Собрался он довольно быстро. Наспех перекусил тремя тоненькими блинчиками с красной икрой и чашкой кофе. Потом разбудил жену и, сказав ей, что сегодня будет поздно, помчался вначале на работу, а уж оттуда, к полудню, в Кремль.
– Ты только не забудь, если представится такая возможность, спросить и о Спасе. Кто знает, возможно, какие‑то дополнительные данные, для нас очень важные, можно будет узнать и там? Во всяком случае, не забывай об этом и не увлекайся разговорами на фуршете, а то точно все на свете забудешь. А еще лучше посоветуйся с Десятовым, он‑то уж точно что‑нибудь да знает об этом, – успела сказать Ольга, протирая глаза и закрывая за Олегом входную дверь.
– Будь спок, я‑то уж не забуду, – ответил скороговоркой Олег и махнул на прощание жене уже чуть ли не от лифта.
Мероприятие в Кремле организовала к этому времени ставшая довольно широко известной и популярной в стране и за рубежом Гильдия поставщиков Кремля, к которой Десятов имел некоторое отношение и в силу своей исторической специальности, и как энтузиаст, всегда с большим интересом относившийся к возрождению вековых традиций. Вместе с другими исследователями и знатоками он несколько лет назад вошел в инициативную группу патриотов из самых разных сфер деятельности, которым была небезразлична судьба Отечества. Благодаря их усилиям и начала возрождаться традиция поддержки российских производителей и поставщиков товаров и услуг – ее итогом и стало создание этой гильдии. Их стараниями она стала, по сути, правопреемницей и даже продолжательницей существовавшего когда‑то в императорской России объединения «Поставщиков Двора Его Величества», брэнд которого со временем ничуть не потерял своей мировой цены. Дело в том, что входившие в объединение предприятия и фирмы не только получали в те годы уникальное право изображать на своих фирменных этикетках, упаковках, визитках, лейблах, вывесках и прочей атрибутике стилизованный государственный герб России – двуглавого орла со скипетром и державой, но и получали выгодные государственные заказы, а также поддержку в ведении всех экономических дел, в том числе и вне пределов России. Эту‑то замечательную традицию и решили возродить объединившиеся в гильдию кремлевские энтузиасты, в рядах которых Десятов, хотя и отошел от этого дела в силу занимаемой им важной государственной должности, играл далеко не последнюю роль. Во всяком случае продолжал живо интересоваться их деятельностью и при случае всегда помогал товарищам, занявшимся далеко не безуспешным и даже процветающим на ниве всевозможных экономических реформ государственно‑коммерческим делом. А о несомненных успехах дела и свидетельствовала торжественная нынешняя церемония в Патриарших палатах Московского Кремля, на которую пригласили Олега. Она как раз и была посвящена третьей годовщине создания гильдии.
Церемония потрясла даже видавшего виды Олега своей помпезностью и респектабельностью. Прапорщики из охраны Кремля, переодетые в парадные одежды времен императорской России, в напудренных париках и стилизованных башмаках с огромными пряжками смотрелись в таком одеянии весьма внушительно. А уж на фоне блещущего красотой и богатством интерьера кремлевских палат внушали, как и задумывал Николай Первый, построивший Большой Кремлевский дворец в качестве парадной резиденции Императора России в Первопрестольной, мощь и величие Третьего Рима.
В таком же ключе были выдержаны и высокопарные, напыщенные речи участников и организаторов торжественного мероприятия. Затем от имени Совета Федерации участникам были вручены возрожденные два века спустя почетные знаки званий гильдии. А вслед за этим стали торжественно зачитывать поздравления первым номинантам этих званий. Их прислали и Председатель Совета Федерации, и заместители Председателя Правительства РФ, и руководство Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека, незадолго до этого запретившей, заботясь о здоровье россиян, продавать грузинские вина и минералку «Боржоми», и многие другие, как принято говорить, официальные лица.
Список обладателей почетного звания Олегу показался достаточно внушительным. Он внимательно слушал, пытаясь запомнить хотя бы названия тех организаций новой России, которые только за последнее время пополнили гильдию. Среди них он отметил крупнейший в России Калининградский комбинат «Союз», комбинат «Объединенные кондитеры», Императорский, в недавнем прошлом Ломоносовский фарфоровый завод, фабрика известного стране предпринимателя Коркунова, конфеты с именем которого красовались на прилавках чуть ли не всех магазинов.
Торжественная процедура длилась недолго. После нее, до того, как пойти на фуршет, он все же решил принять предложение Викторовича и зайти к нему в кабинет, чтобы выпить чашечку кофе и узнать некоторые подробности, связанные с «Поставщиками Двора Его Императорского Величества», которые уж больно заинтересовали сегодня Олега. Уж лучше аспиранта и докторанта Александра Ивановича, считал Олег, этот вопрос для него не прояснит никто. Викторович на самом деле был блестящим знатоком и крупным исследователем истории Московского Кремля и кремлевских обычаев и традиций еще задолго до того, как стал доктором исторических наук, профессором.
– Умненький, талантливый, высокопрофессиональный мальчик, – всегда говорил о нем Ольгин отец, показывая при этом с гордостью книги, подаренные его учеником, некоторые из которых стали даже государственными подарками.
Прежде чем подняться на третий этаж, в просторную резиденцию возглавляемого Десятовым управления кремлевской администрации, Олег решил прогуляться по длиннющему холлу первого этажа, чтобы взглянуть на развешанные по обеим стенам картины постоянно действующей здесь выставки известных художников. На этот раз их украшали картины талантливого художника Андрияки. Его участие в выставке явно свидетельствовало о близости к руководству страны или, по крайней мере, к кому‑либо из самых высокопоставленных чиновников, что, в общем‑то, нисколько не умаляло заслуг мастера, а скорее, наоборот, усиливало, как и в прошлые времена, его авторитет в художественной среде.
Выставка Олегу понравилась. Внимательно рассмотрев картины, он подошел к расположенному в самом конце холла сувенирному киоску, где с интересом обнаружил продающиеся здесь же по весьма сносным ценам некоторые стеклянные и фарфоровые изделия нынешних кремлевских поставщиков, украшенные стилизованным гербом России и вполне годящиеся, на его взгляд, для подарков на все случаи жизни. Потом, достав из кармана мобильник, решил позвонить Ольге, чтобы, как всегда, поделиться первыми впечатлениями. Она оказалась дома, и даже телефон не был, как обычно в таких случаях, занят ее разговором с подругами с кафедры.
– Ну как ты? Интересно? Знаешь, отец очень доволен, что вы подружились с Викторовичем и тем, что ты сегодня принял его предложение побывать на этом торжественном мероприятии. Я уже сама жалею, что не пошла с тобой. Не забудь, пожалуйста, о чем я тебя просила. Может, что‑нибудь узнаешь? И не увлекайся разговорами за фуршетом, а то все выпустишь из головы, как часто бывает. Лучше побыстрей приходи домой. Помни, что я тебя очень жду, – не успев даже дослушать до конца его рассказ, скороговоркой проговорила она, явно расстроившись своему отсутствию на сегодняшней церемонии, приглашение на которую Викторович направил и ей.
Выслушав обычные наставления жены, к которым за долгие годы совместной жизни Олег привык, как к утреннему завтраку, он прошествовал мимо картин Андрияки в центр холла, где находились лифты, поднимающие прямо к резиденции доктора Десятова.
В довольно большой комнате, где обычно размещались все сотрудники управления, было шумно и многолюдно. Некоторые из сегодняшних номинантов, историки, экономисты, журналисты, телеведущие, участвовавшие в только что завершившейся торжественной церемонии, судя по всему, плавно перекочевали вскоре именно сюда. А большой, желтого цвета полированный рабочий стол, обычно заваленный бумагами, газетами, папками с документами, в данном случае украшали вазочки с маленькими пирожками с различными начинками, бутербродами с рыбой, икрой, колбаской, крошечными канапе на шпажках и несколькими внушительными бутылками с виски и коньяком. За столом, как и подобает, царил сам хозяин кабинета, явно чувствовавший себя сегодня в результате удачно проведенного мероприятия чуть ли не юбиляром. Он улыбался, держа в одной руке фужер, наполовину наполненный виски, в котором время от времени, неприкрыто восхищаясь ароматом напитка, мочил свои подстриженные густые усы, а в другой – тонкую длинную сигарету.
– Сейчас, видимо, мало найдется в нашей стране людей, особенно после триумфального возвращения на Родину ценностей императорской фамилии, которые бы вовсе не знали или хотя бы не слышали о таких всемирно известных российских фирмах, как «Фаберже», «Смирнов», «Шустов и сыновья», «Трехгорная мануфактура», «Феррейн», «Павел Буре», «Мозер», «Гамбс» и другие, – громко и достаточно высокопарно вещал без запинки Викторович, – которые не только принесли славу России своими высококачественными изделиями, но и, представляете, были к тому же поставщиками Двора. Многие из них, кстати, как были, так и остались, как сейчас говорят, «раскрученными брэндами» мирового уровня. На мой взгляд, также интересно, – продолжил он в установившейся после его первых слов тишине, – что произошло это несмотря на долгие годы коммунистического режима, казалось бы, напрочь истреблявшего все, связанные с прошлым, названия многих фирм. Они всегда с благоговением произносились людьми в знак особого, высочайшего даже, уважения к выпускавшейся когда‑то продукции. Да и к их владельцам, пожалуй, тоже.
– Полностью согласен, – вступил в разговор Олег. – Я, например, хорошо помню, как во время одной из моих давнишних журналистских поездок по Московской области первый секретарь тогдашнего Талдомского райкома, член бюро обкома партии, настоятельно советовал мне приобрести хотя бы одно фарфоровое изделие из неизвестного мне в то время города Вербилки. «Это тебе не хухры‑мухры, – говорил он, – здесь был завод самого Франца Гарднера – обосновавшегося в России английского купца и еще в восемнадцатом столетии организовавшего в подмосковном селе выпуск недорогого и высокохудожественного фарфора, получившего признанное в мире название „гарднеровский фарфор“. Понимаешь?» И этих слов было вполне достаточно, чтобы у меня в доме появился небольшой чайный сервиз на три персоны с огромным чайником в экзотических яблоках. Он и сегодня, несмотря на все многообразие таких изделий в магазинах, не потерял своей ценности и красуется в витрине стенки в моем кабинете.
– Да, – поддержал разговор один из старых и уважаемых кремлевских работников Александр Николаевич, – Франц Гарднер как раз и был одним из «Поставщиков Двора», которых мы сегодня вспоминали. Нам еще многие имена из того времени предстоит возродить, так ведь, Дмитрий Викторович? Я предлагаю поднять эти бокалы, – сказал он, завершая свою немногословную речь, – за замечательного ученого и организатора, моего нынешнего начальника, всеми нами уважаемого Викторовича. – Он поднял свой бокал с виски и, отпив из него небольшой глоток, серьезно принялся за бутерброд с семгой, украшенный веточкой то ли укропа, то ли петрушки.
– Скажите, – воспользовавшись неожиданно наступившей паузой, спросил Олег, – а что, собственно, означало, если исходить из нынешних рыночных реалий, звание «Поставщик Двора»? Что оно давало, в конце концов?
Услышав вопрос, слово немедленно взял сам Дмитрий Викторович, который в отличие от всех других присутствовавших, в общем‑то, не пил и не ел, а напряженно работал – он хотел приобщить собравшихся в его офисе людей к развитию этой темы, явно показывая профессионализм специалиста по общественным связям.
– В императорской России, понимаешь ли, Олег, почетное звание «Поставщик Двора Его Величества» – это был не только всемирно известный по сей день своего рода знак качества производимой и поставляемой Россией на мировой рынок продукции. Сегодня это, дорогой мой, означало бы к тому же широко раскрученный государственный брэнд. Ведь ни для кого не секрет, я думаю, особенно из присутствующих, что торговые предприятия, получавшие право стать Поставщиками Двора Его Императорского Величества, были на самом деле самыми уважаемыми в России, высочайшее качество продукции которых ни на йоту не подвергалось в то время сомнению. И, кстати, не подвергается и сейчас.
– Судя по всему, – развил тему, задавая хозяину кабинета свой вопрос, известный телеведущий Андрей Погоржельский, – заказчиком этой продукции был, конечно, сам Двор. То есть госзаказ здесь присутствует с полной силой. А потребитель? Кто покупал такую продукцию высокого качества, ведь она, я думаю, стоила тогда немалых денег? И потом, кто в данном случае осуществлял контроль, скажем так, качества этой продукции?
– Конечно же заказчиком и одновременно потребителем всех этих товаров становился, прежде всего, сам царский Двор, – ответил, оторвавшись от очередного бутерброда с рыбкой, Александр Николаевич, который, судя по всему, был не только наставником Викторовича, но и инициатором возрождения с его помощью исторической традиции, получившей второе дыхание в новых исторических условиях. – При этом, можете себе представить, что все, изготовляемое для императорской семьи, и для протокольного церемониала, и для дипломатических приемов, естественно, проходило самый жесточайший отбор. Существовали даже специальные комиссии, куда входили как ведущие в стране специалисты различных областей знания, так и представители Двора, императорской охраны и т. д. и т. п. Тем самым подобный заказ уже, как нам видится с позиции сегодняшнего дня, был поставлен под самый что ни на есть «контроль качества», а заодно и под контроль государства. Оно в дальнейшем активно содействовало продвижению такого заказа на внутренний и внешние рынки, правильно, как видится с сугубо современной позиции, например, полагая, что качественный товар – это, прежде всего, престиж и гордость великой России, в честь которой я и предлагаю свой очередной тост.
Под аплодисменты собравшихся Александр Николаевич поднял свой хрустальный бокал и осушил его до дна. Потом поклоном поблагодарил всех за столь внимательное и признательное отношение к своей историко‑познавательной речи и вновь принялся за бутерброд.
– Дмитрий, как историк, посвятивший Кремлю немало своих книг, фундаментальных трудов, научных монографий и исследований, иллюстрированных и подарочных альбомов, – обратился Олег к Викторовичу, – скажи мне, пожалуйста, а откуда, собственно, пошла такая традиция, в возрождении которой все вы сегодня активно участвуете? Что говорят об этом архивы, в частности кремлевские? Ты знаешь, я просто завидую тому, что ты делаешь. От всей души завидую белой завистью.
– Я, конечно, не Александр Николаевич, который, скажу тебе, еще при Сталине был известен своими энциклопедическими знаниями. Но все же кое‑что известно и мне. Так вот, традицию, например, фирменных знаков, свидетельствующих о высоком качестве российской продукции, заложил еще сам император Петр I. Именно во времена его правления, насколько мне известно, впервые на зарубежные рынки стала поступать продукция знаменитых уральских заводов Демидовых. Будучи, как тебе известно, величайшим реформатором российской жизни, он уделял самое пристальное внимание качеству выпускаемой в стране продукции. А поставляемой Россией за рубеж – особо. Именно в этой связи железо, выпускаемое первыми российскими предприятиями – теми же уральскими заводами, к примеру, Нижнего Тагила – по велению императора заводчик Демидов стал клеймить так называемым «знаком соболя», что означало самое высокое качество мирового уровня. С этого все, собственно, и пошло. В дальнейшем, в девятнадцатом веке с подобной целью был изобретен уже специальный этикет, которым, собственно, и определялась принадлежность к «Поставщикам Двора Его Императорского Величества». А почему все‑таки тебя это так заинтересовало? Насколько мне известно, ты же в последнее время не занимаешься историческими исследованиями и сюжетами. Давай колись. Ну, в чем там у тебя дело? Если что‑нибудь как всегда интересное, то имей в виду, что я готов принять участие. Фильм, наверное, задумал снимать, не меньше? Что от меня требуется? Сценарий? Обзор документов? Аннотации? Синопсис? Или что‑то другое? Не томи.
– У меня, дорогой мой, к тебе пока что два вопроса. Ты наверняка знаешь, что мы с Ольгой давным‑давно ищем их семейную реликвию – икону четырнадцатого века Спас Нерукотворный. Так вот, нет ли у вас в архивах документов, проливающих свет на ее появление в России? Очень хотелось бы знать историю этого, по моим сведениям, еще византийского произведения. А потом, может, именно в архивах будет указание или намек на то, где эта икона могла оказаться после революции. Она же не иголка, сам понимаешь, а исчезла когда‑то, будто иголка в стогу сена. И вот уже сколько лет мы не можем ее найти.
Викторович удивленно уставился на Олега.
– Так вы, что же, разве до сих пор не нашли ее? У меня на этот счет были совершенно иные данные. Не помню кто, но кто‑то из наших общих знакомых мне недавно сказал, что Спаса Нерукотворного вы совсем недавно обнаружили при каких‑то совершенно загадочных обстоятельствах. Я даже обиделся, что ты мне ничего об этом не сказал, толком ничего не объяснил и даже не позвал отметить такое грандиозное событие, – и он действительно при этих словах обиженно надул губы.
– Нет, понимаешь ли, так до сих пор и не нашли. Близки, конечно, были к этому очень. Думали, вот‑вот и икона у нас. Ан, нет. Не тут‑то было. Неужели ты думаешь, что я бы тебе ничего не сказал. Обижаешь, старина. Поэта легко обидеть, сам знаешь, – мрачновато‑грустно ответил ему Олег. – Понимаешь ли, у нас и по сегодняшний день вопросов больше, чем ответов… А уж после двух убийств – жены брата Ольги Геннадия, ты его хорошо знаешь, Аллы, и некоего бандитского авторитета Вогеза, о котором я тебе рассказывал, их стало великое множество. По нашим данным, и Алла, и Вогез в какой‑то мере были связаны, конечно, с тайной Спаса Нерукотворного. Ольга сейчас разные версии прорабатывает. Ты же ее раньше, чем меня, знаешь, причем хорошо знаешь. Ей же, если что в голову втемяшится, каленым железом никто не выбьет… Просто мисс Марпл и Эркюль Пуаро, я бы сказал, отдыхают по сравнению с моей женой.
Потом, кроме нас с Ольгой, этими вопросами, я имею в виду два убийства, о которых я тебе сказал, сейчас занимается официальное следствие. Есть у нас и частный детектив, человек известный в правоохранительных органах, совсем недавно работавший следователем по особо важным делам в Генпрокуратуре. Возможно, и ты его знаешь. Нам еще адвокатша наша знакомая, Людмила Романюк, помогает. Так что расследование ведем по всем направлениям.
– Ну, а второй вопрос у тебя какой? – понимающе кивнув, спросил Дмитрий, тихонько наливая при этом себе в бокал виски.
– Второй? – переспросил Олег, прервав неожиданно образовавшуюся паузу. – Второй вопрос как раз касается того, что сегодня мне здесь у тебя удалось услышать, будто к поставщикам Двора относились не только владельцы предприятий, купцы, промышленники императорской России. Среди них были художники, флористы, даже фотографы, включая вовремя оторвавшегося в Прибалтику известного Буллу. Так вот, как ты думаешь, художник Беллоли, которого двоюродный дядя последнего царя привез из Италии и который его стараниями стал даже членом Академии художеств, был ли он среди поставщиков или нет? Меня это интересует постольку, поскольку в одной из своих поездок в Узбекистан, ты же знаешь, как я любил в свое время, до крушения Союза, ездить в командировки, я соприкоснулся с его именем, окруженным многими тайнами. Тогда же впервые узнал я о высланном вначале в Оренбург, а потом в Ташкент, город, бывший когда‑то самым дальним уголком Империи, Николае Константиновиче Романове, вместе с генералом Скобелевым завоевывавшим Туркестан.
– Ну что я тебе могу сказать? – задумавшись и закурив длинную тонкую сигарету, а потом снова макнув густую щеточку усов в виски и глубоко вдохнув явно приятный для него запах напитка, ответил Викторович. – Вопросы твои, конечно, интересные, но очень трудно решаемые. Особенно первый. Архивы тебе здесь, в общем‑то, ничего не дадут. Хотя некоторые вопросы прояснить чисто в историческом плане могут. Я постараюсь отыскать все, что только возможно. А еще попрошу знакомого мне митрополита, которого ты не раз видел на экране телевизора, чтобы и он посодействовал вам. Когда‑то от твоей жены я слышал о вашем поиске подробно, но почему‑то думал, что эта тема давно закрыта и икону вы давно нашли. Оказывается, поиски тянутся по сей день.
– Понимаешь, она все время ускользает от нас. Просто феноменальное явление, да и только. Сам не пойму, в чем тут дело. Только‑только найдем след, а там ее уже и нет. Просто фантастика какая‑то. Тут недолго и фаталистом стать или верующим фанатиком. А сколько все это времени забирает. Работать даже некогда. Представляю, как, когда мы найдем эту икону, Ольгина родня вся обрадуется… – туманно произнес Олег, закуривая свою любимую сигарету «Кэмэл».
И еще. Если будешь разговаривать с митрополитом, я догадываюсь, кто этот человек, и действительно видел его не раз на экране телевизора, и хорошо помню его густую черную бороду и умные глаза, то можешь ему с полной определенностью сказать, что мы с Ольгой не просто хотим найти реликвию семьи, но и, согласно завещанию Ольгиных предков и неким предсказаниям, на которые она не устает ссылаться, вернуть священную икону Православной церкви. Так что, имей в виду, если найдем Спаса Нерукотворного, то обратимся к тебе вновь за помощью в поиске контактов и переговоров с первыми лицами, включая Патриарха Московского и Всея Руси или того же митрополита. Только им мы можем доверить такую ценность. Я имею в виду, понимаешь, не только материальную, но и духовную.
– Очень хорошо, что ты мне все это сказал. Буду иметь в виду и помогу, насколько в моих силах. А уж потом мы с тобой выпустим и про историю, и про ваш с Ольгой поиск, обещаю тебе, великолепную книгу, настоящий бестселлер. А какой второй вопрос? Он тоже как‑то связан с первым? При чем здесь поставщики Двора Его Императорского Величества? Разве про этого итальянского художника, о котором я и не слышал, нельзя узнать и без кремлевских архивов?
– Наверное, можно. Но мне кажется, что если Беллоли входил в объединение поставщиков, некоторые вопросы, в том числе касающиеся Николая Константиновича Романова и его жизни в Узбекистане, прояснить будет гораздо легче. Тем более с твоей помощью.
– Темнишь ты что‑то, старина. Скрываешь свой главный замысел. Ну да ладно. Постараюсь тебе помочь и в этом деле. Только меня потом не забудь. Тема, конечно, очень интересная и с нашим вопросом реанимации имен поставщиков связана. Так что вперед на мины, как говорит наш общий приятель. Имей в виду и то, что мы с Юрой Сигаевым не одну серию под общим названием «Кремль‑9» уже выпустили. Так что эта тема нас также будет интересовать и в творческом плане.
Ну да ладно. Приходи как‑нибудь на днях. Поговорим, посоветуемся, решим. А сейчас на нас уже обращают внимание. Извини, Олег, не могу больше сегодня времени тебе уделить. Если только на фуршете, и то весьма сомнительно, там ведь все мое начальство будет. Нужно работать. А тебе я советую подойти к Александру Николаевичу и задать свои вопросы. Он с огромной радостью отзовется, посоветует, да столько тебе расскажет всевозможных историй, что за уши потом тебя не оттянешь от него. Он ведь пенсионер, одинокий притом. Так что говорить ему дома не с кем. А слушателей он просто обожает. Воспользуйся моим советом и действуй. Только не подливай ему больше, а то он уснет и не расскажет тебе замечательных историй. Пользуйся моей добротой, пока я жив. – С этими словами, заливисто рассмеявшись, Викторович взял свой бокал виски и пошел обходить весь стол, обмениваясь на ходу репликами то с одним, то с другим из своих сегодняшних гостей.
Олег же, воспользовавшись советом приятеля, подошел к Александру Николаевичу, жевавшему очередной бутерброд с копченой колбаской. В этот момент отворилась мощная входная дверь, и в комнату чинно вошли несколько человек в темных костюмах и при галстуках, явно официального вида. Впереди шествовал заместитель Председателя Совета Федерации Виктор Борщов, часто мелькающий на экранах телевизоров – невысокий молодой человек в очках, в светло‑сером, как будто только что выглаженном костюме и белой рубашке с ярко‑красным галстуком в большой синий горох. Олег был знаком с ним еще со времен начала «горбачевской» перестройки, когда тот активно занимался в стенах Центрального Комитета партии социологическими исследованиями, связанными с происходящими в меняющейся на глазах стране процессами национального и националистического плана. За это время он, конечно, заметно возмужал, посерьезнел, приобрел даже некий официальный лоск. Но во многом остался тем же энергичным, отзывчивым, небезразличным – с ним всегда было приятно и интересно беседовать.
Следом за Борщовым в комнату вошли еще человек пять из тех, кого вместе с другими официальными лицами он поздравлял еще полчаса назад в связи с получением ими званий членов Гильдии поставщиков Кремля. Судя по тому, что все эти люди были одеты в одинаковые черные костюмы, белые рубашки и черные же галстуки, Олег мгновенно понял, что они представляли российскую глубинку.
Вся группа вместе с Борщовым бесцеремонно подошла к столу. Мигом были наполнены бокалы прозрачным коричневатым напитком, и тут же молча опорожнены.
– Как вы думаете, – спросил Борщов, закусывая выпитое маленьким пирожком с капустой, стоявшего прямо напротив него за столом молодого человека в форме генерал‑лейтенанта, – нынешняя Гильдия поставщиков Кремля будет в дальнейшем стремиться возродить незаслуженно забытые традиции всех прошлых поколений своих предшественников? В том числе и высочайшее утверждение этого сугубо современного звания, что ли?
– Отнюдь нет, – неторопливо забрасывая в рот одну канапушку с красной икрой за другой, как будто поставил перед собой цель уничтожить все содержимое вазы, ответил молодцевато генерал, также имевший нескрываемый интерес к этому вопросу. – Дело совсем не в этом. В настоящее время речь идет абсолютно о другом. О том, прежде всего, что в нынешних условиях жизни страны возрождение этой забытой исторической традиции есть не что иное, как возвращение к одной из важных форм утраченной государственной поддержки лучших производителей продукции и поставщиков услуг. На мой взгляд, весьма немаловажно и то, что почти 200 лет эта традиция служила одним из мощнейших инструментов стимулирования производства высококачественной продукции. И в нынешних условиях, когда российская экономика должна получить прочный фундамент и серьезный импульс для дальнейшего роста, основанного, прежде всего, на внутреннем спросе и не зависящего от сырьевой конъюнктуры, она, как мне кажется, приобретает особую актуальность и значимость. Так ведь, Дмитрий Викторович?
– Я думаю, для сотрудничающих с нами средств массовой информации, прежде всего партнеров Федеральной службы охраны Российской Федерации, – огромное поле творческой деятельности и самого широкого освещения вопросов качества российской продукции и проверки правильности и эффективности расходования казенных средств. А уж этот вопрос, насколько мне известно, всегда успешно решал хозяин данного кабинета, за которого сейчас и предлагаю выпить.
– Хочу добавить от себя несколько слов, как говорится, алаверды, – сказал, почему‑то несказанно обрадовавшись словам генерала, зампред Совета Федерации, решивший продемонстрировать окружающим свою государственническую позицию. – Прежде всего, конечно, очень хорошо, что сегодня, усилиями наших друзей, возрождается замечательная дореволюционная традиция поддержки лучших российских производителей и поставщиков товаров и услуг. На мой взгляд, это и есть именно тот случай, когда использование старых, веками испытанных традиций может на деле стать серьезным стимулятором экономического роста, на что нам всем постоянно указывает Президент нашей страны.
– Ты что на часы все время поглядываешь, спешишь, что ли? – спросил он тут же Олега. – Сейчас пора на фуршет собираться, в зале наверняка уже сейчас много людей. Поэтому предлагаю всем, что называется, на посошок, и вперед. Нехорошо опаздывать, так ведь нас учили комсомол и партия?
«Так‑то это так, но поговорить мне, а тем более выяснить что‑либо по нашим делам сегодня вряд ли удастся, – подумал Олег. – Придется все же приходить по своим делам отдельно. А сейчас мне не мешало бы оторваться и отчалить домой».
Он распрощался со всеми и вскоре вышел на улицу через проходную близ храма Василия Блаженного. Олег не стал ждать свою машину, а, быстро спустившись вниз вдоль Кремлевской стены по мощеному покрытию, в зазорах между камнями которого постоянно застревали острые носки башмаков, не говоря уж о каблуках женских туфель, к набережной, поймал первую остановившуюся «тачку», через полчаса домчавшую его до самого конца проспекта Вернадского к дому. Чертовски захотелось поработать. Почему‑то именно на такой лад его настроила сегодняшняя встреча, а тем более – короткий разговор с Викторовичем. Олег решил сегодня же вечером посмотреть свои давнишние записи, сделанные во время его поездки на выездную сессию Академии наук в Узбекистан. Особенно касающиеся его долгой беседы с бывшим в те годы заместителем Председателя КГБ республики генералом Окунем – интереснейшим человеком, который произвел на него тогда большое впечатление быстротой реакции и поистине глубокими знаниями всех подробностей и даже деталей всего, что было, в частности, связано с Ташкентом. Писать об этом он и не писал, но сейчас вдруг показалось, что что‑то такое очень важное, перелистывая дома после командировки свои блокноты, он пропустил. Какую‑то страшную тайну, с которой он тогда случайно соприкоснулся, но не придал ей должного значения, и которая сейчас, на нынешнем этапе их совместного с Ольгой поиска семейной реликвии ее рода – иконы Спаса Нерукотворного, могла пролить свет на планы их дальнейшего историко‑познавательного и даже почти криминального расследования. А, может быть, и помочь понять, кто и почему убил Вогеза, и, вполне вероятно, Аллу.