «детективщиков». Без книжки Дарьи Донцовой жить не могу. Как вечер, все дела переделаны, так рука тянется за очередным детективом. Если такового нет, то беру ранее читаный и слегка подзабытый. Опять читаю, ругаю автора за обилие убийств, но между ними нахожу мастерски описанные образы. Чего только стоит Иван Подушки и его матушка, или Вилкина мачеха, или, мастерски описанный, способ воспитания Ефросиньи Романовойлюбящими родителями.
Новый роман
(рассказ)
Когда мне исполнилось 75 лет, я решила: довольно мне заниматься тяжелым физическим трудом - буду я писателем. Быстренько написала три десятка рассказов, несколько повестей, роман, пьесу, одно (или один, или одну) эссе и поместила все это в интернете в журнал "Самиздат". Послала в несколько земных издательств и стала ждать. Но... Дальше можно не продолжать. Я дожила до 85 лет и поняла - не о том пишу. Яркий для меня пример Дарья Аркадьевна Донцова. Талантливая!!! Единственное, что мне у неё не нравилось это убийства. В каждом романе в среднем по пять убийств. Если взять сто её романов (теперь уже больше), но если сто, то 500 убийств - с ума можно сойти. Так я думала. Но она же не сошла..
Решено! Напишу новый роман-детектив, в котором убийство на убийстве! Еще круче чем у Донцовой. Сама автор - и убиваю. Убила кого-то, чтобы забрать кошелек с деньгами, а тут, смотрю, на меня кто-то смотрит. Свидетель. Я и его убиваю, а тут и еще свидетель. Я и его... Так и покатилось на трехстах страницах. Теперь название придумать. Все названия Донцова забрала для своих романов: "Черт из табакерки", "Чедеса в кастрюльке", "Муха в самолете", "Гадюка в сиропе" и т.д. еще более ста названий. Назову свой роман "Вошь в сметане", пока это название кто-нибудь не захватил. Разослала роман по издательствам. Оценили. Очень, говорят, интересный роман, только вы (т.е. я), оплатите расходы на издание. 300 руб. за страницу, итого 90 тысяч рублей за 200 экземпляров. В другом издательстве по 800 руб. за страницу просят и обещают немедленно издать.
А тут еще предложения посыпались - предлагают издать роман бесплатно, немедленно, с присвоением номера ISBN, в неограниченном тираже и с немедленной распродажей. Но чтобы купить книжку их издательства, надо послать в адрес издательства предоплату в долларах, или в евро. Как только оплата поступит, так книжку они печатают и высылают в любую точку мира. Цены разные. В одном издательстве 26 долларов, в другом 56 евро за экземпляр. Автору – скидка. За 1 тысячу напечатают экземпляр и пришлют, пересылка за их счёт.
Понятно мне, но не подходит такой способ издания моих произведений. Только я не привыкла сдаваться и соорудила у себя дома типографию. Печатаю, переплетаю в цветные обложки. Производительность - одна книга в день. Отпечатала несколько экземпляров своего романа, тираж быстро разошелся среди знакомых и родственников. Сказать, что успех был оглушительный - не скажу. Некоторые брезгливо морщились от названия, другие сказали, что прежние мои произведения были лучше, кто-то сказал, что это в духе Дарьи Донцовой (можно считать за комплимент). Но не в этом соль. Соль в том, что один экземпляр романа попал в руки следователя по особо важным преступлениям местного отдела милиции, и он, в случившееся свободное время, прочитал его и призадумался. Отнес книгу своему начальнику, сказав: "Тут что-то есть", при этом имея на лице суровую трагичность. Начальник уголовного розыска майор Иванов прочитал книгу. Ещё будучи на середине повествования, хлопнул себя по лбу, дочитав, воскликнул хриплым, приглушенным от волнения, голосом: "Это же наши нераскрытые дела о серийных убийствах описаны. Все ясно - как убийцу тянет на место преступления, так его тянет, если грамотный, описать свои преступления. Он думает, что никто не догадается".
-Она, - сказал следователь по особо важным делам.
-Что "она"?
-Автор - "она". Следовательно, и убийца "она".
-Ну и дела! Неужели это женщина столько убила? Сколько там пять или шесть?
-Семь.
-А у нас по делу о маньяке сколько?
- Семь и есть.
-Все ясно - это она! Как там ее псевдоним?
-Фамилия стоит, её все знают.
-Кто бы мог подумать. Но факт налицо. Вызывай оперативную группу, я - к прокурору за ордером на арест. Вот они доказательства, - увесисто хлопнул по книге - лучше не бывает. Такое не сочинишь. Такое только может быть.
Прокурор потребовал доказательства и получил книгу:
-Здесь всё! Обо всех убийствах!
-Ладно, потом прочитаю. Держи ордер.
Меня пришли арестовывать сам начальник уголовного розыска, следователь по особо важным делам и два автоматчика. Предъявили ордер на арест и на обыск. Устно объявили, что меня обвиняют в убийстве семи человек произошедших за год. Я онемела. Когда сказали: "Руки!", машинально протянула обе руки, и на них оказались наручники. В моей голове зазвучала знакомая мелодия: "Слышен звон кандальный". Потом пришло озарение. Ребята приняли события, описанные в моем детективе, за реально совершенные преступления, причем, лично автором, т.е. мною. Такого успеха своего романа я не ожидала. Это значит что? Это значит гениально написано! "Гениально" - это, пожалуй, слишком сильно сказано, но что здорово, это точно. Я упивалась минутами своего триумфа, и мне не хотелось разуверять сотрудников милиции, объяснять их ошибку. Побуду еще героиней своего замечательного детектива, и я потупила взор, и склонила, якобы повинную, голову на грудь. При этом в глазах "группы захвата" засветилось торжество, и предчувствие грядущих поощрений за проведенную операцию.
Все испортили мои родственники. Они ворвались в мою спальню, поняли что происходит, объяснили, что у меня "алиби", так как я уже год не встаю с компьютерного кресла, в нем езжу на кухню и в ванную, оно на колесиках.
-Зачем же вы руки протягивали? - укоризненно сказал начальник уголовного розыска и снял с меня наручники.
О русском языке
Фельетон
Со своими размышлениями о русском языке Тамара Ивановна Крылова, что называется, попала в самую точку. В газете «Заря» от 21 ноября 2008 года её размышления о русском языке. Мне тоже захотелось об этом поговорить, и я вышла на улицу. Говорю соседке: "Я в шоке, со мной стресс, я в экстремальной ситуации". Соседка Лидия Васильевна отвечает: "Иди ты, Владимировна на...". Посылает меня подальше и добавляет: «Святая икона, что ты такое говоришь! Если тебе западло, так и скажи».
Она кончила всего три класса советской школы в 1929 году и не поняла, что я хотела ей сказать. Я сама не знаю значения многих современных слов и вынуждена пользоваться словарями, но бывают такие слова, что их и в словарях нет...
Пытаюсь сочинить рассказ с новыми словами:
"В нашем "поселении" городе Конаково нет запасных частей для "Дивиди", и я еду в соседнее "поселение" в город Москву. Со мной на электричке едут "россияне", и в "поселениях", вдоль железной дороги живут "россияне" и в "поселении" Москва - тоже. Довольно часто попадаются разнообразные "лица". Это приехавшие из "регионов" не граждане России, но, по-моему, - "россияне".
Главный в "поселении" Москва - "мэр", а в "поселении" Конаково - "глава администрации". "Администрация" - это по латыни, значит - управление, а "глава" - это сокращенное от русского "голова". Раньше эта должность называлась - "председатель Райисполкома, а еще раньше, когда были не районы, а уезды - "исправник", а еще раньше - "воевода" и совсем давно - "княжеский наместник". Теперь - "глава администрации".
Интересно, кто сочиняет эти названия? Вот, например, - "спикер думы". Здорово придумано! Смесь английского с нижегородским. "Спикер" по английскому - "говоритель". Значит, это будет - "говоритель думы". А остальные что же? "Молчатели думы"? Шутка. Их зовут "депутаты". Как это в переводе с латыни, люди уже и забыли, так что - пусть.
Теперь - о президенте. По латыни - сидящий впереди, то же, что председатель, но это по-русски. Президент - это международное слово. Президенты есть во всех странах, кроме некоторых. Это хорошее слово, хоть и не русское - пусть.
Мы ничего не сказали о слове "мэр". Это по-французски. Мэр у нас Лужков, а мы его уважаем, так что - пусть.
Главные в областях у нас называются "губернаторами". Их и раньше, до революции, так называли, когда были губернии. Теперь у нас области, края. Но бог с ними, пусть. Как еще назовешь? Опять глава администрации? Так с районными главами можно спутать... Не называть же их "областер", пусть уж будет "губернатор"... Но как-то оно все-таки... - "Губернатор Тверской области". Если вслушаться, то опять нетого..."
Иногда мы забываем или отменяем русские слова. Вот слово "совет". Советы дают; совет держат, то есть советуются; "совет вам да любовь" - желают. Сейчас слово "совет" вышло из употребления. Людей, которые его произносят, зовут "совки". Но мне слово "совет" нравится. Его придумали древние люди, когда собирались у костра и решали свои древние дела. Самые важные дела решали "советы старейшин", а еще более важные - вождь. Только вождь слово плохое и его надо запретить. Вождем был Сталин, и слово это опозорил. Он его опозорил настолько, что отчистить его невозможно и поэтому надо запретить. Только ничего не получится. Сейчас свобода слова и ничего не запретишь.
Бедный, бедный "великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!"*. Но ничего! Он живет, и он нам "поддержка и опора"*. Вижу рядом с размышлениями о русском языке Тамары Ивановны Крыловой такие русские строчки и их много: "Я уеду в Верхневолжье, в этот дивный, тихий край, доберусь по бездорожью, где бушует месяц май". Читаю всю страницу и не нахожу ни одного "нового" или нерусского слова. Конаковские родники в газете "Заря" пока не замутнены ими. Зато за пределами "родников", по их бережкам, особо не напрягаясь, можно найти многое такое, что царапает слух или непонятно.
Далеко ходить не надо. Перевернув литературную страничку газеты «Заря» за 21 ноября 2008 года, находим на ее оборотной стороне в заметке о спорте: "борцы СДЮСШОР", "ФОК СДЮСШОР", "РС Тверской области", ОАО "Торжокская пожтехника", "ЦФО России". И это все в одной короткой заметке. Может, это я отстала от жизни, а все другие люди знают, что это такое "СДЮСШОР" и прочее?
*) И.С.Тургенев - Русский язык
Путь в литературу
(Грустный рассказ)
В Каргопольской средней школе №2 у меня была подружка-отличница Вера Мухина. Особенно хорошо она успевала по литературе. Писала сочинения без единой ошибки и безупречным стилем. Наша преподавательница литературы Дора Мироновна Рогинская зачитывала нам Верины сочинения как образцовые, а ее ответами на уроках мы заслушивались. Само собой и сама Вера, и Дора Мироновна, и мы, одноклассники, считали, что её путь - это литературный факультет.
Я завидовала Вере. Подумать только - занятие литературой, являясь удовольствием, наслаждением и развлечением, - оно же и работа, за которую платят деньги, и идет рабочий стаж. Вот бы мне так! Но не тут-то было. Если Вере прямая дорога в литературу, то мне-то этот путь заказан. Пишу с ошибками. Сочинения не всегда получаются такими, как хотелось бы. Не могу заучить правила русского языка. Больше четверки по литературе у меня не было. Правда, как-то раз Дора Мироновна сказала, что я пишу стилем похожим на стиль Ильи Эренбурга. Однако это мне не помогло избавиться от чувства моей непригодности к занятию литературой, и я поступила в сельскохозяйственный институт. По окончании - работа научного сотрудника Ставропольского НИИ сельского хозяйства, интересная, захватывающая. По результатам десятилетних исследований написала и защитила кандидатскую диссертацию. Потом, по семейным обстоятельствам, перешла на работу на Иваньковскую НИС Института водных проблем РАН в городе Конаково, где продолжала заниматься излюбленной темой о значении "биогенных элементов", т.е. азота, фосфора и калия, на земле, в воде и в жизни всего человечества. В возрасте 61 год меня "ушли" на пенсию. Я не очень горевала, но считая свою работу нужной и полезной, посчитала дураками тех, кто вытурил меня на пенсию.
Следующие свои 15 лет я занималась многоотраслевым сельским хозяйством на своем приусадебном участке. Интересно, полезно, приятно. Любительское земледелие захватывает. Когда исполнилось 75 лет решила, что пора подумать о другом. Если бы я была верующей, то, наверное, сказала бы "о душе". Я - стала думать о жизни. Мне пришло в голову - не начать ли писать рассказы. Можно смешные, которые люди будут читать в свободное от работы время. В рассказах можно, в слегка завуалированной форме, высказывать свои мнения об устройстве нашего общества, политики, государства; несоответствии всего этого со здравым смыслом. Это же здорово высказать свое мнение и знать, что тебе за это ничего не будет. Немного, правда, похоже на кукиш в кармане, но все равно захватывает дух. И мне еще будут платить гонорары за изданные и проданные книжки. На пробу написала рассказ "За стеной военного завода". Дала прочитать своему мужу. Он удивился, как это я смогла написать такой рассказ, который интересно читать, и откуда я все это знаю. Написала еще несколько рассказов и две повести "Большое свинство" и "Перстень с бриллиантом". Стала давать читать родственникам и знакомым. Все говорят: "Не оторвешься". Все говорят, что у меня талант. Но я прочитала книгу Альберта Цукермана "Как написать бестселлер", а там такие слова, что если свои произведения давать читать родственникам и друзьям, которые меня любят, то они обязательно похвалят. Так у меня и получилось. Врагам-недругам свои произведения читать я, естественно, не давала, поэтому так сложилось, что все меня хвалили, и, в конце концов, стала думать, что я и взаправду талантливый писатель. Но у писателя книги должны издаваться и расходиться по свету большими тиражами. Этого не было. Значит - не писатель, но за пределы города Конаково мои произведения иногда попадали...
Послала несколько рассказов и повесть "Большое свинство" своему двоюродному брату доценту Томского университета Владимиру Георгиевичу Томилову. Ему тоже все понравилось (но, опять же, родственник), а он, сам писатель, дал почитать повесть тоже писателям Эдуарду Владимировичу Бурмакину и Борису Николаевичу Климычеву. Они повесть одобрили, и Б.Н.Климычев написал такую рекомендацию в журнал "Сибирские огни", в котором был членом редколлегии: "Я рекомендую к изданию в журнале "Сибирские огни" повесть Лолы М.В. "Большое свинство". На мой взгляд, повесть эта написана добротным русским языком. Автор располагает собственным взглядом на вещи, явления. М.В.Лола своеобразно, с добрым юморком описывает реалии современной жизни. События развиваются с достаточной динамикой, что позволяет удерживать внимание читателя. В повести поднимается важная социальная проблематика современной жизни".
Прочитав такие строки, я была потрясена, и подумала, что "процесс пошел", но повесть не напечатали. Рукопись не возвратили, рецензию не написали. Я продолжала писать. Несколько рассказов напечатали в альманахах "Конаковские родники", "Неопалимая купина", "Белая скрижаль". За мой счет издали книжку "Откуда взялся Остап Бендер".
К 2009 году, столетию моего отца Владимира Дмитриевича Трубина, я, с участием моих братьев Льва, Бориса, Сергея, Дмитрия, подготовила книгу "От первого до последнего десятилетия 20-го века". Отец проделал большую работу по созданию двух краеведческих музеев: в городе Котлас и в городе Конаково. В книгу о нем вошли воспоминания, документы, письма, статьи, касающиеся биографии Трубина. Она вышла при поддержке Депутата Законодательного Собрания Тверской области Надежды Александровны Егоровой, за счет бюджетных средств. Лично мне это издание прибавило известности, как писателю, но в узких кругах. Я привыкла к тому, что книга моя и перестала поправлять рецензентов, что я, мол, составитель. Моя так моя.
Несколько лет тому назад к нам в город приехал известный поэт и писатель Станислав Александрович Золотцев, ныне покойный. Среди большой программы пребывания в Конаково, он имел поручение от своего коллеги - писателя Александра Анатольевича Трапезникова подыскать подходящие для публикации произведения местных авторов в детективном жанре. Ольга Александровна Бардакова - поэт и исполнительница своих песен, известная в Тверском крае, порекомендовала меня. Я послала А.А.Трапезникову свою повесть "Перстень с бриллиантом" и получила от него известие, что повесть принята к печати и будет опубликована в ближайшее время. Я опять подумала, что "процесс пошел", но издательство потерпело финансовый крах и закрылось навсегда, как раз накануне выхода в свет моей повести. Не получилось, но зато я познакомилась с настоящим, известным писателем Александром Трапезниковым. Он написал весьма лестное для меня предисловие к моему роману "Деревенские и городские". Настолько лестное, что я даже не берусь его здесь цитировать (из скромности). Еще он написал обо мне в газете "Литературная Россия" и упомянул в сборнике "Русская литература 20-го века".
Теперь об этом романе. Я наткнулась в интернете на объявление, что в селе Подосиновец Кировской области ежегодно присуждается литературная премия имени писателя Аркадия Филева за роман объемом не менее 20 авторских листов, близкого по духу творчеству Аркадия Филева. "Боже мой! - воскликнула я, - это же о моем романе "Деревенские и городские". Я была на 100% уверена, что мне присудят премию Александра Филева. Я давно знакома с его творчеством, мой роман по всем показателям подходит под все требования номинации, но это не все. Я родилась в селе Подосиновец и прожила там 8 лет. Мы уехали в 39 году в связи с трагическими событиями в нашей семье и в нашей стране. Подосиновец и его писатели Филев и Тендряков, интеллигенция в лице Паутовых и Боровских близки мне, несмотря на то, что я покинула Подосиновец в возрасте 8 лет. Я помню и другие имена, и весь Подосиновец. Всю жизнь я считала это место на земле своим. Но премию Аркадия Филева присуждать перестали в связи с тяжелым финансовым положением района. Остались лишь в СМИ строки: "Роман Маргариты Лолы выдвинут на соискание премии имени Аркадия Филева".
В настоящее время все мое творчество помещено в интернете в журнале "Самиздат". Познакомиться с ним можно набрав в Яндексе: "Самиздат Лола Маргарита Владимировна".
На этом можно бы и успокоиться. Мне уже почти 100 лет (если точно, то скоро будет 87). Написала я достаточно. Но тут в мои дела вмешался мой младший брат Митя, в настоящее время, как и я - пенсионер, хоть и моложе меня на 19 лет. Митя - так мы его зовем, а по жизни он Дмитрий Владимирович Трубин, бывший в свое время главным лесничим Архангельской области, генерал-майор лесного хозяйства, кандидат наук, заслуженный работник леса, автор нескольких книг. На днях вышла его замечательная книга о лесах "Швеция-Россия". Так вот, Дмитрий Владимирович научил меня печатать и переплетать книги у себя дома, не дожидаясь, когда их напечатает какое-нибудь издательство. Он подарил мне необходимый инвентарь, моя внучка на день рождения подарила резак-гильотину, сын помог приобрести цветной принтер EPSON для печатания обложек, еще раньше брат Боря подарил принтер для печатания текстов, внук Юра дает пользоваться сканером. Что еще нужно начинающему писателю? К 35-летию Конаковского музея и 105-летию моего отца Владимира Дмитриевича Трубина в моем домашнем издательстве вышла книга "На службе России". Тиражом 10 экземпляров! Это второе издание книги "От первого до последнего десятилетия 20-го века", "дополненное и переработанное". С книгой можно познакомиться в библиотеках города, музее или у меня дома по адресу: город Конаково Тверской области, ул. Крупской,33.
Ниже привожу библиографию, написанных мною самолично или в соавторстве с друзьями и родственниками, произведений.
Сборники рассказов:
1. Интеллигенты на пенсии. В соавторстве с Д.В.Трубиным.
2. Дачные приключения интеллигентов на пенсии. В соавторстве с Д.В.Трубиным.
3. Заводы.
4.О самом главном (Альманах 15 авторов)
5. Не в деньгах счастье.
6. 5 промилле. (Истории из жизни города "Новая Корчева").
Повести и рассказы:
1. От первого до последнего десятилетия 20-го века.
2. Откуда взялся Остап Бендер, и где он теперь.
3. Перстень с бриллиантом.
4. Большое свинство.
5. Вовкин батя.
6. По страницам воспоминаний директора Кубанского рабфака и Краснодарского пединститута М.И.Лолы. ж.Культурная жизнь Юга России. 2013 №2. (Сокращенный вариант повести "Вовкин батя", под редакцией профессора В.К.Чумаченко).
7. Председатель колхоза.
8. Повесть о Мангазее.
В соавторстве с Д.Трубиным, А.Болиным-Монгкаси, И.Мангазеевым.
9. Картофель в огородной культуре. (Как мы полюбили картофель. "Новые земли" под картофель. Колорадский жук. Нитраты в картофеле. Спирт из картофеля. Сколько блюд можно приготовить из картофеля.)
10. Московское море.
Более полный список помещен в Интернете, в журнале "Самиздат".