Джейсон остановился, опустив голову – волосы прилипли к лицу от усилий. Плечи его стали опадать, и наконец он лег на меня, расслабленно держа мои руки за запястья, зарывшись лицом в подушку рядом со мной. Он все еще был во мне, но с нас обоих было достаточно, и мы лежали вместе уже не в сексе, а пытаясь перевести дыхание и ожидая, когда тела снова смогут шевельнуться.
Он поцеловал меня в щеку, и я с усилием повернулась, чтобы подставить губы. Это был легкий, нежный поцелуй – и клянусь, во рту ощущался его пульс.
– Ты мне нравишься, – сказал он и сумел даже улыбнуться.
Я невольно засмеялась, и он дернулся, а не вздрогнул от наслаждения, еще оставаясь во мне.
– Ой, только прошу тебя, не надо больше.
Он достиг вершины, где дальше уже была боль. Класс. Я его поцеловала в ответ и сказала:
– И ты мне нравишься.
Там, где «люблю» в меню не указано, совсем неплохо иметь возможность сказать «нравишься» – тем более, когда это правда.
Глава двадцать шестая
Секс оказался настолько хорош, что не пришлось решать потом, сколько еще обниматься – мы просто оба заснули. Это было то глубокое, изможденное, близкое к потере сознания забытье, приходящее после секса долгого, трудного, потного, восхитительного, а еще у нас день был длинный и тяжелый, и наконец‑то можно было забыть обо всем, отдохнуть, ощущая кожу, прикосновение, тяжесть своего любовника.
Я проснулась, чувствуя, как переплелась с Джейсоном руками и ногами, почти слиплась с ним от пота, жидкостей, сонной одури.
Он издал какой‑то тихий звук, очень похожий на смех, но нет – это был звук полного довольства, который не запишешь буквами, которого нет в словаре, но иногда один звук куда лучше целого слова может передать, насколько ты счастлив.
Он повернулся, чтобы меня видеть, улыбнулся мне и посмотрел на меня так, как можно было при таком звуке. Я подвинула к нему голову, не поднимая с подушки, и он тоже подвинулся, чтобы губы наши встретились посреди подушки – а тела еще не расплелись.
Джейсон отодвинулся глянуть мне в лицо – мы все еще лежали на одной подушке.
– Это было потрясающе.
– И правда, – улыбнулась я. Поглядела ниже, на его плечи, увидела следы. Присмотрелась получше – царапины от ногтей на спине. – О господи, Джейсон, прости ради бога.
– Это комплимент, – ответил он, улыбаясь лениво‑лениво.
Я опустила голову на подушку, потому что шевелиться было все еще трудно.
– Так ты для этого прижал мне руки.
– Ага, – улыбнулся он шире. – Мне в кайф, ког да ты так забываешься, но терять кровь на самом деле мне не хотелось.
Я снова приподнялась, присмотрелась получше, поднявши на этот раз не только голову, но и плечи. Следов было немного, но те, что были, наполнились засохшей кровью. Я скривилась:
– Извини.
Он покачал головой и придвинулся ко мне ближе, так что когда я легла снова, наши лица соприкоснулись.
– Никогда не извиняйся, что тебе со мной было хорошо, Анита. Мне это очень нравится.
Я поцеловала его в лоб – так было ближе всего.
– Я много знаю женщин, которым с тобой хорошо.
– Бывало, – признал он. – Но не в последнее время.
Я положила ему руку на плечо:
– Она тебе и правда мозги вывихнула.
– Ты про Перли? – уточнил он. И напрягся.
– Ага.
– Она говорила, что меня любит, но то, что я хотел с ней делать, называла извращением.
– Так и говорила – «извращение»? – спросила я, целуя его в лоб еще раз.
– Нет, – ответил Джейсон.
– Видишь? Ты экстраполируешь.
– Она говорила – «зло».
Тут уж я затихла неподвижно, касаясь его лица губами:
– Зло?
– Ага.
– Что ж ты такое мог попросить, что она назвала злом?
Он напрягся, глядя на дверь:
– Там у нашей двери народ. И кто‑то один сильно пьян.
– Учуял? – спросила я.
Он кивнул, не отрывая взгляда от двери. Я не сразу потянулась за пистолетом на тумбочке. Это же могла быть какая‑то веселая компания, направляющаяся в другой номер.
И тут в нашу дверь заколотили, вопя женским голосом:
– Кейт, я знаю, что ты тут, гад! Выходи, лживая сволочь!
Джейсон обернулся ко мне.
– Зря на меня смотришь, – сказала я. – Такие проблемы не по моей части.
– Так ты не знаешь, что делать?
– Понятия не имею.
– Класс. Я тоже.
Женщина ударила так, что дверь затряслась. Судя по тому, куда пришелся удар, высокой она не была, но вложила всю силу, и в пьяном виде больше, чем вложила бы трезвая. Наутро у нее будут синяки, и вряд ли она вспомнит откуда.
Джейсон пошел за толстым халатом, которые всегда бывают в номерах отелей, а второй халат бросил мне.
– Мы же не будем открывать? – спросила я с рассчитанным ужасом в голосе.
– Она не уйдет.
– Она настолько пьяна, что один взгляд на нас в этом номере превратит ее подозрения в уверенность.
– Что я могу сделать, раз я так на него похож?
– Кейт, сука, открывай!
– Мистер Саммерленд, вы действительно хотите, чтобы в одиннадцатичасовом выпуске показали, как ваша невеста колотится в дверь, за которой вы занимаетесь сексом с другой женщиной?
Я села – вдруг почувствовала, что халат мне очень нужен.
– Господи, там с ней репортеры!
Джейсон стал искать визитку Чака:
– Ты звони Чаку, расскажи, что тут происходит.
Я не стала спорить – взяла визитку и начала набирать номер.
Джейсон подошел к двери, но открывать ее не стал, а заорал в нее:
– Я Джейсон Шуйлер, я не Кейт Саммерленд!
– Ты этот фокус уже в школе проделывал, Кейт. Притворялся Джейсоном, когда Нэн Брэндвайс трахал!
Телефон ответил:
– Чак слушает.
– Анита Блейк. У нас за дверью репортеры, и с ними пьяная в доску невеста Кейта Саммерленда. Интересуется, с чего это он ей изменяет.
– Блин.
Сказало было с неподдельным чувством.
– Абсолютно согласна. Что будем делать?
– Я думал, вы не позвоните, я сейчас не в отеле. Буду как только смогу. А пока подниму других охранников. Черт побери, они же должны были бы быть с нею. Не открывайте дверь.
– Вам хочется, что в одиннадцатичасовом выпуске показали, как невеста Кейта ломится в двери, а ей не открывают? Именно этим грозятся репортеры. Она плачет, и она пьяна.
– А, черт побери… сейчас буду. Блин, это же такой может быть скандал…
– Может быть? Как по‑моему, так уже есть.
– Лайза Бромвелл, это ты? – спросил Джейсон через закрытую дверь.
– Кейт, это не смешно. Не унижай меня, не заставляй умолять.
Джейсон начал отпирать дверь.
– Чак, не могу больше разговаривать. Джейсон отпирает дверь.
– Ты его не можешь привести в чувство, что ли?
– Примерно как ты Кейта.
– Тогда мы в жопе, – смачно и печально сказал он.
И повесил трубку. И я тоже.
И была с ним согласна на все сто процентов.
Глава двадцать седьмая
Пистолет я взяла с тумбочки и положила в карман халата. Не потому чтобы предполагала необходимость пустить его в ход, а просто – мой пистолет, мне за ним и следить. Сейчас в дверь войдет очень пьяная женщина, считающая себя обманутой – не стоит ей давать идеи. Заряженный пистолет, оставленный без присмотра – это готовое несчастье. Пусть халат несколько оттянуло тяжестью, но так лучше, чем пистолет на виду.
Джейсон открыл дверь – ворвалась невысокая блондинка и замолотила по его груди кулаками. Вслед за ней ввалились гурьбой репортеры с камерами и прожекторами. Надо бы лучше, да некуда.
Джейсон попытался ее переорать:
– Я же Джейсон, Лайза! Я Джейсон, посмотри на меня!
Лайза продолжала молотить кулаками, крепко зажмурив глаза. Она хотела попасть в номер, но видеть не хотела.
Я стояла, понятия не имея, что мне делать. Можно было бы выставить репортеров с операторами, я вооружена. Но почему‑то я не думала, что это даст нам симпатии прессы. Для истеричной Лайзы я была той самой «другой женщиной», и трогать ее тоже не стоило. Так что же, блин, делать? Хрен его знает.
И все это снималось на камеру: я в халате посреди комнаты, смятая постель, ленточка презервативов на полу в обертке, где бросил ее Джейсон. И даже какие‑то предметы одежды на кресле. Опять же лучше не придумаешь.
Репортер сунул микрофон Джейсону под нос.
– Кейт, это и есть ваша новая женщина? Свадьба отменяется? Кейт, Лайза имеет право знать.
Джейсон сказал прямо в микрофон:
– Меня зовут Джейсон Шуйлер. Я учился в школе с Лайзой и Кейтом и братом Кейта Келси.
Неизвестно, стали бы они слушать или нет, но от борьбы с Лайзой халат у Джейсона распахнулся так, что стало видно самое интересное. Если это сетевой канал, то они показать не смогут, но часто ли выпадет шанс снять голым сына «президента надежд»? Оператор возможности не упустил.
Руки Лайзы оказались на животе Джейсона, и она вдруг перестала орать. Заморгала, глядя вниз, не в лицо, и недоуменно произнесла:
– Джейсон?
Тем временем Джейсон успел запахнуть халат.
Тот факт, что она, увидев его голым, узнала в нем Джейсона, заставил меня задуматься: насколько тесной была их школьная дружба?
Из коридора донеслась волна орущих голосов, в основном мужских. Первым в дверь ворвался Питерсон, но с ним были еще ребята в костюмах и несколько охранников в форменной одежде, которых мы уже видели. Вот это нам и нужно было – пусть кто‑то другой ссорится с прессой, но в то же время выручит нас. Обычно мне не надо, чтобы меня выручали, но такой уровень внимания прессы – это выше моих возможностей. Как справляться с настолько наглой публикой, если не имеешь права дать в глаз?
Питерсон со своими ребятами выставили репортеров. Попытались выставить и Лайзу Бромвелл, но она вцепилась в Джейсона и глядела на него, моргая. Какая‑то женщина из коридора попыталась помочь Питерсону убедить Лайзу отпустить Джейсона. Эта новая была высокая, на каблуках где‑то футов шесть, с блестящими черными волосами, расчесанными прямо, но настолько густыми, что дай им волю, свернулись бы в локоны. Красавица, в правильной косметике типа «Я читаю „Космо“». Ну, такой тип красоты, чтобы женщины завидовали, а мужчины пялились, но какой‑то ненастоящий. Я в присутствии таких женщин всегда чувствую себя неуверенно: слишком мало их понимаю, чтобы могла завидовать.
С помощью охранников отеля Питерсон выставил из номера репортеров. Двое костюмов помоложе остались с нашей стороны двери, заняв позицию около нее, будто репортеры могли пойти на штурм. Конечно же, нет, но до меня начало доходить, что мы попали в какую‑то «Сумеречную зону» прессы, где обычные правила, видимо, не действуют.
Брюнетка протянула мне руку:
– Я Триш, подруга невесты, и прошу прощения, что не удержала ее вовремя.
У нее было крепкое рукопожатие, хотя рука достаточно большая и ногти достаточно длинные, чтобы оно ощущалось почти опасным – будто она порежет мне Руку, если сожмет слишком сильно.
– Как она нашла номер?
– Репортер знал, в каком вы номере. Он ей сказал, что видел, как Кейт вселялся туда с какой‑то брюнеткой. У них есть ваши фотографии, как вы идете в номер.
– Девичник у нее вышел удачный, раз она так надралась.
Триш покачала головой:
– Он еще даже не начался. Она такая была, когда мы только пришли праздновать.
Я посмотрела на маленькую блондинку – на дюйм ниже меня и Джейсона. Она качалась, держась за него, вцепившись в халат, будто без этого и без его рук на ее изящной фигуре она рухнет на пол. Наверное, у меня на лице было написано то, что я думала, потому что Триш сказала:
– Очевидно, напилась одна в своем номере. Подружки невесты ее нашли в таком виде, а в руках у нее были фотографии Кейта с тобой.
– Не Кейта, – поправила я.
Триш кивнула:
– Явно не его, но сходство жутковатое.
Насчет этого я спорить не стала. Теперь, когда Лайза перестала вопить, истерически рыдать или выцарапывать Джейсону глаза, я сообразила, что они с ней похожи. На самом деле Лайза Бромвелл куда больше была похожа на сестру Джейсона, чем его настоящие сестры.
– Вы первая женщина не из этого города, с которой мне довелось разговаривать. Мне кажется или они тоже похожи? – спросила Триш.
– Вам не кажется.
– Вы многих видели потомков старого Джедедии и первых поселенцев из этого городка в горах?
– Еще нет.
– Они все похожи, будто родственники.
– Джейсон сказал, что Джедедия Саммерленд в свое время очень большую роль сыграл в заселении города.
– Увидите завтра свадьбу, и вы в это поверите.
Я посмотрела на нее вопросительно. Она кивнула. Глаза у нее были слегка расширены.
– Вот подождите, увидите. Очень похоже на «Сумеречную зону».
– Только что у нас в номере отеля оказался репортер с телекамерой и прожектором. Я уже почувствовала себя как в «Сумеречной зоне».
– Хотелось бы мне сказать, что потом будет лучше, Анита… можно вас называть Анитой?
– Сделайте одолжение.
– Я с ними в дружбе с той поры, как они объявили о свадьбе, и чем ближе она, тем непонятнее ведет себя пресса. Одна из причин, по которым они так уверенно приняли… Джейсон его зовут?
Я кивнула.
– …Джейсона за Кейта – это слух, что у Кейта есть на стороне какая‑то брюнетка. Что вполне может быть правдой.
Джейсон усадил Лайзу в кресло, массировал ей плечи, что‑то тихо втолковывал.
– Если так, зачем тогда она за него выходит? – удивилась я.
Триш посмотрела на меня странно.
– Я что‑то не то спросила?
– Он богат, он красив, с ним чертовски интересно, когда он не ведет себя как сволочь. Его отец – губернатор штата и готов сражаться за кресло в Белом Доме. Может, и пробьется в Овальный кабинет.
Она замолчала, будто убедительно объяснила, зачем женщина должна мириться с мужчиной, который ей изменяет за считанные дни до свадьбы. Я наконец смогла ответить:
– Вы ничего мне не сказали, из‑за чего я могла бы пойти к алтарю с мужчиной, ставящим мне рога накануне свадьбы.
– А если это будет одна из самых грандиозных свадеб года во всей стране, и дать задний ход – еще унизительнее, чем продолжать?
Я покачала головой:
– Для меня и это не довод.
Триш всмотрелась мне в лицо, будто решая, серьезно я или нет.
– Ты и правда выставила бы его за дверь?
– В ноль минут. – Я в свою очередь всмотрелась в нее – какие тут сомнения? – А ты разве нет?
Она засмеялась – нервным смехом.
– Я по худшей причине выходила замуж, Анита, чем деньги и политики.
– И развелась, насколько я понимаю.
Она пожала плечами:
– Ага. Но главным приколом тут были алименты.
В этот момент стало ясно, что мы с Триш можем даже и понравиться друг другу, но ни я ее никогда не пойму, ни она меня. Обе женщины, но слишком разные у нас девичьи культуры. Она такая вся девушка‑девушка, а я просто себе баба. Она вышла замуж ради денег, политики и возможных алиментов. Я ничего такого не могла придумать, что заставило бы меня пойти к алтарю, но любовь бы стояла в этом списке выше всего, что вписала бы туда женщина, стоящая рядом со мной. Да как это можно – выходить замуж, уже планируя, сколько оторвешь алиментов? Это же не свадьба, это сделка с обменом кольцами.
Интересно, в какие неприятности мы влипнем, если я уговорю Лайзу Бромвелл дать Кейту пинка под зад перед самой свадьбой? Разные открываются возможности, и не все они плохие.
Глава двадцать восьмая
В конце концов меня представили будущей невесте. В моей жизни было время, когда я не захотела бы знакомиться с чужим человеком в номере отеля, в халате, в обществе мужчины, за которым я не замужем, и тоже в халате. Но по сравнению со всей моей теперешней жизнью это такая мелочь, что я и бровью не повела.
Девушка заморгала на меня светло‑голубыми глазами. Наложенная с вечера краска сдалась под натиском слез и мокрого платка, который раздобыл ей Джейсон. Она моргала, промокшие пряди желтых волос липли к щекам, сухие рассыпались вокруг лица. Без косметики она выглядела двенадцатилетней девочкой, хотя понятно было, что она возраста Джейсона. Двадцать два или двадцать три, но трудно было ей их дать.
– Очень приятно, Лайза, – машинально сказала я. Джейсон присел перед нею, проверив, что халат его запахнут.
– Не переживай, Лайза. Ты же не знала, что я вернулся в город, а репортеры тебе наврали.
– А еще я была пьяная, – сказала она тихо.
И это тоже, подумала я, но вслух сказала:
– А репортеры наврали или просто не отличили тебя от этого Саммерленда?
Лайза и Джейсон посмотрели на меня одновременно, и эффект зеркала просто поразил меня. Они и правда были похожи.
– Они почти одинаковы с виду, – сказала Лайза. Подошла Триш, склонившись над нами на своих каблуках.
– Погоди, увидишь Кейта, сама ошалеешь, насколько они похожи. Вот клянусь, такое впечатление, что Саммерленды не двойняшки, а тройняшки.
Джейсон встал:
– Ага, в Обете все друг с другом переженились.
– В Обете? – спросила я.
– Так назвал Саммерленд свою религиозную общину в горах над Эшвилем. Полное название – Обет Господу.
– Вроде этих пуританских имен? Иду‑Долиною‑Смертной‑Тени Смит?
Он улыбнулся и кивнул.
– Да, типа этого. И сократили до Обета.
– И школа наша до сих пор называется «Школой Обета», – сообщила Лайза, будто пыталась сосредоточиться. И что‑то у нее получалось.
– Если докажешь, что у тебя предки восходят к Джедедии, получаешь бесплатное обучение, – сказал Джейсон.
– Я так понимаю, что твои предки по материнской линии происходят от него, – ответила я.
– Мои, и Лайзы, и многих других.
У меня в голове зашевелилась мысль: «Так что, Лайза и Кейт вроде как милующиеся кузены?» Но не мое это дело. И в большинстве штатов на родство дальше двоюродных внимания не обращают. Есть вещи, которые меня интересуют больше, чем далекие предки и религиозные фанатики, съеденные вампирами.
– Но Лайза, даже пьяная, поняла, что это Джейсон, – заметила я, стараясь намекнуть потоньше, а не спрашивать: «А почему это ты, как увидела его голым, так и поняла, что это не Кейт?» Но как спросить повежливее, не знала.
Джейсон улыбнулся мне – не искрометной улыбкой, но все же своей.
Я посмотрела на него взглядом, который – когда‑то казалось мне – такую улыбку стирает, но сейчас я сделала это по привычке. Никакие мои действия теперь не могли бы угасить его улыбки.
Лайза снова покраснела, очень смутилась.
– Я… у Кейта не…
Она вдруг встала, покачнулась.
Мы с Джейсоном поймали ее за руки.
– Можно мне в туалет у вас?
– Я ее отведу, – предложила Триш, взяла ее у нас из рук и повела к открытой двери в ванную. Я эгоистично понадеялась, что она у нас в номере блевать не будет, но за уединение была благодарна. Хотя двое охранников в штатском у дверей несколько меняли значение термина «уединение».
Подождав, пока за женщинами закроется дверь, я обернулась к Джейсону:
– Насколько я поняла, у вас с Лайзой в школе был роман?
– Был, – кивнул он.
То есть мне самой спрашивать? Ладно.
– Она тебя узнала, увидев тебя голым, Джейсон. Что ее навело на правильную мысль? Ты и Саммерлендовские ребята не совсем идентичны, когда без одежды?
– Злишься, что я тебя заставил на эту тему думать?
– Не злюсь, просто не люблю заниматься глупостями. Ответь на вопрос.
– Я бритый.
– Насколько я понимаю, Кейт тоже?
– Я не про лицо.
А!
– Ты хочешь сказать, что в школе ты тоже гладко выбривался?
– Нет, но достаточно, чтобы волосы на теле не были видны в танцевальных костюмах на репетиции. Бриться полностью я начал только когда стал выступать в стриптизе. Мне и так от парней приходилось слышать много интересного, и даже представить себе не могу, что было бы, если бы я появился такой гладко выбритый, как сейчас. – Он покачал головой. – Что‑то в юности вспоминается как счастье, а что‑то – не очень.
– Аминь, – отозвалась я.
В дверь постучали. Один из двоих в штатском тихо поговорил с тем, кто за дверью, и стал открывать защелку.
– Стоп! – велела я.
Он оглянулся, не сняв руку с защелки. Глаза у него были карие, волосы им под цвет. Он пытался смотреть колючим взглядом, но слишком еще был новенький, чтобы получалось.
– Номер наш. И здесь мы решаем, кого впускать, кого не впускать.
Кареглазый глянул на своего напарника – тоже молодого, с такой короткой стрижкой, что кожа просвечивала сквозь волосы. Светлые глаза за очками в серебряной оправе. Судя по стрижке – отставник. Но надо посмотреть, соответствует ли стрижка всему остальному, а потом решать.
Этот напарник едва заметно пожал плечами.
Кареглазый сказал:
– Там Питерсон и человек губернатора.
– Человек губернатора – это Чак? – спросила я.
Еще раз они переглянулись и кивнули – совершенно синхронно, будто нарочно.
Я посмотрела на Джейсона. Ему тоже показалось странным, что Чака назвали «человек губернатора»?
Джейсон пожал плечами.
– Наверное, стоит их впустить. Мы же звали их на помощь.
Он был, черт побери, прав. Я кивнула охранникам:
– Впустите их.
Они переглянулись еще раз. И коротко стриженный мне ответил:
– Вам следует знать, что мы вашим приказам не подчиняемся.
– Хорошо, парни. Прежде всего: как вас зовут?
Они снова переглянулись. Это у них всегда так перед ответом на любой вопрос, или это я сбиваю их с толку?
– Я Шэдвелл, – ответил стриженый.
– Я Роу, – сказал кареглазый.
– Значит, вы Шэдвелл и Роу? – спросила я, потому что знала: если они будут и дальше поблизости, я не устою перед искушением назвать их Шедевроу – обоих. Очень уж прикольно.
Джейсон хорошо меня знал. Тронув меня за руку, он сказал тихо:
– Веди себя прилично.
Я улыбнулась его проказливой улыбкой (моя очередь), но вслух сдержалась. Начать действовать им на нервы я смогу и позже – это у меня отлично получается.
– Так вот, ребята, договоримся так: вы не подчиняетесь нашим приказам – ладно. Мы вашим тоже не подчиняемся. И нам нужно найти способ как‑то совместно действовать, иначе нас ждет очень неприятная пара дней.
В дверь снова постучали, уже резче, и голос Чака потребовал:
– Откройте дверь!
– Могу я теперь открыть дверь? – спросил Роу тоном, показывающим, что никакого впечатления моя речь на него не произвела.
– Конечно.
Произвела или не произвела – мне решительно плевать, лишь бы делал то, что мне от него нужно.
Глава двадцать девятая
У Питерсона и Чака происходила ссора – своего рода. Они не орали, не размахивали кулаками – ничего столь нецивилизованного, но были очень друг другом недовольны. Это слышно было по тону их разговора, видно по невольным жестам, по взглядам, которые они друг на друга бросали. Предмет спора был, похоже, как‑то связан с нами или с Лайзой. Триш помогла ей выйти из ванной. Блондинка была бледна, но ей стало лучше. Она даже причесалась и убрала волосы в хвост.
– Я отведу Лайзу обратно на девичник, – сказала Триш.
Все согласились, что это удачная мысль. Но Лайза поймала Джейсона за локоть:
– Ты должен пойти со мной на этот праздник… – она глянула на меня. – То есть вы оба. Пожалуйста. Понимаешь, там почти все – девчонки из школы. И они хотят тебя видеть, Джейсон, и познакомиться с твоей новой девушкой.
Ох, как мне не хотелось тащиться на этот Лайзин девичник! Но я отлично знала, что скажет Джейсон, и он меня не разочаровал:
– Нам сперва надо одеться.
– Конечно, конечно. – И Лайза повернулась к нему встревоженным лицом: – Но ты ведь придешь? Придешь?
Он кивнул, и мне не понравилось, как он на нее посмотрел. Интимнее, чем должен бы смотреть мужчина на чужую невесту. Я собиралась бросить ломик в зубчатки этой свадьбы, но не так. Так – нехорошо.
Будто прочитав мои мысли, Чак сказал:
– Это неудачная мысль, Лайза.
Она посмотрела на него так, что я поняла две вещи. Первая – она не особенно любит Чака. Вторая – у нее силы воли куда больше, чем она пока показала. И эта сила полыхнула в синих глазах, вызвала краску на щеки, причем не краску замешательства.
– Кто будет у меня на вечере – решаю я. Не ты, не мои будущие родственники. Я и только я.
Он набрал воздуху, будто хотел поспорить.
– Не будем ссориться, – вмешалась Триш.
Чак посмотрел на нее сердито.
– Я не ссорюсь, – ответила Лайза. – Чак – наемный работник, а я с работниками не ссорюсь.
Сказано было холодно и твердо. Очко в ее пользу. Но при взгляде на лицо Чака мне захотелось сунуть руку в карман с пистолетом. Чак Лайзу любит ничуть не больше, чем она его. Интересный факт.
– Хорошо, хорошо, – сказала Триш, – но давай вернемся к твоим гостям. А то девочки уже волнуются, куда это мы девались.
Даже по тону ее голоса можно было понять, что в последние дни ей выпало много хлопот. Интересно, нет ли у Лайзы проблем с алкоголизмом. Это было бы плохо.
Лайза не отпускала руку Джейсона и смотрела ему в глаза, не отрываясь.
– Ты придешь, да? Обещай мне, что вы с Анитой – я правильно вас назвала? – обещай, что придете. Девки все попадают.
– А кто там? – спросил он.
– Все Дженнифер, – ответила она, улыбаясь во весь рот. Не совсем Джейсонова улыбка, но очень похожая. Он улыбнулся в ответ:
– Все‑все?
– Все: и Джен, и Дженна, и Джей‑Джей. – Она взяла его обеими руками выше локтя: – И Эшли, и Крис. Да они же меня убьют, если ты хоть «здрасьте» им не скажешь.
Он кивнул – как я и боялась.
– Сейчас мы оденемся, и я уверен, что кто‑нибудь нас на твой девичник проводит.
Последнее было с его стороны довольно зло, потому что он точно знал: никто из этих людей не хочет, чтобы он оказался на этом празднике. Черт побери, я этого не хотела, хотя и по другим причинам: просто самой туда не хотелось.
Она отпустила Джейсона и взяла меня за руку:
– Анита, пожалуйста, очень вас прошу. Я знаю, что вела себя ужасно. Наверное, предсвадебные нервы, но очень прошу: пусть Джейсон придет. И пожалуйста, приходите вместе с ним. Дайте мне возможность доказать, что я не психованная. Очень вас прошу.
Я посмотрела ей в лицо. Рост, очевидно, меньше пяти футов – мне мало на кого приходится смотреть сверху вниз. Но не из‑за роста было трудно сказать ей «нет». Из‑за выражения глаз. Это бы я тоже могла выдержать, но еще – из‑за взгляда Джейсона. Он хотел пойти. Хотел увидеться с подругами своей юности. Блин, я уже встречалась с его родными, так что мне стоит увидеться с несколькими его бывшими?
Так я себя уговаривала, пока мы одевались и шли на эту вечеринку.
Глава тридцатая
Первое, что мы сделали, выставив публику, – приняли душ. Секс был хорош, и после него нужен душ, как после хорошей тренировки. Шэдвелла и Роу мы тоже хотели выставить из номера, но они отказались. Поэтому два вооруженных чужих человека, которых я впервые вижу, сидели в нашем номере, пока мы с Джейсоном по очереди принимали душ. Почему по очереди? А я не хотела, чтобы два чужих вооруженных человека, которых я впервые вижу, сидели в нашем номере без присмотра. Паранойя? Да ну что вы, помилуйте!
Вот что надо надевать, идя на девичник к будущей невестке одного из самых богатых людей штата, метящего в президенты? Я с собой привезла деловую одежду, удобную одежду и кучу оружия. И выбор был довольно ограниченный – во всем, кроме оружия.
Они – подруги Джейсона, поэтому я предоставила выбирать ему. Знаю, знаю: если девичий профсоюз когда‑нибудь узнает, что я просила своего гетеросексуального мужчину выбрать мне платье на вечеринку, у меня профсоюзный билет отберут. Но что мне было делать? Сама‑то я взяла бы джинсы, футболку, кроссовки да запасной пистолет. Ну, еще пару ножей – для душевного комфорта.
Джейсон не думал, что на девичнике произойдет что‑нибудь такое уж экстраординарное, но мне помнился последний девичник, на который я ходила – он случился у моей подруги Кэтрин. Тогда он пошел так экстраординарно, что меня чуть не убили в событиях, начавшихся в тот вечер.
– Там не будет стриптизеров‑вампиров, Анита, – напомнил мне Джейсон. – А с нормальными людьми мы как‑нибудь да справимся.
Разумно, но… в общем, мы выбрали компромиссный вариант. «Браунинг» из укрытия на пояснице перешел в свою обычную наплечную кобуру под красивым черным жакетом на идеально красную футболку и синие джинсы. Значок ушел в карман жакета, кроссовки сменились на невысокие сапоги. Еще я под жакет надела два ножа в наручных ножнах.
Джейсон было стал возражать, но я ему сказала правду: